Синтез

Глава 18

Гай Марци наконец справился с настройками громкости, и песня из динамиков наполняла всё здание, но не била по ушам. Коробка с красными маками стояла на подоконнике пятого этажа, у выхода из кинозала, и Гедимин, оглядываясь по сторонам, видел, что многие сарматы прикрепили цветок к груди или плечу. Он взял два мака — для себя и для Хольгера.

— Интересные обычаи у людей, — Гедимин был задумчив и не спешил выбраться из здания; он отошёл к стене, пропуская основной поток, растекающийся по этажам. Хольгера оттеснили к нему, и он остановился, поправляя помятый мак в нарукавном креплении.

— Ты о чём? Ничего нового вроде не показали.

— Я об этих человеческих… искателях? Отрядах, занятых поиском мертвецов, — слово «поисковик» всплыло в памяти, но проассоциировалось с электронной связью, и Гедимин отложил его. — Помнишь их раскопки в Экваториальном Атлантисе?

— А, это? Учёт и отчётность? — хмыкнул Хольгер, выглядывая в окно. — Им есть кого искать. Потери макак вчетверо больше наших. А сохраняются они гораздо лучше.

— Пилот взорвавшегося «Раптора», — Гедимин даже остановился посреди лестницы, вспомнив впечатливший его эпизод. — Самый крупный обломок кости — пять сантиметров в длину и два в ширину. Его сверяли по ДНК… Интересно, зачем его… семье?.. ящик с осколками костей. Они уже лежали в земле. Это соответствует их погребальному обряду.

Хольгер пожал плечами.

— Попробуй спросить об этом человека. Я не настолько глубоко вник в их традиции. Но если это делают, это кому-то нужно.

Гедимин покосился на бумажный мак на плече и полупустую коробку у выхода из здания. «Никто не ищет погибших сарматов. А если будет, найдёт только пепел и воду. Их невозможно сверить по ДНК.»

На улице падал снег — это была уже не первая в этом году попытка замёрзшей воды закрепиться на земле, но, как и предыдущие, она была обречена с самого начала. Кристаллы таяли на подлёте, по стенам стекала вода в тщетных попытках замёрзнуть, под ногами плескалось и булькало. Гедимин неосторожно высунулся на главную улицу — ветер с озера тут же швырнул ему в лицо комок тающего снега. Вытирая заляпанную маску, сармат отступил в переулок.

— Древние макаки умели с этим работать, — донеслось из пробегающей мимо группы сарматов. — Здания у воды ставились в определённом порядке, и если поднимался ветер…

Над насосной станцией трепыхался на ветру мокрый флаг Атлантиса. Насколько Гедимин помнил, его полагалось держать приспущенным, но полотнище оказалось слишком лёгким, чтобы противостоять шторму. На берегу озера ветер бил в грудь, и воздух казался упругим, как купол защитного поля. На три метра от земли протянулся изломанный лёд, куски раскачивались на волнах, наползая друг на друга. «Интересная форма поверхности образуется, когда это всё застынет,» — думал Гедимин, вынимая комок снега из-под ворота.

— Не знаю, как на Энцеладе, — Хольгер, поёжившись, прикрыл ладонью нос, — но на Земле в такую погоду не купаются. Подозреваю, что Линкен со мной согласится.

— Спросим, — отозвался Гедимин, глядя на тёмную воду и осколки льда. Наблюдать за озером и процессом кристаллизации было интересно, однако выбираться из двух комбинезонов сармат не хотел. «Если бы лёд стабилизировался, войти в воду было бы легче,» — заметил он про себя, пробуя на прочность льдину у берега; она ожидаемо просела, на сапог плеснула холодная жидкость.

— Ты не передумал? — вполголоса спросил Хольгер, кивнув в сторону свалки. — Именно сегодня?

— Всё готово, не вижу смысла медлить, — ответил Гедимин, покосившись на овраг. — Хотел позвать Линкена, ему будет интересно.

— Мне тоже, — сказал Хольгер, отворачиваясь от озера. — Но вместе с тем подобные опыты вызывают опасения. Чего следует бояться?

— Будет нужен респиратор, — задумался на секунду сармат. — Взрываться нечему, но если состав просочится, отравление неизбежно.

— Надеюсь, все эти опыты к чему-нибудь приведут, — качнул головой Хольгер. — Обидно было бы потратить несколько месяцев впустую.

Гедимин пожал плечами.

