Саладин, благородный герой ислама

Глава XII Проблема Мосула

Несчастный Каймаз, защищавший интересы Мосула как свои собственные, жестоко поплатился за неудачу в переговорах с Дамаском. По возвращении в Мосул он был лишен должности визиря, своего имущества и жен и закован в кандалы без суда и следствия. Но у него были верные сторонники, а несправедливость султана казалась настолько очевидной, что Мосул был вскоре предан огню и мечу. В городах провинции начались волнения. Здесь и там эмиры поднимали восстания. Даже сам халиф Багдада овладел одним из фьефов Мосула, развязав тем самым с султаном войну, тогда как Саладина просил заключить с ним мир. Ввиду размаха восстания и его политических последствий государь Мосула помиловал своего визиря, вернул его к власти и приказал казнить эмиров, которые старались погубить Каймаза. Последний не преминул отомстить непокорным эмирам, этим царькам, падким на династические споры и коварные интриги, и, чтобы показать им свой гнев, сжег владения одного из них. Этим пострадавшим оказался Мозаффер ад-Дин, эмир Арбелы, тотчас же отправивший курьера к Саладину с просьбой о защите. Кроме того, он даже предложил ему сумму в пять тысяч динаров, чтобы внести свой вклад в финансирование новой экспедиции против Мосула.

Саладин двинулся к Евфрату без промедления. Он оценил выгоду, которую можно было бы извлечь из постоянных разногласий между Мосулом и находящимися в сфере его влияния султанатами. 25 мая 1185 года он уже был в Харране. А четыре дня спустя он арестовал эмира Арбелы под предлогом того, что тот злословил о нем и об Айюбидах, но на самом деле поводом послужили обещанные пять тысяч динаров, которые, как оказалось, были не более реальны, чем миражи, так часто являвшиеся усталым путникам в этом регионе. Саладин отнял у эмира города Харран и Эдессу, забрал имевшееся при нем золото и отпустил на свободу, осыпав почестями и навсегда связав его судьбу со своей. Затем Саладин встретился в Рас ал-Айне с послом одного из своих месопотамских вассалов, который предупредил его, что государи Румского государства, Персии, Курдистана, Армении и Мидии обеспокоены присутствием в долине Евфрата сирийских войск и что они дали друг другу клятву объединить свои силы и выступить против них, если Саладин не оставит свои планы покорить Мосул. Они опасались, как бы падение этого города не стало прелюдией к завоеванию их собственных земель. Но угрозы не возымели действия. Мчась без остановок, Саладин вновь появился под стенами Мосула. Изз ад-Дин Масуд попытался его разжалобить, послав к нему свою мать в сопровождении красивейших девушек, чтобы умолять о милосердии и мире. Саладин повел себя учтиво, был с женской делегацией крайне деликатен, засвидетельствовал ей свое почтение, преподнес дары, но не согласился ни на что, о чем его просили. Тщетно мать султана Мосула старалась растрогать его: «Мы вовсе не требуем, — говорила она ему, — признать наши права на Сирию и Египет. Бог вам вручил эти земли. Расширяйте свои границы за счет земель франков, врагов нашей веры, но пусть Евфрат служит вам границей хотя бы на востоке. Верните нам города Месопотамии и позвольте правителям Зенгидам, прежде вашим владыкам и покровителям, мирно царствовать на этих территориях». Саладин был непреклонным. Он отослал женщин и приказал установить вокруг Мосула осадные машины. Чтобы оставить его жителей без воды, он задумал отвести течение Тигра. Его войска были заняты этой грандиозной работой, когда случилось неожиданное событие, вселившее в него надежду стать властителем Армении. В июле 1185 года король христианской Армении умер. На трон взошел один из его чиновников, Бегтимур. Но правитель Азербайджана, одной из самых прекрасных провинций Персии, страстно желал заполучить эти земли и, назвав Бегтимура самозванцем, двинулся на Хелат, небольшой армянский город, расположенный в верховье Евфрата, с целью сместить Бегтимура и присвоить его владения. Хотя Бегтимур был христианином, он обратился за помощью к Саладину, с пафосом заявив, что он предпочтет «скорее отдать ему Армению, чем видеть ее подчиненной персам и быть принятым в число их слуг». Султан Дамаска расчувствовался от такого подарка. Став судьей в конфликтах, защитником интересов множества мелких государей, он рассчитывал извлечь выгоду из возможного соперничества владык. Поэтому он немедленно отправил в армянскую столицу правоведа Айзу и писарей, чтобы закрепить на бумаге столь лестные предложения, и снял осаду Мосула, так как ему не терпелось получить новое королевство. Однако правитель Азербайджана его опередил. В Хелат он прибыл до послов Саладина, и Бегтимур, которому он отдал в жены одну из своих дочерей, был вынужден выбирать между тестем и Саладином. Последний был еще далеко. Впрочем, он и не колебался, поскольку тесть угрожал лишить зятя головы и обратить страну в прах, если тот откажется подчиниться. Бегтимур согласился со всем, что от него требовал повелитель Азербайджана, и когда прибыла сирийская делегация, было уже слишком поздно: Армения обрела своего владыку. Саладин узнал об этом в Миафарекине, которым овладел после жестокой битвы. Он отправился обратно и в третий раз осадил Мосул. Была середина лета, и жара стояла невыносимая. Саладин серьезно заболел. Его состояние ухудшалось день ото дня, и врачи, собравшиеся у его изголовья, не надеялись его спасти. Они советовали ему немедленно вернуться в Харран, где был умеренный климат и здоровый воздух «мог облегчить его конец». Его несли на носилках уже в бреду, во время пути он несколько раз терял сознание, и его окружение не верило в то, что им удастся живым довезти его до города. Слух о его агонии тотчас же распространился по всей Сирии и в Мосуле. Жители Мосула обрадовались и устроили пир, чтобы отпраздновать это событие. Только визирь Каймаз постоянно заботился о государственных интересах. Не разделяя всеобщего веселья, он сказал Изз ад-Дину Масуду, что следует использовать последние проблески сознания у умирающего, чтобы заставить его подписать мир. «Если Саладин умрет, — объяснял он своему господину, — то ваше теперешнее положение не будет иметь уже никакого значения, потому что не успеют его и похоронить, как Айюбиды начнут на части рвать его империю. Братья будут истреблять его сыновей, а кузены — и тех и других. Тогда вы сможете извлечь выгоду из этих семейных распрей, чтобы вернуть то, что вам вынуждены будут уступить под давлением обстоятельств. Если Саладин, хотя это кажется невозможным, не отдаст свою душу Аллаху, вы найдете в нем не врага, желающего вашей погибели, а могущественного союзника, заслуги которого нельзя не признавать. Таким образом вы сохраните свои земли и дадите своим усталым от этой бесконечной войны подданным отдых, к которому они так стремятся». Эти доводы все же убедили султана, и он отправил к Саладину посла с предложением начать мирные переговоры. Саладин, превозмогая физическую слабость и стараясь держаться твердо, принял его. Он согласился заключить мир, находясь на пороге смерти, но на таких условиях, как если бы владыка Мосула Изз ад-Дин Масуд был его пленником. Он потребовал столицу Курдистана, Месопотамию, признания верховной власти Айюбидов в провинциях, которые он соглашался оставить под административным контролем Мосула, а также чтобы в мечетях Мосула произносили хутбу с его именем. И Изз ад-Дин Масуд, искренне веря, что смерть Саладина низвергнет в небытие эти драконовские условия, подписал мир, превращавший его в вассала Дамаска. Но Саладин, рядом с которым разговаривали только вполголоса, к великому изумлению родственников, мало-помалу поправлялся.

