Ралли

Глава 11

Фэй

В трейлере Джастина было две спальни, по одной в каждом конце. Когда я переехала сюда после того, как мы начали встречаться, я сложила большинство своих вещей в самой маленькой комнате, хотя спала на его кровати. У меня было не так много одежды или других принадлежностей. Все, что у меня было, могло поместиться в багажнике моего «Эксплорера». Но шкаф в его комнате был маленьким и тесным, и было разумно оставить мои вещи в другой комнате.

Двуспальная кровать, на которой я спала с тех пор, как мы расстались, была кроватью его бывшей соседки, которую она оставила, когда съехала полтора года назад, как раз в то время, когда мы начали встречаться.

Они встречались? Я всегда задавалась вопросом, не из-за этого ли она съехала. Джастин на самом деле не говорил о ней, а я не спрашивала.

Может быть, я была девушкой, с которой он изменял. Может быть, я была ее Алексой.

От этой мысли у меня скрутило живот, но, по крайней мере, встала с постели. Я поправила стеганое одеяло цвета шалфея, затем взбила подушку и расправила плед, прежде чем взять бумажник со складной подставки для телевизора, которая служила мне прикроватной тумбочкой. С ключами в руке я подошла к двери и медленно открыла ее. Она скрипела, если дергать ее слишком резко.

Затем, затаив дыхание, я на цыпочках прокралась по коридору в гостиную.

Я не видела Джастина два дня. Когда я возвращалась домой с работы, его уже не было, наверное, он был дома у друга и играл в видеоигры. Если повезет, я смогу избегать его еще два дня. Три, если мне повезет.

До входной двери было рукой подать, когда я услышала скрип половиц в дальнем коридоре.

— Фэй.

Дерьмо. Прежде чем я успела скрыться, появился Джастин. Он прошел через кухню в гостиную и остановился в нескольких футах от меня.

— Привет. — Он обратил внимание на мои джинсы и футболку «Закусочная «У Долли». — Идешь на работу?

— Да. — Я взялась за дверную ручку. — Увидимся.

— Подожди. — Он поднял руку. — Мне нужно с тобой кое о чем поговорить.

О, боже. Только не снова: «давай снова будем вместе».

— Джастин, мне действительно нужно идти.

— Послушай, мне жаль это делать, но я вынужден увеличить тебе арендную плату.

Все мыслительные механизмы, вращающиеся в моем мозгу, с визгом остановились.

— Что?

— Это становится все дороже.

— Что именно? — Моя рука соскользнула с дверной ручки и сжалась в кулак. — Благодаря твоим родителям, ты владеешь этим местом бесплатно. И я оплачиваю половину коммунальных услуг.

— Налоги, страховка и прочее дерьмо стоят дороже.

— Насколько дороже?

Он пожал плечами.

— На сто баксов в месяц?

Моя челюсть упала на истоптанный бежевый ковер.

— Лишняя сотня долларов?

Я не могла себе этого позволить. По крайней мере, до того, как узнала, что беременна. И уж точно не после.

Мои поиски квартиры закончились, в лучшем случае, провалом. Начались занятия, и все имеющиеся места исчезли. Всего в Мишне было шесть объявлений о поиске соседей. Все шесть говорили, что я буду жить с парнями. После Джастина я на некоторое время хотела расстаться с соседями-мужчинами. У меня не было ни малейшего желания убеждать своих соседей, мужчин или женщин, в том, как здорово будет жить с новорожденным ребенком весной.

А единственные доступные студии находились в нескольких минутах ходьбы от кампуса. За это удобство придется платить высокую цену.

Так к чему же это меня привело? К этому. В результате я останусь здесь, платя лишнюю сотню долларов в месяц, пока жду чего-то другого.

Но в конце концов это должно было случиться, верно? За последние несколько лет в «Штате Сокровищ» набралось множество новых сотрудников, что привело к снижению доступности жилья на рынке. Но если я просто подожду, если не буду торопиться, что-нибудь в конце концов появится.

— Отлично, — отрезала я, рывком открывая дверь.

— Есть другой вариант, — сказал Джастин, останавливая меня, прежде чем я успела выскочить на улицу. — Ты могла бы вернуться в мою комнату. Мы могли бы найти другого соседа.

Этот. Мудак.

Ведь не было никакого повышения налогов на недвижимость или страховки, не так ли? Нет, он просто пытался манипулировать мной. Мольбы не сработали. И что теперь? Вымогательство?

