Синдром вечного возвращения

24. Ловушки расставлены

— Неплохо бы компенсацию… — неуверенно бормочет Тине Авикиом.

— Что-что? — не понял Куныз.

— Я про вчерашнее… — мямлит Тине. — Задержал следователей в скамеечной и… — он замолкает, подразумевая, что продолжение Кунызу известно, однако тот лишь недоумённо жуёт губами.

— И? — подтолкнул Фожин Куныз, когда пауза слишком затянулась.

— А меня потом уволили… — чуть бодрее заканчивает Тине Авикиом, намекая на то, что пострадал, спасая общее дело.

Но Куныз лишь рассмеялся в ответ.

— Вот ещё!.. — сквозь гогот проговорил он. — Скажешь тоже…

Тине обиделся и замолчал.

Они прогуливаются по набережной Урхающа. Встретились минуту назад возле скамеечной, однако внутрь, понятно, заходить не стали — дабы не мелькать на публике, тем более — вместе. Чуть срезали дворами и теперь идут пустынным местом, где прохожих почти нет. Рядом — строительство, но сейчас площадка пуста — вечер поздний, тем более выходной.

— Ладно-ладно… — Куныз пытается быть серьёзным, но его скручивает в очередном приступе смеха.

Тине обиженно молчит.

Днём Тине был в участке и добился-таки свидания с Шаобом. Хотя тот и помещён под усиленный надзор, Тине смог переговорить с ним. Естественно, не без содействия Куныза. И по его указке, разумеется.

Всё это — часть плана Куныза, просто, он брезгует осуществлять его своими руками. Вот и ошивается вокруг прыгуна мелочь вроде Тине. Не то чтобы Куныз так уж боится — просто нравится ему манипулировать и передвигать фигуры по игровому полю…

А может быть, и в самом деле боится — попробуй пойми.

— Ладно… — отсмеявшись своё, Куныз ощутимо смягчился, хотя и посчитал претензии Авикиома наглостью. — Будет тебе… компенсация… — великодушно обещает он и тут же переходит к делу, ради которого они и встретились: — Скажи лучше, что там у Шаоба? Всё ли удалось выяснить?

— Не совсем… — начал Тине. — Дело в том, что…

Куныз слушает более чем внимательно, вникает в каждое слово, могучим воображением складывая в целостную картинку. В голове у него развивается план дальнейших действий, анализируются многочисленные аспекты текущей ситуации, обрабатывается поступающая информация, сортируется по отведённым для этого полочкам.

— Полумесяц на чердаке?.. — задумчиво говорит Фожин Куныз. — Это интересно… А точно — из чистого аурума?

— Так сказал Шаоб, — пожал плечами Тине.

— Подделка, конечно… — вслух размышляет Куныз. — Но вещь, должно быть, ценная… Продолжай!

О том, чтобы провести Шоиноце, Куныз и не думает. Нет, разумеется, и заикаться об этом не стоит. Не тот тип Шоиноце, чтобы можно было всучить ему пустышку. Шоиноце — коллекционер высшей пробы, он сам кого хочешь за пояс заткнёт.

Однако на какое-то время можно будет отвлечь его внимание. Да, именно — отвлечь, отвлекающий манёвр, завлечь посторонней безделушкой, дабы он не торопил с основным.

Основным, с которым связана определённая трудность.

Чтобы лишний раз не расстраиваться, Куныз старается не вспоминать о до боли актуальной на данный момент теме. И думать об этом не хочется, но думать надо! Нужно решать и искать, хоть из-под земли, но достать мерзостного и мелкого Зеддоэфа, который — теперь у Куныза сомнений в этом нет — скрывается от него.

Куныз уверен в том, что фиглярский следователь завладел Полумесяцем. Прямых на то доказательств у него нет, но косвенно об этом свидетельствует многое. И прежде всего — странное, не свойственное ему ранее поведение самого Зеддоэфа.

Раньше встреч он не избегал. В назначенное время являлся в условленное место. А теперь — и на Комалак вчера не пришёл, и дома его застать не получается. Можно было, конечно, набраться наглости и завалиться в участок, но это уже — на крайний случай, от самой отчаянной безысходности. Да и возможности такой, на самом деле, не было — выходные же.

Куныз успокаивает себя тем, что у Зеддоэфа, как у любого смертного, есть личная жизнь с непредвиденными обстоятельствами, которые неожиданно могли вырвать его на какое-то безотлагательное дело. Однако всё больше неприятно и навязчиво вспоминаются подозрительные слова легкомысленного дозорного, когда этот идиот заявил, что отдаст украденный у Лаасти Полумесяц только после того, как получит обещанное повышение.

Гипотетическое исчезновение Зеддоэфа вместе с вожделенным Полумесяцем, с одной стороны, только подтверждает сомнительность затеянного Кунызом блефа вокруг содействия в карьере бездарного дозорного. Лично Куныз, например, ни за что бы не поверил, что Зеддоэфа кто-то может протолкнуть наверх. С другой стороны — то Куныз, который видит всю абсурдность сделки. А то — откровенно недалёкий Зеддоэф, что ведётся на любую ересь.

Куныз крутит в руках небольшой жёлтый мячик и невольно спрашивает себя — а почему, собственно, мячик? И почему именно жёлтый?

Ну да ладно, поживём — увидим, — решает он, накидав себе лёгкий план из пары дополнительных пунктов по поиску Зеддоэфа.

А что касается мячика — то Зеддоэфу виднее. Сказал же, что нужно достать именно такой — неспроста, значит, так и нужно, и есть в этом какой-то смысл.

