Распускающийся можжевельник

Глава 29

Солнце садится низко в небе, когда мы приближаемся к широкому синему зданию, испещренному граффити. Над холмами есть глаза, написано "Поверни назад". И вперемешку с другими, более красочными фразами — черепа. Много черепов.

Незнакомец, которого я узнала как Ригса, заезжает в здание и паркует свой мотоцикл в ряду по меньшей мере двадцати других, заполняющих внутренности склада. Я никогда не видела столько мотоциклов в одном месте. Рядом с ними стоят три грузовика, покрытые знакомым зеленым брезентом, похожим на те, что производятся в Calico.

Если я смогу взять одного, я смогу уйти.

Словно прочитав мои мысли, он быстро спрыгивает с мотоцикла и снимает перчатки, засовывая их в одну из седельных сумок сбоку. Обвивая пальцами мою руку, он поднимает меня с сиденья.

— Здесь свирепствуют горные львы и койоты. Нет смысла срываться с места.

— Естественные хищники меня не пугают.

— В буйстве нет ничего естественного, — говорит он, таща меня за собой, когда выходит из здания.

— Как ты вообще водишь эти штуки? Где ты берешь бензин?

— Каждая из этих крошек работает на этаноле. Есть кукурузный фермер, который превращает его в топливо.

— И что вы ему продаете, женщин?

Он оглядывается с усмешкой.

— Только один. Сделал ее своей женой.

— Ей повезло. Я вытягиваю шею в сторону склада, от которого мы уходим.

— Ты не боишься, что кто-то собирается украсть все твои машины и бросить тебя на мели?

— Не-а. Он указывает на горную скалу впереди нас, где на вершине плато расхаживает мужчина с арсеналом, пристегнутым к телу.

— Соколиный глаз подстрелит все, у кого нет зарплаты или киски.

Прелестно.

— Что это?

— Заброшенная рудная шахта. Этому месту более ста лет.

Мы подходим к отверстию, обрамленному шатким деревом, которое выглядит так, как будто может рухнуть в любой момент.

— Это не выглядит безопасным.

Дыра в горе поглощает свет, и Ригс встряхивает тонкий предмет в руке, прежде чем включить фонарик. Яркий светодиодный ореол освещает путь впереди, уводя нас глубже в кроличью нору.

— Думаю, это было здесь дольше, чем что-либо другое. Пережило бомбы и весь мир, превращенный в дерьмо. Я бы сказал, что это настолько безопасно, насколько ты можешь себе представить, на данный момент. Раньше это был довольно дикий отель. Туристы приезжали сюда со всего мира, чтобы остановиться. Здесь около десяти номеров и общая зона. Он продолжает болтать, как гид.

— Немного готично, но здесь прохладно, иначе солнце поджарит тебе задницу.

Чем дальше мы заходим, тем больше мои нервы начинают расшатываться, и стеснение распространяется по моей груди. Камни и щебень становятся раздражающим отвлекающим фактором, сбивая меня с ног, поскольку стены надвигаются на меня со всех сторон. Я выворачиваю запястье, чтобы вырваться из хватки Рика, и он оборачивается.

— Я же говорил тебе, не пытайся сбежать. Эта шахта — единственное, что есть на многие мили вокруг. И если кошки тебя не достанут, это сделают Рейтеры.

— Я нехорошо себя чувствую. Не могу дышать.

— Клаустрофобия? Ты привыкнешь к этому. Давай. Впереди становится лучше. Вместо того, чтобы снова потянуть меня, он перекидывает меня через плечо, и во второй раз за сегодняшний день я болтаюсь перед его задницей. Только на этот раз мой желудок становится легким, и мне приходится надавить на его задницу, чтобы поднять голову достаточно, чтобы меня не вырвало.

Голоса отдаются эхом впереди, и узкая пещера открывается яркому свету. Извиваясь, я осматриваю тридцать с лишним человек, собравшихся на открытом пространстве. Мужчины. Женщины. Дети. Все они выполняют какую-то работу, стирают одежду в ведрах, готовят еду, и никого из них, кажется, ни в малейшей степени не волнует, что меня переезжает какой-то пещерный байкер.