— Я заплачу, — процедила я сквозь стиснутые зубы и, прежде чем он успел сказать что-нибудь еще, ступила на деревянные ступеньки и захлопнула за собой дверь.

Дерьмо. Мне не следовало сюда переезжать. Я не должна была позволять Джастину заманивать меня в такую ловушку.

У меня щипало в ноздрях, когда я шла к своей машине, а на глаза навернулись слезы. Черт возьми, я так устала плакать. Мне так надоело чувствовать, что я никогда не добьюсь успеха. Как будто я всегда буду жить от зарплаты до зарплаты.

Я скользнула в «Эксплорер», захлопнула дверцу и отгородилась от окружающего мира. Затем я вцепилась в руль, позволяя ему удерживать меня на месте, и сморгнула непролитые слезы.

Джастин подумал, что, может быть сможет принудить меня к отношениям. Поэтому, мне придется платить. Как-нибудь.

Сто долларов в месяц.

На моем текущем счете было сорок семь долларов и тридцать три цента. В прошлом месяце мне пришлось выложить крупную сумму наличными за книги, которые не покрывала моя финансовая помощь. Это было десятого сентября. Это дало мне двадцать дней на то, чтобы собрать деньги на аренду, оплату коммунальных услуг наличными плюс доплату за это повышение.

Возможно, я смогу сократить расходы на бензин. Мне удалось организовать расписание занятий так, чтобы я могла заскакивать домой в перерывах между занятиями и сменами в закусочной, чтобы переодеться. Но я могла бы начать брать свою одежду в университет и переодеваться в туалете на территории кампуса. Я, наверное, смогла бы сэкономить долларов двадцать из своего продуктового бюджета.

Лапша рамен и макароны быстрого приготовления не совсем полезны для беременной женщины, но я могла бы питаться бутербродами с арахисовым маслом и медом. В детстве я съедала их столько, что хватило бы на всю жизнь. От этой мысли меня затошнило, но у меня не было особого выбора.

Не сможет ли Дасти дать мне еще несколько часов в закусочной? Она и так дала мне больше, чем могла себе позволить. Я была не единственной, кому не хватало денег.

И Глории. С каждым месяцем мне приходилось давать Глории все меньше.

К черту Джастина. К черту его за то, что он так поступил. Мне очень, очень нужно было переезжать.

Но сначала мне нужно было попасть на работу. Поэтому я вставила ключ в замок зажигания и завела двигатель, а затем поехала в закусочную на шинах, которые мне не следовало покупать этим летом.

Каково это — быть богатым? Никогда не задумываться о том, чтобы пропустить пару приемов пищи, чтобы сэкономить несколько долларов? Каково это — постоянно не знать баланс своего счета?

Я не знала ни одного богатого человека, у которого можно было бы спросить.

В закусочной было тихо. Машина Дасти была припаркована у задней двери. Я припарковалась рядом с ней и схватила свой рюкзак с пассажирского сиденья, прежде чем поспешить внутрь. Затем я вытащила фартук из стопки чистого белья и повязала его вокруг талии.

Когда я вошла в кухню, Дасти стояла, склонившись над кухонным столом из нержавеющей стали. В одной руке она держала желтый карандаш с розовой резинкой на серебристом металлическом наконечнике. В другой руке — картофель фри, кончик которого был обмакнут в ее знаменитую домашнюю заправку «ранч». Она была сосредоточена на газете, разложенной перед ней, прищурив глаза за очками для чтения в металлической оправе.

— Привет, — сказала я.

— Привет. — Ее взгляд не отрывался от черного шрифта. Она нарисовала круг на странице.

О нет.

Дасти ежедневно читала некрологи, никогда не пропускала местные новости Мишна. Она отдалилась от своей семьи, от всех ее членов. Когда умерла ее мать, Долли, она передала закусочную Дасти, а не сестре-близнецу Долли, Диане, как было первоначально обещано.

Диана пыталась надавить на Дасти, чтобы она передала ее ей, но Дасти отказала своей тете, и это привело к расколу в их семье.

Диана лгала и заставляла людей выбирать сторону — свою.

Ссоры и драки в конце концов стали настолько серьезными, что Дасти почти перестала общаться с членами своей семьи. Уход из семьи разбил ей сердце. Но она уважала пожелания своей матери и не отказывалась от «У Долли».

Поскольку она не общалась со своей семьей, Дасти каждый день читала некрологи, чтобы быть уверенной, что, если умрет кто-то важный, она не останется в стороне.

Дасти читала некролог своего кузена на этой кухне. Я была здесь, когда она обвела его имя кружком.

