Саладин, благородный герой ислама

Глава XXIII Ричард Львиное Сердце и Филипп Август против Саладина

Ричард I, прозванный Львиное Сердце скорее за свою храбрость, чем за жестокость, в 1189 году сменил на английском троне престарелого Генриха II. Злые языки в тавернах Оксфорда обвиняли его в том, что он ускорил смерть отца, который испустил дух, проклиная его. Но какие бы ни ходили слухи, первые годы царствования Ричарда I были отмечены приступами ярости у подозрительного монарха, по всему королевству Плантагенетов запылали костры и умножились виселицы. Ричард I прославился также своими гонениями на евреев. Он приказал заживо сжечь сотню еврейских женщин и конфисковал имущество еврейских общин. Перед отплытием на Святую Землю он узнал, что его военная казна растрачена. Средства, собранные благодаря Саладиновой десятине, которую ввел его отец, чтобы поддержать английскую армию в крестовом походе против Саладина, были давно израсходованы в борьбе, которую Генрих II вел против французского короля, борьбе, которая была только прелюдией к Столетней войне. Итак, Ричард обложил свой народ новыми обременительными налогами, распродал по высоким ценам все, что было возможно, то есть должности, даже самые ничтожные, титулы, принадлежащие короне домены. Он любил повторять, что продал бы даже город Лондон, если бы нашелся покупатель достаточно богатый, чтобы его купить. Король не пощадил и прелатов: он только за хорошую цену уступил им должности, титулы и сеньориальные права, которые они желали приобрести. Епископ Дарема, так же как и другие, желающие воспользоваться добрым расположением духа своего суверена, вопреки своей репутации жадного старика использовал пекулий бедняков, накопленный во время управления своей епархией, чтобы купить провинцию Нортумберленд, на что Ричард сказал, что он только что совершил чудо, превратив старого епископа в молодого графа. Вот так с помощью обмана, преступления и алчности английский король поправил свои финансы. Он добился от папы разрешения освободить от службы на Святой Земле тех, кто дал обет крестоносца, посредством выплаты непомерно высокого налога для дворян и вилланов, желающих получить это освобождение. Он смог также снарядить флот в двести судов, командование над которым он доверил архиепископу Жерару и епископу Байоны Бернарду. Регентами на время своего отсутствия он назначил мать, королеву Алиенору, и Гильома де Лоншана, своего канцлера. Затем он прибыл во Францию, чтобы вместе с Филиппом Августом закончить последние приготовления к путешествию обоих суверенов на Восток.

Так как посох пилигрима, полученный им в Туре, сломался, что суеверные люди расценили как плохое предзнаменование, Ричард Львиное Сердце отправился в Везеле, чтобы со всей торжественностью, какая требуется для этой церемонии, освятить там другой посох. Ожидая Филиппа Августа, который должен был присоединиться к нему в Везеле, он вел там распутную жизнь, отзвуки которой донесли до нас хронисты той эпохи. Один из них пишет: «Хотя английский король отличался жестоким непримиримым нравом, без зазрения совести совершил множество преступлений, нарушил своими оргиями все законы целомудрия, презрел религию и ее служителей, он налагал на себя суровые наказания и часто в порыве благочестия бросался в одной рубахе к ногам священников, каясь в своих грехах. Фульку, кюре Нейи, публично упрекнувшему его в многочисленных пороках и заявившему, что у него есть три сестры, которые приведут его в ад, Ричард ответил вставая: «Прекрасно! Я отдаю свою надменность тамплиерам, свою алчность монахам, а свое сладострастие — прелатам моего королевства»». Таков был человек, с которым Саладин собирался сразиться.

Рядом с этим хитрым и фанатичным монархом король Франции Филипп Август был лишь новичком, несмотря на все его попытки завладеть английским троном. Притеснения народа, за которые на него возлагали ответственность, были пустяками по сравнению с насилиями кровавого Плантагенета; так думал и его капеллан, который рассказал о жизни наследника Людовика VII в стихах, написанных по латыни гекзаметром.

В Везеле оба короля, поклявшись друг другу в непоколебимой верности, обнялись и сделали вид, что больше не хотят расставаться. Коварный Ричард Львиное Сердце, у которого всегда было полно недобрых идей, решил сделать все необходимое, чтобы сохранить союз, который стольких одурачит, начиная с самого короля Франции. После объятий и приветственных церемоний начали готовиться к отъезду на Святую Землю, чтобы спасти то, что еще осталось от несчастного Иерусалимского королевства. Перед отъездом Филипп Август получил в Сен-Дени посох и красное церковное знамя — красный цвет был цветом аббатства Сен-Дени. Управление королевством он поручил своей матери Адель, дочери Тибо, графа Шампани, и своему дяде по материнской линии Реймскому архиепископу Гильому. 4 июля 1190 года он вместе с Ричардом Львиное Сердце покинул Везеле. В Лионе два союзника разделились. Французский король отправился в Геную, а английский — в Марсель, встретиться договорились — в Мессине. Когда они вновь соединились на Сицилии, то, вероятно, нашли ее климат весьма приятным, потому что прожили там целых шесть месяцев и даже чуть было не поссорились.

