Шиза, Хром и всякая хтонь

Бесы

Хром чувствовал, что каждый из них, помимо увиденного на этом сеансе, теперь будто заново вернулся в свою личную микротравму. И если до других не сразу дошло, зачем Бабай взял контакты гипножабы, то для Хрома было более чем очевидно: из всей присутствующей сейчас компании один Бабай точно видел, как тогда, в логове, оборвалась еще парочка жизней. И, не самый взрослый, не самый психически здоровый и до этого человек, как и все кони, он мог повредиться башкой еще больше, если бы так и продолжил носить этот багаж. Судя по тому, что они с Тамарой Степанной договорились встретиться чуть позже, когда она отдохнет и будет готова снова копаться в чужих мозгах, Бабай с этим багажом собирался прощаться. В его случае это самый удачный выход – забыть, хоть и с чужой помощью, и идти дальше. Хром, если бы мог, наверное, тоже с облегчением забыл бы все, что видел сегодня. Но – нельзя. Эта информация отпечаталась в черепушке четко, и из-за нее же очень быстро рубанула на полную мигрень.

Они сидели вчетвером в местной забегаловке, типа пельменной на рынках, очень сомнительной и прокуренной, с неприятными рожами за столиками и с рассыпанным в проходе сахаром. Никто из них в другое время и близко бы не подошел к такому месту, но сейчас было пофиг, лишь бы в тепло и хоть куда-то, чтобы очухаться после сеанса у гипножабы. Бабай тянул холодное пиво из стакана, Винни, как замороженная, жевала кальмара из открытой пачки и глотала свое, баночное, безалкогольное. Хром ограничился очень сладким чаем с пирожками и то же самое взял Шизе.

– С печенкой, вкусные, – сказал он, толкая Шизу локтем. – Жри давай.

– Т-так жрать или д-давать? – зло зыркнул в ответ тот, но пирожок взял и откусил сразу больше половины.

Шедевров местной кулинарии не стало за минуту, а потом Шиза хлюпал горячим чаем сердито, словно назло всем, но все молчали. Когда он откинулся на стуле, обвел взглядом зал и исподлобья зыркнул уже на компанию таксистов, поглядывающих на Винни, Хрома попустило – значит, точно все в порядке. Хотя каких-то пару кварталов назад дылда стоял, согнувшись, и прикладывал к носу снег, а из носа у него все капало и капало, как будто кровищи в нем литров десять. Прямо горе чахоточное, как сказала бы Хромова бабка: то в обмороки валится, то блюет, то с носа льется. Хрому было не легче после того, как он влез через гипножабу в воспоминания Шизы и прошел с ним через весь подвал. Тем более накануне он пил и выдал свой почти потолок способностей – если бы в момент, когда он предсказывал суженого проводнице, к нему поднесли бы счетчик Гейгера, тот бы точно затрещал и вообще наебнулся бы. Хром, бухой, настолько сильно чувствовал в тот раз свою же энергию, что она ощущалась как радиация, игнорирующая бетон и слои металла. Насколько мощна она была в процессе – настолько плохо ему становилось после. И все равно он еще не испытывал такой опустошенности, как в первую минуту соприкосновения с тьмой из шкатулки – ничего подобного он прежде не встречал. Нечто, на фоне чего он сам себе казался муравьем на берегу океана, к которому идет цунами. Думать о том, что сделает огромная волна с крошечным насекомым, не очень-то хотелось.

– Вы там все были как узники концлагерей? – поинтересовался Хром, и Винни отмерла первой:

– В смысле?.. А то, что худые все и бритые? Ну да, там даже девчонок налысо брили, когда привозили. Вши же.

– Не всегда помогало, – поежился Бабай и поскреб пальцами под ухом. – Вот так просыпаешься с утра, а вся шея покусанная, чешется хуже, чем от комаров… Да у меня жопа так не зудела, когда на ней волосы росли! – На этих словах Винни пихнула его в плечо и хрюкнула, а Хром заметил, что Шиза уже не такой бледный. Бабай тоже явно старался выглядеть бодрее, чем был, но и главную тему, которая парила всех, не замял. – Так, а ты, оказывается, до подвала не заикался даже!

