Рождение сверхновой

Глава 22 Возвращение

8 апреля, время 14:03.

Госпожа МуРан после обеда и прогулки отдыхает перед телевизором. Одна. Невестка уехала по магазинам и рынкам. Внезапно МуРан торопливо хватается за пульт и жмёт кнопку громкости.

Начинается трескучее «бла-бла-бла» и МуРан досадливо убавляет звук. Переключает канал, там то же самое, третий…

— Это уже не подвижная девочка, — вслух говорит МуРан, но в новом определении для Агдан затрудняется. Нет сравнимого явления, чтобы подобрать нужное слово. Что или кто может обладать ускорением гоночного автомобиля и мощью железнодорожного экспресса?

— Ох, правильно я говорила, что лучше не становится на дороге у этой милой и хрупкой девочки, — опять вслух выражает опаску МуРан, — Раздавит, как букашку, и не заметит.

МуРан думает, звонить или не звонить сыну? А зачем? Чтобы он отменил своё решение? Большой вопрос, надо ли его отменять. Кажется, Агдан всё равно, оставят ЧжуВону наследство или нет. Нет, надо позвонить, посоветоваться, и, помоги небеса, может быть, посоветовать. МуРан берётся за телефон.

— Аньён, сынок.

— Аньён, мама. Ты сделала, что я просил?

«Неужели он хочет передумать?», — проносится у МуРан невозможная мысль.

— Да, сын, сделала. И ЧжуВону позвонила.

— И как он?

— Сын, он давно этого ждал. И даже не огорчился, судя по голосу.

— Характер, — то ли одобрительно, то ли осуждающе говорит ДонВук.

— Ты уже слышал, сын? Агдан получила Грэмми.

— Слышал, мама, — тон ДонВука становится тусклым.

— Она на вершине. В прошлом году её капитал не превышал полутора миллионов долларов. Сейчас, только по известным мне источникам, он превышает семьдесят миллионов. К концу года точно будет не меньше ста. Через год-два, её состояние будет измеряться миллиардами долларов.

— Зачем ты мне это говоришь, мама?

— Во-первых, чтобы ты знал. Во-вторых, хочу тебя спросить. Ты точно хочешь поссориться с этой девочкой?

— Я с ней не ссорюсь. Я просто не хочу иметь с ней никаких дел. Станет миллиардером? Не торопись есть свой суп из кимчхи, мама. К тому же она обманщица и попадала под суд. А её дядя? Нет, мама, в нашей семье ей не место.

— Я не тороплюсь есть свой суп, сын. Но так уже было много раз. Когда-то мы все и её семья хором уговаривали её выбросить из головы глупые мечты стать айдолом. И что? Она стала айдолом, а мы все чувствуем себя идиотами. Сын, я не хочу, чтобы наша семья целиком оказалась в дураках. Чувствую, что ты до сих пор недооцениваешь эту девочку. Слышал, что её президент страны к себе пригласила? Тебя она когда-нибудь приглашала? Да ещё тебя одного! И почему-то её не заботит, что дядя Агдан сидит. Тебе не кажется это странным?

— На что ты намекаешь, мама? — настораживается ДонВук.

— На то, что президент Пак ГынХе знает что-то, чего мы не знаем, сын. Ты говоришь, что ей в нашей семье не место, и это все слышат. А президент говорит, что рядом с ней Агдан находиться достойна, и это тоже все видят. Догадываешься, что я сейчас спрошу, сын?

— Лучше не спрашивай, мама, — бурчит ДонВук, — Её правда президент к себе пригласила?

— Новости надо смотреть, сын. Тем более такие.

— Мне надо подумать, мама. Аннён.

— Аннён, сын.

МуРан кладёт телефон. Сомнения у сына зародить удалось. Но вот сдвинется ли он с места?

10 апреля, время 10:15.

— Рота! Бегом! — ЧжуВон открыл рот, чтобы гаркнуть последнее слово «Марш!» и на мгновенье застыл. Замерли и солдаты с согнутыми в локтях руками.

Изменение ситуации мгновенно вызвало реакцию, вбитую многомесячными тренировками. Вместо слова «Марш» из глотки готовилось вырваться «Воздух! К бою!». Нет, отмена! Вместо этого ЧжуВон командует «Отставить!». Вынырнувший из-за горы справа по курсу боевой вертолёт на секунду полёта, пока не продолжил разворот, нацеливший на них стволы пулемётов, был распознан, как свой. Опознавательные знаки на борту подтверждают принадлежность машины к их части.

Рокочущая винтами машина проплывает мимо роты, снижаясь.

— Направо! — ЧжуВон не задумывается, объект необходимо держать в поле зрения. Свой он или не свой. В машине части может прибыть начальство, и стоять к нему спиной не рекомендуется. Мягко говоря.

Вертолёт медленно опускается в ста метрах от солдат. Когда до земли остаётся метра полтора, из раскрывшейся двери выпрыгивает морпех в полевой форме. Пока вертолёт, так и не достигнув земли, поднимается и уходит обратно, морпех держит рукой срываемое мощным потоком воздуха сверху кепи.

ЧжуВон напрягается, сердце кольнуло и сразу следом будто облило сладкой и горячей патокой. Морпех идёт к ним знакомой, хоть и искажённой тяжёлой обувью походкой, фигурка стройная и хрупкая. Сержант делает шаг навстречу, такой шаг, еле заметно пригнувшись, совершают, когда готовятся к резкому спурту. Но ЧжуВон останавливается. Делает такой же шаг и снова останавливает себя. Он не зелёный юнец, не мальчик, чтобы позволять себе отдаваться восторгу с головой. ЧжуВон неспешно идёт навстречу.

