Род на краю империи

Глава 18

— Изменяете себе, Барский.

Я обвёл взглядом локацию.

Вместо кабинета — дорогой отель. Бассейн, пальмы, снующие туда-сюда официанты. Полуобнажённые загорелые девушки. Шезлонги с аккуратно разложенными полотенцами. Зонтики. И палящее июньское солнце.

— Хочется в отпуск, — пожаловался Артур Олегович.

— Всем хочется, — буркнул я. — А ничего, симпатичненько.

Начальник СБ Дома Эфы рассеянно кивнул.

И приступил к делу:

— В общем, так. У нас состоялся разговор с дознатчиком. Я обозначил позицию правящего Рода. Намекнул, что ты, Иванов, ценный кадр. И предложил на откуп несколько кандидатур из фамилий попроще. Подкрепил… хм… стимулирующими перечислениями.

— Так просто? — я малость опешил.

— Не просто, — отрезал Барский. — Всё гораздо сложнее, чем кажется. С Петром мы договорились, он не будет давить. А вот с его кураторами из Турова…

Начальник СБ сделал многозначительную паузу.

— У них там расследование, Иванов. Подключены сильные провидцы. Они думают, что ты нанял кого-то для проникновения в архив. Но доказать ничего не могут.

— Очень хорошо, — я откинулся в шезлонге.

— Да ничего хорошего, — Барский со вздохом поднёс ко рту тропический коктейль с трубочкой. — Ты же не знаешь, чем это расследование закончится.

— Они могут прислать дознатчика-телепата?

— Могут, — подтвердил мои подозрения Артур Олегович. — Но лишь при условии, что факт похищения досье будет доказан. Я всегда говорил, что принадлежность к Великому Дому — это не пустой звук.

— И чего мне ждать?

— Зависит от того, влезал ты в консисторию или нет.

— Рассмотрим оба варианта.

— Если влезал, тебе конец. Даже великий князь не прикроет. Дожмут, выйдут на след, пришлют карателей. Возможно, получишь редактирование. Такую наглость никто на тормозах не спустит. Нехороший прецедент.

Редактирование судьбы для тронутого?

Напугали ежа голой задницей.

— А если не влезал?

— Всё уляжется, будешь дальше жить. Понимаешь, брат Пётр у нас прикормлен. От его рапорта зависит, увидят ли твою ценность преподаватели духовной семинарии.

— Что мне сейчас делать?

— Ничего. Тот случай, когда от мелкого барона ничего не зависит.

Мы распрощались.

Остаток ночи я провёл без снов, в беспросветном мраке. Утром, чтобы взбодриться, устроил себе пробежку под дождём. Промок до нитки, принял горячий душ и сразу же отправился в тренировочный зал. Пока размахивал шестом, обдумывал своё положение.

У меня есть своё видение ценности «мелкого барона».

Никакой учёбы в Турове не будет. Влезать к себе в мозги я тоже не позволю. Если к Бродяге сунется группа захвата, все полягут. Да, это будет означать начало войны с самой могущественной планетарной организацией, но есть линии, которые я не позволю переходить никому. Остаётся лишь рассчитывать на то, что инквизиторы ничего не найдут, потому что мне не нужны эти приключения.

Завершив тренировку, я снова принял душ. Сытно позавтракал, просмотрел планы на день в блокнотике и решил заняться усилением позиций в области доставки. Больше рекламы, новых курьеров. Расширение ассортимента, улучшение сервиса.

Начать я решил с рекламы.

Первым делом отправился в окрестности родной гимназии. Там, на проспекте Дарвина, расположилось агентство «Взгляд», специализирующееся на баннерах и прочих билбордах. Здесь эти штуки назывались иначе, но сути это не меняет.

Убив на агентство час своего времени, я оставил чек с предоплатой и поехал на Монетный бульвар, чтобы встретиться с интересным персонажем — купцом из торговой гильдии, пытающимся внедрять в Фазисе новый продукт. Купец остановился в роскошной пятизвёздочной гостинице. От Строганова я узнал, что переговоры с Эфой не заладились, и купец собирался восвояси. То бишь, в Москву.

Мы встретились в ресторане на первом этаже комплекса.

— Вакуумная упаковка, — вещал Семён Бахрушев. — Революционная технология, между прочим. Все права у нашей династии, изготовление налажено. Упаковывать можно что угодно. Да взять хотя бы это!

Купец ткнул ложкой в суп с креветками.

— Удивительно, — я изобразил на лице восхищение. — И как вы это видите?

— Продажа упаковочных агрегатов, — заявил купец, понизив голос. — Я называю их вакуумотронами. Или, сокращённо, ватронами.

— Торговым сетям предлагали?

— Всё же кланами управляется, — посетовал купец. — Нужны согласования. Я попытался добиться встречи с людьми из ядра — вежливо отшивают.

