Рокси

8 ЗЛОВРЕДНОбуйнопомешанноколог[13]

АЙЗЕК

Айзек не хочет совать нос в дела сестры — у него и своих забот сейчас выше крыши. Но он не может проигнорировать то, что с ней происходит. Да это у него и не получилось бы. Даже когда родители пытаются говорить с ней тихо и сдержанно, из этого ничего не выходит, потому что Айви всегда переходит на крик. Она негодует, что они лезут в ее личную жизнь, и при этом сама доводит подробности своей личной жизни до всех, кто находится в пределах слышимости, когда она ругается с родителями.

Вот почему, выходя из дому во второй половине следующего дня, Айзек уже знает, где побывала Айви и куда она идет.

Ему необязательно ехать вслед за ней. Он направляется к Шелби и может просто свернуть налево, а не направо. Но он едет направо и догоняет сестру, когда та подходит к углу улицы. Пешком. Она всегда передвигается либо пешком, либо на автобусе. Никогда не пользуется своим велосипедом, потому что это напоминает ей, что у нее только два колеса вместо четырех.

Айзек опускает стекло.

— Подвезти?

— Не надо, сама дойду.

Он знал, что она так ответит. А еще он знает, что она направляется в аптеку «Уолгринс» — купить лекарство по рецепту, выписанному доктором Торресом. Родители настояли, чтобы она сделала это не откладывая.

Айзек едет медленно, подстраиваясь под шаг сестры. Машина, едущая сзади, гудит, затем обгоняет.

— Слушай, до «Уолгринса» же мили две, не меньше, — уговаривает он. — Чем скорее ты управишься, тем скорее можно будет выбросить все это из головы.

Наконец Айви скрепя сердце уступает.

— Ладно. — Она садится в машину и с силой хлопает дверцей. — Это тебя предки послали за мной, верно? Небось думают, что я не пойду в аптеку и не куплю лекарство.

— Может, и думают, но нет, они меня не посылали. Я просто слышал ваш разговор и к тому же сам собирался уходить.

— Заколотить бы тебе уши гвоздями! А то слух у тебя чересчур острый.

— Ой, больно!

— И чего ты все время останавливаешься перед каждым чертовым знаком «стоп»? Тебе что, делать нечего?!

Айзек понимает — она вовсе не злится на него, просто выпускает пар. В голове сестры сейчас работает собственный зловредный код. Айзек не станет на нее обижаться. Вместо этого он одаривает ее самой лучезарной из своих братских улыбок.

— Может, я не хочу лишиться прав? — говорит он, понимая, что это уколет ее достаточно чувствительно, чтобы она прекратила нападки.

— Удар ниже пояса, — бурчит Айви.

— Согласен.

Некоторое время они едут в молчании. Затем Айви спрашивает:

— Как твоя нога?

— Лучше, — отвечает он коротко, не желая вдаваться в подробности. — Как твое эго?

— Травмировано, — отрезает она. — Доктору Торресу надо бы повесить в своей приемной табличку с названием «Пучина безнадеги». Малышня носится как оглашенная, родители не могут контролировать своих отпрысков… У меня было чувство, будто я сижу за детским столом у кузена Логана.

У их двоюродного брата Логана (он всего на три года младше, но в их памяти навечно остался восьмилеткой) проблемы с контролированием своих импульсов. Однажды в День благодарения, не в силах ждать, он запустил руку внутрь индейки, желая полакомиться начинкой. Беднягу отвезли в больницу с ожогами третьей степени.

— Доктор Торрес хорошо тебя знает, — указывает Айзек. — Может, он и спец по детям, но лучше он, чем какой-нибудь случайный психофармаколог.

— Сказать, что меня бесит больше всего? Что ты знаешь такие мудреные слова.

Айзек опять улыбается:

— Могу еще круче: зловреднобуйнопомешанноколог!

Айви ожидаемо стонет.

— Ладно, — произносит она, — если мамочка с папочкой от меня отцепятся, то, может, оно того и стоит.

— Вообще-то ты это делаешь не ради них.