Ветер и слякоть выгнали поселенцев с улицы, мокрые спортивные площадки опустели, зато вестибюль информатория был полон сарматов, и дверь кинозала была открыта. Гедимин увидел в окне компьютерного зала силуэт Линкена — взрывник встретил кого-то из знакомых и остановился поговорить с ним. Сармат хмыкнул и шагнул на крыльцо — и тут его крепко схватили за плечо. На него сверкающими глазами смотрел Хольгер.

— Видел? — он хлопнул ладонью по двери. На створке висел лист скирлиновой бумаги, вплавленные в него буквы для яркости подкрасили багровым.

«Внимание! В первых числах января открываются полугодовые инженерные курсы для поселенцев Ураниум-Сити с последующим трудоустройством на горнообогатительном комбинате, универсальной фабрике, нефтеперегонных заводах и комбинате утилизации. Предпочтение отдаётся закончившим месячные курсы по технологическим специальностям. Запись желающих проводит администратор информатория!»

Гедимин мигнул и недоверчиво посмотрел на Хольгера, потрогал лист и хмыкнул.

— Интересно.

Инженер толкнул его в бок.

— Гедимин, ты что, не хочешь учиться? Идём!

Похоже, инженерные курсы заинтересовали немногих — большая часть сарматов, толпившихся в вестибюле, направлялась в кинозал, а не к поставленному у дальней стены столу. Обычно туда ставили коробки с человеческой едой; в этот раз их вынесли в компьютерный зал. Пройдя сквозь не слишком густую толпу, Гедимин остановился у стола и увидел разложенные на нём списки. «Массачусетский Университет Технологий» — гласила крупная надпись в верхней части каждого из них.

— Массачусетс? Не Саскатун? — удивлённо мигнул Хольгер. Хмурый и чем-то встревоженный администратор Броган поднял на него взгляд и кивнул.

— В Саскатуне отказались. Считают опасным. Это в МУТе давние традиции пацифизма и миротворчества. Постой, сармат. Ты — Хольгер Арктус, инженер-химик? Боюсь, тебе я ничем помочь не могу.

«Инженер-механик», «Инженер-энергетик», «Инженер-технолог», «Инженер-химик»… Заполненные строки в каждом из списков можно было пересчитать по пальцам одной руки. «Объявление появилось сегодня,» — думал Гедимин, разыскивая знакомые имена. «Никто ещё не видел его. Это хорошо.»

Он потянулся к списку будущих инженеров-механиков, но на полпути раздумал, и его рука прикоснулась к соседнему листу. «Инженер-энергетик. Это ближе к тому, что мне нужно,» — Гедимин вписал своё имя в почти пустой список и перешёл к следующей графе — «предполагаемое время занятий». «Там должны объяснять, как обращаться с энергетическими установками и их обвязкой…»

— Стой! — лист дёрнулся под его рукой, и Гедимин от неожиданности выпустил его и растерянно замигал. Броган, отняв у него список, выпрямился во весь рост, и по его жесту из соседней комнаты выглянули охранники.

— Только не ты, Гедимин Кет. Прости, но это распоряжение куратора. Сарматы из красного списка к обучению не допускаются.

Гедимин вздрогнул всем телом — ощущения были, как от разряда станнера, попавшего в грудь. Охранники вскинули оружие, сарматы, подошедшие к столу, шарахнулись в разные стороны.

— Не допускаются? — медленно повторил ремонтник. — Куратор считает, что я не могу осваивать информацию?

— Дело не в твоих мозгах! — лицо Брогана слегка покраснело. — Их у тебя даже слишком много. Дело в твоём… поведении, сармат. И в отношении к законам Атлантиса. Ты возглавляешь красный список. Никто не будет рисковать, принимая тебя на обучение.

— Иди, иди, теск, — один из охранников шагнул вперёд, вытягивая стальную «руку». — Тебе сказали, что тебя тут не ждут. Иди!

— Не трогай его, — сузил глаза Хольгер, втискиваясь между Гедимином и охранником. — Почему желание учиться считается преступлением?

— Ничего не считается, — буркнул Броган, прижимая к себе список. — Идите отсюда, вы оба! Ещё стрельбы не хватало. Тебя не примут, Гедимин. Можешь не пытаться. Ты и в качестве простого механика достаточно опасен. Иди!

Хольгер придерживал его за плечо, пока они оба не вошли в компьютерный зал, и охранники настороженно следили за ними. Перешагнув порог, Гедимин заметил, что у него болит рука, посмотрел на неё и мигнул — кулак был сжат так крепко, что ногти оставили на ладони розовые следы и почти порвали кожу. Кенен, копающийся в коробке со съестным, поднял взгляд на пришельцев и попятился.

