Шиза, Хром и всякая хтонь

Уходя, гасите всех

На дорожку из подвала Хром вылетел как опоздун под бой курантов, мгновенно отскочил обратно к рольставням, едва не словив хлопушку в табло и наблюдая, словно в замедленной съемке, как мимо него в сторону елок за сарай несется совершенно невменяемый Шиза. Выстрелы фейерверков грохотали один за другим, и то, как Шиза истошно при этом орал, Хром услышал не сразу. Только когда тот сбил и повалил на снег мужика в черной форме. Хром подорвался следом, сошел с плитки, утопая в сугробах, – как вообще дылда так шустро по ним проскакал-то? – и спустя драгоценные секунды наконец достиг всех троих. Стоп. Троих?!

Тем временем хлопки прекратились, а вместе с ними «веселый» двор снова погрузился в сумрак и тишину. Так неприятно зудящую в ушах теперь лишь одним размеренным звуком, повторявшимся с ненормальной регулярностью. Как маятник часов, отмеряющих время: «Тук-тук. Тук-тук…» Хром натурально завис. Возле елки лежал без сознания Антон, в одних пижамных штанах, кроссовках и свитере, под ним на снегу расползлось пятно, похожее на нефтяное. Найденный у въезда Толян такого сильного отклика в Хроме не вызвал, и понятно почему. Толян был жмур, а этот, как его там, Антон вроде – Антон еще дышал. Хром точно слышал своей внутренней чуйкой – его «огонек» еще не погас, и сердце слабо билось. Но удары все равно слышал тревожные и «внешние». Тук-тук… Труп-труп… Хром повернулся к источнику звуков: Шиза, оседлав нападавшего, вбивал кулаками его голову в снег. Кулаки у Шизы мгновенно побагровели, но по человеку под ним из-за маски было не понять, насколько сильно тот уже избит. Хром шагнул ближе и осторожно, но твердо позвал:

– Оль?..

Сначала реакции не последовало. Хром еще хотел было пихнуть Шизу в плечо, но тот в ответ вдруг зарычал, продолжая превращать лицо под черной маской в месиво. Удары шли планомерно, четко и выверенно, со стороны могло показаться, что Шиза занят некой серьезной работой. Тело в снегу даже уже не стонало, но было еще живо. Как и Антон, который, кажется, совсем скоро мог остыть прежде, чем Шиза закончит свое возмездие. Требовалось действовать быстро.

Хром нацелил на него травмат и снова позвал, на этот раз уже правильно:

– Макс!.. Максим, е-мое, в себя приди! Антон еще живой.

Тот вдруг резко обернулся, выпрямившись. Сейчас он очень походил на тех уторчанных, каких Хром обычно ловил у аптек и всяких «пятерок» по тревожным звонкам на сменах.

Шиза медленно поднялся, посмотрел на свои руки, словно они не его, потом на Антона и внезапно бросился прямо к Хрому. Палец едва не нажал на спусковой крючок, но что-то заставило Хрома развернуться – и выстрел попал совсем не в Шизу.

Нож выпал из связанных ремнем рук, клацнув по каменной плитке дорожки. Следом на нее с глухим стоном рухнул второй нападавший. Из травмата с такого близкого расстояния да в голову – мужику повезло, что в нос прилетело, а не парой сантиметров левее или правее. Правда, сознание он снова потерял. Шиза было метнулся к нему, нацелившись на нож, но Хром это сразу просек и наконец сработал на инстинктах: выбил нож ботинком подальше в снег, дернул Шизу за руку на себя, вывернул в захват, согнув его, длинного, так что затрещали рукава кожанки.

– Ты Макс? – рявкнул Хром, скручивая того сильнее.

– Н-на хрен ид-ди!

– Макс, – кивнув самому себе, Хром его отпустил и пихнул в сторону Антона. – Соберись, Макс, горевать потом будем. Ты сейчас этими своими руками как можно крепче зажмешь Антону огнестрел на брюхе и ждешь меня. Я в тачку за вазелином и бинтом. Потом мы его перевяжем, – он пояснял, одновременно стаскивая с себя куртку, чтобы укрыть уже почти холодного Антона, – и понесем в дом. Потом я позвоню одному человеку. И потом уже мы решим, что делать с этими двумя. Все ясно?