Однако весть о его смерти преждевременно разлетелась по караванным дорогам, приводя сирийский народ в уныние. Сыновья и братья оплакивали его гибель и уже подумывали о наследстве. Эмир Хомса Назир ад-Дин Мухаммад, сын знаменитого Ширкуха, взявшего с собой своего нерешительного племянника в Египет, открыв ему тем самым путь к славе, решил завладеть Сирией и объявить себя султаном. Он попытался привлечь на свою сторону правителей главных городов, но дорого заплатил за свою неосторожность: его отравили по приказу Саладина, который доверил управление Хомса двенадцатилетнему Асад ад-Дину Ширкуху, внуку своего дяди. Арабские историки утверждают, что Саладин его очень любил. Однажды, когда повелитель проверял его знание Корана, мальчик ему ответил: «Господин, я дошел до того места, где написано, что те, кто грабит сирот, снедаемы жестоким огнем, который будет сжирать их в этом мире до тех пор, пока они не будут гореть в аду». Саладин улыбнулся и притворился, будто не понял, что юный Ширкух выразил таким образом мнение всех тех, кто думал, что Саладин украл то, что должно было принадлежать сыну Нур ад-Дина.

23 мая 1186 года Саладин вернулся в Дамаск. Владыка Алеппо (управление которым он доверил своему сыну Ал-Малик аз-Захиру), Мосула, Месопотамии, Сирии и Египта, он был могущественным как никогда. Победитель был встречен всеобщим ликованием. Он был признанной силой ислама. Группа арабских государств на три четверти окружила Иерусалимское королевство, и отныне Саладин, являвшийся творцом всего этого, мог без тревоги смотреть в будущее и завершить формирование своей растянувшейся от Нила до Тигра империи, нанеся последний удар по франкским государствам, уже ослабленным из-за соперничества их правителей, упорных в своей слепоте и не желавших замечать, что земля уходит у них из-под ног. Все силы мусульманской империи будут объединены ради самой кровавой из священных войн, рядом с которой предыдущие походы Саладина будут казаться военными прогулками. Между двумя мирами начнется беспощадная борьба, и это будет только прелюдия к будущим войнам между исламом и Западом.