Рождение сверхновой

Глава 3 Контракт или свобода?

«И чего ты расшумелась? Ох, женщины, как вы любите панику разводить», — сказал Сергей и мгновенно меня успокоил.

«Ощущение беспомощности вдруг возникло. Стараешься, играешь, выгадываешь, а они раз! Все фигурки с доски, и доской этой тебе по башке. И заступиться некому», — жалуюсь я.

Преимущество ментального общения в том, что ничего долго объяснять не надо. Появившийся Юркин мгновенно схватывает ситуацию, предысторию знает досконально. Времени нашего раздельного бытия прошло немного.

«Не надо с ними спорить. Мы в прошлый раз и так дурака сваляли, заранее предупредив ЮСона, что и как можем сделать. Всё равно что открытыми картами играть. Никто так не делает. И про клиническую смерть ты зря сказала, тоже предупредила, открыла противнику свои козыри. Поговори с ними, узнай, какие у них планы, о своих ничего не говори».

Всё это происходит буквально за несколько секунд. Я же говорю, преимущества ментального общения.

— ЮнМи-ян, почему молчишь? — взывает ко мне СанХён.

Я «включаюсь».

— А что говорить? Хотите отменить — отменяйте. Разумеется, я вам помогать не буду.

СанХён невозмутим, ЮСон слегка морщится.

— Твой договор с японцами тоже ни в какие рамки не лезет, — продолжает СанХён, — Его надо проводить через агентство.

Незримо присутствующий рядом Сергей пренебрежительно хмыкает. Я молчу, смотрю на начальство ясными глазами равнодушной куклы Барби. «Жди», — велит Сергей. Жду.

— Мы заключим с тобой новый контракт. На год, — мягко отеческим тоном говорит СанХён.

«Вот оно! Вот способ, которым они хотят отменить выстраданный нами контракт!», — веселится Сергей, — «Другого нет. Они всё хотят сделать твоими руками. Ты должна, по их мнению, сама надеть на себя петлю и затянуть её».

— Вернём тебе семьдесят процентов от заграничной деятельности, увеличим другие отчисления, организуем тебе студию, — молодец СанХён! Вот ничего, абсолютно ничего не вызывает неприятия.

«Классно заманивает», — комментирует Сергей.

— Вы выходите на работу, сабоним? Окончательно? Все решения теперь принимаете вы? — выполняю инструкции Юркина вытянуть больше информации.

— Пока на неполный рабочий день. ЮСон будет исполнительным директором и замещать меня во второй половине дня, — пояснил СанХён, — Ну, как, ЮнМи? Ты согласна?

Ключевой момент, «да, ключевой», — подтверждает Сергей.

«Серёж, можно мне уже уходить? Устала я от них».

«Можно. Включай обиженную девочку и уходи», — ухмыляется Сергей.

— Я сейчас не могу вам ничего сказать, сабоним. Я так долго мечтала о свободе, а вы мне снова клетку предлагаете…

— Айдолы не работают без агентства, ЮнМи-ян, — ласково говорит СанХён, — Ты же умница, ты сама это знаешь.

— Да, я знаю. Но сейчас ничего решать не буду. Мне пора, сабоним, — встаю, делаю шаг к двери.

— ЮнМи-ян, ты всё так же не вежлива, — качает головой СанХён, — мы старше тебя, а ты даже не думаешь спросить нашего разрешения уйти.

— Сабоним, разрешите мне покинуть вас? Я устала и домой хочу, — смотрю на него жалобными глазами. Ага, прошибёшь его. В чём-то он даже хуже ЮСона.

— Побудь ещё немного с нами. Я так долго тебя ждал, и я тоже не совсем здоров.

— Вам врачи разрешили работать, а мне — нет. И потом, вы меня обманули, — смотрю на СанХёна жалобно и обиженно.

— Чем же, ЮнМи?

— Мы договорились встретиться, если меня не будут огорчать. Вы согласились, а сами огорчили меня два раза. Хотите отменить мою свободу и забрать мои деньги по договору с японцами. Я на вас врачам нажалуюсь. Вам это ещё в неделю моего отсутствия обойдётся. Как минимум.

— Юна, пожалуйста, нам столько надо обсудить, — увещевает президент.

— Я больна, сабоним. Неужто вы будете насильно удерживать больного человека? Сабоним, ещё немного и я в обморок упаду. Вы тоже, как директор ЮСон, меня убить хотите? ГаБи рядом нет, откачивать меня некому.

На это они уже не решаются возражать, и я беспрепятственно ухожу, вежливо попрощавшись.

«О, святые мандарины! Как же они мне надоели!», — ищу сочувствия у Сергея. И получаю его сполна: «Да, я только сейчас понял, насколько я счастлив, что избавился от них. Держись, Юна!».

Мы ещё поговорили немного. По времени немного, пока в машине ехали.

— Ты правильно заподозрила, что отмена нового контракта крайне сомнительна с юридической точки зрения. Я, вернее мы, у нас опыт практически одинаков, в юриспруденции не силён, но такое действие, скорее всего, невозможно.

— Зачем тогда так делать? — я догадываюсь об ответе, но интересно послушать как бы себя, но со стороны. Мы уже ехали ко мне домой на машине охраны от Кимов. Разговаривали ментально, зачем мне сумасшедшей выглядеть?

— Первый расчёт: напугать, затем накидать разных плюшек и в итоге уговорить подписать новый контракт. Он был бы намного выгоднее нашего первого, но сроком не меньше года. Второй расчёт: провокация. Ты выходишь из себя и открываешь свои козыри. В виде угроз, а я сделаю вот так и так, и вы запляшете.

— Что будем делать?

— Ничего. Ты официального уведомления о прекращении действия контракта не получала. В процессе всё прояснится. Если тебе перечислят твои тридцать процентов, а будут говорить, что новый контракт аннулирован, то станет окончательно ясно, что тебе морочат голову. Ты где угодно потом можешь сказать, что не принимала их слова всерьёз на полном основании. Расчеты бухгалтерии. Говорить можно что угодно, но бухгалтерия деньги будет начислять только на основании действующего документа.

— Значит, веду себя так, будто ничего про отмену контракта не знаю?