— Агдан!!! — с восторженным упоением рота издаёт стон. «Не по уставу», — автоматически отмечает ЧжуВон. Его самого прорывает только на краткий миг, когда в него с радостным визгом влипает Юна. Последние метры она пролетела в прыжке, а до этого метров сорок разгонялась.

ЧжуВон, вот он тот миг, когда он позволил чувствам вырваться наружу, хватает девушку за талию и мощным рывком подбрасывает её вверх. Почти на два метра от земли. В девичьем визге к радости и восторгу примешивается небольшая доля испуга. Хорошо, что девушка ему не поддаётся, не зажимается и, раскинув руки в стороны, падает в объятия сержанта. Он принимает её грамотно с приседом и держит на весу. Сказать или что-то спросить не может. Девушка самозабвенно терзает его губы.

— Ты откуда? — задаёт глупый вопрос ЧжуВон, когда Юна перемещается куда-то в район скулы и шеи.

— От верблюда, — что-то по-русски и невпопад отвечает девушка.

Наконец она от него отлипает, ЧжуВон неохотно разжимает объятия. Не может оторваться от нестерпимо сияющих глаз.

Агдан выходит из-за ЧжуВона к строю солдат. Машет им рукой.

— Аньёнхасейо!

— Агдан! Мансё! — опять не по уставу с восторгом орут солдаты.

— От Майами лететь так долго, в самолёте не побегаешь, не попрыгаешь, — объясняет Юна, — в спортзале скучно. Можно я с вами побегаю?

Разве они могли ей отказать? ЧжуВон позволяет себе улыбнуться. Он разворачивает роту лицом к трассе и в сторону части, отдаёт прерванные ранее команды. Со сдержанным гомоном рота бодро начинает движение.

Неугомонная Юна в своём репертуаре. Сначала бежала рядом.

— Получила я свой Грэмми, — стрекочет девушка рядом, — и сразу к вам, похвастаться.

Не успевает ЧжуВон ответить, как она бежит в хвост колонны, перебрасывается улыбочками и шуточками с солдатами, обегает колонну с другой стороны, выбегает вперёд. Поджидает всех за сто метров от переднего ряда, делая руками сложные пассы и подпрыгивая. Энергия бьёт из девушки почти видимым фонтаном.

Этот час пробегает с такой скоростью, что ЧжуВон испытывает лёгкое разочарование. Не он один. На лицах солдат, вбегающих на территорию части, читается то же самое: «Как? Что уже?». Первый раз ЧжуВон и другие сержанты видят, как расстраиваются их солдаты от того, что кончился длинный и тяжёлый марш-бросок.

У ворот их встречает улыбающийся лейтенант, командир роты, и ЁнЭ. Юна остаётся с ними, солдаты, дисциплинированно не выворачивающие шеи, удаляются. Уже шагом.

Огорчались солдаты рано. Агдан и её помощница обедали вместе с ними. После обеда уже не только роту, а весь батальон завели в зал для награждений. На сцене только стул, на котором сидит Агдан с микрофоном.

— Вы уже знаете, Грэмми я получила. Я привезла его с собой. ЁнЭ! Пусти по рядам, пусть каждый посмотрит и подержит в руках.

ЁнЭ встаёт из первого ряда, поднимает статуэтку вверх и вручает соседу, офицеру в звании старшего лейтенанта. Она с самого края сидит. Зал восторженно гудит. Агдан продолжает рассказывать о процедуре награждения, красотах города Майами, обо всём. ЧжуВон, как лицо, облечённое особым доверием, копит и читает записки с вопросами. Девять из десяти об одном и том же. Он встаёт со своего места, стул рядом со сценой, подаёт девушке одну из записок.

— Юна, почти все об этом.

— Друзья мои, — обращается к залу Юна, — со мной нет никаких инструментов, нет музыкантов, есть только микрофон. Поэтому петь сегодня я не буду. Песня без музыки — кимчхи без перца и соли. Мы по-другому сделаем. В ближайшие выходные я привезу к вам «Корону», музыкантов и мы дадим концерт всей части. Я думаю, саджанним СанХён мне не откажет.

— А если откажет?! — спрашивает один из офицеров.

— Это мы сейчас выясним. ЁнЭ!

Девушка встаёт, отходит в сторонку, звонит по телефону. За ней следят все. В зале воцаряется тишина, которую смывает гулом, когда ЁнЭ опускает руку с телефоном и кивает Агдан. Вопрос с концертом решён. Агдан предупреждает:

— Сразу говорю, репетировать долго некогда, да и незачем. Покажем вам французский и японский репертуар. Не всё, только самое подходящее.

Всё плохое, к счастью, и хорошее, к сожалению, когда-нибудь кончается. Статуэтка, обойдя весь зал, возвращается к ЁнЭ, Агдан прощается с военными.

— До выходных! — приветственно машет рукой.

Но для ЧжуВона самое хорошее только начинается.

— Господин майор, — Агдан смотрит на командира батальона, — одного из вас, сержанта Кима, я заберу у вас на сутки. Разрешите?

Майор с улыбкой, тут же на месте, выписывает увольнительную, которую забирает старающийся казаться серьёзным ЧжуВон.

10 апреля, время 15:12.