Рабы?

Источник света — отверстие в скале, куда проникают последние лучи солнца, освещая пещеру. Помимо этого, в комнате есть около дюжины канделябров, высверленных в камне, в каждом по свече. Шаткие деревянные стулья стоят ближе всего к стенам, а воронка в центре комнаты, выложенная камнями, кажется местом для разведения костра. Это похоже на шахту, но ее определенно переделали. Спальные мешки и одеяла разбросаны по полу, по которому шагает Ригс, в то время как другие свернуты и сложены стопкой.

Байкер продолжает движение и на Т-образном перекрестке поворачивает направо, туда где в длинных каменных коридорах стоят другие бра, освещенные пламенем. — Это комнаты. Кроме нескольких мертвых тел, которые нам пришлось убрать, все место было пустым.

Он останавливается, и я снова обвиваюсь вокруг его тела, чтобы посмотреть, что происходит.

— У меня подарок для Риса. От шлепка по заднице у меня скрипят зубы, и двое мужчин, включая Ригса, хихикают.

— Эта дерзкого типа. Думаю, из нее получится какое-нибудь развлечение.

— Бедному ублюдку это могло бы пригодиться прямо сейчас. Триппу пришлось снова посадить его на цепь, — говорит другой голос.

Цепь?

Скрип отражается от стен, и мы проходим мимо другого байкера в кожаных штанах и жилете, в маске-черепе, сдвинутой на шею. Через дверь пещера открывается в другую пещеру поменьше, и мой похититель опускает меня на землю, шлепая задом по холодному песку подо мной.

Слева от меня еще одна тяжелая деревянная дверь с деталями из черного железа, которая напоминает мне подъемный мост в замке. Третий байкер стоит на страже снаружи, и что-то похожее на женский крик доносится сквозь дерево. Вопль обволакивает мой позвоночник, напрягая мышцы, и мой взгляд поднимается к входу впереди меня. Ригс стучит и входит в комнату слева от меня, оставляя меня с охранником.

Двигаясь медленно и обдуманно, я поджимаю колени под себя, ставя метку на взлет, как только встану на ноги.

Холодная сталь касается моего горла.

Я поднимаю взгляд на охранника, чьи глаза темные, почти черные, а шрамы на его лице в сочетании с хмурым выражением лица говорят мне, что он не мягкий и не добрый. Его голова выбрита налысо и покрыта татуировками. Он стягивает маску, обнажая губу, изуродованную глубокими порезами. Идеальное расстояние между ними заставляет меня задуматься, не сам ли он нанес их туда.

Другой самец появляется из ниоткуда, резко останавливается передо мной и Скарбоем и отталкивает его с дороги. Присев на корточки передо мной, он уже сдернул маску со своего лица, показывая густую щетину и пару зеленых глаз, которые скользят взад-вперед по моим. Он гладит мою рубашку, мои брюки, и когда он обхватывает меня между бедер, я напрягаю мышцы и стискиваю зубы.

— Эй! Я рычу, хлопая себя по коленям.

Лезвие снова добирается до моего горла, поднимая мой подбородок в воздух, и, нахмурившись, байкер отталкивается от меня и продолжает путь через ту же дверь, в которую Ригс вошел мгновением раньше.

И снова Скарбой проявляет мимолетный интерес, оглядывая меня с ног до головы, прежде чем прижаться спиной к стене.

— Ты что, блядь, спятил? Крик исходит от голоса, отличного от голоса Рига, с другой стороны двери. — У нее могла быть чертова бомба. Ты никогда не приносишь их просто так, не обыскав, Ригс! Черт!

— Она для Риса. Пришла с другой стороны стены.

— Другая сторона? Нотка интриги в голосе, в котором несколько секунд назад звучал яд, заставляет меня стиснуть зубы.

Что, черт возьми, это значит для этих людей, когда я уже предложила Ригсу свои припасы по другую сторону стены.

Возможно, разменная монета.