Я остановилась у стола, уронив рюкзак на пол.

— Кто?

Она положила карандаш на стол.

— Моя тетя. Диана.

— Мне жаль.

Она долго смотрела на свой картофель фри, затем выпрямилась и выбросила его в ближайшую мусорную корзину.

— Все в порядке.

— Могу я чем-нибудь помочь?

Дасти сняла очки с лица, сложила их и сунула в карман фартука.

— Нет, сладкая. Я в порядке.

Я все равно подошла к ней с распростертыми объятиями.

Она позволила мне обнять себя секунд на десять, прежде чем высвободиться. Это означало, что на самом деле она была не в порядке.

— Это твое домашнее задание?

— Да.

Сколько раз за все эти годы она задавала мне этот вопрос? Она заботилась о моем образовании больше, чем моя родная мать. Дасти всегда проверяла, закончена ли моя работа, прежде чем я уходила отсюда.

Семестр только начался, но в последнее время она стала еще более настойчивой в отношении учебного времени. Может быть, потому, что она знала, что это, вероятно, мой последний год обучения. И был шанс, что я не успею его закончить.

Мы узнаем достаточно скоро. Мой первый прием у врача назначен на вторник на следующей неделе.

Согласно Гугл, мои роды должны были начаться примерно двадцатого апреля, но я хотела, чтобы врач подтвердил это. И как только я узнаю официальную дату родов, я узнаю, есть ли у меня шанс закончить весенний семестр.

— За работу. — Она подошла к посудомоечной машине и начала расставлять чистые кружки и тарелки. — Сейчас я приготовлю тебе ужин.

— Хорошо. — Закинув рюкзак на плечо, я прошла через вращающуюся дверь в закусочную, мимо столов и стульев к кабинке в дальнем углу.

Было трудно найти в себе мотивацию к учебе. Возможно, это было из-за того, что семестр только начинался, и я еще не освоилась с классами или преподавателями. А может, это было потому, что в тот момент мне было… грустно.

Я надеялась, что закончу учебу этой весной. Я скрестила все пальцы на руках и ногах, надеясь, что я не первая беременная женщина в «Университете Сокровищ», и мои преподаватели позволят мне закончить последний семестр досрочно.

Что потом? Я всегда планировала поступить в магистратуру. Уехать из Монтаны, чтобы попробовать что-то новое, даже если это означало меньше времени проводить с Глорией. Но я была готова к смене обстановки. На следующий семестр меня приняли в три университета: один в Вашингтоне, другой в Айдахо и третий в Орегоне. Мне придется отказаться от них всех, не так ли?

Но высшее образование все же лучше, чем его отсутствие, поэтому я потратила полчаса на выполнение задания по «Семейному праву и государственной политике», затем собрала все вещи и отнесла свой рюкзак в кабинет Дасти, оставив его за дверью, а сама пошла мыть грязную посуду, которую она сложила в раковину.

Когда я мыла посуду, по кухне разнесся звон колокольчика.

— Я посмотрю. — Дасти подняла палец, отложив сельдерей, который нарезала для салата с тунцом. Затем она вылетела из кухни и вернулась еще до того, как дверь перестала двигаться. — Твой мальчик здесь.

— Джастин? — Сегодня, после того дерьма, которое он устроил дома, я бы позволила ей запретить ему заходить в «У Долли».

Но Дасти покачала головой.

— Нет.

Я застонала. Это означало, что это был Раш. Снова.

— Он не мой мальчик.

Дасти приподняла бровь.

Он не мой мальчик. Он просто мальчик. Мальчик, от которого я забеременела и который стал постоянным посетителем «У Долли».

— Я домою посуду через минуту, — пробормотала я, вытирая руки, прежде чем войти в столовую.

Раш сидел на своем обычном месте — в третьей кабинке у окна, на скамье, обращенной к вращающейся двери. Его широкоплечее тело ростом в шесть футов три дюйма было втиснуто в кресло, как и почти каждый будний вечер в течение последних двух недель.

— Привет. — Его шоколадные глаза впились в мои, когда я шла по проходу и остановилась возле его кабинки.

У меня внутри все затрепетало. Это были нервы. Не влечение, потому что с каждым посещением он, казалось, становился все красивее. Нет, это были просто нервы.

Между его животом и краем стола оставалось всего несколько сантиметров, и когда он подвинулся, его колени ударились о стол так, что задребезжали солонка и перечница.

— Почему бы тебе не сесть за стол, где можно было бы немного отодвинуть стул?

Он пожал плечами.