— Да. Это всего лишь глупая шутка. Блеф.

— А как у тебя там дела?

— О-о-о, замечательно! Конечно, есть сложности в изображении себя, такого умного, ребёнком. Но ничего, помогает детский гормональный фон. Чувствую себя переполненным энергией, хочется прыгать и скакать. Что я и делаю.

— Что у тебя там за семья? В какой стране находишься? Где живёшь?

— Родители, я и младший брат, двух лет. Живем в подмосковном городке, в паре часов езды от столицы. Как-то так, если коротко. Можешь на моего брата посмотреть, забавный перец, держи…

— Правда, смешной. Он тебе нравится?

— Очень. Ходит за мной хвостом. И мне с ним весело. Слушай, хорошо, что напомнила. Мне пора, он там один остался. Держи ещё картинку, на досуге посмотришь, чем я тут занимаюсь. Пока…

— Пока.

Я подъезжаю к дому. Чуть грустновато стало, когда Сергей ушёл. Надо как-нибудь ночью его подловить. Может, мы во сне сможем общаться? И как это сделать? Разница у нас по времени целых 6 часов.

Подтянутый высокий мужчина строгого вида входит в квартиру. Видно сразу, пришёл домой. Светло-рыжей шевелюрой и чертами лица напоминает Катю. Покинув прихожую, отец Кати прислушивается, из детской доносится громкий шум: крики, визги, смех. Мужчина осторожно приближается, медленно приоткрывает дверь, заглядывает.

На полу, на прямоугольнике сложенного покрывала и маленькой подушке лежит мальчик и отбивается от кружащей вокруг него девочки. Девочка азартно визжит и дёргает мальчика за штаны. Мальчик аккуратно, стараясь девочку не зацепить, дрыгает ногами и кричит:

— Уйди от меня, зараза, я женат!

— Я тебе покажу «заразу», я тебе покажу «женат», алкаш нещастный, — пыхтит девочка.

— Что здесь происходит и кто этот молодой человек? — строго спрашивает мужчина.

Дети замолкают. Девочка умильно смотрит на мужчину.

— Привет, папочка.

Мальчик встаёт, отряхивается, поправляет одежду, затем протягивает руку мужчине и солидно заявляет:

— Позвольте представиться — Виктор. Муж вашей дочери, к-х-м-м…

Мужчина внимательно и строго смотрит на мальчика, на протянутую ладонь, которую не спешит пожать. Мальчик не смущается, пожимает плечами, заводит руки за спину.

— Как это понимать, дочь? — переводит суровый взгляд на девочку мужчина, — Ведь ещё утром, когда я уходил на работу, ты была не замужем? Когда же ты успела, дочь?

В последней фразе слышится почти неподдельная горечь.

— Ну, мы же понарошку, пап! — хихикает девочка.

— Слушайте меня, чета Понарошкиных! — строго заявляет мужчина, — Ваш брак объявляю недействительным. Вас, молодой человек, попрошу покинуть наш дом и впредь здесь не показываться. Вы дурно влияете на мою дочь.

— Ну, па-а-а-а-па! — канючит девочка. И тут же замолкает. Мальчик приник к её уху и что-то нашёптывает. Девочка слушает и кивает. Мужчина не успевает помешать, мальчик отходит сам.

— Дорогая, — торжественно заявляет он, — абста… тательства вынуждают меня покинуть вас. Развод обсудим позже. Я пришлю вам своего… адвакатора. Я никогда не забуду то ща… щастливое время, которое провёл с вами. Прощайте, Катерина… Катерина… простите, как вас зовут?

Последний вопрос обращён к мужчине. Тот настолько потрясён речью шестилетнего мальчика, что отвечает машинально:

— Николай Дмитрич.

— Прощайте, Катерина Николаевна! — мальчик церемонно слегка наклоняет голову. Девочка слегка не в такт торжественности момента хихикает и делает очень несовершенный книксен.

Тут мальчик приподнимается в воздух и плывёт прочь, слегка покачиваясь. Мужчине надоели длинные церемонии, он схватил его за шиворот и штаны и несёт на выход. Девочка скачет рядом, с беспокойством глядя на суженого.

Доставив малолетнего зятя в прихожую, мужчина устанавливает его на полу и открывает наружные двери.

— На выход, молодой человек, — провозглашает он широким жестом.

— Минуточку, э-э-э, Николай Дмитрич, — останавливаете его порыв мальчик, — Надеюсь, вы не думаете, что ж-жен-льмен мог прийти к даме босиком. Позвольте, я обуюсь.

— Позволю, — снисходит мужчина, — но с максимальной скоростью.

Мальчик выполняет пожелание экс-тестя, быстро всовывает ноги в ботинки, не застегивая пряжку на липучке. Выходит важно, не торопясь, но как-то боком. Видимо, опасается удара в спину, то есть, пинка под зад. Судя по лицу мужчины, опасения не беспочвенны.

Переместившись на нейтральную территорию, мальчик с выражением ожидания на лице оглядывается на девочку. Та смотрит вопросительно, затем на лице проявляется понимание. Она делает театрально трагическое лицо и надрывно прощается с опальным «мужем».

— Я буду помнить вас вечно, Виктор!

Мальчик удовлетворённо кивает и спускается по лестнице. Мужчина, выглянув, убеждается, что он действительно уходит, закрывает дверь. Секунду тупо её разглядывает, затем произносит одно экспрессивное слово.

— Охренеть!

— Да, — скачет от восторга рядом дочка, — охренеть!

— Дочь, — очухивается мужчина, — не надо говорить этого слова! Оно нехорошее.

— Но ты же его сказал! — резонно замечает дочка. Мужчина вздыхает.

— Взрослым мужчинам можно, в исключительных случаях. Маленьким девочкам нельзя.

28 декабря, время 7 часов вечера.

Просматриваю видение Сергея второй раз, в изнеможении слабо хихикаю. Для маскировки рядом планшет с какими-то весёлыми роликами. Когда каталась по тахте от смеха первый раз, из кухни на шум примчалась испуганная мама. О-о-о-х! Чуть не умерла.