— Подожди, Юна, мне в душ надо, — ЧжуВон слабо попытался остановить Юну, которая торопливо срывала с него форму. В ответ девушка выкрикнула какое-то слово не по-корейски, которое послышалось ему, как: «Вджопудушь!». И ЧжуВон сдался. Они, наконец, остались одни, в комнате Юны. На кухне шуршала и брякала посудой ДжеМин-сии. На ходу девушка ей что-то крикнула, когда они пришли, ЧжуВон пропустил мимо ушей что именно.

Юна с трудом, но справляется с его верхней половиной формы, майку он скидывает сам. Только сейчас перестаёт ему мешать своей торопливостью, гибким движением выныривает из своей одежды, которую он расстегнул почти профессионально.

— А-ш-ш-ш! — шипит парень.

Пока он расстёгивает брюки, себе и ей, девушка по-змеиному быстро наносит ему целую серию поцелуев-укусов в грудь. ЧжуВон чувствует, как у него слабеют ноги, и пока они окончательно не свалились на пол у порога, хватает Юну на руки. Его цель — кровать. По пути скидывает зацепившиеся за ногу брюки.

Расправить постель никто не озабочивается. На мгновенье ЧжуВон ослабляет давление на притиснутую к кровати девушку, ему загорелось поцеловать её в шею и ниже. Однако Юна, воспользовавшись заминкой, выворачивается и опрокидывает его навзничь. Подобно вампиру вцепляется в шею, и ЧжуВон сдаётся.

— Юна, презерватив… — и опять слышит что-то непонятное.

В этот раз Юна его не исцарапала. Только укусила несколько раз, и не слишком сильно. А ЧжуВон занял позицию сверху, так льстящую его мужскому эго, во второй раз. И в третий.

Через пару часов оба расслабленные лежат уже в разобранной постели.

— Юна, ты даже презерватив мне не дала надеть, — упрекает девушку ЧжуВон.

— У меня сейчас период безопасный. Месячные примерно через неделю, — лениво бормочет Юна.

— И ты ведёшь себя несдержанно, не как хорошая корейская жена, — продолжает вальяжно пилить Юну ЧжуВон, — Так нельзя!

— Ты тоже ведёшь себя не по-мужски, — после кратких раздумий Юна выдвигает вот такое жуткое обвинение. ЧжуВон возмущённо дёргается, требует объяснений.

— Это я девушка, это я могу попрекать тебя, обижаться на тебя, капать тебе на мозги. Понимаешь? Я, не ты. Моя привилегия.

— А у меня привилегии есть?

— Есть, — думает Юна недолго, отвечает быстро, — Топай в душ первым. Потом буду тебя кормить. И вообще…

Она привстаёт на локоть, ЧжуВон непроизвольно скашивает глаза на дерзко смотрящие вперёд острые соски.

— Как ты посмел лечь со мной таким грязным и потным?! Фу! — Юна демонстративно отодвигается и закручивается в одеяло.

Что-то невнятно для самого себя бурчащий парень встаёт, надевает брюки и, только прикрывшись готовой захлопнуться за ним дверью, наносит контрудар.

— Ты сама грязная и потная. С самого Майами, наверное, не мылась ни разу.

В быстро закрытую дверь мягко хлопается подушка.

Юна вздыхает. Страшно не хочется вставать, она ещё не акклиматизировалась, но приходится. Позже она появляется на кухне, быстренько приняв душ и немного взбодрившись. Но перед этим её взгляд останавливается на краешке смартфона, выглядывающем из кармана куртки. Так-так-так, её глаза становятся похожими на глаза Мульчи, когда та слышит соблазнительное шуршание неподалёку. После быстрой инспекции телефона ЧжуВона Юна направляется в душ.

— А откуда у тебя халат? — удивляется она через полчаса ЧжуВону, мирно поедающему рис, обильно залитый соусом из русской тушенки.

— Я купила, дочка.

— Ой, мамочка, что б я без тебя делала? — умиляется Юна и целует маму в подставленную щёку. Затем молча пьёт кофе. Мульча трётся у её голых ног.

ЧжуВон тоже помалкивает. Ему хорошо, так хорошо, как никогда не было даже дома. Только в какой-то период раннего детства, когда его ничем особо не загружали и часто баловали. Сейчас он боится, что Юна прочтёт в его глазах неверие, поэтому старается не смотреть ей в глаза слишком долго. Ему до сих пор не верилось, что она официально и фактически стала его женой. Что они могут любить друг друга без оглядки на мнение окружающих, которое теперь было полностью на их стороне. Да что там любить, — думает ЧжуВон, — всего лишь взять её за руку и держать в своих. До сих пор он считает это счастьем. Или посидеть на диване, чувствуя мягкое бедро и на плече пушистую голову.

Вспомнил первые поцелуи, там в комнате. Каждый по силе воздействия, как удар копья. На груди небольшие следы остались, до сих пор сладко ноют. Жалко те царапины, самые первые, так быстро и полностью зажили. Останься на их месте следы, он гордился бы ими больше, чем любыми орденами. Вот он теперь и молчит, стараясь не расплескать из груди хрупкое и пугливое ощущение блаженства и справиться, наконец, с ощущением нереальности происходящего.

11 апреля, время 9 часов утра.

Неприметный кабинет в крыле президента страны. В числе всего трёх человек заседает особая комиссия при президенте республики. Ведёт совещание худой мужчина в очках и со лбом, расширяющим свою территорию за счёт волос на голове. Возрастом он не выделяется среди остальных. Всем явно за пятьдесят.

