Рождение сверхновой

Глава 25 Внимание! Старт!

26 апреля, время 17:00.

Не прошло и полгода. Не может государственная бюрократическая машина двигаться быстро, чем больше механизм, тем больше инерция. 8-го числа объявили, что будет приём в нашу честь и вот, всего через восемнадцать дней мы собираемся в Чхонвадэ. Мы, это все, кто ездил во Францию: Корона, АйЮ и моя очень нескромная персона. СанХён с собой ещё ЮСона притащил, — мутную щибаль ему на голову, — лучше бы КиХо вместо него взял. Это я ещё кордебалет заставила его взять, буквально руки выкручивала. Упёрся, упрямая корейская морда, невместно де таким зелёным светиться перед важными людьми. Сошлись на том, что танцевать они будут, а на светском рауте не покажутся. Ну, хоть так.

Никого из моих, кроме мамы, тоже не допустили. Ни СунОк, ни ГаБи, ни ЧжуВона, ни ЁнЭ. Фейс-контроль работает на дистанции снайперского огня, ржавый якорь им во все места без вазелина! Это я так, для самоуспокоения, понимаю, что по-другому никак. Ни в одной стране служба охраны президента не пропустит без многократной проверки никого. И лучше заранее рубить список приглашённых под самый корень, а то мало ли что. За всеми следить надо.

Программа вечера из трёх отделений. Первая часть самая короткая.

Мы начинаем прямо тут, на воздухе. Сначала Президент поздравляет собравшихся с новым подвигом Кореи в области культуры и всё такое. Снимаю шляпу, долго народ не мучает, выпускает нас. Для разогрева АйЮ c «Je suis malade», потом «Лолита» БоРам, я с «Dernier dance», завершаем французской визиткой, где наш кордебалет показывает себя во всём блеске.

Вот и вся развлекательная программа. Мы уходим переодеваться, кордебалет спроваживают домой, — и девочки абсолютно не обижаются, наоборот, счастливы, что удостоились, — высокопоставленный народ втягивается в резиденцию.

Я оделась в тот самый костюм, из-за которого вышел спор с сестрой. Строгий и одновременно красивый. То, что нужно в таких случаях.

Кстати, вчера ходила в гинекологию, на противоминные мероприятия. Теперь даже если ЧжуВон овладеет мной в особо страстной форме во время опасного периода и не зачехлённым, я не забеременею. С вероятностью 99 %. Оставшийся процент меня тоже беспокоит, поэтому от других мер предосторожности отказываться не будем.

— Замечательно выглядишь, ЮнМи, — к нам с СанХёном и мамой приблизились Чо СуМан с АйЮ. И, конечно, это АйЮ начинает разговор с комплиментов. Искренне не могу ответить тем же. Всё время жалко корейских девушек айдолов, многих из них, и в первом ряду АйЮ — выпускница корейского освенцима для айдолов. Хорошо, хоть она в длинном балахонистом платье, скрывающем её худобу.

— А о твоей внешности и говорить бессмысленно, после того как услышишь твои песни, — выкручиваюсь я. И не соврала и похвалила.

— Госпожа Агдан хочет сказать, что внешность АйЮ уступает её голосу, — подбрасывает мне шпильку Чо СуМан. Дебак! Шеф SM научился шутить? Не прошла даром поездка в Париж!

— Хочу сказать, что за таким голосом никакая внешность не угонится, — можно считать, что подача мной отбита.

— Поздравим наших девушек, президент СуМан! На моей памяти такой приём впервые, — вмешался СанХён и подзывает к нам официанта с подносом. Фужеры с шампанским разносят по всему залу. Из Европы обычай переняли.

Мужчины выпивают, мы с АйЮ пригубливаем. А затем начинаются старые песни. Два саджаннима склоняют меня к повторному французскому подвигу. Э, нет! Двигателем чужого автомобиля я больше не работаю.

— Вам, господа президенты, не надо замыкаться только на Агдан. Вы уже прописались в Европе, значит, можете там искать местных исполнителей и авторов. Ищите, господа, — я не заметила, как начала вещать. И главное, все слушают и слушают внимательно.

— Кого-нибудь найдёте. Может быть, я напишу музыку под удачные стихи какого-нибудь французского автора. Тогда наша работа станет по-настоящему интернациональной, а ваши агентства получат статус транснациональных компаний. Агдан не должна быть вашим единственным козырем. Тем более, что я собираюсь серьёзно заняться кинематографом.

«А может, я вас обоих вместе с вашими агентствами включу в свой медиа-холдинг», — но это я про себя, и опять же про себя хихикаю, — «Будете ко мне с отчётами ходить еженедельно, хи-хи-хи!»

А ещё мне страшно надоело красть. С одной стороны, грех небольшой и надо знакомить этот мир с достижениями другого. А с другой, это задевает моё самолюбие. Хотя, если разобраться, не получают ли озарения талантливые авторы откуда-то из космоса? Многие из них так и говорят, что тексты и музыка возникают в голове спонтанно под влиянием случайных факторов. Поди тут разберись. Но в любом варианте должен быть творец-первоисточник. И мне хочется им стать хотя бы для малой части своих опусов.