— Понятно. И сколько у вас этих… ватронов?

— Сюда я привёз экспериментальную модель. Но под заказ могу собрать хоть тысячу. Упаковочные материалы тоже производим. По договорённости клеим логотипы заказчика.

Я посмотрел на часы.

Демонстративно, чтобы жест не укрылся от Бахрушева.

— Вот что, Семён Евграфович. У меня есть идеи по использованию ваших агрегатов, но мне нужно всё хорошенько взвесить. Сколько дней вы намерены пробыть в Фазисе?

— Четыре дня точно пробуду.

— Ну, и отлично. Я пришлю к вам своего представителя. Обсудите цены, скидки оптовым покупателям. Сервисное обслуживание, комплектацию.

— У вас же служба доставки, — опешил купец. — Ни склада, ни собственного пищевого производства…

— Поверьте, эта проблема будет решена.

В тот же день я переговорил с Джан и Николаем Филипповичем, обсудил новую идею, заручился их поддержкой и начал обзванивать поставщиков, с которыми уже сотрудничал по договорам. Всё гениальное просто. Я намеревался разместить вакуумные агрегаты прямо на территории своих бизнес-партнёров. На складах, в магазинах и подсобных помещениях ресторанов.

Следующий шаг — выйти на фермеров.

Если я доберусь до свежей рыбы и мяса по закупочным ценам, то смогу удешевить чек. И это приведёт к серьёзному удару по господам Бестужеву и Дягилеву. Ибо сейчас лето. Жара, мухи, всё портится. Но только не у меня, хо-хо-хо!

Экзамен по фехтованию принимался на арене.

Трибуны были под завязку набиты гимназистами первого и второго года обучения. Первые ряды заняли директор Андерсон, замдиректора по боевой части Родослав Дубровский, кураторы выпускных классов, целитель и члены попечительского совета. Да, у нас и такой имел место быть. Аристократы, вкладывающие средства в обучение одарённых, естественно, были клановыми. И главная их задача сводилась к набору талантливых ребят в личные гвардии. Опять же, если против этого не выступит великий князь.

Мой взгляд прилип к массивному типу в военной форме. Я уже немного разбирался в особенностях армейского дресс-кода и быстро смекнул, что мужик в белом френче и голубом берете относится к ударным спецподразделениям. Ещё бы. Пилотов они себе присматривают через Райнера…

Экзамен принимала комиссия из трёх мастеров фехтования, один из которых преподавал в младших группах. Оценка, насколько я понял, выставлялась коллегиально.

— Ученики! — провозгласил в микрофон директор Андерсон. — Сегодня состоится ваш финальный поединок на этой арене. Помните, что все вы — надежда и, вероятно, будущее достояние клана. Не калечьте и не убивайте друг друга.

Взгляд директора упал на меня.

— Это особенно касается вас, господин Иванов.

Фехтование — мой последний экзамен в гимназии. Теоретические дисциплины, языки, геометрику и каббалистику я кое-как сдал. Рукопашка не преподнесла никаких сюрпризов. Мастер Мерген распределил выпускников таким образом, чтобы максимально уравнять их шансы, но против меня шансов нет ни у кого. Дрались в полный контакт, без кастетов, палок и ножей. Один на один. В зале. Босиком, без перчаток, но с боксёрскими бинтами. Своего противника я отправил в нокаут меньше, чем за минуту.

И вот он, финальный штрих.

— Итак, — Андерсен повысил голос. — Сейчас вы увидите первый бой за звание выпускника гимназии Эфы. Победитель получает аттестат. Проигравший вынужден будет остаться с нами на второй год. Сурово, но справедливо. Когда-нибудь полученные в этих стенах знания спасут ваши никчёмные жизни. Убивать противника запрещено! Каждый случай будет расследован и тщательнейшим образом проанализирован. Запись поединка ведётся на камеры. Последствия нарушения правил вы знаете.

Меня предупредили ещё на прошлой неделе.

Исключение.

Ну, и война с каким-нибудь Родом. Или вендетта. В тонкости я не вникаю, потому что сегодня — день добра. В мои планы умерщвление школоты не входит.

— Приступайте, — сказал директор.

Оружие выбиралось рандомно.

За час до начала экзамена в шляпу набросали свёрнутые бумажки. Выпасть может что угодно. Мне, например, достался топор. Моему противнику — два кривых серпа явно индонезийского происхождения. Под это дело я выбрал круглый деревянный щит в духе викингов, а мой оппонент — стальные наплечники, наручи и поножи. Никто не хотел утяжелять себя кольчугой или пластинчатой бронёй.

Противника мне подобрали рослого, жилистого, хорошо двигающегося. Прирождённый хищник. Уверен, что из благородных, очень уж надменно держится. Когда мы встали друг напротив друга, парень усмехнулся:

— Я видел твои поединки, Иванов.