Приходит мама, начинается время дорамы, будь славны во веки веков их сочинители, производители и изготовители. Не теряя времени, примащиваюсь к ней на колени. Со времени своего приезда из Японии не отлипаю от неё. И моя детская навязчивость маму ни капельки не угнетает, наоборот, радует и умиляет. Наверное, скучает по временам, когда мы с СунОк были маленькими.

Сергей неплохо устроился. Я так поняла по видению, — внутренние переживания тоже доступны, — хозяйская душа никуда не делась. Она незрелая в силу возраста, слабая и зависимая. Если вообще можно о душе говорить в таком возрасте. Короче, она растворилась в Юркине, изменив ему некоторые черты характера. Сергей стал более шаловлив и беззаботен, сравнительно с собой первоначальным. Воспоминания и чувства, к родителям и брату, тоже остались. Да и сколько их там, этих воспоминаний?

Навалявшись рядом с мамой всласть, решаю проверить свои силы в кулинарии. Надо напечь сдобы побольше, страх, как хочется поесть обычного ржаного хлеба, но для него у меня руки коротки. Ограничусь пресными лепёшками, полусладкими булочками и ещё какой-нибудь фигнёй, что в голову придёт.

Иду, завожу тесто. Немного играю ножами, тренирую новые трюки. Уронив пару раз, возвращаюсь.

Вчера, кстати, обработала внутренним светом СунОк. Ей я не рисовала желательный образ, просто представила, как можно к лучшему изменить её фигуру. Убрала, вернее, пожелала убраться явным недостаткам. Посмотрим, что получится, хуже точно не будет.

29 декабря, время 10 часов утра с копейками.

Рота ЧжуВона заканчивает марш-бросок. Растянувшаяся колонна взмыленных солдат змеёй огибает последний холм перед точкой назначения. Вспотевшие лица, запалённое дыхание, тяжёлый топот, парни прут с полной выкладкой.

ЧжуВон с друзьями, неразлучной четвёркой вьётся в хвосте колонны, подгоняя отстающих и помогая выбившимся из сил. Последнего слабосилка-новобранца практически волокут периодически меняясь парами. Несмотря на изрядную дополнительную нагрузку, четвёрка не выглядит сильно уставшей.

— Когда же вы бегать научитесь?! — досадливо бросает самый мрачный и серьёзный член дружной четвёрки, подпирающий новобранца слева.

— Разгрузите его! — командует ЧжуВон. Парни отбирают у новобранца автомат, стаскивают тактический рюкзак. Воспрявший солдат тут же прибавляет ходу. Самостоятельно. Но есть ещё один козырь.

Они догоняют основной арьергард и ЧжуВон начинает выкрикивать слово «Аг-дан!». Именно так, в два предлога, подгадывая под шаг левой ноги. Не прошло и пол-минуты, как арьергард, выкрикивая под выдох «Агдан! Агдан! Агдан!», большой многоножкой стал накатывать на основную колонну, вбирая её в себя.

Через десять минут рота плотной группой вышла в точку расположения. Сержанты тут же заметались над солдатами коршунами.

— Не расслабляться! Не ложиться! Ходить! Восстанавливать дыхание!

Потом проверка оружия и амуниции и прочие обыденные военные мелочи. Через полчаса лейтенант подводит итоги перед общим строем.

— Могу поздравить всех. Мы опять улучшили результат. Всего пятнадцать секунд нас отделяют от выполнения норматива на «отлично».

— Мансё! Мансё! Мансё! — гаркнул строй.

— Должен сказать вот что. Вдохновляющий призыв во время марша «Агдан! Агдан!» это хорошо, но не по правилам. Демаскирующий фактор. Мы должны передвигаться максимально скрытно. Учитесь кричать про себя, молча.

По строю солдат пробежал лёгкий смешок.

— Мы выполнили условие Агдан сдавать все нормативы не ниже, чем на «хорошо». Предполагается, что встретимся с ней 3 января. Но слишком близко мы подошли к отличному рубежу и у нас есть время пересечь его. И мы это сделаем!

— Мансё! Мансё! Мансё! — снова гаркнул строй.

После тактической и огневой подготовки рота приступает к обеду. Четвёрка друзей, как большинство старослужащих, на вид не торопясь, расправляется с обедом раньше остальных.

— Хён, а ты ведь можешь увидеть Агдан, когда захочешь?

— Когда ты успел забыть, что я в армии служу? Сейчас хочу увидеть, вчера хотел увидеть, — удивляется глупому вопросу ЧжуВон.

Солдаты смеются.

— Брось, предводитель! Ты понял, что я хочу сказать, — настаивает товарищ.

— Когда смогу, то есть, закончу службу, и она не на гастролях, то… вообще-то я не прочь совсем с ней не расставаться, — ЧжуВон вздохнул, — Но есть сложности.

— Ук, мы в курсе. И чем она твоим родителям не угодила?

— Всем. Твоим она тоже не угодила бы. Входить в другую семью на правах самой младшей, которая должна всех слушаться? Никогда она на такое не согласится. Мои родители заранее видят, что справиться с ней не смогут.

— А ты справишься? — друзья с хитринкой смотрят на ЧжуВона. Тот спокойно жуёт травинку.

— Зачем мне с ней справляться? Она меня и так устраивает… а ну, стоп! — ЧжуВон вдруг чем-то озаботился, — парни, я кое-что забыл сделать. Надо поговорить со всеми в роте и…

После бурного обсуждения предложенной ЧжуВоном темы, один спорым шагом обходит кучкующихся там и тут солдат и везде что-то говорит. Остальные наблюдают, один вдруг спрашивает:

— Хён, а трудно было уговорить Агдан к нам приехать?

— Нет, не трудно. Вот только ничего петь она не будет. Слабая ещё. Не прошло ей даром турне в Японию.

— Жаль.

— Да ерунда, — бодро не согласился самый неунывающий из четвёрки, — Увидеть её вблизи, поговорить и то здорово. А что, хён, совсем плохо выглядит?

— Выглядит она хорошо. Настроение тоже хорошее. Похудела только, тонкая стала, как тростинка.

— И что? — заинтересовываются все разом, — Такой и останется?

— Не знаю. Говорит, как получится. Если будет вредно для здоровья, восстановит вес.

После последних слов ЧжуВон берётся за телефон…

Примечание: Сергей уточнил, что по времени второе видение на самом деле происходило до видения № 1.