Шиза дернул уголком рта:

– Я из этог-го секрет и не д-делал.

– А что случилось, когда ты открыл шкатулку? – подключилась Винни. – Мы же все слышали, пока вдруг ты трястись не начал, как эпилептик, – задавая вопрос Шизе, она почему-то смотрела на Хрома, поэтому ответил именно он.

– В шкатулке такое… зло, какого и существовать не должно. Его привез отец Ольги из экспедиции. Оно в камне, и этот камень какой-то неправильный. От него прет голодом, что ли, и хтонь еще знает чем. И оно убило бы Макса, если бы его не защитила Ольга.

– Она спасла его, выходит, – проговорил Бабай изумленно. – Это же она там лежала, да?

Видимо, до момента, пока гипножабу не отодвинуло барьером, эти двое попали в тот же коллективный глюк, как в кинотеатр сходили. Хром задумчиво поболтал в чае ложкой:

– Ага… Но теперь-то что, камень у Сократовича. И раз он ищет Ольгу, значит, булыжник, так скажем, с обременением. Я там услышал имя – Павел. И букву А. В санаторий наш вернемся, надо будет пробить, чё еще за Павел.

– Эт-то Дип. Пашка он по п-паспорту.

– Да! Он же тоже там был с тобой и Бесом, точно! – осенило Винни. – Вот, почему он сразу все понял.

– Вунд-дер-в-вафля хренова.

Хром тоже помнил смешного очкастого пацана, чуть менее прилизанного и послушного, чем до детдома, когда его лупили линейкой по рукам, и чуть более отчаянного, когда понял, что место под солнцем так и придется выгрызать, а ты еще кусаться не научился. Но нужный челик не Пашка, а именно Павел был. И – Хром знал стопудово – он видел этого самого Павла на фотографии из экспедиции рядом с отцом Ольги.

– Этот Павел тоже умник, конечно. Но если он сейчас жив, ему лет сто двадцать, а то и больше.

– Одни жмуры, н-на хрен. Отдыхаем, к-короче. А п-потом будем сооб-б-бражать, че-каво, – раздраженно сказал Шиза, и Хрому даже пришло в голову похвалить его за эти мысли – ни о чем думать сейчас не хотелось.

Однако уже в гостинице Хром все равно перелопатил те немногие сведения, что имелись по Верховенскому в интернете и в бумагах Ольги, просмотрел все фотки, почитал подписи на обороте и понял, что этого не то что недостаточно, – все не то. Выходило, чтобы узнать про того чувака, кореша Верховенского, надо потратить кучу времени на поиски глазками, прошерстить статейки какие-нибудь, если они вообще еще есть, или спросить у Ольги. Но та пока, так сказать, пребывала в офлайне. Бабай, лежа на животе на своей кровати, тоже – храпел заливисто и заразительно, – поэтому, плюнув пока на все, Хром закрыл вкладки на ноуте Винни, отложил бумажки и зевнул.

– Много п-полезного насмот-трел? – поинтересовался со своей кровати дылда, который лежал и делал вид, что зырит видосы. На самом деле они были только для фона пустоты в его голове.

– А ты?

– Что за к-козлиная п-привычка в-а-апросом на вопрос отвечать?

– Как ты всегда?

Шиза снова хмыкнул, положил телефон на тумбу и сказал:

– Вы-ырубай с-свет.

Утром он был гораздо живее, чем вечером, и даже согласился не тащить еду в номер, а наведаться в закусочную неподалеку. Тем более что завтраки в гостишке были беспонтовые, словно на них пытались экономить, как на котлетах в детдомовской столовке, а вот соседняя харчевня оказалась очень даже приличной, почти домашней, если не считать цен, но драники тут жарили божественные – пахло на всю улицу, успевай только слюну сглатывать. Хром даже сходил за второй порцией.

– Куриные пупочки в сметане – это лучше секса! – сказал Бабай, тоже метнувшийся еще раз на кассу. – Особенно в девять утра!

Винни поморщилась:

– Значит, секс у тебя был не очень. Ну, куда дальше? Домой? С голой жопой, да?