— Итак, докладываю последние события по проекту «Небесная колесница», — говорит председательствующий, — Наша пара поторопилась, но ничего страшного пока не случилось. Два минуса взаимоуничтожились, превратившись в плюс.

— Вы о том, что сделал господин Ким ДонВук?

— Да. Наш сюжет получает хорошую дозу привлекательного драматизма. Всё получается само собой и даже лучше любого запланированного заранее сценария.

— Сейчас наши молодые слепят очередную глупость, и проект оборвётся, — брюзгливо замечает эксперт, сидящий справа от председателя, мужчина с небольшим брюшком и галстуком-бабочкой.

— Вы имеете в виду, что наша девица залетит и родит ребёнка? — уточняет эксперт слева, улыбаясь во всё своё круглое лицо, — И что в этом страшного?

— Как что страшного? Она тут же выпадет из медиа-поля. Ей просто некогда будет. И за полгода её забудут.

— Он прав, — постукивая карандашом по столу, председатель смотрит на левого эксперта, — Такой риск есть. Надо принимать меры.

— Девушка сама всё знает и не планирует обзаводиться детьми в ближайшие годы, — парирует левый, круглолицый эксперт.

— Замуж она тоже не планировала, — правый эксперт.

— Но вышло-то по-нашему, — тонко улыбается левый.

— Не спорьте, — поднимает руку председатель, — Я уже записал: принять меры. Вопрос — какие?

— Надо озадачить медиков, господин председатель, — предлагает левый, — Пусть они поговорят и с ней и с ним. Предостерегут от ранней беременности.

— Что они скажут? — правый эксперт.

— Придумают что-нибудь, — отмахивается левый, — Девушка сама заявляла, что до сих пор растёт. Значит, организм у неё пока не совсем взрослый. Не готова она рожать.

— Подходит, — председатель записывает, затем обращается к правому, — У вас есть предложения?

— Раз обращаемся к медикам, пусть они сагитируют её применить женские контрацептивы, господин председатель.

— Замечательно. Фиксирую. Теперь дальше. У нас есть девушка, которая добилась ошеломляющего карьерного успеха, вообще не сдавая сунын. Молодёжь имеет перед глазами феноменальный пример того, как проваленный экзамен нисколько не мешает добиться сколь угодно громкого успеха. Но теперь это тянет её назад. Думаю, ей надо сдать этот злополучный сунын и закрыть тему. А то злые языки в сети начинают муссировать тему, что она дура, добившаяся успеха случайно.

Возражений предложение не вызывает.

— Что будем делать по поводу заявления ДонВука? — председатель вопросительно глядит на членов комиссии.

— Да ничего, — отмахивается левый. А правый рассуждает.

— Вы сами сказали о привлекательном драматизме, господин председатель. Если бы он так не сделал, мы должны были подсказать ему такой шаг.

— Меня как раз беспокоит, что он сделал это сам, — размышляет председатель, — Он может решить задавить их всерьёз.

— Тогда мы его остановим, господин председатель, — правый эксперт.

— Для этого нам нужен рычаг. Для быстрого реагирования. Нам нужен механизм для организации быстрого блокирования нежелательной активности ДонВука, — делится соображениями председатель.

— Надо попробовать выйти на контакт со старшим сыном, — предлагает левый эксперт, — Он как раз занимается госзаказом на эсминцы. И перетянуть на нашу сторону.

— Не раскрывая всех карт, — уточняет правый.

— Само собой.

— А дочка?

— Сомнительно, господин председатель, — возражает правый, — Она сильный руководитель, но всё-таки женщина и может попасть под влияние отца.

— Хорошо. Пусть будет старший сын, а дочка в резерве. Займётесь этим вы, — председатель смотрит на левого эксперта, — Есть ещё один момент. Наша красавица обдумывает какой-то проект, уже просила своего куратора организовать ей встречу с министром обороны. Значит, и мы будем знать суть дела. Тогда и решим, давать ход её замыслам или приостановить. Сейчас обсудим, что вы скажете старшему сыну, и на это всё.

Через два часа на стол президенту Пак ГынХе ложится записка с грифом «Секретно» и со значком, изображающим колесницу на паре коней с крыльями.

Примечание (от автора): ники с цифрой на конце принадлежат членам «змеиного гнезда», структуры, подчинённой ГаБи.

12 апреля, время 9 утра.

Коронки сначала молча смотрят на вошедшую меня, а потом дружно кидаются ко мне с криками и визгом. Растерянная с большим трудом улавливаю в общем гомоне главную мысль.

— Как ты могла так поступить с нами?!

Остальное, а именно:

— Мы думали, ты нам подруга!

— Так делают только подлые кумихо!

— Всегда считала тебя, а ты…

— Никогда не жалела для тебя сосисек! — Ага, это БоРам.

Весь этот шум фильтрую, как помехи. Так, на данный момент понимаю, что, как-то не заметив, совершила против «Короны» нечто ужасное. Интересно, что? Не написала каждой по альбому? Неприличных шуток вроде «большой мечты ИнЧжон», кажись, не было…

— Как ты могла скрыть от нас такое событие?! — стонет СонЁн и бьёт ниже пояса, — Не буду больше тебя расчёсывать!

Что-то смутно брезжит в голове, забитой неумолкаемым возмущённым гомоном. Но пробиться наверх через мощные помехи догадка не может. Перевожу взгляд с одного лица на другое, жду подсказки. Бесполезно. Включаю режим королевы, давно пора прокачивать и этот скилл. Сначала делаю лицо, потом поднимаю руку. Шум стихает.