Во дворе многоэтажного дома, являющегося общим для трёх зданий, заботливые взрослые организовали две песочницы для маленьких детей. Витя вышел к ближайшей. Один. Родители дома, Кирюшка уморился длинными играми и выпал в глубокий сон. Как сладок краткий миг свободы! И ведь ещё отпускать родители не хотели, надо же! Имея в виду, что Кир может проснуться, а старшего брата под рукой нет. Не на того нарвались!

— Тогда я его разбужу, — решительно сказал Витя, — мне играть не с кем.

И с решительным видом направился к дивану, на котором раскинул свои ручонки Кир. Естественно, не дошёл. Мамочка совсем не ласково дёрнула его за руку и угрожающе зашипела:

— Только попробуй, ребёнок только заснул…

Витя подумал и решил:

— Тогда пойду песенку разучу, я там в книжке хорошую песню нашёл…

— Я тебе разучу, ну-ка марш на улицу.

И Витя послушно пошёл на улицу, всем видом демонстрируя грустную покорность злым ударам судьбы.

Когда Витя распахнул двери подъезда, у порога его радостно встретила свобода. Пахнуло зимней свежестью, во дворе заманчиво поблёскивали свеженаваленные сугробы, приветливо сияло солнце. Кто сказал, что в песочнице нельзя играть зимой? Ещё как можно, даже удобнее. Из снега всякие вещи получаются ещё лучше, чем из песка. Кошачьих какашек опять же нет.

Какая-то девочка его возраста лепит из снега сложное строение. На голове забавно качается помпончик, из-под шапки вырвались и дерзко торчат в стороны две косички. Витя подходит ближе, принимает свою любимую позу — руки за спину и наблюдает. Сначала с одной стороны, потом заходит с другой. Девочка поглядывает на его эволюции с подозрением и опаской. Наконец Виктор вспоминает, что обета молчания он не давал.

— Сударыня, не разрешите ли мне присоединиться к вашему милому обществу? — с детьми Юркин опасается разоблачения намного меньше.

«Сударыня» ошеломлённо хлопает голубыми глазками. Насладившись эффектом, Витя решает усилить впечатление.

— Мамзель, вы позволите побыть рядом? — Витя делает широкий жест рукой, расшифровывая слишком общее понятие «рядом».

Девочка, в мгновенье ока получившая звучный статус «сударыня» и тут же сменившая его на подозрительное, но такое заманчивое «мамзель», заторможено кивает головой.

— Только замок мой не трогай! — спохватывается она.

— О-о-о, сударыня, вы утверждаете, что это замок? — с сомнением спрашивает Виктор.

— Конечно! А что же ещё? — возмущённо отвечает девочка.

— А почему нет подъёмного моста? Где защитный ров? Почему башен всего две? Должно быть четыре или больше. А где донжон? Донжон где, я вас спрашиваю? И почему нет конт… контра… контрабасов, нет, контрафасов*?

Обескураженная девочка стоит и хлопает глазами, потрясённая длинным списком недостающих строений и бескомпромиссностью претензий. Мальчик смотрит строго и неподкупно.

— А что такое контрафасы? — осторожно интересуется «сударыня».

— Не помню, — пожимает плечами Витя, — но у тебя их точно нет.

— Как тогда ты можешь знать, что у меня их нет? — торжествующая девочка решает, что подловила противного эксперта. Но не тут-то было.

— А как ты можешь построить то, чего не знаешь? — резонно спрашивает «эксперт» по замкам.

— Как? Очень просто! — девочка решительно прилаживает какие-то откосины внутри стены, — Вот! Контрафасы!

Витя довольно долго с сомнением изучает свежеприлепленные конструкции.

— Ты уверена? — девочка незамедлительно и без малейших сомнений кивает, — Тогда ладно. Пусть это будет такой, девчачий замок.

Девочка слегка разочарованно вздыхает и соглашается «Пусть!». Чем подкупает Виктора, который решает, что пора бы и познакомиться с хорошенькой, рыженькой, молоденькой девушкой. К чему и приступает. Как только проясняется вопрос с именами и адресами, — девочку зовут Катей, и живёт она в том же подъезде этажом выше, — наступает время для светской беседы. Однако спокойное развитие их приятного знакомства резко прерывается.

Катя вдруг замолкает и начинает смотреть мимо Вити. Тот незамедлительно отслеживает объект её внимания. К соседней песочнице, в которой тоже ковырялась некая пигалица примерно их возраста, направляется пара детишек-мальчишек. Один, помладше, их возраста, второй старше на год-два и выше на голову. Судя по схожести одежды и согласованности движения, мальчишки братья или близкие друзья.

— Быстрее, Витя, быстрее! — заполошённо торопится вдруг Катя. Она хватает свои совочки в ведёрке, его за руку и тащит за будку недалеко от них. Техническая большая будка, кажется, там трансформатор стоит.

Они огибают будку, пригибаясь, быстро пробираются вдоль кустов поближе к конкурирующей песочнице. Занимают позицию с краю кустов, их отделяет от группы детей всего метров двадцать — двадцать пять. По пути и на выбранном наблюдательном пункте Катя вводит Витю в курс дела.

— Очень плохие мальчишки, всех во дворе бьют и обижают. Только они недавно приехали и эту девочку ещё не знают…

— А ты знаешь? Как её зовут?

— Как зовут, не знаю. Но это очень злая девочка, её все боятся. Даже взрослые. А эти два дурачка не знают. Давно мечтала посмотреть, что будет… всё, не мешай!

Катя в итоге оказалась абсолютно права, события развиваются в захватывающем стиле крутого боевика. Драка — какой боевитый сюжет обходится без неё? Плохие ребята нападают, хорошие их избивают… таков непреложный закон жанра. Боевик без драки, это — как жизнь без любви.(с) А столкновение плохих парней и очень злой девочки — самая многообещающая и заманчивая для голливудских боевиков завязка. Что может быть увлекательнее? Такой состав противоборствующих персонажей сулит не меньше увлекательности, чем безбашенная погоня. Можно выбрать из массы вариантов: плохие мальчики против злого мальчика; плохие девочки, можно с добавлением плохих мальчиков, против злой девочки. Причём злобные девочки в зрелищности дадут десять очков вперёд злобным мальчикам.