— И АйЮ! Разве она будет петь вечно? На два-три года её хватит… впрочем, скажи, АйЮ, а ты чего хочешь? Если желаешь полностью отдаться сцене, отказаться от замужества и семьи, то решай сейчас. Если нет, то нам уже сейчас надо думать о поисках новых солистов.

Подружка моя краснеет, любуюсь премиленьким зрелищем, мельком замечаю мамину улыбку. Но раз краснеет, то…

— Думаю, что замуж всё-таки надо, — смущается она.

— Правильно! — горячо поддерживаю, — Почему я одна должна страдать?

Все смеются.

По ходу дела к нам то и дело подходят разные господа, выражают своё восхищение. Содержательного в этих контактах на уровне кошачьих слёз, даже не запоминаю их. Но худого мужчину в очках и лбом, который уже взял плацдарм на пути к макушке, пришлось запомнить.

— Советник президента Ли ВанЧин, — представляется очкарик и мои саджаннимы делают «ку». Условно говоря.

— Простите меня, господа и милая АйЮ-ян, но я забираю у вас госпожу Агдан. Госпожа Агдан, — подставляет мне руку, — вас просит для разговора одно высокое лицо.

Из зала советник Ли проводит меня по коридору в небольшой холл, куда выходит несколько дверей. Одну из них он и открывает передо мной, пропускает вперёд. Вхожу, страшно удивляясь этому жесту, он считает меня выше по статусу или европейскими манерами заразился?

— Аньёнхасейо, господа! — кланяюсь собравшимся, не слишком низко, но и не символически. Если уж советник Ли считает меня выше себя, то и присутствующие, а именно: начальник комитета штабов, министр иностранных дел, ещё пара незнакомых мужчин, выше меня не более, чем на ступень. А вот президенту можно и ниже поклониться.

— Аньёнхасейо, госпожа президент!

Советник Ли по еле уловимому движению головы госпожи президента усаживает меня за длинный стол, за которым сидят все эти важные мужчины. Президент ГынХе кратко представляет незнакомцев. Ага, это эксперты, члены какой-то там комиссии. Я правильно думаю, что сработало моё предложение через генерала ЧхеМу? Правильно!

— Вы сделали очень необычное предложение, госпожа Агдан, — после подтверждения моих ожиданий говорит президент ГынХе, — Мы склоняемся к тому, чтобы разрешить ваш проект. Но хотелось бы узнать подробности. Вы же сами понимаете, он слишком масштабен.

— Хотите знать сюжет, госпожа президент? — ответ получаю утвердительный.

— История чисто корейская, — начинаю я, — Отношения, лирика, любовь, страсть на фоне военных учений. Нет никаких ссылок и намёков на внешние обстоятельства: политику, международные отношения и всё прочее.

— Кто главные персонажи? — спрашивает советник Ли.

— Я и Ким ЧжуВон, — отвечаю прямо, тут нечего скрывать, — Но имена указываться не будут. Мы с ним, как бы явные прототипы.

— Сюжет носит автобиографический характер? — продолжает уточнять советник.

— Только некоторые мотивы, советник Ли, — улыбаюсь и пытаюсь предвосхитить дальнейшие вопросы, — Борьба характеров, принятое предложение выйти замуж. Всё остальное — фантазия. История вообще будет в стиле фэнтези, со спецэффектами.

По дальнейшим вопросам я упёрлась. Интригу раскрывать даже для нескольких человек не хочу. Для тех, кто спойлерит, на мой взгляд, надо вводить уголовное наказание. Вердикт выносит президент ГынХе:

— Покажете нам за неделю до выпуска в эфир, госпожа Агдан. Пусть в сыром виде, но мы должны увидеть заранее. Если нам что-то не понравится, будет время исправить. Дату выпуска вашего объявления определим позже, нам надо подготовиться.

Тяжело вздыхаю, не очень мне это удобно, но деваться некуда. Не спорить же с президентом страны! Министры, рядом сидящие, и те не поймут. Министр иностранных дел, кстати, больше всех озабочен. Понятное дело, его ведомству придётся больше всех шуршать. Задам я им работку, хи-хи… вон как кивает на слова президента, да, им надо приготовиться, как следует.

27 апреля, время 10:00.

Сержант Ким ЧжуВон вместе с другими сержантами и старослужащими проводил тактические занятия с ротой. Интенсивные ежедневные занятия, которые начинались с 12-километрового марш-броска до стрельбища и заканчивались тем же самым.

— Предводитель, ты уже и нас уморил, — жалуется один из его друзей.

— Да? — ЧжуВон задумывается и быстро принимает решение. Беготня по полю заканчивается, один взвод остаётся с ним на отработку рукопашных приёмов, остальные отдыхают и ждут своей очереди.