Шизу трясло, но не от шока или страха. Он был в бешенстве – Хром по глазам видел, но дожидаться какого-либо ответа не стал, он ведь дал Шизе все ЦУ, а на счету была каждая секунда.

Только уже почти завернув за угол дома, Хром вздрогнул от негромкого хлопка и через мгновение – еще одного. Он заставил себя обернуться туда: Шиза стоял на коленях возле Антона под сосной, одной рукой зажимая ему рану на животе, а в другой держал чужой ствол с длинным глушителем, наблюдая, как из него тянется вверх тонкий дымок. «Что ж, двумя проблемами стало меньше. Или больше, – подумал Хром. – Это теперь уж как посмотреть».

Алексей, батин друг, с детства был для Хрома «Дядькой» – появлялся на всех застольях, приходил на Новый год с кульком конфет «от зайчика», подарил первый велик и потом первое время, когда бати не стало, помогал им с матерью. Школьную форму всегда покупал, списанный комп привез, стиралку подарил матери, чтоб она руками простыни не стирала после подработки уборщицей по вечерам. Когда Хром еще в школе чуть не загремел по малолетке за хулиганство, Дядька его отмазал одним звонком кому надо. Выписал потом таких словесных звездюлин, что телефон у уха раскалился, но отмазал. Во-первых, потому что мог – как раз ушел на повышение, во-вторых, потому что считал себя обязанным присматривать за младшим Хромовым. Слишком много у Дядьки осталось не отданных долгов помершему старшему.

Повзрослев, Хром догадался, какие именно это были долги, из разряда таких, что всплывают через время, и погоны слетают у всех причастных. Но это уже не имело значения, главное, что на Дядьку можно было положиться в таких ситуациях, как сейчас, хотя с Хромом ничего настолько трешового раньше не происходило.

После звонка («Дядь, приезжай, у нас тут трубы прорвало, без тебя не справимся, а еще поскорее помощь бы») и скинутого на личный номер СМС с адресом примчалась неотложка и увезла Антошку и Бабая, Винни поехала с ними. Если бы не Дядькино содействие, то Антошка точно бы не дожил, и это стало понятно всем: и Винни с черными кругами под глазами, и Шизе, который докуривал начатую при Хроме пачку сигарет, и уж тем более Хрому.

Сам Дядька приехал к Шизовому родовому имению на убитой «Ниве», которая у него использовалась для дачи. Машину оставил на пять домов раньше, допыхтел до нужной цифры на табличке под крышей, а потом долго смотрел на лежащие под деревом черные мешки.

– Снег надо убрать, – сказал Дядька, кивая на потемневшие пятна тут и там. – Чтоб глаза не мозолил, с соседнего участка, мож, видно будет утром. Под елку его. Я своим скажу, оформят ваших покойных без лишних вопросов. Должны щас подъехать тоже. У самих алиби есть?

Хром быстро пояснил, что курьер с пиццей и регистратор с Шизовой тачки с легкостью обеспечат им алиби в случае необходимости.

– А этих? – кивнул он на мешки.

– Этих… Ну, этих подальше. На пустырь да бензином залить вместе с машиной, только шмотки сменные возьми, а в которых был – тоже потом сожги. Тех двоих, что в доме, оформим как бытовое – распивали спиртные напитки, подрались, перестреляли друг друга из неоформленных стволов.

– Так не выпивали же.

Дядька посмотрел на него круглыми, немигающими глазами под набрякшими веками, и Хром поправился:

– Понял, выпивали.

– Экспертиза будет, подтвердит алкоголь и все, что надо. Главное, чтоб эти мешки не всплыли потом, ну да я прислежу, если что. Не нарывайся по новой, не создавай проблем ни себе, ни мне. Я в твои дела не лезу, воспитывать не буду, но… аккуратней будь, бляха-муха. И этим своим – он кивнул на дом, – скажи, чтоб тихо сидели. Никаких больше разборок, Вася, понял?