Парнишки обступают хмурую девочку, та что-то недовольно говорит, парниши-плохиши гогочут. Дальше события принимают стремительный и диковатый оборот. Старший парнишка проходится ногами по кучкам, выстроенным девочкой, младший лихим ударом ноги отправляет ведёрко девочки в дальний полёт. Витя выпучивает глаза, на Катю он не смотрит, но, скорее всего, она делает то же самое со своими глазами. Ногу паренёк опускает на землю уже с висящей на ней глухо рычащей девочкой. Она вцепилась зубами в его ногу! — ошеломлённо осознаёт немыслимый факт Витя. Как злая собака, причем не простая, а бойцовой породы. Вцепилась и висит. На зубах висит! — потрясённо понимает мальчик. Чуть повыше колена.

Парнишка, вереща от ужаса и боли, как зайчик, пойманный злой совой или хитрой лисицей, падает на снег. Потрясённый происходящим старший брат сначала очумело смотрит, затем пытается схватить девочку за ноги. Не слишком удачная идея, как выясняется. Девочка бьётся со свирепостью дикого зверя, старший получает жестокие удары ногами в грудь и падает. От хаотических ударов укушенного она защищается руками.

Рядом с Витей от возбуждения повизгивает Катя. Схватка меж тем резко заканчивается. То ли девочка разжимает зубы, то ли парнишка, собрав все силы, сам вырывается, но вырывается и на четвереньках быстро-быстро улепётывает к спасительному подъезду. Старший, мечущийся рядом, вроде нацеливается пнуть девочку как следует, но наталкивается взглядом на неё, сидящую на корточках и готовую к новому прыжку. Принимает решение, — очень разумное, по мнению Виктора, — ретироваться за братом.

Девочка идёт за своим ведёрком. Возвращается на место и принимается за прежнюю возню. Почему-то этот факт потрясает Виктора ещё больше, чем стремительная бескомпромиссная битва полуминутной давности. Катя замолкает, видимо, тоже проникается моментом.

Сидеть, как Катя, или полулежать, как он, холодно. Виктор начинает вставать, но Катя останавливает его.

— Смотри, смотри… — шепчет она.

Из подъезда выходят те же парнишки и какой-то здоровый, малость расхристанный мужик. В наспех надетой шапке, в полушубке на майку, видно, торопился. Младший парнишка всхлипывает, слегка подвывая, хромает. Вся гоп-компания направляется к мирной маленькой девочке, играющей в песочнице.

— Аллес капут, — шепчет Витя.

— Точно, — Катя немецких слов не знает, но смысл улавливает точно.

Хм-м, дяденька, ну, вышел ты и что дальше? — думает Витя. Бить маленькую девочку будешь? Да ты только маленький синячок ей поставь, сразу в тюрьму упекут, вякнуть не успеешь.

Дяденька и не бьёт её, конечно. Но разоряется громко. Сначала вообще орёт, потом малость сбавляет. Девочка бурчит что-то злобно, дяденька вновь поднимает количество децибелов. Из подъезда вываливается ещё один персонаж. Здоровенная плечистая тётка с таким мрачным лицом, что Витя сразу догадывается, кем она приходится мрачной девочке. Тётка тут же зычно подтверждает догадку.

— Эй, ты, хер моржовый, а ну, отвали от моей дочери!

Витя встаёт, отряхивается. Катя на этот раз не возражает.

— Как думаешь, Кать, кто победит, если они в рукопашной сойдутся?

— Я думаю, они! — без тени сомнения высказывается девочка. И Виктор без всяких уточнений понимает, кого она имеет в виду под словом «они».

— Чистый цирк, в кино… — здесь Витя чуть не вставил крепкое слово, но вовремя спохватился, — никакого кина не надо.

— Точно, — соглашается Катя.

Так началась их дружба.

*Примечание: Витя, вернее, Юркин намеренно исказил слово «контрфорсы». Что означает контрфорс в архитектуре, можете сами в интернете посмотреть.

30 декабря, 10 часов утра.

Вчера сдуру на ночь просмотрела второе видение от Сергея. Именно сдуру, с тихим воем, слезами и всхлипами долго ржала в подушку, пока не успокоилась. Ну, как успокоилась? Ещё час хихикала. Послала завистливое сообщение Сергею: «Как интересно ты живёшь!», и только потом уснула. Ну, как уснула? Время от времени во сне смеялась. Кино и немцы, блин!

Вследствие такой неосторожности с утра встаю чуть позже. Зато настроение выше крыши. От этого и самочувствие отличное, сорокаминутную зарядку делаю в полном объёме, моё восстановление идёт полным ходом. После душа и лёгкого самомассажа с втиранием крема для кожи выхожу на завтрак, как новенькая.

— С добрым утром, мамочка, — чмокаю улыбающуюся мне маму в щёчку. Со вздохом, ей страшно хочется разнообразить мой рацион и увеличить его раз в пять, ставит мне тарелку с овсянкой. Смотрю оценивающе.

— С сегодняшнего дня завтрак можно сделать больше, — ну, а что? Нагрузку увеличиваю, и завтрак менее опасен для фигуры, чем ужин, — Сделай мне пару бутербродов или омлет из одного яйца.

Мамочка буквально взрывается оптимизмом и восторгом. Через минуту передо мной два бутерброда гигантских размеров. Мелко трясусь от смеха, мама в своём репертуаре.

— Мам, одного такого мне на весь день хватит.

— Да что ты такое говоришь, доченька! — всплёскивает руками мама, — Ты бы посмотрела, как хорошо СунОк кушает!

А вот это меня не на шутку напрягает.

— Мамочка, ты что, хочешь, чтобы онни превратилась в ходячий сундук? Её так замуж никто не возьмёт. Мам, ты понимаешь, что совершаешь преступление против женской человечности?

Мама хмурится, упрямо молчит. Но бутерброды убирает, очень тяжко вздыхая.

— Один оставь, — командую я, — с одним я справлюсь.

Наградой мне становится сияющий взгляд. Хотя в итоге четверть этого лаптя добить я не смогла. Победил меня бутерброд. Ну, да, мамины бутерброды непобедимы и беспощадны.