— Тихо, девочки! У меня один вопрос. А я знаю, что случилось?

Девчонки переглядываются.

— Ну, нет, не может быть, — неуверенно говорит ДжиХён, — Как ты можешь быть не в курсе, что замуж вышла?

— Тьфу на вас, дуры! — я чуть не выругалась по-русски. Уже невесть что страшное в голову лезло.

— Во-первых, не могла я вам сказать. Вы девушки красивые, женственные, а, значит, что? Это значит, что вы болтливые, а брак был тайным.

— Ничего бы мы не разболтали, — ворчит ИнЧжон.

— Вас шестеро. Кто-нибудь обязательно проговорился бы. А цена вопроса, между прочим, два миллиарда долларов. Слышали об этом?

— Да, — кивает КюРи, — отец ЧжуВона-оппы лишил его наследства. Было сообщение.

— А почему нам не сказала? — встревает БоРам.

— Я говорила. Ты выходила куда-то.

— Это, во-первых, — не упускает нить разговора внимательная ДжиХён, — а во-вторых?

— А во-вторых, дата свадьбы ещё не назначена. Я вас заранее приглашаю, но свадьбы до увольнения ЧжуВона из армии не будет. Так что у вас не меньше месяца есть. Готовьтесь. Заставлю вас там петь, танцевать и всячески ублажать бравых офицеров морской пехоты.

— И-и-и-и-и! — в полнейшем восторге визжит, прижав кулачки к лицу, Борамка. Остальные принимают новость с разной степенью заинтересованности.

— Всех вас там замуж отдам! — степень угроз с моей стороны нарастает. Как и заинтересованность на личиках коронок.

— На растерзание сильным и брутальным мужчинам, — и продолжаю с надрывом, — Я что, одна должна это терпеть?!

Заинтересованность возрастает до степени ажиотажа, Борамка перестаёт повизгивать. Ещё десять минут меня терзают на предмет интимных подробностей. Такой жажды знаний я не видела никогда в жизни. Главная трудность в том, что меня саму распирает, так и хочется рассказать. Юркину в этом отношении было намного легче.

— Девочки, вы что, не понимаете? Всё, что я сейчас скажу, завтра будет известно всей Корее.

На меня со всех сторон смотрят абсолютно искренние и правдивые глаза. В один голос все уверяют, что ни-ни и никому.

— Ну, допустим, — соглашаюсь устало, — вы не скажете никому. А вы уверены, что здесь прослушка не стоит?

Только сейчас девчонки ослабляют мощное давление. ДжиХён сужает глаза, видимо, что-то начинает просчитывать. Как интересно! Вообще-то я пальцем в небо ткнула, выстрелила наугад с завязанными глазами. Пока они в раздумьях, делаю финт.

— Давайте я вам что-то скажу, но на этом все вопросы прекращаем.

Девчонки соглашаются. Ну, да, с паршивой овцы…

— Выяснилось, что я не фригидная, а ЧжуВон — не импотент, — реагирую на вновь загоревшиеся глазки резким жестом, ладонь перед собой, — Девочки, на этом всё! Давайте, наконец, за работу примемся.

Первый этап — планирование. Самое лёгкое, на репетициях, — хоть я и говорила военным, что их не будет, — после потеть будем.

С репертуаром определяемся легко.

— Давайте обсудим французский репертуар. «Dernier dance» включаем без разговоров. Моя лучшая песня.

— «Калимба де луна» и «Mademoiselle chante leblues» тоже обязательно, — высказывается ДжиХён. Ничего против не имею, но любопытно, как обоснует.

— Там каягым есть, — не медлит с объяснением ДжиХён. Бинго! Это она в точку попала.

— АйЮ позовём? — спрашивает СонЁн.

— Нет. Не вижу смысла и времени нет. Надо договариваться с SM, а концерт через 2–3 дня. К тому же у АйЮ аудитория больше женская.

— «Je suis malade» — хорошая песня, — сожалеет БоРам.

— Хватит твоей «Порке те вас»… «Лолита» ещё есть. Парням понравится. Наверное, ещё «Voyage, voyage» и хватит французского.

Из японского вошли две песни СонЁн: «Цветочный рай» и «Капля любви». Не забыли и «Tokyo bynight». Пошли в дело две корейские песни, одну из них «Тэсон танцует лучше всех» в Корее хорошо знают.

— Визитку «Too me» применим японскую, выступать будем на плацу. В зале не получится, он маленький, — предупреждаю я, — Кордебалет СанХён нам не даёт. Девочки молодые, он за них боится. Так что их партию берём на себя.

Распланировали порядок номеров и идём на репетицию. Держись, морская пехота, мы готовимся вас в плен брать.

Вечером. Общежитие агентства.

Ужинаем здесь. Маминой стряпнёй. Ощущения идеально описываются банальнейшей фразой: «усталые, но довольные». Вчерне концерт готов. Учитывая непритязательность аудитории, можно и не шлифовать. Мы, конечно, поработаем ещё завтра, но больше из самоуважения. Солдаты будут счастливы только от того, что мы появились. Насколько синхронно мы будем махать ножками, они не обратят особого внимания.

— Никогда бы не подумала, что с таким нетерпением буду ждать бесплатного концерта, — высказывается ХёМин.

