Синдром вечного возвращения

39. Сама природа

Однако Чёрный принц не вездесущ.

И дело тут вовсе не в «Артемиде», о которой обитателям объекта известно почти всё — возможно, даже больше, чем знает сам экипаж заблудшего корвета. Вечные существа, разумеется, прекрасно осведомлены о состоянии дел на борту скитальца во времени, ориентируются во взаимоотношениях невольных путешественников из прошлого, в постигших их разногласиях.

А вот о другом звёздном посланнике им ничего не известно.

Они даже не предполагают о его существовании. Если бы они могли удивляться, то были бы просто поражены — при условии, разумеется, того, что узнали бы о наличии ещё одного странствующего меж мирами объекта, который находится в данный момент в окрестностях планеты.

Но они о нём ничего не знают.

Незнакомец заметен ещё меньше чем Чёрный принц. Обнаружить его практически не возможно, даже если в распоряжении имеются технологии уровня существ с Чёрного принца или их чудовищная проницательность. Таинственный визитёр не отличим от самой Природы, от естественных объектов её фона, поэтому даже если его увидеть, разглядеть и идентифицировать в рамках какой-либо классификации, всё равно проникнуть в его суть или хотя бы приблизиться к пониманию того, что он есть, не возможно. Как не возможно жалкому планетарному ничтожеству представить себе происходящее в недрах звёзд. Как примитивному доклеточному задуматься о структурах галактического порядка.

Загадочный и гладкий, абсолютно чёрный объект находится в точке гравитационного равновесия, там, где его никто искать не додумается. Там, где его всемогущей сути и своенравной сущности пребывать уместно. Комфортно — если прибегать к сугубо человеческой терминологии, которая, впрочем, бессильна при описаниях подобных явлений и предметов. Как нечленораздельное блеяние не подошло бы для выражения самых высоких и прекрасных чувств, обладателями которых себя мнят некоторые из человеческой расы.

Чёрный незнакомец соткан из материи, которая олицетворяет смысл мироздания, ему ничего на стоит сгенерировать или переписать саму метрику, образующую любое из существующего вокруг. Труда бы не составило, если бы он захотел.

Но воля или желание — это категории низшего по отношению к нему порядка. Сознание — то, чего он уже давно лишился как атавистичной избыточности.

Созерцание — единственное, что у него осталось. Созерцание и составляет тело и разум безразличного незнакомца.

Сгусток энергии и вещества Вселенной, по капризу или случайности образовавшийся в данной точке пространства-времени. Как и всё сущее, отголосок древнейших событий, однако куда как совершеннее, чем то, за чем он наблюдает. Созерцание — предназначение таинственного объекта, его судьба и единственная роль.

Заглядывая внутрь умозаключений двоих обитателей Чёрного принца, он обнаружил странную идею. Выдвигаемую ими парадигму о том, что всё разумное в обитаемой Вселенной уходит корнями к их расе.

В его понимании — очевидная нелепица, более глупого суждения сыскать себе трудно. Он немало бы поразился, если бы ему было знакомо такое чувство как удивление, но он лишь зафиксировал факт и принял его во внимание.

Чудовищная несправедливость — ведь как, например, его самого можно было бы включить в этот список? Свести его природу к каким-то двуногим?

Вопиющая несуразица — можно было бы отнести к наиболее удачным в своём совершенстве заблуждениям, если бы кто-то занимался сбором таковых для личной коллекции.

Он знает правду, истинное устройство вещей. Он — точно не родственник примитивным созданиям, по нелепому стечению обстоятельств награждённым зачатками разума. Содержащиеся в них искры сознательного годятся лишь на то, чтобы хоть как-то воспринимать происходящее вокруг, оттого и их недальновидные и наивные суждения. Их опыт — лишь начало долгого пути самопознания и разгадки тайн Природы, несмотря на то, что обитатели Чёрного принца считают свою историю достаточно древней, а себя высокомерно выдвигают в источник непреложной истины. Самонадеянно, отсюда и грубейшие ошибки в фундаменте выстраиваемой ими философии окружающего бытия.

Слишком глупы и близоруки, чтобы браться за столь сложные вопросы. Слишком молоды — если бы чёрный незнакомец помнил, что означает этот признак.

Холодный наблюдатель — зато ему известен ответ на вопрос, до сих пор не сформулированный двоими в Чёрном принце. Он знал бы, почему кто-то из них следует за кривой вселенского развития, а кто-то полагает, что вне и выше этого. Он знал бы ответ, если бы ему это было интересно. Он выяснил бы, если бы придавал этому значение или хотел бы узнать.

Однако стремление к познанию истории наблюдаемой расы у него отсутствует, как и любая, хоть сколь-нибудь чётко сформулированная цель его здешнего местонахождения.

Поэтому он просто наблюдает. Следит и не вмешивается, зачем ему это?

Наблюдает и фиксирует наиболее выделяющиеся своей значимостью моменты — в этом он весь, и на этом он всё. А то, что думают о себе двое в околопланетном объекте, — разве это важно? Может ли сравниться с его внушительной и безмерно значимой миссией?

Безразличный, как сама материя, которая его образует. Из которой состоит незваный визитёр, Чёрный принц или те, кто самоорганизовался в обитателей планеты, там, внизу.

А с чего бы веществу мироздания заботиться о своих производных? Подразумевать комфортность, к тому же — благоприятную в своей условности, с известной долей относительности.

Ткань Вселенной просто существует. В той мере и в тех свойствах, что ей присущи, но не более. Опрометчиво ожидать от неё чего-то свыше. У Природы нет фантазии или, например, сострадания. Предмет или явление вписывается в узор бытия только если подходит моменту. А если не вплетается, то не происходит, и о нём никто никогда не узнает — и не подивится его нелепости.

Незнакомец скользит по тонко вытканным нитям пространства. Как и всегда, следует своей дорогой. Пункт назначения не ясен, как и не помнит того места, откуда он стартовал бездну времени назад.