Айви вперяет в брата негодующий взгляд:

— Ах какие мы праведные, только послушайте! Знаешь, братец, если не прекратишь сейчас же, выброшусь из машины на полном ходу, а присяжным скажу, что это ты меня выпихнул.

— Прекращаю, — отзывается Айзек и больше к этой теме не возвращается. Айви и так знает все, что он может ей сказать. К тому же она направляется в аптеку за лекарством, так что нечего капать ей на мозги.

Они выворачивают на большую торговую улицу, до «Уолгринса» остается всего пара кварталов. Айви вздыхает:

— Как же это противно — сидеть на таблетках просто ради того, чтобы нормально функционировать! Не знаю… из-за этого я чувствую себя… меньше, чем.

— Меньше, чем что?

— Да все что угодно. И кто угодно.

Айзек пожимает плечами.

— У каждого на газоне где-нибудь обязательно валяется какашка. Эта — твоя.

Айви разворачивается к нему — сейчас мне достанется, думает он. Но вместо этого сестра говорит:

— Это самое умное из всего, что ты когда-либо сказал.

Они заезжают на стоянку при «Уолгринсе», и Айви выходит из машины.

— Пообещай, что когда я получу обратно свои права, ты без звука будешь ездить со мной, и тогда уж я над тобой вволю поизмываюсь!

— Обещаю.

Айви просит не ждать ее, домой она пойдет пешком.

— Вообще-то, я даже хочу пешком. Мне нужно побыть наедине с собой.

Айзек знает, что она искренна. Айви, может, и неплохо вешает лапшу на уши родителям, но брату не врет никогда. Или, во всяком случае, намеренно делает это так, что сразу ясно: она врет.

Ему хочется сказать сестре, что он понимает, как это трудно. Ему хочется сказать, что он гордится ею. Но он знает: это унизит ее еще больше. Поэтому он говорит лишь: «Захвати там для меня апельсиновые Тик Таки», — потому что тогда Айви со спокойной душой может сказать ему «спасибо».

АЙВИ

У Айви никогда не выживало ни одно растение. Она начинала читать сотню книг, а до конца дочитывала единицы. Как-то раз она забыла, чем занимается, и только через некоторое время вспомнила, что принимает душ. С самого детства всей семье приходилось считаться с ее дефицитом внимания, но пульт от телевизора, забытый в холодильнике, — это смешно только в первый раз. По мере взросления росли и проблемы Айви. Как она может планировать свое будущее, если с трудом наводит порядок в настоящем, да и то чтобы потом вдруг сообразить, что день, который по ее расчетам должен был наступить завтра, на самом деле уже наступил, и, следовательно, она опоздала на сутки с кормлением золотой рыбки, ныне покойной.

Ближайшая цель в жизни Айви — закончить год, не завалив ни одного предмета. Вот только в настоящий момент половина этих предметов обретаются в зоне «D[14]». Возможно даже, что она будет вынуждена повторить весь год, не только один семестр. А это значит, что она закончит старшую школу одновременно с братом. Еще одно унижение! Именно эта мысль подтолкнула ее к тому, чтобы «просить помощи» и высидеть ту мучительную сессию у доктора Торреса. Черт, да она и туда опоздала на полчаса и забыла свое страховое свидетельство! Если уж это не показывает, насколько остра ее проблема, то что тогда?

И теперь Айви бесцельно бродит по проходам между полками в «Уолгринсе», ожидая, когда ей выдадут аддералл, и раздумывая, что за хрень такая «гинкго билоба» и какого черта ее так много в отделе витаминов. Аптека провоняла спиртом для растираний, а может быть, это запах дезинфектанта на прилавке, коим все посетители с религиозным рвением спрыскивают руки после пользования загрязненным стилусом для подписи. Запах пробуждает в ней воспоминания о том, как в детстве она приходила в эту аптеку прививаться от гриппа. Айви относилась к тому редчайшему типу детей, которым нравятся уколы.