Хром тоже кивнул, пожал протянутую Дядькину руку и проводил его до ворот. Внутренне он осознавал, что подобного рода услуга разовая, и Дядьке самому бы не встрять потом, хотя на нем и без Хромовых проблем грязи слой на сантиметр. Со стороны и не скажешь, что первое лицо в органах – обычный пузан с лицом гаишника, но стоило ему вот так глянуть стеклянными глазами, как Хрома всегда пробирало неприятным, тяжелым чувством, будто он спускался в темный погреб в деревне, где пахнет землей и подгнившей картошкой. И где-то, среди всего этого внутреннего гнилья, все еще жил нормальный мужик, которого все эти годы тяготила вина перед мелким Васей.

– Что сказал? – когда Хром закрыл ворота, спросил Шиза, держа сигарету дрожащими, почти синими пальцами. Его колотило, уже не только от нервяка, но и от ледяного ветра.

– Надо мусор вывезти, – сказал Хром, и окурок полетел в снег.

Толяна и Лешего забрали сразу, как Дядька ушел. Хром проследил, а Шиза даже не подошел – и это было понятно: до сих пор не осознавал, что их нет. Все курил и курил, как будто у него железные легкие и не отвалятся наутро.

Потом, по четкому ЦУ, которое дал по пути к воротам Дядька, Хром ехал до пустырей окольными дорогами в столетней Шизовой «двенашке» с перебитыми номерами, которую тот выкатил из гаража, решив не светить красную «камрюху». «Гелик» с Шизой за рулем и мешками в багажнике уехал на десять минут раньше, и скорость Хром не набирал, чтобы не пересечься на дороге. Благо Дядька постарался, и «гелик» на посте никто не тормознул бы, а к «двенашке» претензий не возникло вовсе. Там, где следы протекторов уходили в открытое поле, он тоже свернул с дороги и ехал до замерзшего мелкого недопруда, пока не увидел черный силуэт в снегу. Пахло бензином.

– Задолб-б-бался я за сегодня, – произнес Шиза, закидывая пустую канистру на переднее сиденье и доставая из кармана зажигалку. Покрутил ее в руке и, протянув Хрому, отошел и отвернулся, уставившись на полоску городских огней вдалеке.

– Понял.

Хром с трудом разглядел в темноте гравировку на металлическом корпусе: «Моим лучшим друзьям Максимам от Антона». Затем, подумав немного, сунул ее в карман, а свою, попроще, потратил на «гелик» взамен этой.

Машина сгорела быстро – буквально за пять минут, но они показались Хрому одной большой, растянутой на целый фильм сценой с Марла Сингер, где главными героями были они с Шизой. Только стоящие не у окна со складывающимися многоэтажками, а у огромного костра с фигурами посреди снежной пустоши. «Уэр из май майнд…»[11], – подумалось Хрому, а Шиза, закуривая, сказал вслух:

– Первое п-правило «Бойцовского к-клуба» – никому не рассказ-зывать о «Бойцовском к-клубе».

Хром хмыкнул и посмотрел на его пальцы со сбитыми костяшками:

– Нам еще снег убирать сегодня и пол вымыть быстрее, чем за нами пошлют вторую бригаду. Если уже не послали.

– «Нам»?

– Я в это уже ввязался. Тем более Дядьке обещал, чтоб чисто было.

Шиза щурился на припадающий к земле огонь, а потом шмыгнул носом и вытер его тыльной стороной ладони.

– Я же знал, что т-так будет. По-по-потому что не бывает хорошо у т-таких, как мы, – и б-бизнес мы подняли, и бытовуху на-а-аладили, и жили в целом норм, никто д-даже траву не шмалил, все чистые и п-перед законом тоже настолько, на-на-насколько можно. Налоги, с-сука, платили, мокруху н-не разводили. А видишь, все равно с… с… ну, с-случилось говно – п-потому что у таких, как мы, хорошо не б-бывает.

– Поплачь еще, – произнес Хром, зная, что Шиза не из тех, кому нужны чьи-то жалость или сочувствие. Но длиннее этой от Шизы речей он еще не слышал, и вместо прочего, что обычно положено делать со скорбящими, несильно пихнул его кулаком в плечо.

– Ага, бегу и п-п-плачу, – фыркнул тот. – Не дождешься, Вася. Па-а-ашли, у нас еще у-уборка, сам же сказал.