— Мне нравится сидеть у окна.

— Но ты едва помещаешься.

— Я не возражаю. — Он положил обе руки на стол. — Мне нравится это место.

Мое сердце забилось немного быстрее, как обычно, когда он был рядом. Нервы. Это были всего лишь нервы. И здоровая доза самосознания.

Рашу было место где угодно, только не здесь. Он выглядел совсем не на своем месте. Эта закусочная была слишком маленькой и мрачной для такого парня, как он.

Учебники и бумаги были сложены вокруг него стопками, как будто он собирался остаться здесь на некоторое время. Точно так же, как прошлым и позапрошлым вечером.

После нашей ссоры в полевом доме Раш приходил в закусочную каждый вечер, когда я работала, без исключения. Как он узнал, что я буду здесь сегодня вечером?

Обычно я не работаю по средам, но Майка здесь не было какое-то время. У них с Дасти, должно быть, был перерыв. Поэтому, когда она спросила, не хочу ли я заменить его, я ухватилась за этот шанс.

— Дасти сообщила тебе о моем расписании? — спросила я.

— Нет. — Он откинулся на спинку сиденья, насколько это было возможно, и положил одну из своих мускулистых рук на спинку кресла. Размер его рук, эти рельефные бицепсы всегда вызывали у меня восхищение.

Мускулистые парни были не в моем вкусе. По крайней мере, до Раша.

— Что? — Уголок его рта приподнялся.

— Ничего. — Я оторвала взгляд от вен, которые змеились по его предплечьям. — Как ты узнал, что я буду работать сегодня вечером?

— Я не знал. Вышел после тренировки и увидел твою машину.

Поэтому он проделал весь этот путь, просто чтобы узнать, здесь ли я.

— Почему ты просто не написал мне?

— Я не люблю переписываться.

Очевидно. Он попросил меня прекратить слать сообщения, и после того, как я записалась на прием к врачу на прошлой неделе, я звонила и оставляла сообщение.

— Ты мог бы позвонить мне и узнать, здесь ли я. — Две недели назад он спрашивал меня, может ли он позвонить мне, но не позвонил. Ни разу. Вместо этого он приходил в закусочную.

Он пожал плечами.

— Мне показалось, что так будет проще.

— Каждый вечер? — «У Долли» был в двадцати минутах езды от кампуса. Он ехал почти час, просто чтобы посмотреть, работаю ли я. — Почему?

Раш перевел взгляд на окно, как будто не знал, как ответить на этот вопрос.

Стекло было слегка запотевшим, покрытым слоем жира и пыли, которые следовало убрать несколько месяцев назад.

Впервые за много лет я почувствовала себя такой же грязной, как и стекло. С тех пор как Раш начал приходить сюда, я стала замечать в закусочной больше интересного. Пятна от кофе на столах. Кафельная плитка с внутренней стороны двери облупилась. Потрескавшиеся виниловые кабинки и неоновая вывеска «ОТКРЫТО», которая больше не мигала красным светом.

Мне нравилась эта маленькая закусочная. Она больше походила на дом, чем на работу. Но я знала, что видят люди, когда входят в дверь. Я знала, как это выглядит.

Я знала, как выгляжу я сама.

У нас, может, и не так много денег, но мы могли бы помыть окна.

Дасти терпеть не могла мытье окон и не могла позволить себе такую услугу. Майк обычно мыл их, когда у него было несколько свободных минут, но, если его не было, что ж… я сделаю это за него позже вечером или завтра.

— Мне нравится здесь учиться, — сказал Раш, отрывая взгляд от изрытой выбоинами парковки. — Здесь тихо.

К сожалению, здесь было тихо. Но я делала все возможное, чтобы это изменить. Сегодня я расклеила несколько рекламных листовок на различных информационных досках по всему кампусу. Когда-то Дасти рассказывала мне, что «У Долли» был популярным студенческим заведением. Возможно, я смогу вернуть ему былую славу.

— В библиотеке кампуса тоже тихо. — И состояние библиотеки значительно улучшилось.

— С едой лучше. — Он криво усмехнулся. — И с компанией тоже.

Я? Я была ужасной компанией. Я избегала его, пряталась на кухне, потому что не знала, что сказать или как себя вести.

Может быть, поэтому он продолжал приходить? Потому что знал, что между нами не всегда может быть такое неловкое напряжение. Потому что был достаточно храбр, чтобы попытаться.

Я тоже должна была попытаться, не так ли? Я должна была найти способ быть рядом с Рашем. И раз уж он был здесь, я могла начать прямо сейчас.