И вот после такого утра, полного веселья, хлопот, побед и поражений, я наконец-то добираюсь до планшета, Корга и компьютера. Мне надо готовиться брать штурмом Францию. Со своим репертуаром я давно определилась. Патриция Каас, обновлённая, усовершенстованная и по-новому аранжированная. Мой нынешний голос не совсем попадает в её неповторимый тембр с пикантной еле слышной хрипотцой. Вернее, не закрывает весь диапазон, так-то он намного шире. Потому музыка нуждается в небольшой адаптации.

У Каас было порядка десятка хитов, мне за глаза хватит. Если буду работать с АйЮ, подберу ей пару песен от Мари Лафойет. Одна из них, «Viens Viens» идеально ложится на её голос. Борамке отдам свой «Ураган» и ещё что-нибудь подберу… что-то я разошлась. У меня месяц, максимум, полтора, а я уже чёртову дюжину песен напланировала. Не успею, точно не успею. Тогда сделаем чуть по-другому. Сначала я снимаю сливки, а потом выпустим АйЮ и БоРам. На десерт парижским гурманам. Решено, так и сделаю. Делаю зарубку в памяти: не забыть дать задание девочкам учить французский язык.

Кстати, можно всю Корону задействовать. У нас есть англоязычный репертуар, он где угодно в Европе прокатит. Кроме Франции, французы жуткие ревнивцы в этом смысле. Английские песни там не котируются, французские исполнители редко их используют. Но в остальной Европе местные охотно поют на английском. Итальянцы ещё родной язык предпочитают.

Но если разбавить двумя-тремя не французскими песнями в целом французский репертуар, то вполне пройдёт. Борамка же пролезла.

Решив стратегические вопросы, приступаю к работе. Жди меня, Франция, только очень жди…

Перед обедом отрываюсь от компа. Три песни оформлено, текст и ноты распечатать и можно регистрировать. Минусовку только начала.

— Сегодня рыбный день? — принюхиваюсь я на кухне, — Салат не делала?

Выяснив, что к салату мама не приступала, берусь за работу. Мамочка с опаской отходит подальше. Всегда пугается моих выкрутасов с ножами. А что такого? И дело движется и тренировка. Работаю сразу двумя одновременно, лезвия замелькали, время от времени то одно, то другое молнией бьёт по доске, отрубая очередной кусочек. Капуста, лук, прочая петрушка. Когда рубка заканчивается, прокатываю ножи по рукам до локтей и обратно, хват при этом меняю и с хрустом втыкаю оба ножа в половинку капустного кочана. Шоу закончено, овощи нарублены в мелкую стружку.

— Гостей не ждём?

— Нет, доченька, — оно, конечно, нет, но наготовила мама на пятерых. Случись нечаянные посетители, голодным от мамочки никто не уйдёт. Даже отстреливаться бесполезно, поймает и накормит.

Мою порцию мама вознаграждает целым букетом эмоций. Жалость ко мне, такой худенькой и на вид всегда голодной, презрение к объёму еды, огорчение от того, какая малая часть её стараний и усилий попадает в мой желудок.

После обеда, когда я позволяю себе поваляться на диване, меня настигают звонки. Причём от людей, которых я не могу послать лёгким нажатием клавиши отбоя. Сначала ЧжуВон.

— Аньён, Юна! — вах! Неужто парень исправляется и начинает понимать смысл слова «вежливость»? Но вслух ничего не говорю, моветон использовать шпильки БУ.

— Аньён, ЧжуВон-оппа.

Он начинает излагать суть дела, а я мысленно бью себя по голове и другим местам. Как говорится, на его месте должна быть я! Это я, я — айдол, мне знать про это положено, а не ему. Парень догадался опросить своих сослуживцев, что они хотели у меня узнать, и теперь…

— Подожди, я запись включу… давай, — он начал надиктовывать пункт за пунктом всё, что остро интересовало его соратников. Или правильно сказать «соротников», раз они из одной роты?

Когда он закончил, я решила его похвалить.

— ЧжуВон-оппа, ты такой молодец! Я совсем упустила из виду. Так непривычно видеть тебя таким предусмотрительным, таким умным. Ладно, пока. Звони если что…

Торопливо закругляю разговор, пока он не понял, что я сказала. Телефон тут же взрывается возмущённой трелью. Как это ему удаётся? Передать эмоции таким способом. Осторожно включаю. Оттуда раздаётся рёв разъярённого леопарда.

— Ёксоль! Ты что сейчас сказала, а? Чусан-пурида!

— Что такое, оппа? — невинно любопытствую я, — кажется, я похвалила тебя, а что?

— Знаешь, что? Давай отложим мероприятие на недельку, иначе не успею остыть и порву тебя на части, как только увижу! — изнемогает от ярости ЧжуВон.

— Ни за что! — решительно отвечаю я, а потом добавляю в голос максимум сиропа и страстной хрипотцы, — Я прямо… гореть начинаю, когда ты такой… о-о-о, ты так брутален, оппа…

В ответ раздаётся то ли хрип, то ли хрюк. Отключаюсь. И валюсь на диван от смеха. Обожаю этого парня… столько радости мне приносит.

На излёте веселья опять звонит телефон. ГаБи.

— Аньён, ЮнМи-сии.

— Аньён, ГаБи, — Мой ангел-хранитель берёт паузу, мнётся, — Слушаю тебя.

— ЮнМи-сии, прости за нескромный вопрос… ты — девственница? — последние слова ГаБи произносит быстро, видимо, боится запнуться. У-п-с-с-с! Я как-то немею от неожиданности, кое-как беру себя в руки.

— Не понимаю, ГаБи, почему тебя так заинтересовало это обстоятельство? — осторожно любопытствую я. Кого другого моментально послала бы, но это же ГаБи.

ГаБи торопливо всё излагает. Забавную комбинацию задумали мои клевреты. Ну, что ж… развод, пранк и розыгрыш, это наше всё. Взвешиваю последствия, запланированные акции, вроде больших усилий не требует, а эффект убойный.

— Хорошо, ГаБи. Санкционирую ваш план. Да, само собой, я — девственница, — тут я хихикнула, — Если неожиданно перестану ей быть, я тебе сообщу.