— Эй, Джед! Что с тобой?!

— Нас не взяли в МУТ, — недобро сощурился Хольгер. — Мартышкам не нужны обученные инженеры. Что у тебя тут?

Он, на секунду отпустив плечо Гедимина, заглянул в коробку. Ремонтник прошёл мимо. Кресло заскрежетало под ним, когда он опустился перед первым попавшимся телекомпом и застыл, облокотившись на стол. Экран от встряски начал светлеть, но сармат не смотрел на него — молча водил ногтем по столешнице и пытался выровнять дыхание. И ему это почти удалось, когда чья-то рука опустилась на его плечо.

— Hasulesh, — выдохнул Линкен, склоняясь над ним. — Сборище дебилов. Кенен иногда бывает прав, хоть и скалится, как мартышка. Они боятся тех, кто умнее их. Им бы тащить тебя тягачом на свои курсы…

«Какая связь между моей неблагонадёжностью и их университетом? Я что, могу взорвать его, сидя в информатории?» — Гедимин пожал плечами и нехотя повернулся к Линкену.

— Ты сейчас занят? Общаешься с макакой?

— Макака подождёт, — сказал взрывник. — Ты хотел меня позвать?

— Лазер, — Гедимин кивнул на окно; где-то в той стороне, за двумя рядами пятиэтажек, был мусорный овраг. — Процесс долгий. Я хотел бы начать работу сейчас.

…От герметично закрытого бака тянуло жаром. Шкала термодатчика, выведенная на внешнюю стенку, показывала сто сорок два градуса по Фаренгейту; Гедимин ещё в клонарии усвоил шкалу Цельсия, но пересчитать в уме не составляло труда — нагрев был даже немного выше необходимого. Сквозь непрозрачные стенки было невозможно следить за процессами — ни за тем, как идёт сухая возгонка гексафторида, ни за тем, как разряды лазера пронизывают густое ядовитое облако, ни за тем, как ионизированный газ под действием магнитного поля стекает в пустой баллон, до половины погружённый в холодную воду. Термодатчик в его нижней части показывал всего пятьдесят по Фаренгейту — достаточно, чтобы произошла кристаллизация. Гедимин видел только показания датчиков и очень надеялся, что процессы идут так, как он запланировал, и что кристаллы, оседающие на стенках баллона, хотя бы на три процента состоят из нужного ему изотопа.

Он не отходил далеко от герметичной камеры; рядом с ней было тепло, даже жарко, настолько, что хотелось расстегнуть верхний комбинезон, что Гедимин и сделал. Впрочем, возможно, его тело нагрелось изнутри, от слишком сильного волнения за исход эксперимента, — Хольгер, сидевший рядом, никакой жары не чувствовал. В трёх метрах от них, в самом холодном ответвлении убежища, устроился Линкен — он взял у Гедимина азотную кислоту, пустую лабораторную чашку и удалился под вентиляционное отверстие. Из его угла периодически доносилось шипение, плеск и лёгкий стук стеклянной палочки о стенки сосуда.

— Хольгер, — звуки стихли, и Линкен повернулся к сарматам, ненадолго стянув с лица респиратор. — Ты, как химик, можешь сказать, как перевести пироксилин в пиркенит?

Сармат мигнул.

— Мне кажется, Линкен, тебе вполне достаточно пироксилина.

— Пиркенит более стабилен, — пожал плечами взрывник, расстилая на листе фрила грязно-белесую рыхлую массу, слегка пахнущую горелой органикой. — Я положу его тут на просушку. Здесь он не нагреется, нет?

— Не должен, — отозвался Гедимин, обрызгивая баллон холодной водой. Температура начала повышаться — очередная порция ионизированного газа наполнила ёмкость.

— Не хотелось бы взорвать твою лабораторию, — закрыв за непросушенным пироксилином дверку ниши, Линкен с остатками азотной кислоты перебрался в тёплый угол убежища. — Как тут всё движется?

— Проверю к вечеру, — Гедимин покосился на остывающий баллон и пожал плечами. — Есть вероятность, что процесс идёт правильно. После остывания и отделения дозиметр всё покажет.

Хольгер прерывисто вздохнул и покачал головой.

— И вот тебя, на свалке ставящего такие опыты, макаки отстранили от обучения… Мне кажется, их можно назвать разумными с теми же основаниями, что и этот пустой баллон!