Сицилийский король Вильгельм, нормандец по происхождению, захвативший этот остров, умер без наследника, и сицилийцы выбрали себе в качестве государя Танкреда Леччского. Но и германский император Генрих VI заявил о своих правах на трон. Тогда Танкред попросил помощи у английского короля, который в обмен на свое посредничество попросил его вернуть ему сестру Жанну, вдову умершего короля Сицилии, вместе с приданным и флотом в сто судов. Танкред отослал женщину, но без денег и кораблей. В качестве предупреждения Ричард Львиное Сердце захватил две крепости и осадил Мессину, взял ее штурмом и перебил часть населения, не принимая во внимание Филиппа Августа и его двор, которые продолжили наслаждаться жизнью в покоренном прекрасном городе. Силы были неравными и Танкред подчинился своему раздражительному покровителю. Что же случилось потом? Здесь мнения историков расходятся. «Английские хронисты обвиняют французского короля в том, что он вступил в заговор с королем Сицилии Танкредом Леччским, с целью уничтожить английскую армию и погубить Ричарда. Точка зрения Капетингов на историю Третьего крестового похода представлена Ригором в «Деяниях короля Филиппа» и «Филиппиде» (работа Гильома Бретонского). Англо-нормандская точка зрения представлена Амбруазом в «История Священной войны», Ричардом Девизом в труде «О деяниях Ричарда I», Эймаром Монахом — в «Песне об отвоевании Акры». Как бы там ни было, английский и французский короли были готовы разрешить свой спор с помощью оружия. Буря еще не улеглась, когда на ясном небе Сицилии начали сгущаться новые тучи. Напомним, что несколько лет назад король Англии обручился с сестрой Филиппа Августа и что он вел войну со своим отцом только потому, что тот держал его невесту в сыром застенке лондонской тюрьмы. С того времени много воды утекло, и Плантагенет забыл ту, на которой он должен был жениться. Околдованный чарами встреченной им на Сицилии испанки Берангарии Наваррской, он попросил ее руки, и это нежное предложение достигло ушей короля Франции, Филипп Август воспринял оскорбление, нанесенное его сестре, как оскорбление нанесенное Плантагенетом короне Франции. Таким образом, когда Филипп Август покинул Мессину 30 мая 1191 года, отношения между двумя вождями Третьего крестового похода были очень натянутыми. Пятнадцать дней спустя он прибыл под Акру с шестью кораблями и был встречен с ликованием. Мусульмане особо отметили, «что он привез из своей страны сокола, которым очень дорожил: это была большая птица редкого вида с белым оперением, которую он нежил и лелеял. Итак, вышеупомянутый сокол взлетел и опустился на стены Акры. Правоверные схватили его и подарили султану. Христиане хотели выкупить его за тысячу динаров, но султан отказался вернуть его». («Книга Двух Садов».)

Приняв командование сектором возле Проклятой Башни, Филипп Август тут же приказал ускорить осадные работы, которые длились вот уже два года. Днем и ночью новые осадные машины обстреливали город камнями. Были установлены сотни таранов, сооружены движущиеся башни высотой в четыре этажа, которые внушали мусульманам такой страх, что они готовы были сдаться. Между тем Ги де Лузиньян, как никогда жестко настаивавший на своих правах на иерусалимский трон, был раздосадован тем, что французский король, на поддержку которого он рассчитывал, высказался в пользу Конрада Монферратского. Этот выбор разбудил в христианском лагере страсти, которые уже было утихли. Верная Ги де Лузиньяну часть войск отказалась признать Филиппа Августа главнокомандующим христианской армии под Акрой. Что же касается Ги де Лузиньяна, то он, рассерженный тем, что его лишили прав на престол, поднял восстание против короля Франции и отплыл на Кипр вместе со своим братом Жоффруа, Рено Сидонским, который только что потерял свой замок Бофор, Онфруа IV Торонским, сыном госпожи Крака, Этьеннетты де Мильи, и множеством сохранивших ему верность баронов. Ги — человек, который проиграл Хаттинскую битву, открыл Саладину ворота Иерусалима и пил охлажденный шербет в палатке победителя, — ныне предал своих товарищей по оружию и перешел на службу к английскому королю. Последний быстро сообразил, какую выгоду он мог бы извлечь из этого дела, и согласился поддержать династические притязания Ги де Лузиньяна, взяв его под свое покровительство. Французский король не стал слишком уж беспокоиться по поводу отъезда своего вассала. Он вообразил, желая сыграть со своим компаньоном злую шутку, что сможет один взять Акру до того, как появятся сорок судов Плантагенета, поэтому он попытался полюбовно договориться о сдаче мусульманского гарнизона. Он попросил Саладина прислать к нему одного из своих эмиров, чтобы выяснить, сколько динаров стоит Акра. Саладин ответил посланнику французского короля: «Скажите вашему господину, что если он нуждается во мне, то пусть сам посылает ко мне одного из своих офицеров. Я же ничего у него не прошу и не собираюсь делать ему никаких предложений». Этим все и кончилось.