Закончив разговор, качаю головой: «Ну и ну!», и ещё обмозговываю одну мысль. А если меня прослушивают? Вот и поглядим, что выйдет. Прослушивать могут только спецслужбы, по косвенным признакам можно будет вычислить, делают ли это и работают ли при этом на моих врагов. Если меня слушает враг, он нашу комбинацию развалит. Если план сработает, значит, врагам мои телефонные переговоры не доступны.

30 декабря, за час до звонка ГаБи принцессе.

Когда-то это был небольшой магазинчик, хозяин которого уехал в провинцию, а заведение передал племяннику за приемлемую цену и в рассрочку. Племяннику-студенту заведение ни к чему, он и принял его только с мыслью выгодно продать, расплатится с дядюшкой и что-то положить в собственный карман. Кто-то из членов клуба вовремя сориентировался, народ сложился и выкупил заведеньице. Клуб начал обзаводиться собственностью.

Эту самое первое место, имеющее реальные географические координаты и почтовый адрес, незатейливо назвали «Пункт № 1». Официально, а не официально первый пункт получил название: «Змеиное гнездо». Об это ГаБи только что поведал ДжиСон, её помощник по силовой поддержке. Как раз туда они сейчас идут.

— Джейсон, почему «змеиное гнездо»?

— Мне это не известно. Знаю только, что наши нетизены сами себя интернет-червями зовут, — ДжиСон разводит руками, показывая, что глубже копнуть тему он не в силах.

Они подходят к двери, отделанной под дуб, над небольшим крыльцом. Над дверью надпись «Плакаты и фото любимых кумиров» и время работы. Они приходят не вовремя. ДжиСон нажимает еле заметную кнопку и отбивает по двери короткий, но замысловатый ритм. ГаБи здесь уже была, но это новшество видит впервые. Меры безопасности постоянно совершенствуются.

Из динамика над дверью, спрятанного за скоплением мелких отверстий, раздаётся вальяжный ленивый голос. Голос предельно лаконичен.

— Кто?

— Мы, — ДжиСон не уступает голосу в лаконизме.

— Кто вы? Посланцы светлых ангелов или исчадия ада, присланные тёмными демонами? Ответствуйте или подите прочь!

Краткости стало намного меньше, сложностей — нет. ГаБи слегка хмурится.

— Холл, глупая морда, это мы — начальство твоё! Открывай! А то дверь вынесу, а потом тебя, отдельно от твоей толстой задницы! — рявкает ДжиСон.

— Значит, всё-таки исчадия ада… — грустно констатирует некий Холл, обладатель голоса. В двери что-то щёлкает, ДжиСон распахивает её и приглашает войти ГаБи.

— Где ты этих клоунов набрал? — мимоходом спрашивает она, проходя внутрь.

— Они все такие. Ничего не поделаешь, профессиональная деформация, — ДжиСон на ходу умудряется пропустить вперёд ГаБи, закрыть дверь и развести руками.

Минув короткий и небольшой вестибюль, ГаБи входит в довольно просторное помещение, разделённое раздвижной стенкой. Изменений с прошлого раза столько, что не будь она уверена в своём местонахождении, засомневалась бы: а туда ли она попала? В прошлый раз в помещении царил строительно-ремонтный бардак, не то, что сейчас.

ГаБи оглядывается. Фасадная часть помещения отдана под реализацию мерча, в основном, посвящённого принцессе. Футболки, значки, календарики в габаритах визитки и большие, настенные, плакаты, постеры, фотографии. Но не только Агдан, и не только Корона, и не только айдолы FAN. Деньги не пахнут, да и прикрытие неплохое. Основное предназначение точки не торговля, а то, что находится за открытой сейчас стенкой. И куда входит ГаБи с ДжиСоном.

Вдоль длинных стен столы с компьютерами, по четыре у каждой. Плюс ещё один напротив дверей. Под огромным плакатом, изображающим принцессу в стиле фэнтези с мечом, под прицел ярко-синих глаз которой попадал каждый вошедший. Судя по положению стола, плакату над ним и того, кто там сидит, командирский вариант. Сидит тот самый Холл, которому только что грозил страшными карами ДжиСон. Худощавый парень с всклокоченной прической и весёлыми глазами. Несмотря на недавнюю перебранку, которая, как догадывается ГаБи, всего лишь часть приветственного ритуала, все парни здороваются уважительно и сердечно. Кроме Холла в комнате за экранами ещё четверо.

— Что нового? — ГаБи присаживается сбоку от стола Холла, ДжиСон с другой стороны. В этой тёплой компании укоренилась американская традиция коротких имён. В американском же стиле. Сама ГаБи не всех знала по их настоящим паспортным именам. Холл, Билл, Робби…

— Новенькое есть, — Холл стал совсем серьёзен, — На уровне предположений… против принцессы целенаправленно действует группа, управляемая из одного центра.

— Откуда такое предположение, численность группы, данные о центре, — ГаБи проявляет одно из своих качеств, из-за которых и стала президентом.

— Группа управляется, скорее всего, на уровне общих приказов, постоянного мониторинга не наблюдаем, — начинает с конца Холл, — Центр может быть где угодно. Самое простое — кто-то по телефону отдаёт указания раз в несколько дней.

— Точная численность группы не известна. Надёжно выявлено трое…

— Еще семь человек под подозрением, — откликнулся на взгляд Холла один из парней за компьютерами.

— Предполагаем, что они группа по согласованности действий, часто работают одновременно. При том, что они разбросаны по разным чатам и поддерживать между собой связь мотивов не имеют.

— А если они друзья? — Только задав вопрос, ГаБи сразу понимает, что сказала не в такт. Не совсем глупость, но рядом. Холл не обращает внимания.

— Друзья могут говорить о девушках, развлечениях, спортивных играх. Если работают командой, то это подельники, а друзья они или нет, никому не интересно.

— Как думаете противодействовать?

— Как обычно, — Холл ухмыльнулся, — мониторинг, троллинг, провокации… по возможности, долгий бан.

— А ещё флудинг… — подаёт негромкий голос паренёк, сидящий ближе всех. Холл благосклонно соглашается.

— И как это выглядит?