— Он не совсем бесплатный, — возражаю я, — В качестве платы вы получите море обожания и внимание сильных и красивых мужчин. Пообщаетесь с ними. Я же запланировала танцы с офицерами и лучшими солдатами отдельным номером.

— Может, именно там я найду свою судьбу? — мечтательно заявляет КюРи.

— Или две, — хихикает БоРам и уворачивается от тумака.

Мы заканчиваем ужин неспешным чаепитием.

— Ходят слухи, что ты хочешь запустить какой-то проект с нами? — это ДжиХён, как всегда самые дельные вопросы от неё.

— Хочу, — признаюсь я, — Но там не от меня всё зависит. Проект запланирован в форме госзаказа. Если правительство примет, будем работать. Сразу говорю, работы там для вас не очень много. Максимум, неделя съёмок. Оплата, скажем, десять миллионов вон каждой.

— За неделю нормально, — соглашается СонЁн, — но я думала, проект масштабнее.

— Это ещё и реклама вас, таких красивых. Вас разберут на части. Кого на телевидение, кого в кино.

— А к себе возьмёшь? — Борамка смотрит с надеждой.

— Возьму. Но мне вас пока некуда брать. Когда создам корпорацию, конечно, возьму. Тех, кто останется не при делах. Так что если будут заманчивые предложения, не отказывайтесь.

— А если не откажемся, а потом не сложится? — сомневается ИнЧжон.

— Ответ тот же, возьму к себе. Зарплата будет относительно небольшой, пять-десять миллионов, но это помимо гонораров за отдельные проекты. Какие проекты — не скажу. Сама пока не знаю. Но что-то будет обязательно.

За разговорами мы уходим в общую комнату. Я встаю посередине и включаю режим королевы. На половинную мощность, соответствует капризной принцессе.

— Я буду пробивать проект на самом верху, — задираю носик кверху, — Со мной уважительно разговаривают генералы и министры. А вы?

Обвиняюще гляжу на вытаращивших от неожиданности глаза коронок.

— Почему только ЧжуВон и БоРам называют меня принцессой? Моё высочество очень недовольно…

— Сварить тебе сосисек? — предлагает Борамка.

— И ты, БоРам?! — трагически провозглашаю я, — Почему ты не сказала «ваше высочество»? Я требую уважения, преклонения и откровенного лизоблюдства! Называйте меня принцессой, обращайтесь «ваше высочество» и целуйте мне руки.

Я подбочениваюсь, расправляю плечи и высокомерно задираю носик. Пальчики вытянутых слегка вразлёт и вниз рук требовательно шевелятся.

— А ЧжуВон-оппа уже целовал тебе руки? — осторожно интересуется ХёМин.

— Какой ещё ЧжуВон-оппа? С ума сошла? Он не достоин такой чести, — мой голос сочится благородным недоумением по поводу такого странного предположения. Я не замечаю, как БоРам исчезает за спинкой дивана. Вопрошающе обвожу коронок взглядом.

— Давайте. Кто похвалит… то есть, кто поцелует руку самой первой, получит большую вкусную конфету, — «Надеюсь неприличных ассоциаций не появится…».

— О прекрасная, подобная Луне на звёздном небе, — к величественной мне, часто кланяясь, подступает ДжиХён. Направляю левую руку к ней. Жду. ДжиХён подходит совсем близко, наклоняется к кисти.

— Ваше Блистательное Высочество…

— Ты первая удостаиваешься великой чести. Гордись… Ай!

Ба-а-а-х! В мой затылок с размаху влетает подушка. Хитрая, коварная, зловредная БоРам! ДжиХён вместо поцелуя хватает мою руку и дёргает вниз на себя. БоРам с визгом прыгает сзади на спину. Все остальные разом бросаются на нас. ИнЧжон пытается оторвать БоРам, остальные заваливают меня своими телами. На полу мгновенно образуется визжащая и верещащая куча мала.

Эх, кабы не природа, властно толкающая слабо пищащую «Не хочу-у-у!» меня в мужские объятия, не нужно другого счастья, чем общение с любимыми подругами.

Через две минуты все окончательно выбиваемся из сил. Одна моя нога лежит поперёк КюРи, вторая — под ДжиХён, головой я на самой приятной подставке — груди ИнЧжон. Та не остаётся в долгу, её рука лежит на моей груди. И никакого сексуального подтекста. Ну, почти…

Перед сном была ещё тренировка малой интенсивности на растяжку, а ночевать остаюсь здесь. У меня ж тут апартаменты, которые никто у меня не забирает. Есть ещё одно дело перед сном. Набираю номер, подсмотренный у ЧжуВона, прикручиваю к нему картинку.

Сомнения меня кольнули и тут же отступили. Я, в конце концов, обещала это сделать, а раз так, сомнения — прочь! Нажимаю «отправить» и после получения сигнала, помещаю номер в «чёрный список». Всё, ещё одним долгом меньше, можно спать.

В то же само время.

Тревожно мигает красный сигнал в дежурке, по коридору бежит троица дюжих санитаров со смирительной рубашкой и небольшим саквояжем. Врываются в ВИП-палату и хватают за руки отчаянно визжащую девушку. Та с дикими воплями яростно топчет свой смартфон. Различить, что это был именно смартфон, уже невозможно. На полу мелкие обломки и осколки.

Несколько минут спустя.

— Слушаю вас, — седоватый мужчина, хозяин особняка отвечает на звонок.

— У вашей дочери ЮЧжин внезапный острый приступ, господин Ким. Она переведена в особую палату.