Отпраздновав на Сицилии свою помолвку, Ричард Львиное Сердце отплыл на Святую Землю. Мощные ветра с левантийского берега рассеяли его флот. Три корабля, на борту которых находились его невеста Берангария Наваррская и ее свита, были выброшены на берег принадлежащего грекам Кипра. В то время там царствовал Исаак из династии Комнинов. Он стал независимым от византийских императоров, прежних владельцев острова, во время царствования Андроника и удерживался там при другом императоре, тоже Исааке — Исааке Ангеле. Как всякий почтенный грек того времени, он пылал к латинянам жгучей ненавистью, и когда английские экипажи вместе с Берангарией Наваррской высадились на его острове, он приказал заковать матросов в цепи и притворился, что не знает титула потерпевшей кораблекрушение красавицы. Не в силах снести такое оскорбление, король Англии тут же решил наказать киприота и 23 мая 1191 года причалил к острову. Судьба Исаака была предопределена: он был смещен с трона, а Ричард Львиное Сердце занял его место, объявив себя королем Кипра. И пока народ праздновал смену господина, английский король использовал это приключение, чтобы жениться на Берангарии Наваррской в присутствии Ги де Лузиньяна, государей Антиохии и Триполи, великого магистра ордена тамплиеров, Рено Сидонского, брата короля Армении и франкской знати Сирии, которая сопровождала Лузиньяна и которая прибыла на Кипр сразу же, как только узнала, что там находится английский король. Это завоевание Кипра положительно сказалось на продолжении Третьего крестового похода. Кроме того, что христиане зацепились за сирийское побережье, укрепившись напротив Акры, и могли больше не опасаться, что кипрские греки перехватят их корабли, как это уже случалось, этот остров стал для них важной стратегической базой, которую на протяжении последующих веков будет успешно использовать британская дипломатия. Франкские суда могли зайти сюда в гавань и запастись провизией. Оставив гарнизон на захваченном благодаря случайности острове, Ричард отплыл в Акру с сорока галерами. Путешествие прошло без приключений, и в начале июня 1191 года англичане пристали к сирийским берегам. В водах Бейрута они уничтожили самый большой из снаряженных Саладином кораблей, который перевозил шестьсот пятьдесят солдат, оружие и провиант, предназначавшийся для гарнизона Акра. Матросы мусульманской галеры, не ожидавшие увидеть здесь английский флот, думали улизнуть от него, подняв белое знамя, но они все равно были узнаны из-за своих бород, и им не удалось одурачить Ричарда при помощи этой хитрости. Поведение мусульман в данном случае достойно самых прославленных корсаров. Не желая сдавать свою галеру англичанам, которые уже захватили верхнюю палубу (после того как мусульмане потопили один из их кораблей), по распоряжению своего капитана Якуба родом из Алеппо они пробили топорами трюм и позволили воде поглотить все оружие и провизию, которые были им доверены. Гйбель этого корабля была большим успехом для Ричарда Львиное Сердце ибо, как пишет Амбруаз, «если бы это судно вошло в порт Акра, мусульманская крепость никогда бы не сдалась на милость победителю». Что же касается султана, то он, согласно автору «Книги Двух Садов», «стойко перенес этот удар в надежде, что Бог, за Которого он сражался, зачтет ему это». Так он процитировал один из пассажей Корана (IX, 121): «Бог не допустит гибели тех, кто творит благо».

8 июня 1191 года английский флот встал на якоре под Акрой. Весть об этом тут же облетела весь Ближний Восток. Крестоносцы ликовали, мужества у них явно прибавилось. Весь франкский лагерь под Акрой был освещен. Благодарственные молитвы, звуки рога и труб раздавались до рассвета. «По улицам лагеря виночерпии разливали вино всем подряд. Я не думаю, что в другом месте когда-либо видели столько свечей и столько света, так что вражеской армии казалось, будто долина объята огнем», — рассказывает в своей поэме Амбруаз. А Баха ад-Дин пишет: «Франки решили, что прибытие английского короля принесет им незамедлительную победу. Поэтому, когда мусульмане увидели, что христианский лагерь весь освещен, их охватил ужас».

В течение первых дней жизни бок о бок короли Англии и Франции вели себя, как старые друзья, довольные тем, что встретились после долгой разлуки. Казалось, что прежние споры, династические заботы и досадные разногласия между дворами, забыты. Они не проходили мимо друг друга, не обменявшись объятиями и вежливыми приветствиями. Но в действительности эти притворщики, Ричард Львиное Сердце и Филипп Август, опасались друг друга и старались друг другу навредить. Хотя перед баронами в роскошной палатке или перед войском властители двух великих народов вели себя по отношению друг к другу любезно и предупредительно, в их головах тайно зрели планы возможных ударов, которые они могли бы друг другу нанести. Каждый совершил поступок, ловкость которого невозможно оспорить. Филипп Август пообещал три золотых безанта в месяц крестоносцам, которые поступят на службу в его армию. Тогда Ричард Львиное Сердце пообещал четыре безанта тому, кто запишется в английскую армию! Не стоит также забывать, что Конрад Монферратский, поддерживаемый королем Франции, и Ги де Лузиньян, протеже английского короля, были готовы вступить в борьбу, чтобы отстоять свои права на иерусалимский трон. И вот ссора разразилась. Филипп Август на основании договора в Везеле, который среди прочего предусматривал, что завоевания, совершенные на Святой Земле либо одним либо другим королем, должны быть разделены поровну, потребовал у своего компаньона половину острова Кипр, который хотя и не находился в Палестине, но располагался на пути к ней. Ричард отказался уступить часть Кипра, и, чтобы избежать будущих споров, он продал остров своим друзьям тамплиерам за двадцать пять тысяч серебряных монет. Англичане совершили блестящую сделку. Что же касается «очень бедного» ордена тамплиеров, то он смог купить королевство Кипр даже после того, как на следующий день после падения Иерусалима (из-за чего он лишился главного источника доходов) выкупил большое количество пленников и выплатил жалованье войскам, которые сражались под его знаменем. Впрочем, следует заметить, что рыцари-тамплиеры, вероятно, хотели осуществить на острове Кипр тот же план, который позднее реализуют госпитальеры на Родосе и Мальте. Если бы им удалось сохранить это королевство, они, конечно, смогли бы уцелеть во время катастрофы христианства на Святой Земле, которое после блестящих успехов Реконкисты будет поддерживаться только Францией, чьи многочисленные религиозные и культурные миссии будут способствовать в течение долгих веков и до дня, когда она будет изгнана с Ближнего Востока, распространению гуманизма и западной цивилизации.