Холл обвёл рукой помещение.

— Выбирай любого и наблюдай. Как говорят специалисты, девять десятых всей информации о мире человек получает посредством оптических приборов, в просторечии именуемых глазами.

— Давайте ко мне, у меня как раз горячо, — приглашает их к себе полноватый парень небольшого роста. В России легко получил бы кличку Колобок, здесь его бесхитростно звали Гонтом.

ГаБи перетаскивает стул к Гонту, всматривается в экран. Тут же вскрикивает:

— Вот тварь, как он смеет так о принцессе?!

Гонт осторожно встаёт, — ГаБи смотрит с удивлением, — и бочком отойдя к ДжиСону, прячется за него. Оттуда, сделав испуганное лицо, негромко вякает:

— Я… простите, президент ГаБи…

— Чего, ты? — не понимает ГаБи и внимательнее всматривается в экран. Только сейчас до неё доходит, что автор так возмутившего её сообщения только что сидел за этим компьютером.

Все парни с огромным интересом и удовольствием наблюдают за разворачивающейся сценой. ГаБи переводит взгляд на Холла, тот не выдерживает первым, начинает ржать. К нему присоединяются остальные.

Президент клуба терпеливо ждёт и терпение её вознаграждается.

— А как ты думаешь, мы втираемся в доверие к антифанам? — втолковывает Холл, — А как ты думаешь, мы блокировали проводы антифанами вашего отлёта в Японию? Рассказать?

Естественно, ГаБи проявляет любопытство и узнаёт подноготную тех событий. В самую яростную группу антифанов, предсказуемо это оказались соши, внедрился агент «RedAlert».

— Ругал Агдан круче всех, язвил по её поводу так, что кучу лайков заработал. Ты рядом с ней была, у принцессы уши не краснели беспричинно? — при этих словах парни опять смеются. ГаБи машинально мотает головой и слушает дальше.

Агент, это был отсутствующий сейчас Кларк, добившись признания, в ключевой момент сообщил, что его сестра работает в аэропорту, и вычислить момент отлёта Короны в Японию не составит труда. Сообщение поначалу не вызвало особого интереса, но когда Кларк разослал самым авторитетным соши закрытый от публики отчёт об объёмах пассажироперевозок за истекший месяц, к нему стали прислушиваться. И разосланный затем по личным ящикам график рейсов на ближайшие дни явился детонатором всех действий соши. Соши и присоединившихся к ним. Они же не знали, что фотошопом график был искусно подделан и вылет чартерного рейса с Короной «перенесён» на следующий день.

— Мне не очень нравится такой подход, — задумчиво говорит Холл, — Кларк ведь спалился. Ему пришлось закрыть аккаунт и исчезнуть. Они потом долго доискивались, кто это и куда делась эта сволочь… кх-кх-кх!

Похихикав вместе со всеми, ГаБи опять присаживается с одним из ребят. Внимательно, — парень для неё тормозил пролистывание, — просматривает сообщения.

— Вот этот здорово Агдан поливает? Кто из вас под ником «Архивариус» работает?

Парни переглядываются, и следующую фразу ГаБи запоминает надолго. Как и рекомендовано.

— Запомни, президент ГаБи, — назидательно говорит Холл, поднимая вверх палец, — не все в сети, кто ругает Агдан, работает на Агдан.

— Да это ничего, — успокаивает Гонт, стоящий за спиной ГаБи, когда народ опять прохохотался, — паренёк мерзопакостный, но в целом не опасный. Опасны те, кого не видно.

И вот в этот момент родилась в тёплой компании идея, для реализации которой ГаБи интересовалась девственностью Агдан. ГаБи выслушивает и отдаёт неожиданное распоряжение:

— Дежурный остаётся, остальные — в парк, — расспросы игнорирует, всех гонит на улицу.

ГаБи решила проветрить зеленеющих от экрана ребят и кое-что сделать. В парке, расположившись на скамейке, отдаёт команду:

— Все на спортплощадку, побегайте по дорожкам. Джейсон, займись. Холл, ты остаёшься. Но сначала претензии всем. Про Кларка никто не должен был знать, кроме Кларка и Холла. Стандартное требование информационной безопасности. О любом важном проекте должны знать только те, кто в нём задействован. Кто-то из вас обронит слово в семье, в кругу соседей, одноклассников, однокурсников, а кто-то услышит. И дойдёт до чужих ушей. Поэтому впредь соблюдайте, и про Кларка ни слова даже между собой. Понятно? А теперь вперёд! Проветривайте мозги!

Когда все под громкие команды ДжиСона удаляются, оборачивается к Холлу.

— Вот теперь и обсудим план подробно. Выкладывай.

Холл «выкладывает» за десять минут. ГаБи долго не думает, звонит Агдан. Это тот самый звонок, сразу после разговора с ЧжуВоном, который её так удивил. Холл внимательно слушает, когда разговор заканчивается, объяснять ему ничего не нужно.

— Я вижу, ты всё понял. Начинайте.

— Начнём, когда принцесса даст отмашку, — уточнил Холл.

— Да. Но предварительно всё обдумать можно уже сейчас. И, наверное, что-то сделать…

Через двадцать минут они возвращаются другим маршрутом. Они, это ГаБи, Джейсон и Холл, остальные пошли короткой дорогой. Они подходят к банкомату, и через пять минут ГаБи выдаёт Холлу двенадцать с половиной миллионов.

— Полтора миллиона тебе, остальные — ребятам. Премия. Агдан даже спрашивать не буду, точно знаю, утвердит. Про Кларка не забудь.

— Кларку и ещё двум-трём ребятам, я бы чуть больше дал, — задумывается Холл, — ладно, я за свой счёт…

— Не надо за свой счёт, — ГаБи снимает ещё полмиллиона.

Когда они расставались, возвращаться в «Гнездо» ГаБи не стала, Холл внезапно останавливает её.

— Я скину тебе на электронку нашу методическую разработку для групп информационной борьбы. Ознакомься, тебе тоже полезно будет…

ГаБи вечером дома ознакомилась. И даже не дочитав до конца, скидывает методичку Агдан с припиской: «Почитайте, ваше высочество. Вам будет интересно. Методы психологической войны».