Она оглядывает посетителей, ожидающих своей очереди, и гадает, чем они больны. В этой толпе воплощен весь диапазон человеческого опыта. Старик с кислородным баллоном. Маленькая девочка с радиоактивной простудой. Женщина среднего возраста с бледной морщинистой кожей и сиплым голосом, ставшим таким явно не по причине пения в хоре. Забавно — окошко одно, а выдает лекарства таким разным людям… Айви надеется, что успеет получить свои таблетки до того, как подхватит какую-нибудь заразу, которая потребует еще одного рецепта.

Бродя по магазину в ожидании, когда аптекарь выкликнет ее имя, она вдруг видит знакомое лицо.

Это ее приятельница Тесс — та самая, что по не укладывающимся в голове причинам предпочитает ровные чипсы волнистым. Тесс из тех людей, которые ей нравятся. Вернее, Айви уверяет себя, что нравятся.

— Айви! — восклицает Тесс, слегка удивленно и слегка встревоженно. В любой другой ситуации такое поведение послужило бы красным флагом, но вся жизнь Тесс — сплошные красные флаги, еще один не бросается в глаза. — Что ты здесь делаешь?

— Да так, надо кое-что купить.

— Слушай, мы тут на вечеринку собрались… на студенческую вечеринку. Пойдешь с нами?

Айви инстинктивно принимается обдумывать предложение. Эта неделя — одна из самых тоскливых в ее жизни, так что немного развлечься не помешает. И тут до нее доходит, что они стоят в отделе горячительных напитков. «Уолгринс», по крайней мере в этом штате, — аптека с полным спектром услуг не только для тех, кому нужны лекарства, но и для тех, кто занимается «самолечением».

Тесс нервно оглядывается на вход в магазин, и там Айви замечает ее бойфренда Тиджея — тот напропалую заигрывает с кассиршей. Девчонка очарована, но она не догадывается, что ее попросту отвлекают. Потому что Тесс хватает с полки бутылку водки и сует в рюкзак.

— Ты что творишь?!

— Нельзя идти на первоклассную вечеринку с пустыми руками, — объясняет Тесс и хватает еще две бутылки. Пытается засунуть в рюкзак и их, но последняя не влезает, и Тесс прячет ее под куртку.

— Но ты не можешь тащить это все! — тревожится Айви, несмотря на то, что ситуация, фактически, возбуждает ее. — Тебя поймают!

— Ты права, — соглашается Тесс и сует бутылку Айви. — Спасибо!

Айви застывает столбом, пялясь на бутылку в собственных руках. Такого поворота она совсем не ожидала. Вообще-то ей доводилось тырить водку из домашнего бара, а также заговаривать зубы взрослым парням, чтобы те купили для нее выпивку, — но красть?! Это совсем другое дело.

Айви сует бутылку обратно Тесс и отступает на несколько шагов.

— Такие вечеринки не для меня, — произносит она.

Тесс принимает глубоко оскорбленный вид:

— С каких это пор?

— Желаю приятно провести время, — говорит Айви, но на самом деле ей хочется наорать на подругу за то, что та чуть не втянула ее в преступление, а потом и на себя саму — за свою готовность следовать чужому примеру. Ведь ей где-то как-то даже почти захотелось совершить эту кражу!

— Да уж я-то проведу время приятней, чем ты! — ехидничает Тесс и мчится к выходу. Через секунду Тиджей присоединяется к ней, оставив за спиной польщенную и совершенно ни о чем не подозревающую кассиршу.

Айви глубоко вздыхает. Она всегда отвергала суеверия. Дева Мария никогда не являла ей свой лик на подгоревшем тосте, число «13» было ее любимым, а черные кошки могли перебегать ей дорогу сколько влезет. Но во что она верит — так это в предзнаменования, в моменты озарения, обозначающие поворотные пункты жизни. Сейчас именно такой момент. Айви ясно видит перед собой два пути и знает, какой предпочесть. Ей нужно собрать все свои силы, чтобы преодолеть инерцию предыдущих неверных решений, отказаться от сомнительных друзей и вырваться из циклов саморазрушения. Надо сделать четкий выбор и строго следовать ему, ибо если она сама не построит свое будущее, никто этого за нее не сделает.