И я чертовски хороша в заключении сделок.

Маленькие мальчик и девочка, возможно, лет пяти, входят в пещеру, и я оглядываюсь на Скарбоя, ожидая, что он обрушит на них свой нечестивый ад.

Он этого не делает.

Дети опускаются передо мной на колени, их глаза блуждают, оценивая, и я крепче сжимаю книгу. Мальчик тянется за прядью моих волос и подносит ее к своему носу, нюхая. Девушка дергает за одну из кожаных завязок на моей рубашке, затем открывает ее, чтобы заглянуть внутрь.

Я отталкиваю ее, но парень проводит пальцами по моему колье и дергает за брелок.

— Остановись!

Дети за стеной тоже издевались надо мной подобным образом, но разница в том, что тогда я не сидела за чьей-то дверью, готовясь к сексуальному рабству. Я нахожу их любопытство раздражающим, пока моя голова в этом месте.

Дверь распахивается, и Ригс прогоняет детей, прежде чем потянуть меня встать. Легким толчком он ведет меня через дверь в тускло освещенную пещеру.

Мерцающие бра отбрасывают танцующие тени на камень, и каким-то образом температура внутри упала, накрывая мою кожу холодным одеялом. На стене передо мной нарисован огромный череп с глубоко посаженными черными глазницами и отсутствующей челюстью. У подножия стены ровными рядами выложены черепа, каждый примерно одинакового размера, у одних зубы прямые, у других кривые. Два других черепа сидят, прислоненные к металлическим столбам, в каком-то нездоровом виде, и только тогда до меня доходит, что все они настоящие.

Каждый череп — это отнятая жизнь.

Рядом с ними стоит кровать, покрытая тускло-черным покрывалом, под люстрой, как будто прямо с виллы в компаунде. Красивая, но странная в этом месте. Большая коричневая львиная шкура расстелена на полу, которая состоит из квадратных вырезов того, что когда-то было кирпичом, а теперь покрыто щебнем и пылью.

Плач, который я слышала раньше, привлекает мое внимание к другому концу комнаты.

Справа скудно одетая женщина лежит, корчась на полу, ее костлявый зад задран в воздух. Она кричит, как от боли, и я не осознаю, что сжимаю руку Рика, пока он не наклоняется и не шепчет: —Пейотный трип.

Я знакома с пейотом как с лекарственным растением, которое папа иногда предлагал во время болезненных родов в Шолене, но эта женщина явно приняла слишком много. Ее тело долговязое и костлявое, края ее грудей маленькими пиками выделяются на фоне ее в остальном плоской груди. Она царапает и царапает когтями землю, ее слишком худое тело опирается на колени, и мне интересно, приняла ли она наркотик от боли или от удовольствия.

— Старине Рису нравится смотреть, как они извиваются, как червяк на крючке, — добавляет Ригс.

— Женщины всегда рады услужить. Нравится дразнить его, когда он вот так прикован.

Я поднимаю взгляд на мужчин.

В одном я узнаю придурка, который обхватил меня снаружи.

Другой сидит, скрытый в тени, его ноги раскинуты, лицо закрыто маской.

Как и другие байкеры, он носит кожаный жилет с разрезами на рукавах, и я вижу выступающие бугры мышц. В отличие от снаряжения, его снаряжение заработано тяжелым трудом и соединено толстыми руками, которые покоятся на его согнутых коленях. Мышцы, сокрушающие кости.

Он наклоняется вперед, когда я приближаюсь, и я замечаю поразительную синеву его глаз. Они выделяются на фоне бронзового оттенка его кожи и темных волос, убранных с лица. Он поднимает руки, связанные цепями, которые прикреплены от его запястий к стене. Придурок с прежними цепкими руками разблокирует цепи, и таинственный мужчина сидит, потирая запястья, не сводя с меня пристального взгляда.

— Это Рис. Рис, познакомься со своим новым сексуальным даром. Ригз ударяет себя тыльной стороной ладони по виску. — Черт возьми, я имею в виду наложницу.