Продав Кипр, английский король стал самым богатым крестоносцем, которого когда-либо видели на Святой Земле: он сумел использовать в своих личных целях сокровища, попавшие в его руки благодаря морскому происшествию. Рядом с ним король Франции, который всегда нуждался в деньгах, выглядел вассалом. Его палатка и его стол не могли сравниться с палаткой и столом Плантагенета. Его офицеры, соблазненные возможностью получать более высокое жалование, не колеблясь переходили к англичанам. Что же касается обычных воинов, составлявших пехоту, то и они предпочитали записываться в армию Ричарда. Естественно, Ги де Лузиньян понял, что он повысит свои шансы, подыгрывая английскому королю, и его партия не замедлила возвыситься над партией его соперника, увлекая за собой нерешительных людей или сторонников, появившихся в последнюю минуту, таких как пизанцы, фламандцы, граф Шампани и госпитальеры. Перестав разыгрывать из себя дипломата, он перешел к нападению и, обвинив маркграфа Тира в предательстве и нарушении клятвы, вызвал его на поединок. Но Конрад Монферратский предпочел оставить осаду Акра и укрылся со своими сторонниками в Тире. Ко всему прочему Филипп Август и Ричард Львиное Сердце одновременно заболели малярией и тут же обвинили друг друга в том, что каждый из них пытался отравить другого. Эти дрязги обрадовали Саладина, но он тем не менее продемонстрировал поразительное величие души, на которое никто не был способен среди христиан Акры, где накопилось столько злобы, сталкивалось друг с другом столько интересов, зрело столько заговоров… Узнав, что его враги, враги ислама, дрожат от лихорадки на своих походных ложах, он приказал послать им цыплят и прохладительные напитки и попросил день за днем сообщать ему о течении болезни и процессе выздоровления обоих суверенов. Христиане на время болезни своих королей приостановили осаду, что вселило надежду в основательно потрепанный мусульманский гарнизон Акра, так как часть стен уже была разрушена осадными машинами. Французы и англичане посылали султану «бюллетени» о здоровье своих вождей. Восточные историки утверждают, что франки пытались выиграть время и что иногда их сообщения были не совсем правдивы. Так, например, английский король, будучи якобы очень больным, тем не менее настойчиво добивался встречи с Саладином и пожелал подарить ему великолепных соколов, привезенных из-за моря. По словам христианского посла, эти хищники из семейства соколиных страдали в здешнем климате и чахли прямо на глазах. Отощавшие, с поредевшим опереньем, они к тому же ослабли из-за отсутствия тренировок. Вот почему английский король, который хотел подарить этих птиц Саладину, просил последнего прислать ему дюжину куриц, чтобы откормить своих соколов, прежде чем преподнести их ему. Но мусульмане думали, что Ричард Львиное Сердце просил этих куриц для того, чтобы приготовить себе укрепляющий бульон. Так, по меньшей мере, рассказывает об этом Абу Шама. И все же эти игры не могли длиться вечно. После того как англичанин обвинил Филиппа Августа в измене крестоносцам из-за нескольких чаш охлажденного шербета, французы заявили, что Ричард Львиное Сердце, приняв от Саладина куриц, заключил с ним соглашение, следуя которому, он разжигал в христианском лагере новые распри.

Между тем необходимо было разрешить конфликт между Ги де Лузиньяном и Конрадом Монферратским. Присутствовавшие на тот момент епископы собрались и нашли компромисс. Они предложили, чтобы Гй де Лузиньян сохранил свой титул короля Иерусалима без права передачи его своим наследникам и чтобы Конрад Монферратский после смерти Ги де Лузиньяна унаследовал иерусалимскую корону. Кроме того, французскому и английскому королям предлогалось торжественно обновить свой договор о союзе, честно делить земли и добычу, захваченные у мусульман и поддерживать друг друга в борьбе с общим врагом каждый раз, как только это будет необходимо. Оба монарха одобрили эти предложения епископов, и два претендента на иерусалимский трон согласились с ними, найдя в нем для себя определенные выгоды. Конрад Монферратский по просьбе короля Франции вернулся и занял свое место среди крестоносцев. В конце концов решили, что если уж под Акрой собралось триста тысяч христиан, то с Саладином нужно воевать.

Саладин сумел извлечь выгоду из раскола и нерешительности своих противников. Он получил значительное подкрепление. С набранными в Месопотамии войсками прибыл Муджахед ад-Дин Беренкаш, Алем ад-Дин Корджи Сайф ад-Дин Сукор пришел с египетской армией, а другие эмиры привели войска из Хаурана и Мосула. В Акре Каракуш приказал вырыть новые рвы и восстановить разрушенные укрепления. Наконец вновь наступившее лето позволило армиям начать более активные действия. Начиная с первых дней июня 1191 года, атаки и контратаки умножились. Среди этих непрерывных сражений военные ордена были близки к тому, чтобы вовсе прекратить свое существование, потеряв в бою всех своих рыцарей, если бы они не пополнялись прибывшими из Европы крестоносцами. Большое число молодых дворян, высадившись на ливанский берег, вступало в орден храма Святого Иоанна. Прежде чем посвятить себя аскетической жизни, они проходили испытательный срок в войсках. Так, например, Робер де Сабле, который командовал флотом Ричарда Львиное Сердце, стал тамплиером уже после своего прибытия под Акру. Великие деяния, которыми он прославился в Испании и на Сицилии, позволили ему не проходить испытательный срок; как только он пожелал вступить в ряды тамплиеров, он тут же был принят и вскоре занял в ордене самое высокое положение, ибо именно его избрали великим магистром, место которого было вакантно вот уже восемнадцать месяцев.