Линкен предупреждающе стиснул его руку и посмотрел на Гедимина.

— Не трогай его, химик. В ядро Юпитера всех макак. Eatesqa tza atetzqa — это то, в чём я буду уверен, пока жив. Гедимин, тебе помочь?

Сармат пожал плечами.

— Процесс идёт, — он старался не смотреть на товарищей. — Сейчас мы можем только наблюдать. Что-то мало-мальски интересное будет только вечером, когда я вскрою баллон. Тогда проверим степень обогащения. А сейчас… вам раньше приходилось пропитывать скирлин металлическим свинцом?

Ёмкости с обогащённым ураном на вид ничем не отличались от тех, в которые был помещён уран обеднённый; едва заметные сдвоенные царапины на боках «обогащённых» ёмкостей было проще нащупать, чем увидеть, и Гедимин проводил по ним пальцем, прежде чем надеть перчатки и приступить к работе. Сквозь просвинцованный скирлин он уже ничего не ощущал, и пальцы в нём гнулись с трудом — рука превращалась в сильную, массивную, но неуклюжую клешню.

— Не рванёт? — Иджес следил за действиями Гедимина издалека и ближе подползать отказывался, несмотря на все разъяснения. Ремонтник хмыкнул.

— Было бы это так просто…

Он высыпал содержимое всех трёх коробок в одну. Оно легко в ней уместилось — чуть больше четырехсот граммов гексафторида урана, россыпь микроскопических тёмно-серых кристаллов. Следом за серым порошком под крышку ёмкости был просунут дозиметр, и над коробкой схлопнулось защитное поле, а Гедимин, тщательно вытерев пальцы, убрал руку из-под купола.

Ёмкостей без царапин на боках было гораздо больше — и по счёту, и по весу; обеднённый уран уже был проверен, и дозиметр показал, что Гедимин не ошибся, оценивая изотопный состав. Сняв неуклюжие перчатки, сармат перенёс коробки в холодную закрытую нишу — на сегодня работа с ними была закончена.

Таймер, вывинченный из остатков неопознанного механизма из-под свалки (он, скорее всего, принадлежал жителям разрушенного посёлка на месте Ураниум-Сити), испустил громкий щелчок, и Иджес беспокойно зашевелился.

— Доставай!

Снова натянув перчатки, Гедимин досадливо поморщился — жжение в глазах беспричинно усилилось. Он ненадолго зажмурился, надеясь, что оно прекратится, но это не помогло — только зрение затуманилось из-за выступившей из-под век влаги. На ощупь вынув дозиметр из ёмкости, Гедимин бережно отряхнул его и вытянул наружу.

— Ну надо же, — покачал головой Иджес, взглянув на показания. — Так ты уверен, что оно не рванёт?

— Одно с другим не связано, — пробормотал Гедимин, пытаясь проморгаться. Резь в глазах немного ослабла; теперь и он мог посмотреть на дозиметр — и увиденное заставило его забыть о боли.

— Сработало! — он широко ухмыльнулся и еле удержался от того, чтобы прижать ёмкость с ураном к груди. «Десять процентов обогащения! Это с моим-то оборудованием…» — он глубоко вдохнул, унимая слишком громкое биение сердца. «Этого достаточно для реактора. Значит, в этой работе есть смысл…»

Даже обогащённый уран не представлял опасности для сармата — в самом худшем случае на коже Гедимина прибавилось бы серых прожилок — но всё-таки ремонтник был очень осторожен с гексафторидом и не снимал ни перчаток, ни респиратора с защитной маской, пока все ёмкости не были закрыты в нише, а ветошь, на которой, возможно, остались крупицы вещества, не переместилась в закрытый короб в дальнем углу. Там уже скопилось много тряпок, и нужно было найти время, взять пинцет и собрать все обнаруженные на них кристаллы, — но сегодня Гедимину не хотелось этим заниматься.

Избавившись от перчаток и стянув маску, он вытер глаза. Жжение только усилилось от прикосновений — видимо, из-за испарины на ладони.

— Эй! — Иджес заглянул ему в глаза. — Не надо так тереть их. Ты уже всё разодрал.

— Это видно? — озадаченно мигнул сармат. Иджес кивнул.

— У тебя веки красные. Уже третий день, и с каждым днём хуже. Ты что, не замечал?