Я наклоняюсь к Ригсу, не сводя глаз с большого парня.

— Почему ты держишь его на цепи?

— Видишь эти черепа, милая? Он их не выкапывал. У него бывают моменты, которые мы называем провалами в памяти. Толчок сзади толкает меня вперед, и я бросаю свирепый взгляд через плечо на Ригса.

— Посмотри.

— Прежде чем она сделает еще один шаг, обыщи сучку. Гропи скрещивает руки на груди, расставив ноги.

— Тщательно.

— Чувак, она ничем не пристегнута. Горди держал ее в клетке. Уверен, что его придурок-братец уже запустил в нее свои пальцы.

Я хмурюсь на это и толкаю его локтем в бок.

— Обыщи ее.

Другой мужчина, Рис, тихо сидит, наблюдая из тени. Не говоря ни слова. Его присутствие нервирует и интригует одновременно. Как зверь, спокойно рассчитывающий идеальный момент для удара, и я задаюсь вопросом, не должна ли эта взбалмошная цыпочка, извивающаяся перед ним, как дразнилка, стать моим новым выступлением в этой адской дыре.

— Извини, дорогая. Нужно сделать быстрый поиск. Около месяца назад к нам в лагерь пришла молодая девушка, взорвала все наше барахло и двух наших мужчин. Чистые и здоровые самки — это красный флаг в этих краях.

— Ей не нужен гребаный урок истории.

— Ей не помешало бы поздороваться, прежде чем я займусь этим дерьмом, — бросает Ригс через плечо, явно раздраженный, прежде чем снова переключить свое внимание на меня.

— Вытяни руки.

В комнате становится тихо, за исключением Триппи, который стонет в углу, бормоча что-то о духах мертвых.

Нахмурившись, я позволяю Ригсу обыскать меня и, приподняв мои губы, открываю рот. Он достает фонарик со своего бока и заглядывает мне в горло. Исследует мой нос.

— Какое отношение к чему-либо имеют мои нос и рот?

— Бомба, которую она несла, не была пристегнута снаружи, детка.

— Где это было?

Он засовывает руки мне в штаны, и мне приходится схватить его за локоть, чтобы не упасть назад.

— Что за черт! Я визжу, когда он засовывает пальцы внутрь меня, мои ногти впиваются в его плоть. Я хочу ударить ублюдка, но мое тело сковано состоянием шока.

Через несколько секунд он снимает их и качает головой.

— Чистая. И крепче, чем комариная задница, натянутая на дождевую бочку. С ужасом я наблюдаю, как он засовывает пальцы в рот, прежде чем вытереть их о джинсы.

— Тоже сладкая.

Я бью кулаками в грудь Ригса, отбрасывая его на шаг назад.

— Ты когда-нибудь еще раз прикоснешься ко мне вот так и— Движение в уголке моего глаза крадет мое внимание, заглушая мои мысли.

Рис, наконец, встает, возвышаясь более чем на шесть футов. Его волосы выбриты по обе стороны головы, подстрижены сзади и длиннее на макушке, убраны с лица, как у викинга, которого я видела в книгах по истории в библиотеке. Широкие плечи сужаются к узкой талии, а кожа, выглядывающая из-под жилета, испорчена шрамами и чернилами. Какие-то племенные символы украшают его бицепсы, похожие на те, что рисуют уроженцы пустыни, которые татуируют своих воинов острыми костями и древесным углем.

Не секрет, кто альфа этой стаи — я смотрю на него.

Он шагает ко мне, и когда он подходит ближе, я замечаю шрам у его глаза, который тянется вниз вдоль скулы, как будто что-то пыталось вырвать его глазное яблоко прямо из глазницы и потерпело неудачу. Его глаза напряженные, прожигающие меня с того места, где он стоит, всего в нескольких футах от меня, но в них есть что-то знакомое, несмотря на этот шрам. Каким бы сердитым он ни выглядел, в их синеве скрыто тепло. Я видела только одного другого с таким же оттенком, чьи радужки почти светились в окружающей темноте.

Шесть?