Самым кровавым днем было 2 июля 1191 года. Французам удалось разрушить часть Проклятой Башни, которая представляла собой лучшее звено в обороне мусульман. Филипп Август приказал воздвигнуть «напротив нее мощный камнемет, прозванный «Злым соседом», который бомбардировал город огромными булыжниками, но защитники тоже не дремали и соорудили свой, не менее опасный, камнемет, получивший благодаря искрометному французскому юмору прозвище «Злой кузен». Рядом со Злым соседом Филипп Август велел построить другие осадные машины, и сам стрелял из арбалета по мусульманам». Как только брешь была пробита, христиане бросились яростно атаковать город. Но Саладин был тут как тут. Он посылал отряд за отрядом, разжигая пыл солдат во имя священной войны и выкрикивая: «О сыны ислама!» Каждый раз, когда он смотрел на Акру, внезапно выплывающую вдали из облака дыма и пыли сражения, представляя себе, какие беды пришлось испытать этому городу, какие страдания вынесли его защитники, он устремлялся в самую гущу схватки, увлекая за собой войска. До самой ночи Саладин не покинул поле битвы, принимая только лечебное снадобье, которое предписал ему врач. О ужасный кровавый день 2 июля 1191 года! Несмотря на чудеса храбрости, проявленные наемниками Филиппа Августа, мусульмане получили преимущество, ибо христиане вынуждены были покинуть стены Акры, на которые они влезли, не озаботившись о должном подкреплении, что спасло осажденных. В тот день крестоносцы потеряли своих лучших людей, а их самые мощные осадные машины были сожжены. Но Саладин, несмотря на свою победу, потерял всякую надежду. Начальники мусульманского гарнизона тем вечером передали ему лаконичную записку: «Мы так истощены, что если завтра вы не сможете нас освободить из кольца франков, мы будем вынуждены капитулировать без всяких условий и просить только о том, чтобы нам сохранили наши жизни». Никогда более печальная новость не достигала ушей мусульман, ибо в городе Акре были собраны все средства для защиты побережья, Иерусалима, Дамаска, Алеппо и даже Египта. На рассвете следующего дня Саладин предпринял бесплодную попытку помочь Акре. Он потерпел неудачу. «Франкская пехота, — пишет Баха ад-Дин, — под защитой своего последнего оборонительного укрепления встала стеной. Некоторым из наших удалось проникнуть в их лагерь, но они столкнулись там с несокрушимым противником. Один огромного роста франк, взобравшись на парапет, отбивался от наших солдат в одиночку, его товарищи передавали ему камни, которые он бросал в наших. В него попало более пятидесяти стрел и камней, но несмотря на страдания от ран, он продолжал отбивать атаки мусульман до тех пор, пока не сгорел, заживо загоревшись от сосуда с зажигательной смесью, брошенной в него одним из наших воинов. Также видели одну женщину, облаченную в зеленую мантию и вооруженную деревянным луком, из которого она стреляла без остановки. Она уже была ранена несколькими нашими, когда один мамлюк наконец убил ее. Ее тело отнесли к Саладину, который был удивлен смелостью этой христианки».

Тем временем положение мусульман в Акре становилось все более и более трагичным. Вот отрывок из письма брата Саладина Великому совету Багдада, приведенный Рейно в «Отрывках арабских авторов, посвященных крестовым походам»: «Ваш покорный слуга не отрекается от своего долга, но он обеспокоен и утомлен успехами врага, сила которого растет с каждым днем, а злоба не знает границ. Какое небывалое зрелище открывается здесь нашему взору! Враг, который осаждает и который сам осажден! Количество христиан под Акрой составляет не меньше пяти тысяч рыцарей и ста тысяч пехотинцев. Эпидемии ослабили их, война их замучила, победа поглотила, но море было благосклонно к их флотам. Число армий пришедших с Запада, и количество языков, на которых они говорят, поражает воображение. Абу Тайеб, упоминая Акру в своей поэме, пишет: «…Там собрались языки и народы со всей земли, способные общаться друг с другом только с помощью переводчиков…» Доходит до того, что когда мы захватываем пленника, нам приходится звать несколько переводчиков, чтобы понять, что он нам скажет. По правде говоря, наши воины пали духом. Войска, которые нам посылают, прибывают сюда ослабленные из-за трудностей долгого похода, их пыл усмиряется в бою и пробуждается только для того, чтобы молить своих вождей отдать приказ о возвращении домой». В осажденном вот уже почти три года городе жители терпели большие лишения. Нехватка воды — крестоносцам удалось отвести течение ручья, который питал город — стала особенно невыносимой с усилением жары в июле. Чтобы спасти хоть что-нибудь до того, как крепость будет вынуждена открыть свои ворота, эмир Сайф ад-Дин ал-Маштуб попытался добиться почетных условий капитуляции. Для этого он отправился к французскому королю: «Каждый раз, — сказал он ему, — когда мы осаждали один из городов, принадлежавших христианам, мы всегда оставляли жизнь его защитникам, даже если уже являлись хозяевами крепости, и мы обращались с ними милостиво. Более того, мы защищали и кормили тех, кто хотел переехать жить в другое место. Сегодня мы отдадим вам Акру, если вы согласитесь пощадить нас и предоставите нам, нашим женам и детям свободу». «Если вы хотите сохранить ваши жизни, — ответил ему французский король, — нужно, чтобы Саладин вернул мне Крест Господень, освободил христиан, которых он держит в плену, и отдал города, которые он захватил после Хаттинской битвы». Не приняв такие жесткие условия мира, Сайф ад-Дин ал-Маштуб грубо обругал короля Франции и удалился, заявив, что мусульмане Акры скорее убьют себя, чем сдадутся, и что ни один из них не умрет прежде, чем собственноручно не уничтожит пятьдесят христианских солдат. Переговоры были прерваны. Вернувшись в Акру, эмир созвал жителей, те изъявили желание биться на смерть и отослали Саладину следующее послание: «Ни один истинно верующий не увидит своими глазами, как христиане входят в город, ибо он будет захвачен только тогда, когда мы все будем уничтожены».