— Молодец.

— Ты дрался со слабаками. Сегодня не твой день. Вынесут вперёд ногами.

— Успехов.

Интересно, что за Дар у этого чувака? Ай, не важно. Всё равно экзаменаторы запретили использовать сверхспособности. Чистая мясорубка.

Раздался звук гонга.

Чтобы управляться с топором, нужна отменная физическая сила. Приёмов там немного, хватов всего три. Многие думают, что без хорошего замаха в бою не выстоять, но замах — это инерция. Рубишь сверху наискосок — топор летит вниз. Ты открыт в этот момент. Поединок может закончиться за пару секунд, если ты сразу не проломил череп противнику. Поэтому я и выбрал щит.

Гимназист Александр Дранько, которого выставили против меня, сразу начал с фланкировки. Ловко орудуя серпами, он пошёл в атаку. Клинки свистели, рассекая воздух.

Я отступил на шаг и выставил щит.

Принял так, чтобы серп бил плашмя. И не прогадал. С небольшой задержкой серпы врезались в доски, а Дранько остановился. Я тут же ударил топором сверху, задержав руку в последний момент. В реальном бою Саша упал бы на песок, обливаясь кровью. Здесь же судьи зафиксировали поражение.

— Бой окончен! — провозгласил Виталий Пинчук, возглавлявший комиссию.

— Что? — охренел мой противник.

— Ты пропустил удар по голове, кретин, — ухмыльнулся я.

И тут произошла странность.

Дранько взревел, я почувствовал всплеск энергии. Оттолкнув мой щит, парень пошёл в атаку, размазываясь от скорости. Боги! Придурок оказался метой, которому сорвало планку. Я слышал, что с ними такое иногда случается.

Я инстинктивно обрёл проницаемость, пропуская этот вихрь сквозь себя.

Развернулся, выбросил руку со щитом, возвращая себе вещественность, и услышал предсказуемый хруст. Окованный металлом обод щита свернул идиоту челюсть.

Дранько рухнул в песок.

— Остановка боя! — рявкнул Пинчук.

Трибуны что-то ревели, скандировали, я не прислушивался. На арене появилась Юленька, которая в своём коротком белом халатике выглядела особенно горячо. Один из преподавателей встал между мной и поверженным противником. Я равнодушно пожал плечами. Зачем мне его добивать?

До моего слуха дошли обрывки обсуждения, которое вели судьи.

— … формально он уже победил.

— Но применён Дар!

— После завершения боя…

— Парень жив. Я присуждаю…

Я терпеливо ждал, пока уляжется хаос.

Прошло девять месяцев с тех пор, как я впервые очнулся в этом мире. Во дворе этой самой школы, где моё хлипкое тело избивали дружки Льва Барского. Тогда у меня были только мои воспоминания. Навыки, приобретённые за две тысячи лет непрерывного развития. Всё это время я изматывал себя тренировками, упражнялся со всеми доступными видами холодного оружия… И вот, я стою на арене и не вижу достойных противников.

Скучно.

— Прошу тишины! — микрофон в сочетании с директорским голосом охладил разбушевавшихся зрителей. — Вердикт комиссии!

Мой незадачливый противник уже оклемался стараниями Юли. Его подвели ко мне, и мы нехотя пожали друг другу руки. Формальность, от которой противно. Потому что клоуны, не умеющие контролировать гнев, вызывают у меня приступы отвращения.

Микрофон передали Виталию Пинчуку.

— Комиссия присуждает победу Сергею Иванову, — под одобрительное гудение зала провозгласил мастер фехтования. — Хочу отметить, победа чистая. Оба противника применили Дар, но господин Иванов защищался. Что касается Александра Дранько, то его поведение мы считаем недостойным. И обещаем поработать над образовательными пробелами в следующем году.

Дранько прожёг меня испепеляющим взглядом.

Серпы валялись в нескольких метрах от наших ног.

Я уходил с арены, пока толпа скандировала:

— И-ВА-НОВ!!!

Удивительно, насколько могут поменяться настроения людей в течение одного года. Моего предшественника считали грязью, ни в грош не ставили, всячески старались вытереть ноги. А теперь я — герой школы, уважаемый выпускник. Потому что Эфа уважает только силу. Путь меча.

Сдав оружие и амуницию, я направился в раздевалку.

Принял душ и начал переодеваться.

В эту секунду у меня за спиной раздался дрожащий от ненависти юношеский голос:

— Тебе это с рук не сойдёт, грязь.

Обернувшись, я смерил Дранько пренебрежительным взглядом.

— И что ты сделаешь, ушлёпок?

— Я — ничего. А мой Род с землёй сровняет твою усадьбу.

— Ну-ну, — хмыкнул я. — Ровнялка ещё не выросла.