— Где ты ее нашел? Звук, который доносится из-под его маски, глубже, чем голос Ригса, но без хрипотцы курильщика. У него сердечный, насыщенный тон, от которого вибрирует моя грудь, а мышцы обвисают от разочарования.

Не шесть.

— Горди говорит, что она пришла с другой стороны стены, — отвечает Ригс.

Мужчина, который обхватил меня руками, делает шаг вперед.

— Это то, чего мы ждали, Рис. Это наша возможность.

Взгляд Риса скользит от моих глаз к моему телу и обратно.

— Ты знаешь, кто я?

Я перевожу взгляд на Ригса и обратно.

— Рис? Байкер, который играет человеческими головами?

Его взгляд не дрогнул, но уголок глаза дернулся.

— Нет. Не она. Убери ее с моих глаз.

Неприятный женский стон прерывает момент и мои мысли, пока я пытаюсь решить, испытываю ли я облегчение или по уши в дерьме.

— Я найду выход сама

— Мои слова обрываются, когда рука Рика закрывает мне рот.

— Что— что ты имеешь в виду? Она та самая! Они здесь не падают с неба, Рис. Щуплый вскидывает руку в воздух, как будто хочет что-то поймать. Чего бы я только не отдала за то, чтобы на него обрушился потолок или обрушился здоровенный валун.

— Я сказал, что не она. Она не похожа на них. Вероятно, она и выеденного яйца для них не стоит.

— Я сам подумал, что она немного тощая. Для шоленской цыпочки. Буровые установки тоже. Здоровенный валун может упасть на буровые установки в любой момент.

— Кого волнует, сколько она стоит! Мы ищем ключ от гребаного королевства. Не выкуп.

— Они не позволят ей вернуться. Рис кружит вокруг меня, и это медленное движение заставляет меня чувствовать себя так, словно я плаваю в океане вместе с акулой.

— Вероятно, я бы ей не доверял.

— Они бы это и сделали, — возражаю я. И после дерьмового дня, который у меня был до сих пор, я бы провел еще одну ночь в Шолене.

— Я хорошо знаю охранников.

— Ты видишь? Нащупывающий подходит ближе, тыча пальцем в сторону Риса.

— Она та самая.

— Хватит! Я сказал, что не она. Взгляд Риса снова падает на меня, и прищур подсказывает мне, что за этой маской скрывается рычание.

— Уведи ее отсюда.

— Можно мне оставить ее? Рядом со мной Ригс хватает в горсть мои волосы и подносит их к своему носу.

— Она пахнет так чертовски вкусно, что я не могу этого выносить.

Рис бросается вперед и врезает кулаком Ригсу, отталкивая его на шаг назад.

— Отведи ее обратно к стене.

— Брат! Ты с ума сошел? Щуплый пристает к Рису прямо в лицо, что наводит меня на мысль, что он, должно быть, кто-то важный для более крупного мужчины, раз не надрал ему задницу за это. Он указывает за мою спину, на дверь.

— Они пронюхают, что ты упустил такую возможность, и у тебя на руках будет гребаный мятеж.

— Я предупреждаю тебя. Брось это.

— Нет. Я предупреждаю вас. Каждый из них видел ее с Ригсом. Она уйдет, и начнется настоящий ад. Они ждали. Мы ждали. Руки уперты в бедра, взгляд Гропи опускается под пристальным взглядом Риса.

— Пусть она останется. По крайней мере, пока мы что-нибудь не придумаем. План атаки. Независимо от того, поведет она нас или нет, мы окажемся по другую сторону этой стены. Ты ее отпустишь, и у нас на задницах будет весь Легион. Он проносится мимо меня, прочь из пещеры, и я чувствую легкое сжатие Ригса.

— Прости, детка, — шепчет он, прежде чем отвернуться от меня.

Щелчок двери посылает ударную волну ужаса по моему позвоночнику, и я закрываю глаза, открывая их мужчине, стоящему напротив меня.

Чудовищный зверь в лице мужчины, который явно не хочет, чтобы я была здесь.