– Нельзя домой, – вздохнул Хром. – Сама же знаешь.

– Хорошо, что Антона раньше, чем через месяц, не выпишут, – вздохнула Винни. – Не знаю, как бы мы с ним… А если нас всех…

– Я ть-тебе в рот знаешь что сейчас за-а-асуну? – проговорил Шиза.

– И что же ты засунешь, а, Шиз?

– Еще одна с в-вопросом н-на вопрос. У Васи научилась? Шапку т-твою засуну, с п-п-помпоном, чтоб не несла херни. Н-н-нормально с нами все б-будет. Хоть м-меня не беси.

– Не беси… – повторила Винни, подпирая рукой подбородок. – Раз уж мы тут и пока никуда не едем, времени вагон… Сходим к Бесу? Мож, у него чё найдем?

При упоминании старого товарища у всех настроение снова упало до нуля, даже Бабай притих и рот без надобности не открыл, пока его не попросили показать, где жил Бес. Так он и сделал: довел их до самого подъезда, сказал квартиру, а сам остался снаружи, на шухере, хотя Винни убеждала его, что здесь они все никому на хер не упали.

– П-пусть стоит, – сказал Шиза. – Мы и в д-доме своем тоже не п-падали. А все равно п-пришли за нами.

На лестнице, пока дылда вскрывал замок, на шухере стояла уже Винни.

– Жвачка есть у кого? – спросила она в лифте, пока поднимались, и тот, кивнув, протянул руку и принялся шарить в кармане. Не в своем, а в Хромовом, потому что на Хроме куртка тоже была его. Взяв мятый «Орбит», который глянувшему на потертость Хрому захотелось назвать словом «престарелый», Винни выдавила шесть подушечек и разом засунула их все в рот. Когда все вышли на нужной площадке, то жвачкой она последовательно залепила все дверные глазки. Хром одобряюще хмыкнул – шаристая.

Как у человека, который готов к любым событиям в жизни, у Шизы в кармашке бумажника лежали две важные вещи: презик и кусок завернутой в салфетку хорошей проволоки. Ее он, согнув, и использовал в качестве отмычки, перед этим осмотрев замок и порадовавшись, что отвертка и кирпич не понадобятся. Колдовал он недолго, Хром толком заскучать не успел, даже своего рода развлекся, потому что раньше подобных Шизе он по первому звоночку уезжал не крышевать, а пресекать в конфликтах преступлений, так сказать. Наконец в механизме щелкнуло, Шиза толкнул дверь в квартиру. Внутри было темно и типично пахло помещением, где не живут люди. Как в гардеробе или кладовке. Винни помялась у порога, но зашла, и Хрома вмиг накрыло ее безысходной тоской. В подобном состоянии бабы обычно закрываются в ванных и ревут, включив воду, чтоб никто не слышал.

– Соберись, – сказал он ей в спину негромко. – Так ты точно не найдешь, что хочешь.

Он сразу просек, для чего Винни на самом деле всех сюда позвала – ей не столько важна была вся эта муть с камнем, сколько дергала гибель бывшего. Хром закрылся от нее, потому что фонило дико, а к таким мощным эмоциям после короткого отдыха он пока что готов не был. Винни направилась изучать кухню и ванную, а Шиза тем временем уже рылся в разбросанных по комнате вещах, вытряхивая все из ящиков и коробок под кроватью. Хотя и так ясно было, что это делали и до него: настолько все неаккуратно было запихано по местам – для вида. Хозяин квартиры вряд ли бы жил в подобном хаосе, где в одном бельевом ящике с трусами лежат отвертки и пассатижи. Винни в это время парила как привидение где-то на периферии, осматриваясь. Хром знал, что на кухне она не курит, а глядит на бумажки, прицепленные к холодильнику магнитами. И что снимает одну и трогает большим пальцем чье-то лицо на фотке, так и похожее на нее, и нет.

– Л-ля, ничего тут н-нет. Вообще, – сидя на корточках и ощупывая ком тряпья в комоде, сказал Шиза. – Даже з-закладок. У Беса и нет заначки? Н-никогда не п-поверю. Херня какая-то.