Айви уходит из отдела спиртных напитков и, услышав свое имя, направляется к аптечному окошку. Она вынуждена признать: ей нужны эти гребаные таблетки. Это чертовски унизительно, но на свете существует множество унижений и похуже. Айви готова сделать все, чтобы вернуть себе утраченное достоинство.

АДДИСОН

Ее зовут Айви Инес Рейми, и ее вверили моему заботливому попечению. В отличие от Рокси, которая ждет зова, я прибываю заранее. Пунктуальность — качество, которое я ставлю очень высоко. Айви не желает иметь со мной никаких отношений, тем более таких, в которых вся власть принадлежит мне, но она быстро усвоит, что не в моем обычае злоупотреблять властью. Со временем она привыкнет опираться на меня — не как на костыль, но как на дружеское плечо. Я узнáю ее секреты, но своим преимуществом никогда не воспользуюсь. Однако на ее решения я повлияю. И это правильно, ведь я знаю, что ей нужно, гораздо лучше ее самой.

Обычное будничное утро. Айви сидит за кухонным столом. Она получила лекарство несколько дней назад, но все еще не начала его принимать. Пластиковый оранжевый флакон стоит перед ней, она не отрывает от него глаз. Я начинаю терять терпение, поэтому приходится напоминать себе, что навязывать свою компанию нельзя. Пусть Айви сама сделает первый шаг.

И тут, как раз когда она уже протягивает руку за таблеткой, приходит эсэмэска от ее бойфренда, малопривлекательного троглодита по имени Крэйг. Он на два года старше Айви, работает маляром (когда работает), а на стороне еще промышляет наркотой, причем не для того, чтобы свести концы с концами, а потому, что ему это нравится. Да, я знаю Крэйга. Черт возьми, мы все его знаем. Он — наши «глаза» в нижнем мире. Не совсем конченый, чтобы удостоиться приглашения на Праздник, но у него очень хорошо получается посылать сюда других. Что-то вроде сутенера для наших протеже.

Что ж, теперь, когда Айви со мной, она будет проводить меньше времени с Крэйгом. Конечно, наши с ней отношения будут иного рода. Я, может, и склонен иногда пофлиртовать, все же я существо асексуальное, и меня это вполне устраивает. К чему грязнить чистоту животными желаниями? Пусть этим занимаются Рокси и прочие. Ведь вот Льюд[15] был мастером соблазна, однако все знают, какой его постиг конец.

Не успевает Айви положить телефон, как за ее спиной в кухню, прихрамывая, входит бабушка.

— Знаешь, если будешь только сидеть и глазеть на лекарство, оно тебе не поможет, — говорит она.

Айви вздрагивает и стремительно хватает флакон с таблетками, будто хочет его спрятать, да поздно. Айви, неужели ты стыдишься меня? Я обижен, но на первый раз прощаю.

— Ба! Я не знала, что ты здесь.

— Ну, значит, я невидимая.

Мне нравится эта старушка. У нее здоровое жизненное правило «говорю, что хочу, и плевать на все», и к тому же она искренне переживает за Айви.

Бабушка насыпает в стакан немного льда из автомата, затем подливает туда же лимонада, но вместо того чтобы выпить, ставит стакан перед Айви. Мне нравится легкая бесцеремонность, с которой она подталкивает внучку к знакомству со мной.

— Никогда не глотай таблетку насухо, — предупреждает бабушка. — Она может застрять в пищеводе, а тогда и до язвы недалеко. У меня так однажды было с дурацким тайленолом[16]. Брр, лучше не будем об этом.

Бабушка уходит, но Айви еще некоторое время медлит, собирая с пола лед, не попавший в стакан. Но вот это неотложное дело закончено, пора принять лекарство. Брат Айви окликает ее сверху, спрашивая, готова ли она ехать в школу. Если она не поедет с ним, придется садиться на автобус, а тогда она опоздает. Так что сейчас или никогда, Айви.

Наконец, после нескольких дней раздумий и проволочек, она бросается в омут с головой, а там — я, готовый подхватить ее:

— Привет, Айви! Меня зовут Аддисон. И мы с тобой станем очень, очень хорошими друзьями.