— Как продвигаются твои занятия? — спросила я, проскальзывая в противоположный конец кабинки и поджимая ноги так, чтобы наши колени не соприкасались под столом.

— Неплохо. А твои?

— Хорошо. У меня уже были все мои преподаватели, так что я знаю, чего ожидать.

Он кивнул.

— Ты хорошо себя чувствуешь?

— Утро выдалось не из легких. — К счастью, мое первое занятие начиналось только в одиннадцать, и к тому времени меня обычно уже не тошнило.

— Итак… Во вторник. — У меня будет прием у врача.

Я кивнула.

— Во вторник.

— Спасибо, что позволяешь мне пойти с тобой.

— Конечно.

Часть меня хотела пойти одна. Будет трудно сосредоточиться, когда в комнате будет Раш. Кроме того, я привыкла все делать сама. Одной было проще.

Но он сам попросил прийти, и я не стала ему отказывать.

Телефон Раша завибрировал на столе. МАМА выглядела как УАУ (прим. ред.: на английском слово пишется «MOM», если перевернуть получается «WOW») с этой стороны кабинки. Он нажал на кнопку и отправил звонок на голосовую почту.

— Я могу уйти, если тебе нужно ответить.

— Нет. Я позвоню ей позже, чтобы поговорить.

О чем поговорить?

— Ты, эм, рассказал им? Своим родителям?

Его взгляд опустился на стол. Его волосы упали на лоб, и он провел по ним рукой, убирая их.

Почему это должно было быть сексуально? Внутри у меня все сжалось. Мне нужно было, чтобы он был несексуальным. Немедленно.

Он снова пригладил волосы, и на этот раз над столом разнесся аромат его одеколона, насыщенный и мужской, но в то же время чистый, как мыло. От него приятно пахло. Он пах так, так хорошо.

Фу. Я должна была перестать думать о его шампуне, или о бицепсах, или о том, как сильно его челюсть выглядит из-за дневной щетины.

— Я, эм, не сказал, — сказал он.

— Что не сказал?

Он искоса взглянул на меня.

— Моим родителям. Я не сказал им, что ты беременна.

— О. — Точно. Дерьмо. Я задала вопрос, а потом мне в голову пришла мысль о сексуальных волосах.

— Но я рассказал об этом своему соседу, — сказал он. — Прости.

— Все в порядке. — Я посмотрела на стену, разделявшую кухню и столовую. — Я сказала Дасти.

Он кивнул, обводя пальцем круг на столе.

— Я бы хотел сказать своим родителям. Когда ты будешь готова.

Я с трудом сглотнула.

— Ты можешь подождать? По крайней мере, до тех пор, пока не скажут срок родов?

— Конечно.

Не то чтобы эта беременность казалась нереальной. Моя утренняя тошнота убедила меня в том, что я точно знаю, что происходит с моим организмом. Но при мысли о том, чтобы сообщить об этом его родителям или моей сестре, у меня потели ладони.

Семья, по моему опыту, только усугубляла стрессовые ситуации. Его родители будут разочарованы. Глория тоже. Я и так уже достаточно пережила разочарований, и в данный момент мне этого не нужно.

Я надеялась, что его родители, по крайней мере, будут вежливы. И добры, если не ко мне, то к этому ребенку. К своему внуку.

Они будут единственными бабушкой и дедушкой, которые у него или у нее будут, потому что я была чертовски уверена, что не допущу, чтобы моя мать вмешивалась в это дело.

А Дасти была, ну… Дасти.

Как будто она знала, что я обдумываю идею назвать ее Бабулей Дасти, из кухни донесся громкий треск, лязг металла о металл, за которым последовала приглушенная череда проклятий.

— Я, пожалуй, пойду проверю, как она.

Раш кивнул, когда я выскользнула из кабинки. Но прежде чем я успела уйти, он окликнул меня по имени.

— Фэй?

Я остановилась и обернулась.

— Да?

— Ты завтра работаешь?

Это был мой шанс провести вечер без него. Не беспокоиться о взглядах, которые бросала на меня Дасти, или о напряжении, которое возникало всякий раз, когда я оказывалась в столовой. Все, что мне нужно было сделать, это сказать «нет». Попросить его прийти на следующей неделе.

Но я терпеть не могла лгать.

Мой отец был лжецом.

Он обещал вернуться за мной.

И я не видела его с тех пор, как мне исполнилось пять.

— Да, я работаю, — сказала я Рашу. — С трех и до закрытия.