Сам ЧжуВон отдыхать не собирается. Изо всех сил пытается себя изнурить до предела, но этот подлый предел сил, как недостижимый горизонт всё время отодвигается. Стало намного легче, когда кончилась тоска, неуклонно приобретающая самый чёрный непроглядный цвет. Надвигающееся отчаяние исчезло без следа, стоило Юне, невинно поблёскивая глазками, непринуждённо согласиться выйти за него замуж. Как она выразилась? «Чтобы спасти тебя, надо выйти за тебя замуж? Всего лишь? Ну, ладно…», — не дословно, но по смыслу именно так.

Стало намного легче. Теперь его ничего не угнетает, но он жутко по ней скучает. Поэтому и достаётся его ребятам, он допускает типичную ошибку, ориентируясь на своё состояние. Он не дошёл до крайней степени усталости? Значит и ребята могут, вперёд парни!

— Сержант Ким! — слышит он крик с края ровной площадки, сами занятия проходят ниже. Морпех не должен искать лёгких дорог и занятия в условиях пересечённой местности самое то.

Один из его друзей машет рукой, ЧжуВон поднимается лёгким шагом, ему сейчас что спуск, что подъём градусов в тридцать, всё равно. Оказавшись на ровном месте, видит с другого края, метрах в двухстах, джип, от которого в его сторону лёгким шагом идёт какой-то морпех. Фигурка какая-то щуплая, не рядовой… он ещё ничего не осознаёт, но уже несётся навстречу гигантскими прыжками, стелясь над землёй. С огромным интересом наблюдают за ними отдыхающие поодаль солдаты.

Когда до Юны осталось метров двадцать, она останавливается. И вдруг, ойкнув, отпрыгивает от него в сторону. Полминуты он бегает за ней, визжащей и хохочущей. Наконец настигает её, свалившуюся на землю и закрывающую голову руками. Хватает и подбрасывает, снова подбрасывает, ему надо как-то выплеснуть рвущиеся взрывом изнутри эмоции. Ловит в последний раз, перехватывает на руки, прижимает. Наконец-то она рядом!

— Ты меня чуть не до обморока напугал! — хохочет Юна, — У тебя такое лицо было…

Она пробует выбраться из его рук, и совершенно зря. Он не собирается выпускать её в ближайшее время. Консенсус находят, Юна садится ему на плечо. В этой позиции она и приветствует остальных солдат, ревущих от восторга.

— Побегать захотелось, с вами так классно бегать, — объясняет ему Юна, когда рота выдвигается обратно в часть, — и ещё одно дело есть…

ЧжуВону комфортно не только из-за того, что Юна рядом. Ему не приходится обегать весь строй с начала до конца и обратно. Юна с превеликим удовольствием делает это за него. Он не меняет своей позиции сбоку от колонны, примерно в середине.

Когда Юна забегает вперёд, встаёт чуть сбоку, чтобы её видели не только передние ряды. Встаёт и начинает подскакивать, вертеть поднятыми руками, попкой. ЧжуВон не очень серьёзно и осуждающе хмурится, зато рота будто форсаж включает, заметно ускоряется.

— Я сейчас договорюсь с твоим начальством. Твоя служба переходит в особый режим. Утром я с вами бегу этот кросс, после обеда уезжаем. Тебе надо позаниматься в школе Кирин… — Юна снова бежит рядом.

— Что-о-о!

— Так ты же хотел принять участие в моём проекте, — невинно хлопает ресницами, — Ну, вот… или тебя заменить? Только учти, с главным мужским персонажем мне обниматься придётся.

Конечно, он на это согласиться не может. А если учесть, что… но лучше по порядку.

После прибытия в часть один из сержантов радостно орёт, задирая вверх секундомер:

— Рекорд! Есть рекорд! На семь секунд!

После обеда, взявшись за руки, сержант и сангса покидают территорию части. В минивэне ЧжуВон остро чувствует её прижавшееся бедро, в его руках уютно устроилась узкая ладошка.

— Я отпросила тебя на ночь, — в уши льётся сладкий шёпот, — Рано утром в часть вернёшься.

Потом она смотрит на него и замечает:

— У тебя лицо такое глупое…

— Чусан-пурида, — бурчит он, его улыбка, действительно дурацкая, исчезает с лица, — Вот как раз ночью я тебе и отомщу.

Глаза Юны вспыхивают хулиганским огнём, она как-то по-особому ёрзает и спрашивает с предвкушением:

— Как всегда, три раза?

— Как получится. Но не меньше. Ты будешь страдать, стонать и кричать, — обещает он, — но я буду безжалостен и неумолим.

— Ой! — Её глаза снова вспыхивают, — Быстрее бы… отмучиться.

ЧжуВон размеренно вдыхает и выдыхает, пытаясь удержаться от смеха.

Время 13:45.

По пустынному коридору энергичным шагом идут двое в полевой форме морпеха, мощный парень и высокая девушка. ЧжуВон попадает сюда в первый раз, внимательно впитывает в себя окружающую обстановку.

Юна притормаживает у очередной, чуть приоткрытой, двери, заглядывает вовнутрь.

— Сюда, — командует она.