Английский король, узнав, что мусульманский эмиссар вел тайные переговоры с французским королем, счел это для себя оскорбительным и, не узнав, что же на самом деле произошло между Филиппом Августом и Саладином, отправил к султану посла, чтобы узнать о его намерениях. Курд, обрадованный таким поворотом событий, естественно, проявил заинтересованность в беседе с суверенами двух крупнейших западных королевств, но прежде захотел получить гарантии в том, что предложения о мире будут почетными. Короли растерялись. Если бы им было известно истинное положение дел в мусульманской армии, которая устала от войны, они бы. конечно, не стали подписывать мир ни за какие уступки, ибо им стоило тогда лишь подождать несколько недель, чтобы войти в Акр, не потеряв ни одного человека, и заставить бежать за Ливан разрозненные части остатков мусульманского войска. Однако христиане сами потеряли веру в благополучный исход этой битвы между двумя мирами с неисчерпаемыми ресурсами. Все сражения, которые они давали, заканчивались кровавым поражением. Несмотря на прибытие новых армий во главе с английским и французским королями, они до сих пор не добились никакого положительного результата, и к тому же они находились на пороге новой зимы, четвертой под Акрой! Вот почему короли Англии и Франции старались тайно друг от друга договориться с султаном. Ричард Львиное Сердце хотел мира. Он настаивал, пообещал прибыть поговорить с султаном. Тот приказал приготовить для приема роскошный шатер. Но в назначенный день Саладин напрасно прождал его. Англичанин не приехал. Он извинился. «Не подумайте, — пишет он султану, — что я отказался от своих мирных планов. Но зловредная лихорадка, от которой я только что излечился, не позволила мне покинуть свою палатку. Как только я поправлюсь, я не замедлю прийти с вами поговорить». Итак, что же произошло? Хотя эта встреча держалась в секрете, возможно, Филипп Август узнал, что его коллега желает вновь предать его. Это вполне вероятно. Таким образом, свидание было отложено на неопределенный срок.

В Акре не осталось больше ни одного пшеничного зернышка. Саладин понял, что у него нет никакой надежды спасти мусульманский гарнизон, и приказал передать ему с умелым пловцом следующую записку: «Попытайтесь обмануть бдительность наших врагов, соберитесь все вместе и выйдите под покровом ночи на побережье. Пользуясь замешательством, которое возникнет в христианском лагере, мы атакуем всеми силами. Что же касается города, оставьте его со всем тем, что там имеется». Итак, осажденные приготовились покинуть Акру ночью, но каждый хотел взять с собой свое имущество и нагрузил себя сундуками; настал день, а осажденные мусульмане так и не сбежали. Следующей ночью это бегство уже не было столь неожиданным, потому что секрет узнали на улицах, и он распространился за стенами города. «Не случись этого, — сообщает нам Имад адДин, — цель была бы достигнута. К несчастью, франки, предупрежденные о том, что замышляется побег, тщательно охраняли все выходы из города. Их предостерегли два вероотступника, которые сбежали в лагерь к этим дьяволам и рассказали им о том, что происходит». Помимо этой неудачи Саладина встревожили еще и многочисленные измены. Дезертировал командующий элитного полка гвардии Насеритов родом из Алеппо. Эмир Арбелы писал: «Несколько эмиров, чья вера в Бога ослабла, а душа полна нечестивых мыслей, обратились в бегство и оставили военные позиции, которые они защищали». В дальнейшем события развивались более стремительно. 11 июля 1191 года «вся франкская армия взялась за оружие и двинулась на штурм», — рассказывает Ибн Шеддад в «Книге завоевания». Англичане, возглавляемые графом Лестером, Андре де Шавиньи, Гуго Черным, графом Марша и епископом Солсбери, которые при поддержке пизанца поднялись в атаку и ринулись к бреши пробитой в стене Башни. В этот раз им не хватило всего чуть-чуть, чтобы овладеть ею с помощью только живой силы. В течение нескольких дней бой шел без передышки, и мусульмане Саладина, которые уклонялись от сражения, неотступно преследуемые противником, были вынуждены защищаться. Акра больше не могла обороняться. Её комендант Каракуш приказал предупредить Саладина, что вынужден капитулировать. «Опасаясь оскорбить великого и всемогущего Бога, оставив погибать в Акре от меча нечестивцев столько правоверных мусульман, обеспокоенный жалобами женщин и детей, которые умирают от голода, я вынужден заключить с христианами договор при условии, что они согласятся предоставить жителям возможность свободно покинуть город вместе с их личным имуществом, что они получат город со всем его содержимым, что вы вернете Крест, что вы освободите полторы тысячи пленников и сто самых знатных, по выбору франков, что вы выплатите двести тысяч золотых монет плюс четыре тысячи, которые будут отданы Конраду Монферратскому, вызвавшемуся вести переговоры о мире». Саладин отказался ратифицировать подобное соглашение, уничтожавшее все его политические труды. Он собрал эмиров. Во время совещания они вдруг увидели, что на стенах Акры развиваются франкские знамена, тогда как черные с желтым исламские флаги повержены. Вот рассказ Ибн Шеддада, описывающий день 11 июля, такой же памятный в истории ислама, как и день Хаттинского сражения, предшествовавший завоеванию Иерусалима: «Султан обсуждал со своими военачальниками и членами своего совета условия, при которых Акра могла быть сдана. Был полдень, пятница 17 джумада II. Вдруг со стороны франков донесся громкий крик, а скорбь мусульман только усилилась. Самые мудрые ограничились замечанием: «Все во власти Господа Бога!» Все были охвачены волнением. Лагерь оглашался криками, рыданиями, жалобами. Каждый сочувствовал общему горю в соответствии со своими убеждениями. Это был отвратительный спектакль, когда маркграф Монферратский — да проклянет его Господь! — войдя в Акру с четырьмя знаменами христианских королей, одно из них водрузил над крепостью, другое — над минаретом Большой мечети — и это в пятницу! — третье — на Башню тамплиеров, а четвертое — на Бордж ал-Китал, Боевую Башню, вместо исламских флагов. Велика была скорбь Саладина. Я утешал его, как мог, я умолял его подумать о будущем, о прибрежных городах, об Иерусалиме, о создавшейся ситуации, о мерах, которые необходимо будет предпринять, чтобы спасти плененных в Акре мусульман. Я ему говорил: «Мы потеряли город, но не ислам!»» Вот фрагмент письма, написанного Ал-Фадилом, братом Саладина, Шемсу ал-Давлеху ибн Мункызу, посреднику султана при магрибском дворе: «Франки потеряли под Акрой пятьдесят тысяч человек. Мы потеряли Акру, и тем не менее мы не лишились мужества и не пали духом из-за несчастья, которое по воле Бога обрушилось на нас. Мы не отступаем и не уходим, мы расположились на пути врага и стоим лагерем вблизи его позиций. Но сейчас больше всего нам необходима поддержка с моря, а ее нам может обеспечить только марокканский флот. С его помощью мы вернем себе захваченное у нас и вновь обретем мощь. Важно, чтобы наш эмир, передавший эту записку, поведал об истинном положении дел и об опасности, которая угрожает исламу. Пусть он расскажет об этом по всему Марокко в час торжественной пятничной молитвы. Сейчас Ислам обращает свой взор на Запад».