— Ты передал ему угощение? — спросил Куныз, когда Тине закончил рассказывать про свидание с Шаобом.

— Что-что? — спохватился тот, думая, вероятно, о чём-то другом.

— Угощение, которым я тебя снабжал, — терпеливо пояснил Куныз. — Ты передал его Шаобу? — Куныз подозрительно и напряжённо поглядел на собеседника.

— Да, — ответил наивный Тине.

— Хорошо, — Фожин Куныз тут же расслабился, перестал нервно сжимать мячик и даже подбросил его кверху, поймав уже другой рукой.

— Честно говоря, не понимаю, чего в этом угощении… — с сомнением говорит Тине, но Куныз его тут же перебивает:

— Шаоб очень любит подобные штучки, — категорично отрезал Куныз, будто вопрос с передачей имеет принципиальное значение. — И нечего тебе умничать и думать лишнего! А мы этим показываем, что не забыли про Шаоба, что помним и заботимся о нём! Понимаешь, балбес ты эдакий? — уже намного мягче, по-свойски пожурил Куныз.

— Ага, — кивнул Тине, радостный от того, что шеф на него не злится.

— Так вот, — продолжает Куныз, став серьёзным, — в селию нужно начинать активные действия по спасению Шаоба, — деловито и решительно говорит Куныз. — И ты мне тут понадобишься, так что утром — сразу ко мне!

— Понял, — с готовностью рапортует Авикиом.

— Без опозданий! — подбадривает Куныз, заранее зная, что на самом деле до селии Шаоб вряд ли доживёт.

Если Куныз правильно рассчитал, то Шаобу остаются сутки или около того. После случившегося Шаоб Кунызу совсем не нужен: жутко наследил и много знает, а вытащить из тюремного подвала — абсолютно нереально.

Сам виноват, — будто вынося приговор, думает Куныз. Знал ведь, с кем имеет дело, мог бы быть поосторожнее со Знёрром…

— Что касается полумесяца Знёрра… — задумчиво произносит Фожин Куныз, стараясь взглянуть на ситуацию со стороны, издалека. — Достань мне его! Сегодня же! Лучше, разумеется, ночью.

Перед внутренним взором Куныза возникает схема ловушки, которую поставил Шоиноце, и в которую он сам и угодил. Куныз невольно усмехается.

Ведь всю эту историю затеял именно Шоиноце: поднял клич, тем самым спровоцировав Генэха, а с ним и Куныза. И вот, когда Полумесяц уже почти был в его руках — в тот момент, когда изделие находилось у звездочётов — он вдруг вильнул своими жёлтыми рогами, а теперь без выкупа Шоиноце его не получит. С лихвой оплатит, да ещё и за второй, за тот, что пылится сейчас на чердаке дома на Майилме. В нагрузку, в придачу, для набора, как дополнение к коллекции.

Некоторым образом Шоиноце стал заложником ситуации, и грех ей не воспользоваться. Не в правилах Фожина Куныза пройти мимо там, где жирный запах достойной наживы.

— Да, именно так! — решает Куныз, соглашаясь со своим внутренним Я. — Пока возвращайся в свою скамеечную… — увидев недоумённое лицо Тине, Куныз прервался. — Ах, да!.. — рассмеялся он. — Я же забыл — скамеечная теперь вовсе не твоя!.. Извини… — говорит Куныз, а сам давится со смеху. — Извини… — повторяет он, но выглядит это форменным издевательством, на которое Тине вновь слегка обижается. — Так вот, — Куныз наконец становится серьёзным, — как стемнеет, скажем, после полуночи, сходи-ка к тупику Майилмы. Только не привлекай особого внимания! Если всё чисто, а я в этом не сомневаюсь, то вытащишь из указанного Знёрром места полумесяц и принесёшь его мне. Доступно?

— Вполне, — торопливо кивает Тине.

— Потом сделаешь вот что, — формулируя мысль, Куныз несколько раз подбрасывает в руке жёлтый мячик. — Как и договаривались, ближе к утру, придёшь на Каменную плоскую, найдёшь нужное окно и забросишь туда этот вот мячик, — он протягивает орудие Тине. — Можно, конечно, обойтись без этого, — морщится Куныз, — но лучше уж сделать…

Не стоит подставлять Зеддоэфа, — думает Куныз. Инсценировка внешнего вторжения лучше, нежели подозрения, что изделие выкрал кто-то из своих. Ведь если Лаасти выйдет на Зеддоэфа, тот без всяких сомнений расколется и без зазрений совести сдаст и Куныза и Генэха.

И если на Генэха Кунызу абсолютно наплевать, то собственная персона ему дорога. И ещё как дорога!

— Фольгу на окне Зеддоэф, конечно, подрезал, — продолжает Фожин Куныз, — однако с первого раза пробить её вряд ли получится. Поэтому, скорее всего, кидать придётся несколько раз. Но у тебя есть вполне правдоподобная мотивация: если тебя заметят и схватят ночные дозорные, скажешь, что решил отомстить ненавистному инспектору. Мол, из-за него тебя уволили из скамеечной, вот ты и решил устроить ему подлость… Как тебе легенда?

— Очень даже, — согласился Тине.

— Не беспокойся — тянет на мелкое хулиганство. Даже если попадёшься, отпустят на следующий день. Да и я, если что, вмешаюсь…

— Всё понятно, — кивнул бывший скамеечник.

— Вот и молодец, — Куныз похлопал его по плечу, решив про себя, что это задание станет для Тине последним.

Последним в жизни Тине. Слишком глубоко погрузился, знает излишне много — пора с ним заканчивать.