ЧжуВон входит и тут же попадает в захват девичьих рук. Его окутывает блаженное облачко нежного запаха. Того самого, который выгравировался в его памяти до поездки Юны в Париж. Ни один нормальный и здоровый мужчина не может противостоять атаке любимой женщины. ЧжуВон успевает удивиться требовательности губ Юны, а затем никаких мыслей в голове не остаётся.

— О-о-о-у, — с лёгким стоном девушка отрывается от него после пятиминутного затяжного поцелуя. Начинает поправлять форму, которую он ей незаметно для самого себя привёл в беспорядок.

— Мне прямо вот надо было… — неопределённо объясняет ему Юна, — Пойдём, нам нужно быстро.

В кабинете директора СокГю ЧжуВон наконец-то понимает до конца, чего хочет от него Юна. Ему предстоит пройти курс бального танца. В сокращённом варианте, Юну интересует только танго.

— Ничего невозможного, госпожа Агдан, — улыбается директор, — Условия вы знаете.

— Грабительские условия, директор СокГю, — ворчит Юна.

И чего она возмущается, при её-то деньгах? Да и я не из бедных, — думает ЧжуВон.

— А что вы предлагаете, госпожа Агдан?

Юна излагает, и ЧжуВон мысленно соглашается: да, она права, директор крохоборничает.

— Вы получите громкую и притом бесплатную рекламу. Ваши акции вырастут, даже боюсь предсказать насколько! И при этом мы должны вам платить?!

— Мне неизвестна, какая будет аудитория вашей рекламы и насколько она будет эффективна, — директор невозмутим.

— Вы всё ещё злитесь на меня, — догадывается Юна, — Но вы директор и не должны поддаваться эмоциям в ущерб Кирин. Разве важно, насколько громкой будет реклама? Сам факт, что я сотрудничаю с вами, способен сильно поднять акции школы. Разве нет?

После этого и очередной улыбки директора разговор идёт быстро и конструктивно. Через десять минут они прощаются вполне доброжелательно.

— Другое дело, — бурчит Юна, — а то плати им тысячу долларов за каждое занятие…

— Разве для нас это деньги? — улыбается ЧжуВон.

— Они получат выгоду, которая будет исчисляться миллионами долларов, — раздражённо поясняет девушка, — и мы должны за это приплачивать? Это просто не справедливо!

На выходе из здания их ловит группа девушек. В автографах Юна отказывает:

— Вы можете заказать их в кафе моей сестры. Вне его автографы не даю!

ЧжуВон начинает выполнять функции секьюрити и получается у него это легко и естественно. Быстрым шагом они удаляются.

Время 15:05.

Чувствуя готовое прорваться в любую секунду напряжение, пара входит в квартиру.

— Мама, мы пришли! — кричит девушка. В ответ они слышат короткий мявк, мягкий и частый топот. В прихожую вылетает Мульча.

— А где мама?

Кошка опять мявкает.

— В магазин, говоришь, пошла? — Юна останавливает взгляд на ЧжуВоне, делает незаметный шаг поближе.

Бросаются они друг на друга одновременно. С неопределённым мырканьем Мульча отпрыгивает от них подальше и наблюдает, как эти два сумасшедших пытаются одновременно продвигаться к спальне и раздеть друг друга, яростно при этом целуясь. Один ненормальный при этом исхитряется удерживать другую ненормальную на руках. А нет, — Мульча наклоняет голову в сторону, — это она на нём висит.

Войти за ними в спальню кошка не пытается. Чего она там не видела? На хозяйке сейчас точно полежать не получится.

(Примечание автора: ники с цифрой на конце — люди из «Змеиного гнезда», подразделения «Ред Алерт»).

27 апреля, время 16:20.

ЧжуВон плавает в облаке блаженной нирваны. От напряжения, копившегося много дней, не осталось даже слабеньких следов. Он вольно лежит, слегка раскинув ноги и не слегка руки. На груди, щекоча кожу волосами, спиной к нему лежит Юна. Из одежды на них двоих только одни трусы-шорты. Из эстетических соображений, высказанных в своё время Юной, они размещаются на ЧжуВоне.

— Кажется, мама пришла… — негромко и расслабленно произносит девушка.

— Слушай, а мы там по дороге одежду разбросали, — в голосе сквозит ленивая озабоченность.

— И что? Боишься, что мама украдёт? — хихикает Юна.

— Юна, а чего ты вдруг в Японию метнулась? Никому ни слова, раз, и нет тебя.

— Так получилось. Позвонила Намиэ, а она в больнице. Да диагноз больше на смертельный приговор похожий… — вздыхает девушка.

— Погоди-погоди, в сети писали, что операция была лёгкой. Амуро-сан почти на ногах уже, — «что-то ты, девушка, зарапортовалась не туда».

— Это она после моего приезда оказалась лёгкой. Если бы не прилетела, Намиэ умерла бы, — Юну слегка передёргивает от своих же слов.

— Почему ты Амуро-сан по имени зовёшь? — не помешает лишний раз её учтивости вразумить.