12 июля 1191 года — великая дата в истории крестовых походов, потому что в этот день была одержана первая победа эпохи Реконкисты: после осады, длившейся почти три года, на глазах у обессиленной и сломленной мусульманской армии христиане овладели городом, который им сдал голод. Этот триумф стоил дорого: сто двадцать тысяч христиан нашли свою смерть в этом Третьем крестовом походе. Из двенадцати тысяч скандинавов, добравшихся до Святой Земли, только сотня была способна держать оружие. Почти сто тысяч германцев вместе со своим императором и его сыном умерли по дороге. Кровь, которая стекала к подножью стен Акры, ослабила Европу на долгие годы. Часть французской знати погибла: Эрар де Бриенн, Жан Вандомский, графы Тибо Шартрский и Блуаский, Этьен де Сансерр, Ротру де Перш, Жильбер де Тильер, Рауль, граф Клермонский, граф Понтье, виконт Тюреннский, Адам, великий камергер короля Франции, Альберик Клеман, маршал Франции, виконт де Гастеллян, Флоран де Анже, Ги де Шатильон, Жослен де Монморанси, Ангерран де Фьенн, Рауль де Отерив, Бернар де Сен-Валери, Жоффруа де Бриер, Гольтье де Муи, Ги де Дан, Ансельм де Монреаль, Эд де Гонесс, Рауль де Фужер, Рено де Мани, Филипп, граф Фландрский, Анри, граф Барский, Жоффруа, граф Э, Рауль де Марль, Эрар де Шасене, Робер де Бове, виконт де Шательро, Эрмангар д’Ап — все эти храбрецы, их сподвижники и неизвестные герои, которые первыми бросились на приступ Проклятой Башни вслед за Филиппом Августом.