— Что случилось, доктор Ли?

— Причина не известна, господин Ким. В мелкий мусор разбила смартфон, повредила оборудование.

— Наше присутствие необходимо?

— Не желательно, господин Ким. Неизвестно, как она отреагирует. Надо дождаться окончания кризиса.

— Что с ней сейчас?

— Введено успокоительное и снотворное. Сейчас она спит, господин Ким.

— Хорошо. Позвоните завтра утром или если что-то произойдёт.

— Аннён, господин Ким.

— Аннён, доктор Ли.

Немного подумав, мужчина вызывает начальника службы безопасности. Кратко доносит суть дела и отдаёт короткий приказ «Разберись».

— Проверь последние звонки на её номер. Вполне возможно, ей кто-то звонил.

Примерно то же время.

Увидев имя абонента в телефоне, майор сбрасывает звонок и выходит в интернет. В облачном хранилище находит сообщение, скачивает, расшифровывает. После короткого раздумья печатает ответ и совершает всё ранее проделанное в обратном порядке.

— Объект Прима вступил в контакт с объектом Ведьма. По телефону. После получения сообщения объект Ведьма испытала психологический срыв и введена в медикаментозный сон.

— Следы контакта затереть! Срочно уничтожить телефонный аппарат Ведьмы. По исполнении немедленно доложить.

13 апреля, время — 8 часов вечера.

— Господин Юн, может, поговорим о деле? — предлагает СанРи, когда супруга убирает со стола и скрывается на кухне с последней партией посуды. Ким СанРи, старший сын ДонВука прекрасно понимает, что улыбчивый круглолицый гость прибыл из Сеула не для того, чтобы поужинать, поулыбаться и уехать.

Гость, которого порекомендовал его знакомый из министерства обороны, успел сделать многое. Наговорить комплиментов его жене, проявить осведомлённость о проблемах супруги со здоровьем, дать справку о возможностях медицины в других странах и даже предложить содействие. Жест вежливости не более. Семья Ким могла себе позволить любые траты на здоровье в любой точке мира.

— Вы правы. Пора переходить к делу. Вы позволите? — гость указывает рукой на лежащий на столе в стороне планшет. Заполучив планшет из рук хозяина, вставляет туда флэшку и после коротких манипуляций поворачивает экран к хозяину.

На экране застывшее изображение красивой синеглазой девушки оживает и холодным тоном бросает в лицо СанРи фразу, от которой тот вздрагивает.

— Семья Ким слишком мелко плавает, чтобы пытаться мне что-то диктовать.

— Как вы понимаете, это она о вас, — нейтральным тоном уточняет эксперт Юн.

— Поразительная дерзость, — справившись с собой, бормочет СанРи.

— Сама по себе дерзость ничего не значит, — замечает эксперт, — А вот когда она обоснована…

— И чем её дерзость обоснована?

— Вот мы и подошли к теме нашего разговора, — заулыбался гость, — Вы в курсе, что ваш брат уже женился на ней?

СанРи кивает. Вполне возможно, он узнал первый, не считая, разумеется, самих молодых. ЧжуВон звонил ему накануне и просил поторопиться с их общими делами.

— Как к этому относитесь? — кроме обычного человеческого любопытства ничего больше в глазах гостя СанРи прочитать не может.

— Я в сложном положении, — признаётся он, — Я люблю и сочувствую брату, и не могу ослушаться отца.

— Разве отец приказывал вам чинить препятствия женитьбе вашего брата? — удивляется эксперт.

— Слава небесам, нет.

— Прекрасно. Выходит, вы можете помогать брату, не прекословя своему отцу, — «Что, скорее всего, ты и делаешь», — заключает про себя эксперт. «И приезжал он к тебе и небеса ты сейчас прославил за то, что тебе не мешают ему помогать».

Юн ДжиХван, член особой комиссии при президенте республики, никак не мог решиться на прямой разговор.

— Невозможно ослушаться отца, — задумчиво произносит он, — Вы знаете, ваш отец своим неосторожным решением нас немного напугал. Я о лишении наследства вашего брата.

— Это решение неизбежно. ЧжуВону ведь запретили встречаться с Агдан.

— ЧжуВон слишком молод, чтобы всегда совершать продуманные поступки, — вздыхает эксперт, — Хорошо, что решение вашего отца не идёт вразрез с нашими планами.

— Вашими планами? — поднимает бровь СанРи.

— Да, господин Ким. Агдан с некоторых пор стала политическим фактором в нашей стране. Лидер оппозиции давно пытается вовлечь её в свою орбиту. И правительство не может игнорировать её. Мы внимательно следим за всем, что с ней происходит.

— И что вас беспокоит?

Эксперт вздыхает с облегчением. Хозяин дома сам вывел разговор на нужную тему. Очень скользкую.

— Нас беспокоит непредсказуемость вашего отца. С Агдан надо вести себя очень осторожно.

— Чем же я могу вам помочь? Мы — корейская семья, воля старшего священна, эксперт Юн.

— Традиция, фундаментальная для нашей страны, — охотно соглашается гость, — Скажите, а что такое традиции? Обычаи, привычный порядок вещей. Что всё это?

Хозяин погружается в раздумья, с ответом затрудняется.

— А у вас есть ответ?

— Есть, господин Ким, — уверенно отвечает гость, — Для лучшего понимания задам ещё пару вопросов. Первый: почему у других народов другие обычаи? И второй: чьи традиции более совершенны, чьи обычаи лучше?