— Потому что она моя подружка, — Юна повернула к нему лицо и невинно хлопает ресницами.

— А с чего ты взяла, что она умерла бы?

И насмешливо хмыкнул, выслушав бесхитростные и честные пояснения. Она де, вылечила Амуро-сан, сведя рак четвёртой стадии до степени лёгкого воспаления. ЧжуВон бережно гладит её по голове, совсем заработалась.

— Тебе отдохнуть надо. А то у тебя голова кружится, — заботливо говорит он.

— А помнишь, я тебя посылала просветиться рентгеном? Проверить, как срослись твои рёбра? — вопрошающе смотрит Юна.

— Холь! Они что-то там напутали, — отмахивается он, — никаких следов переломов не обнаружили. Такого быть не может, я их два раза ломал. Я даже снимки забирать не стал.

— Может! — убеждённо говорит девушка, — Это я тебя вылечила. Помнишь, прямо здесь, когда ты в первый раз у нас ночевал?

ЧжуВон внимательно и пристально посмотрел ей в глаза. А ведь она действительно верит! Ах, если бы!

— Мы не в сказке живём, Юна, — мягко, очень мягко говорит он, — Если бы проблемы можно было решать так легко…

— И чтоб ты сделал?

— У моего брата красивая жена, — вздыхает он, — Очень хорошая женщина, брат её любит. Но вот родить она не может.

— А что случилось? — сочувственно спрашивает девушка.

— Авария случилась автомобильная, травмы случились тяжёлые. Последствия случились неприятные, — грустит ЧжуВон, — Будь у них всё в порядке и ко мне бы так не приставали. С женитьбой и детьми.

Ещё секунду ничего не происходит. И вдруг Юна подскакивает, как на пружине. Мгновенно развернулась и вот уже сидит на пятках рядышком. Слабо и упруго колыхнулись острые кончики грудей. ЧжуВон невольно прикипает взглядом.

— Едем! — Юна легонько хлопает ладошкой по его литой груди.

— Куда? — Он не успевает за ней, да ещё вид её отвлекает. Очень сильно отвлекает.

— К твоему брату, куда ещё? — удивляется его несообразительности девушка, — давай, звони ему.

27 апреля, время — 18:30.

Пока ехали ЧжуВон с переменным успехом сгонял с лица улыбку, которую Юна определяла, как глупую. Исчезли у него последние сомнения по поводу женитьбы. Они пропали в первую же ночь, настолько его подкупило поведение Юны в постели. Единственный страх, что Юна окажется из породы холоднокровных, ушёл без следа. Почти в два раза меньше его, но в острые моменты так извивается и бьётся под ним, что он с трудом её удерживает. И как сладко потом ноют царапины и места укусов! Он даже жалел о них, когда они заживали.

Была у него как-то подружка, мастерица по части секса. В Париже, где же ещё? Но то тягучее изнурительное удовольствие, которое он получал от её изощрённого мастерства, не идёт ни в какое сравнение с ощущением полнейшего счастья от близости с Юной. Это особеннейшее наслаждение от собственных действий, смешанное с гордостью, когда любимая девушка буквально плавится в руках. А он купается в ярком синем свете её глаз. У него росло парадоксальное убеждение в том, что он стал любить сильнее, после того, как добился её. Вроде так не бывает? Но с ним случилось.

Она объяснила, почему хотела, чтобы он стал ещё сильнее и здоровее. А он стал! Попался бы ему сейчас тот парень, который в спарринге ему рёбра повредил. Сейчас бы он за пол-минуты из него фарш сделал. Или сразу из двоих таких. Он бы разницы не заметил. А Юна тогда сказала:

— Ты одним своим видом должен всех от меня отпугивать, — и характерно махнула ресницами, — Бремя всех мужчин, у которых красивые жёны.

— СанРи ещё не пришёл, но вы проходите! — ХанЫль встречает их радостной улыбкой, не спуская любопытных глаз с Юны.

ЧжуВон с трудом прячет улыбку, вернее, маскирует её под радость встречи. Он сразу улавливает манёвр Юны, когда она моментально скраивает невинное личико пай-девочки. Потрясающе! Она, кажется, ещё и конфузиться начинает!

Они проходят в особняк, хозяйка начинает суетиться с угощением. Юна, краснея от смущения, предлагает свою помощь. ЧжуВон отворачивает лицо, уже нет сил терпеть этот цирк. Ему не видно, что там на кухне происходит, но он и так знает. Краснея и смущаясь, Юна, тем не менее, ловко и сноровисто помогает хозяйке. Попутно очаровывая её напропалую. Он не инструктировал её никак, только обронил дорогой, как хорошо было бы, если она понравится брату и его жене. С братом элементарно, он — мужчина, его Юне почти невозможно не обаять. Не прикладывая никаких усилий. С мужчинами она справляется одним выпадом синих глаз. После этого любой немеет. Кроме него, ха!

Перед гостем ставят чай и всё, что полагается. От ужина он отказывается, хочет дождаться брата.