Хром перетряхнул все три журнала на подоконнике со следами от кофе, прислушался к себе: вроде чувствовалось что-то, но он не понимал что. Ковер подсказал бы дельное, но сейчас Хром тут был только со своей усталостью после прошедших дней и ничего толком не мог уловить. Ни плохого, ни хорошего. Лишь то, как давится слезами Винни, но она находилась очень близко, и он был уже настроен на всю компанию коней, как радио, которое ловит те радиостанции, чей сигнал мощнее. Только слишком поздно опомнился, что самый громкий сигнал вот-вот рисковал превратиться в сигналку.

– Что это такое?! – Винни вернулась в комнату злая и с мокрыми глазами, подняла фотку к лицу Хрома, словно именно он был виноват в том, что на обратной стороне написана дата, которая точно не могла быть днем рождения. – Что это? Это он? Он тоже? Умер? Умер, да?

Хром прочитал под цифрами название то ли улицы, то ли района, которое вполне могло быть и названием кладбища, и взял фото в руки. Было сложно: сквозь толстый слой снега с жесткой коркой сверху почти ничего не пробивалось, а машинка под названием «чуйка» ехать не хотела и просила высокооктанового бенза в виде еще парочки дней отдыха как минимум. Поднапрягшись, Хром смог уловить визг тормозов, школьный звонок на урок и пустой стул за партой – а конечной инфы так и не увидел. Кажется, Винни не устроило его озадаченное табло, и она, всхлипывая все громче и громче, начала задыхаться в истерике:

– Быстро… сказал мне… где… мой… сука, сын! Быстро сказал!..

Хром даже моргнуть не успел, как она налетела, отобрала фотку и вцепилась ему в дутый ворот – если бы не Шизова куртка, то и лицу бы пара царапин перепала. В попытках ее отцепить Хром едва не споткнулся о табурет и, прошагав по инерции дальше, влетел с Винни в занавеску, запутался, не зная, как ее успокоить, – не затрещину же ей лепить, честное слово. Как вдруг посторонняя сила выдернула его вбок, и в лицо Винни тут же прилетело, как плевком мамонта, водой из стакана. Девчонка на миг замерла, оцепенев, и тогда Шиза схватил ее в охапку, сдернув с окна вместе со шторой, и потащил в ванную. Хром поплелся следом – ему казалось, что остаться в стороне от ситуации все равно не получится.

Через пару минут бубнежа и шума крана он ненастойчиво постучал. Протянул открывшему Шизе фотку пацана и кивнул, как бы спрашивая.

– Н-норм, – ответил тот. – Ща успок-к-коится.

Винни вышла очень быстро, все еще красная, но уже не перекошенная. «Как же с ними всеми сложно», – подумалось Хрому. Это не городские сумасшедшие, которые приходят в магазины и кидаются на людей на кассах. С теми разговор короткий – впинал, скрутил, оформил, сдал. А тут, понимаешь, чувства. Которые, если не быть ушатанным после недавнего, Хром вообще рисковал прожить так же сильно, как и девчонка. Винни сидела на диване Беса и бездумно вертела в руках фотку. Шиза стоял рядом, курил прямо в комнате, не загоняясь, выдувал дым в старую люстру под потолком. Рукава куртки у него были мокрые по локоть, как и пуховик Винни вокруг груди. Хром цокнул – ну долбонавты, конечно, – и присел рядом.

– Прям как ты, – хмыкнул, глядя на улыбку белобрысого пацана. – Только не такой пухлый, как ты была. Живой он, Лерка, сопли давай вытирай. Живой, здоровый, живет в хорошей семье. Ошибся твой Бес.

– Живой? Клянешься? – Винни, услышав свое имя, на миг подняла на него доверчивые глаза и снова уставилась на фотку, едва сдерживаясь.

– Я никогда не вру.