Хозяин снова выпадает из разговора. На такие отвлечённые темы обычные, даже высокого полёта люди, размышляют не часто. Эксперту и не нужен ответ, ему надо, чтобы собеседник всего лишь задумался.

— Потому что обычаи и традиции это одежда и оружие. Можно сравнить и с тем и с другим. Согласитесь, что в дождь, мороз и жаркий летний день мы одеваемся по-разному. Народы, живущие в пустынях, придерживаются одних правил жизни, на морском побережье — других. И так далее. Традиции это защита и оружие народа для его выживания. Самая удачная стратегия, выработанная веками. Поэтому второй вопрос бессмысленный. Традиции любого народа имеют смысл только для тех условий, в которых он живёт.

СанРи, чтобы лучше осмыслить услышанное, зовёт жену и требует чаю. Себе и гостю. Через десять минут они продолжают беседу.

— Теперь представим, что изменились сами условия, в которых живёт народ. Что произойдёт дальше? — эксперт не даёт хозяину расслабиться.

— Традиции изменятся согласно новым условиям?

— Да. Либо народ откажется их менять и вымрет, — уточняет эксперт.

— К чему вы ведёте, эксперт Юн? — хозяин вроде начинает и сам догадываться.

— Нельзя не признать, что Корея живёт совсем в других условиях, чем сто или двести лет назад. Никто сейчас не обрабатывает землю мотыгами. Мы развитая индустриальная держава.

— Полагаете, что традиции пора менять? — хозяин не боится делать выводы.

— Это бесспорно, господин Ким, — соглашается гость, — Только никто не знает, какие из них и на какие их менять. Смею заметить, что мы уже начали вымирать. И к вымиранию нас приведут именно старые традиции.

— Вы о резком сокращении рождаемости?

Гость кивает.

— Говорите прямо, не стоит недооценивать мою выдержку, — предлагает хозяин, которому, по всей видимости, надоедает манера гостя ходить вокруг да около.

— Мы не можем сразу и в полной мере разобраться со всем комплексом обычаев нашего народа. Но можем сделать это в вашем конкретном случае. Безусловный лидер вашей семьи, достопочтенный господин ДонВук, может привести вашу семью к краху. Нет, быстро это не случится, но любые большие проблемы начинаются с малого.

— Каким образом, эксперт Юн? — по видимости спокойно спрашивает хозяин.

— Давайте, я всё-таки по порядку, — просит гость, — Традиция подчинения старшему хороша и прекрасна. Но работает она только до тех пор, пока лидер ставит интересы семьи превыше всего. Личных отношений, своих слабостей, предубеждений.

— Это так, эксперт Юн. Это всегда было так. И это всегда работало, — соглашается хозяин.

— Те семьи, в которых лидер давал слабину, погибали, распадались, прекращали существование, — продолжает гость. Видимо, в этот момент ему самому надоедает умалчивать о главном. И заканчивает мысль резко и неожиданно.

— Мы считаем, что ваш отец способен поставить задачу сохранения старых традиций выше интересов семьи. Над вашей семьёй нависает нешуточная угроза, господин Ким.

Слегка ошеломлённый хозяин тянется к спасительной чашке чая. Она даёт ему повод обдумать услышанное.

— Каким образом отец может нанести ущерб семье? Как именно?

— Например, он может попытаться затеять что-то против Агдан, — гость как-то незаметно сменил тон с мягкого и любезного на более откровенный и жёсткий, — Я не зря вам дал послушать её дерзости. Это не дерзости, это реальность, господин Ким. Я уже говорил, что Агдан — политический фактор. Если вы попытаетесь с ней воевать, она вас раздавит.

Непроизвольно хозяин сдержанно усмехается.

— Она вас раздавит, а правительство, — не буду утверждать, что обязательно, но вполне вероятно, — ей поможет.

Вот сейчас никто бы не осмелился утверждать, что секунду назад на губах СанРи играла пренебрежительная усмешка.

— Если говорить прямо и без дипломатических увёрток, политический вес Агдан заметно выше веса вашей семьи. Она пока не стала весомым экономическим фактором, но это вопрос всего лишь времени. Не очень большого.

Гость взял паузу на добитие чашки с чаем.

— Перед вашей семьей выбор. Вам придётся либо сотрудничать с ней, заключив союз в какой-либо форме, либо войти в конфронтацию. Остаться в стороне? Видите ли, нейтралитет довольно неустойчивое состояние в такой ситуации. Он мало чем отличается от конфронтации. Если Агдан не будет сотрудничать с вами, она может пойти на сотрудничество с вашими конкурентами. Что будет дальше? Вы справедливо расцените это, как недружественный акт. Но вы сами создадите положение, в котором Агдан вынуждена будет так поступить. Своим нежеланием иметь с ней дело. Правительство уже обожглось на этом. Подконтрольные нам телеканалы вдруг затеяли против неё бойкот. И что случилось дальше? А дальше быстро стал набирать рейтинг оппозиционный канал наших политических конкурентов. И как мы можем её винить? Мы сами попали в яму, оттолкнув её. Не совершайте наших ошибок.

Гость ставит чашку. Разговор заканчивается, экперт решает, что всё сказано. А услышат ли его, будущее покажет.

— Я не требую с вас никаких решений и ответов, господин Ким, вот вам моя визитка, — кладёт на стол карточку с красивым тиснёным шрифтом, — в случае кризисных ситуаций связывайтесь со мной, не стесняйтесь.