— Онни, пойдёмьте посекретничаем, — Юна тянет хозяйку в другую внешнюю комнату со стеклянными стенами в сторону моря.

Холь! Она уже онни её зовёт! — поражается ЧжуВон. И согласно кивает: идите, идите, он посидит, телевизор посмотрит. Не может быть, чтобы это было правдой, — думает он. Но подспудно росло неверие в собственную убеждённость. А вдруг?

— Ой, какой вид отсюда! Как у вас удачно дом расположен! Я прямо завидую! — Щебечу с какой-то беспощадностью, добивая любую возможность малейшего неприятия своей персоны у хозяйки.

ХанЫль расслабленно и слегка растерянно улыбается. Полностью обезоружена? Замечательно! — решаю я. Значит, пора атаковать. Надо успеть до прихода хозяина, чтобы не отвлекаться. Осторожно, а не встретив сопротивления, приобнимаю хозяйку смелее. Заглядываю в глаза, и кажется, не только в глаза.

— Онни, мне ЧжуВон сказал, что у вас какие-то проблемы со здоровьем, — Побаиваюсь, что тема будет крайне болезненной, но нет. Женщина только стоически слабо улыбается.

— Ах, ЮнМи! Никакой достаток не может защитить от всех бед!

— Ну, от каких-то может, — задумчиво комментирую, — А давайте я вас посмотрю!

— Нет-нет, я — не врач и не знахарь! — весело машу рукой, — Но выдам один секрет. У меня есть экстрасенсорные способности. Я могу вам диагноз поставить.

Улыбка уходит с лица хозяйки. Чего это она? Понятно, правда иногда страшна, вдруг я скажу, что не видать ей своих детей. Никогда! Это жутковато. Смягчу-ка я:

— Ещё раз повторяю: я не врач. Мои слова надо сверять с медицинскими исследованиями. Но иногда у меня получается помогать. И складывается у меня впечатление, что не так у вас всё страшно, как вы думаете.

Конечно, складывается. Это вылечить мне её затруднительно, а увидеть не черноту внутри, как у Амуро, — б-р-р-р! — а лёгкие сероватые тени я могу и с помощью простых касаний.

— ЮнМи, вы меня пугаете, — признаётся хозяйка, — вселите надежду, а потом вдруг…

— Никакого «вдруг», — мой тон решителен, — не могу я вселить никакой надежды. Она у вас и так есть. Решайтесь, онни!

Разве может кто-то мне отказать, когда я так напираю? Даже СунОк в таких случаях пасует.

— Хорошо, Юна, — сдаётся хозяйка и допускает меня до тела.

Укладываю её на кушетку, нахально задираю подол длинного трикотажного платья. Всё, я добираюсь руками до её живота и бёдер, больше мне ничего не нужно.

Что у нас тут? Следы переломов, срослось нормально, а мы чуточку добавим. Срастить бесследно не проблема, приходится оставлять лёгкие утолщения, имитирующие костные мозоли. Так, кажется, это называется. А вот и спайки! Именно они всему и мешают. Устраняем. Здесь я не фордыбачу, зачищаю под ноль. Этого рентгеном не проверишь, так что можно…

— Щекотно как-то внутри, — улыбается ХанЫль.

— А уже всё, — весело улыбаюсь я, — Пойдём к ЧжуВону, а то он скучает, наверное…

— Что ты увидела? — ХанЫль поправляет платье.

— Всё хорошо, — я безмятежна, но ничего конкретного не говорю, пока мы не приходим в гостиную, где сидит ЧжуВон. Садимся.

— Всё хорошо, ХанЫль, — оба смотрят на меня напряжённо, — Вы поймите, я — не врач. Моё мнение надо проверять. Я вижу сросшиеся переломы, два посерьёзнее и один небольшой…

— Да, правда… — ХанЫль переглядывается с ЧжуВоном.

— …но кости срослись правильно и надёжно. Ткани тоже срослись хорошо. Короче, я не вижу ничего, что может помешать вам родить, — рубанула я напоследок прямо и грубо. И, кажется, зря…

ХанЫль вдруг закрывает лицо руками и тоненько взвывает. ЧжуВон дёргается и осуждающе глядит на Юну, которая не обращает на него внимания. Кошкой прыгает она к хозяйке, обнимает её за плечи и начинает их поглаживать, что-то нашёптывать в ушко. Не отпуская от себя, заставляет встать и уводит в другую комнату. На секунду выглядывает, весело подмигивает ЧжуВону и скрывается за дверью.

Хозяин дома приходит через полчаса, когда Юна уже вышла из комнаты ХанЫль и тихо обсуждает происходящее с ЧжуВоном.

— Хён, решил нагрянуть сегодня, — ЧжуВон обнимается с братом, — показать вам свою жену.

Юна, опять нацепив образ невинной пастушки, кроме поклона делает что-то похожее на книксен.

— А где ХанЫль?

— Я за неё побуду, — вызывается Юна, — садитесь, СанРи-оппа, я вас обоих накормлю. Мне онни всё показала.