«Без серьезной причины», – обычно добавлял Хром, но сейчас это было не нужно. Она уже прятала находку под куртку, ближе к сердцу, и хотя Хрома кольнуло сожалением, что он сказал не совсем правду, ответ – правильно поступил или нет – нашелся в глазах Шизы, который смотрел на него с благодарностью и каким-то серьезным уважением. Не как обычно, прищурившись или таращась, а в стиле – «не ожидал, братан». Будто до сих пор сомневался в Хроме, а сейчас окончательно принял, что тот достоин доверия. Они засобирались на выход, и в прихожей Винни попросила:

– Пять минут, ребят. Я догоню.

Шиза кивнул, но все-таки тоже задержался на лестничной площадке. Когда дверь за Винни закрылась с той стороны, он сказал:

– К-красиво заливаешь, В-Вася.

Хрому почему-то стало тоскливо. Все всегда ждут от него правильных ответов, подсказок, направлений. А иногда говорить их не хочется. Как в случае с Галиной, например. Пусть живет себе и радуется. Кто он такой, чтобы решать, – дорешался уже.

– Красиво, не красиво… Там непонятно. Увидел аварию, а смерть не увидел. Смотреть надо, короче. Личная вещь нужна, свежая. И вообще, я тоже, знаешь ли, человек.

Шиза усмехнулся, нацепил маску маньячины. Повернулся к нему, уперся рукой в крашенную зеленым стену в уродских трещинах, чуть склонившись, и выдул дым почти в табло:

– И м-много т-таких, как ты, человеков на с-свете ты знаешь?

– Скажем так, – хмыкнул Хром. – Ты у меня первый.

Кажется, дылду этот ответ повеселил – тот дернул уголком рта вполне удовлетворенно. Главное, в вопросе с Винни они друг друга поняли. Но, прежде чем отклеиться от стены, он заглянул Хрому прямо в душу, перестав лыбиться, как ненормальный, и тихо произнес:

– Т-только мне п-попробуй так п-посочиняй. Понял?

– Отвали уже, а!

Хром отпихнул его, и Шиза отлип от стены. Для дылды заготовочка придуматься как-то не успела.

Неизвестно, как долго продолжилась бы тусовка в подъезде Беса, если бы у Шизы вдруг не зазвонил телефон. Он удивленно моргнул – номер был чужой. Но, услышав в динамике явно знакомый голос, сразу поменялся в лице.

– Опа. – Дылда мгновенно сделался собранным. – Зд-дарова, потеря. Чё надо?

От Винни, которая наконец выползла из хаты Беса и жестами показывала, чтоб включил разговор на громкую, он отвернулся и стоял так, щелкая пальцами. От этого звука становилось жутко, как будто ломались кости.

– Чё? К-какие, на хрен, пробки? Ты какого хрена ть-телефон вы-ырубил, слышь? Мы т-тебя по кускам, блин, собирать г-готовились, тварина ты ву-у-ндервафельная. Чё?! А… п-п-поехал в город, но з-забыл заехать на заправку? – произнес Шиза, поворачиваясь, и Винни проглотила звук удивления. – Ясно. Ладно… Ну т-ты внимательнее б-будь, братан. Ага, д-давай… – в конце разговора, начавшегося с наезда, Шиза снова удивленно моргал, будто в динамике с ним изъяснились на чистом французском, а потом севшим голосом пояснил: – Валить надо.

– Он звонил? – Винни, натягивая шапку, округлила глаза, и Хром понял, что она про Дипломата, судя по реакции.

Шиза подтвердил, кивнув. В дверях лифта оглянулся на Хрома, который застыл на лестничной клетке.

– Шевелись, Вася. Раз Дип н-наше «заехать на заправку» вякнул, то н-надо валить отсюда.

– Может, хата на учете у этих мразей, – сказала Винни, шагая в лифт следом. – Мы смотрели, разве были камеры?

– Плохо смотрели, – заметил Хром. Он снова метнулся в хату и окинул взглядом коридор, тихо выругавшись. В углу, замаскированная в старом деревянном карнизе, она теперь будто глазела на него свысока. Вернувшись к остальным, он с досадой доложил: – Прямо над дверью одна. Не увидел, когда заходили. И морду в нее засветил.

– Поп-п-падалово, – вздохнул Шиза. – Но это все фигня – па-а-апробуй нас в Сызрани еще н-найди.