Как только христиане обосновались в Акре, они очистили мечети, прежде чем превратить их в церкви. Они разделили огромную добычу, найденную в городе, и даже хотели распределить между вновь прибывшими имущество христианских горожан, которые вот уже несколько лет жили в Акре и не имели причин для жалоб на мусульманскую администрацию. Видя, что опьяненные успехом победители готовы их ограбить, они бросились к французскому королю, чтобы протестовать против изъятия у них имущества. Они довольно долго объясняли ему, что христиане пришли освобождать Иерусалим, а не отнимать добро, которое неверные оставили им в пользование. Филипп Август сумел защитить их и принял необходимые меры, чтобы жившие в Акре христиане не притеснялись победителями. Теперь хозяевами города стали англичане, французы, тамплиеры, госпитальеры, скандинавы, фламандцы, пизанцы, венецианцы и немцы. Только несчастный Ги де Лузиньян в погоне за своим потерянным после Хаттина королевством горевал, ибо он предчувствовал, что внутри военного христианского сообщества зреют новые разногласия. И действительно, доброе согласие среди крестоносцев длилось недолго. Уже на следующий день после взятия города христиане передрались между собой. Австрийский герцог Леопольд устроил свои покои в башне, на вершине которой он водрузил свой флаг. Вид этого весело развивающегося в небе знамени привел в бешенство Ричарда Львиное Сердце, который не позволял развешивать флаги без своего согласия. Он приказал срубить это знамя и извалять в грязи, а на его место водрузить свое. Оскорбленные германцы говорили, что если встретят на рынках англичан, то перережут им глотки, и понадобилась вся дипломатическая ловкость герцога Леопольда, чтобы инцидент не имел трагических последствий. Впрочем, позже он за себя отомстил. Английский король продолжал вести себя так, будто он был единственным хозяином, которому должен был подчиняться каждый, от самого бедного и незнатного до самого могущественного и высокородного. И это было бы так, если бы он не был вассалом Филиппа Августа. И действительно, король Франции со своими пустыми сундуками и в поношенной одежде рядом с богатым англичанином, который с помощью кипрского золота мог купить себе военачальников, знать, солдат и неверных Саладину эмиров, имел вид бедного родственника. Испытывающий отвращение к происходящему, больной — его сразил новый приступ лихорадки, кроме того, узнавший, что во Франции творятся беспорядки, Филипп Август предпочел покинуть Акру. Он отправился в Тир к своему протеже Конраду Монферратскому, который остался верен своему бедному и разочаровавшемуся другу. Именно в этот город отправил к нему торжественное посольство Саладин, желавший узнать новости о его здоровье, поздравить с победой, которую он одержал над ним, и вручить ему подарки, поистине достойные великого короля. Немного отдохнув, Филипп Август решил вернуться во Францию. На Святой Земле он оставил пятнадцать тысяч воинов, поручив командование над ними герцогу Бургундскому Гуго III. Он передал маркграфу Тира часть Акры, полученную им как участнику сражения, и оговорил тот факт, что будущие завоевания, которые на основании подписанных в Безеле и в Акре договоров должны быть разделены между Францией и Англией, и переданы Конраду Монферратскому, который будет ими распоряжаться от имени французского короля. Уладив таким образом свои политические дела, 2 августа 1191 года Филипп отплыл в Италию. Его флот из пятнадцати галер прибыл в Бриндизи без происшествий. Согласно обычаю, он получил из рук папы Целестина III пальмовые ветви, символизировавшие его паломничество, и, вернувшись в свое королевство, привел в порядок свои финансы и нашел способ, каким он мог бы захватить земли, которыми владели во Франции Плантагенеты, притворившись, что забыл данную им клятву уважать их неприкосновенность, гарантировать их от всякого завоевания и сдерживать со своей стороны всякое проявление враждебности до возвращения английского короля.

С его отъездом лагерь полностью перешел в распоряжение Ричарда Львиное Сердце, ставшего единственным вождем Третьего крестового похода. Он был способным военачальником, но скверным политиком. Он очень непродуманно вел себя в завоеванной стране. Необходимо было, чтобы армия, даже победоносная, подчинялась наделенному властью государственному человеку, который, так сказать, смягчал бы вспыльчивый нрав Плантагенета. Но Ричард поссорился с Конрадом Монферратским (специалистом по восточным вопросам, советы которого были ему все-таки полезны), потому, что тот отказался признать власть английского короля в своем тирском княжестве. Он даже конфисковал имущество, которым Конрад Монферратский владел в Акре и которое он получил от французского короля. Затем он совершил огромную ошибку, надолго очернившую англичан в глазах жителей Ближнего Востока. И действительно, согласно условиям капитуляции Акра, мусульманам было отведено три месяца на выполнение соглашений. Саладин не утвердил их, но примирился со свершившимся фактом и дал распоряжение выплатить в назначенный срок треть выкупа (которая была выдана имуществом, оружием, кораблями), а также освободить христианских пленников. К тому же он должен был вернуть Крест Господень в первый день отведенного на выплату выкупа срока. Когда этот день настал, Ричард Львиное Сердце послал в лагерь Саладина нескольких офицеров, чтобы забрать привезенное мусульманами из Багдада: Крест, сто тысяч золотых динаров и шестьсот христианских пленников. Саладин заметил, что одновременно с тем, как он должен отдать святой Крест, золотые монеты и христиан, английский король, согласно тому же самому договору, должен освободить часть мусульманского населения Акра, плененного в городском квартале. Ричард Львиное Сердце, рассерженный тем, что султан напомнил ему о том, что он должен был сделать, заупрямился и захотел получить выкуп первым. Недоверчивый Саладин отказался что-либо отдавать, не увидев, хотя бы издалека, как мусульмане покидают Акр. Обе стороны упорствовали, тогда английский король из мести совершил омерзительный поступок. Он велел вывести в поле три тысячи обнаженных мусульман, и мужчин и женщин, связанных между собой веревками. 20 августа 1191 года в четыре часа дня на глазах Саладина, расположившегося лагерем вблизи Телль Кайсана, Ричард приказал своим туркополам, безродным наемникам, которые продавали себя то христианам, то мусульманам, перебить пленников и побросать тела казненных в колодцы, расположенные под холмом Ал-Айджат, напротив Акра. Эта ничем не оправданная жестокость вызвала возмущение в мусульманском мире. «Я видел, — пишет Имад ад-Дин, — этих мучеников за нашу веру, распростертых совершенно обнаженными на бесплодной равнине. Но Господь, конечно, уготовил им самые роскошные одежды. Он призвал их в обитель вечного мира и своей славы». Саладин оставил у себя выкуп, который он должен был отдать в руки офицеров английского короля. Он разделил его между своими эмирами и отослал христианских пленников их бывшим хозяевам. Большинство из них вернулись в Дамаск. Что же касается Креста, то он отправил его в свою сокровищницу, не из уважения, а напротив, в знак презрения, ибо самым большим несчастьем, какое только могло постигнуть христиан, было видеть его в руках мусульман. Напрасно греки, а потом грузины посылали к Саладину делегацию за делегацией с дарами. Он отказался принимать их, и Крест остался у султана…