— А всё-таки, что с ХанЫль? — после умывания и переодевания спрашивает СанРи, — Почему она спит?

Все садятся за стол, Юна хлопочет, ухаживая за мужчинами.

— Всё хорошо, хён, — успокаивает ЧжуВон и начинает деликатные объяснения, — Понимаешь, Юна немного экстрасенс. Она посмотрела твою жену и сказала, что та выздоровела и может родить…

Палочки СанРи с зажатыми ими кусочком замирают около его лица.

— Нет-нет, мы никаких гарантий дать не можем. Вы немного подождите, хотя бы недельку, а потом проверьтесь у врачей. Окончательное решение — за ними, — добавляет Юна, усаживаясь рядом и переходя из роли хозяйки в статус гостьи.

— А ХанЫль разволновалась и расплакалась. Юна её спать уложила. Пусть отдохнёт, — заканчивает рассказ ЧжуВон.

— Не очень-то я в это верю, ЮнМи, — СанРи пытается смотреть на Юну строго, но напарывается на сиящий взгляд невинных синих глаз и осекается, — Надо было осторожнее, — бурчит напоследок.

— Ни во что не надо верить! — говорит Юна решительно, — СанРи-оппа, я только посмотрела и всё! Я думаю, ваши врачи уже знают, только до конца не уверены, поэтому вам и не говорят.

СанРи опять замирает, что-то вспоминает.

— Ты ж сам говорил, помнишь? — спрашивает ЧжуВон, — Сначала врачи напрочь отметали возможность родить. Потом сказали, что только с риском для жизни. Ты меня ещё отругал за то, что я назвал это улучшением.

— Вот! — поднимает Юна палочку, — На медицинском языке это называется положительной динамикой. Чего вы удивляетесь, что, в конце концов, ваша жена выздоровела?

— Вы говорили, что окончательное решение за врачами, — «ловит» её на слове СанРи.

— Это для вашей жены, СанРи-оппа. А вам, как мужчине, я могу сказать прямо: ваша жена абсолютно здорова и может родить, когда захочет, — упираясь в мужчину синими очами, решительно говорит Юна.

Комната, в которой ночуют Юна и ЧжуВон. Парень обнимает раздевающуюся Юну.

— Чжу! Объяснить им оказалось в сто раз тяжелее, чем сделать, — жалуется девушка.

ЧжуВон дарит утешительный поцелуй, ещё один, говорит комплименты на ушко шёпотом. Юна тает.

2 мая, время 16:50.

Сегодня хороший день. Сижу в сторонке на скамейке, наблюдаю конец тренировки Чжу. Я здесь уже час. Обычно всё происходит без меня. Мы с Чжу приезжаем после обеда из части, через какое-то время прощаемся. По окончании тренировки он отбывает в часть. Но раз в неделю ему позволяют ночевать у меня. Вот как сегодня. Хорошо бы чаще, но в принципе мне хватает.

Партнёршу ему подобрали, ж-жуть! Но это я так, на самом деле девица просто несколько атлетичнее, чем следует. Фактура для айдола неподходящая, но танцует здорово.

— Учитель ДжуБон, — обращаюсь я, когда он проходит мимо, — а почему вы не бьёте палкой ЧжуВона (хм-м, как у них имена похожи!)?

— Бесполезно, ЮнМи-ян, — смеётся учитель, — сломал об него пару стеков и перестал. Такого носорога толстой стальной арматуриной лупить надо, но у меня сил не хватит. А моего стека он даже не чувствует.

Мы глядим друг на друга и хохочем. Особо меня радует спонтанное совпадение наших характеристик, я его тоже иногда носорогом обзываю. ДжуБон зычно отдаёт команду:

— Последний проход ещё три раза и хватит на сегодня! ЧжуВон, следи за ногами, ставь точнее!

Он садится рядом.

— Ещё недельку пошлифовать и можно отпускать парня, — выносит вердикт, который я и сама вижу, — Что дальше, ЮнМи-ян?

— Дальше ставим мой танец и репетируем. Как доведём до ума — съёмки, — делюсь планами.

— Тогда через неделю приступаем?

— Точную дату не скажу. Я не могу приступать к началу без разрешения. Такие условия, — туманно объясняю я. Думаю, а что я могу сказать и что не могу?

— Такие особенности госзаказа, — пожимаю плечами, не я такая, капризы заказчика, — Я связана контрактом. Артистов могу готовить, но ни одного слова в сценарий написать, ни одного танцевального па показать, ни одного кадра снять. Начнём исключительно по команде.

ДжуБон кивает понятливо головой и уходит давать завершающие указания. Ко мне подходит слегка вспотевший Чжу. Я встаю.

— Делаешь успехи, — хвалить мужчину можно без опаски пересолить. Так они устроены.

— Только смотри у меня, что-то мне кажется, что ты слишком страстно партнёршу прижимаешь, — мы идём к выходу. Чжу сворачивает в раздевалку, я поджидаю в коридоре. Где и возобновляется разговор через десять минут.

— Я не виноват. Это учитель ДжуБон заставляет.

— Всё равно. Но ничего, скоро эти ритуальные супружеские измены прекратяться, — говорю я.

— Какие измены? — удивление Чжу искреннее.

— А ты не знаешь? — мы выходим на улицу. Окружающие школьники на нас пялятся, но без фанатизма. Привыкают, что мы тут каждый день толчёмся. А ЧжуВон не понимает, о чём я. Эх, темнота!

— Парный танец мужчина-женщина это ритуальное совокупление. Вот сейчас ты на моих глазах ритуально совокуплялся с какой-то кобылой, — хладнокровно объясняю выпучившему на меня свои глаза парню.

— Не знал? — мы садимся в машину, — Именно поэтому парни неосознанно волнуются и нервничают, когда видят своих девушек, танцующих с другими.

— Ерунда какая-то… — отмахивается ЧжуВон.

— Ерунда?! На следующих занятиях попрошу учителя подобрать мне партнёра, надену бальное платье и станцую на твоих глазах что-нибудь страстное и зажигательное, — рисую мрачнеющему ЧжуВону картинку, — Спорим, твой пульс участится, а давление крови поднимется?

Хихикаю. Спорить Чжу не стал, как и признавать прямо мою правоту.

2 мая, время 20:03.

— Дочка, выходи быстрее! — зовёт меня мама за дверью.

Ну, что ещё? Только я собиралась устроить с ЧжуВоном очередной забег, и вот он уже спрыгивает с кровати и под моим недовольным взглядом быстро одевается. Вот же ж… где там всё моё? В меня летит кучка тряпья, муж заботится обо мне, сгрёб с пола одним движением и запустил в меня.

Лениво одеваюсь, футболка плюс шорты — наше всё, выхожу. Так, кто мы сегодня? Сегодня мы хмурая вредина, норовящая испортить всем настроение. Эта маска, обычно пугающая всех, на этот раз не производит никакого впечатления. Все залипли на телеэкран, с которого вещает какую-то пафосную хрень импозантный дядечка.

Ага, началось! Я уже догадалась, что будет. Уютно, поджав ноги, сижу на коленях ЧжуВона, он как-то удачно умеет поддерживать меня в нужных местах без особого напряжения. Ещё более уютно на мне устроилась мурчащая от удовольствия Мульча. Мама справа в кресле, СунОк слева на другом краю дивана. Я в одной куче с ЧжуВоном и Мульчей и… и ещё я появляюсь на экране телевизора. Смотрю придирчиво, вроде хорошо выгляжу. Я тогда даже подкрасилась чуть-чуть, а то мало ли что.

Мама и сестра переводят взгляды с меня на экран и обратно. Будто не могут понять, как такое возможно, я одновременно с ними и в телевизоре.

Я с экрана машу всем рукой, затем исчезаю. Ролик кончился. Мама с сестрой смотрят на меня во все глаза. Полагаю, потрясены не только они. Вот такая я потрясающая, хи-хи…

2 мая, то же самое время.

СанХён, КиХо и ЮСон молча смотрят на рекламную заставку в телевизоре.

— Вот что она задумала, — негромко произносит СанХён, — Всегда знал, что у девочки большое будущее, но такого я не ожидал.

После первого потрясения раздаётся дружный визг восторга.

Тоже на рекламную заставку, но другую, тупо смотрят МуРан, ИнХе. Дед, которого тоже вытащили из его закутка, хмыкает, встаёт и уходит.

Восторженный рёв молодых глоток слышен за полкилометра.

— Сколько ты ожидаешь просмотров? — ЧжуВон, настоящий морпех, приходит в себя первым. Не считая Мульчи, эта зараза вообще внимания ни на что не обратила.

— Сам-то как думаешь? Не меньше миллиарда, плюс телеканалы… хотя нет, нашим телеканалам придётся так отдать. Там государственный интерес.

Отчётливо слышу, как щёлкает в голове ЧжуВона. Молодец! Одобряю! Начинает высчитывать.

— Как думаешь, с каждого просмотра четыре-пять центов поимеем? Там будет техника? Автомобили, катера, самолёты? — продолжает мыслить в верном направлении ЧжуВон.

— Будет, конечно! Но ты скромно взял. Есть и мелкая техника, смартфоны, телевизоры. Так что ориентируйся на восемь-десять центов, — озадачиваю я его, — Кстати, бери это на себя. Твоя доля стандартная — тридцать процентов.

ЧжуВон кивает, он увлёкся шкурой неубитого медведя, но я не возражаю.

— Чего ты хихикаешь?

— Я превратила тебя из миллиардеров в миллионеры. Теперь буду решать обратную задачу, — продолжаю хихикать.

— Ты уникальна, — он целует меня в щёку, — Ни одна женщина на это не способна, а в тебя я верю.

Друг от друга нас отвлекают мама с сестрой. На столике перед нами уже стоит красивая бутылка, прибывают тарелки со снедью. Народ к празднованию готов. А я разве против? Только с коленей ЧжуВона я слезать не буду!