— Мне и сейчас не видно, — Гедимин огляделся в поисках отражающей поверхности. Та, которую он нашёл, хорошо рассеивала по убежищу свет фонаря, но чёткого изображения от неё получить не удалось. Однако в нечётком были хорошо видны розовые полосы по краям век. Гедимин растерянно мигнул и отдёрнул руку, потянувшуюся к больному глазу.

— Ты, наверное, вытерся свинцовой рукавицей, — хмыкнул Иджес. — Не трогай, и всё пройдёт. Значит, уран готов? Теперь будешь делать стержни?

— Tza, — покачал головой Гедимин, отвлекаясь от неприятных ощущений, — опыты были важнее. — Перегоню его обратно в окись. Возможно, хватит на очень маленький стержень. Ёмкость для него я уже подобрал.

Он кивнул на стену — под ней лежала труба полутораметровой длины, и один её конец был наглухо заварен. Иджес усмехнулся.

— Обогащать уран, чтобы смотреть, как он светится… Ты странный тип, Гедимин, но с тобой не заскучаешь. А что будешь делать с обеднённым? Если хочешь, я вывезу его в лес, к стометровому озеру.

— Зачем он в лесу? — пожал плечами Гедимин. — Это довольно полезное вещество.

Он снова потянулся к глазам и отдёрнул руку. Иджес покачал головой.

— Так мешает? Я ничего не чувствую. Всё-таки ты поранил веки.

— Может быть, — отозвался Гедимин, отделяя от шлема защитную маску и растерянно разглядывая её. Никаких повреждений на пластине прозрачного фрила не было.

— Пойдём наверх, — он захлопнул последнюю из открытых ниш и с сожалением покосился на тёмный угол, где стояла канистра нашатырного спирта. Опыты с превращением гексафторида урана в оксид можно было бы начать уже сегодня… если бы не странная боль в глазах. «В таком состоянии я могу допустить ошибку,» — думал сармат, продвигаясь к двери вслед за Иджесом. «Отложу до завтра.»

— Смотри, прояснилось! — Иджес, перебравшись через завалы битого фрила, вышел на край оврага и указал на небо. Гедимин огляделся по сторонам. Снегопад прекратился, и ночное похолодание уже успело прикрыть рыхлый слой ледяной коркой. Она трещала под ногами, и сам воздух, казалось, превращался в кристаллы и выпадал в осадок. Гедимин застегнул верхний комбинезон и потянулся за перчатками.

— Полоса препятствий обледенела, — заметил Иджес, глядя на блестящие в свете фонарей конструкции за оврагом. — Опробуем?

— Не сейчас, — отозвался Гедимин, проводя пальцем по зудящему веку. «Кажется, это серьёзное повреждение. Очень раздражает. Если оно было нанесено три дня назад, и эффект усиливается…»

— Зайди в информаторий, погрейся. Я в медчасть, — Гедимин развернулся к Иджесу и тронул его плечо. — Ненадолго.

— Давай, — кивнул тот, глядя на сармата с тревогой. — Завтра встречаемся?..

Навстречу Гедимину из медчасти вышел сармат с забинтованной рукой, радостно хмыкнул и кивнул ему. Ремонтник кивнул в ответ, но так и не вспомнил, где он видел этого поселенца.

В приёмном покое было пусто и тихо, и сармат-медик задумчиво следил сквозь прозрачную дверцу за инструментами в стерилизационном шкафу. Увидев Гедимина, он поднялся и осмотрел его с головы до ног.

— По крайней мере, пришёл своим ходом, — хмыкнул он. — Это хороший признак. Что беспокоит?

— Резь в глазах, — ответил Гедимин; ему хотелось потереть веко, но он удержался — уже было ясно, что это не принесёт облегчения. — Очень мешает. Можешь починить?

Медик хмыкнул.

— Починить… Садись, буду смотреть. Что делал с глазами?

Лампа, направленная в лицо, заставила сармата сощуриться — свет был слишком ярким.

— Вытирался рукой в перчатке. Наверное, оцарапался, — сказал он, стараясь не моргать. Сармат-медик коротко присвистнул и отвёл лампу в сторону.

— Да, как же. Химический ожог, причём — похоже на плавиковую кислоту. Следы долговременного контакта с испарениями. Это у тебя давно?

— Три дня, — вспомнил Гедимин слова Иджеса. — Может быть, больше. Сейчас много работы с кислотами.

— Это заметно, — хмыкнул медик, кивая на матрас у стены. — Ложись. Буду чинить.

Вещество, налитое Гедимину прямо в глаза, первую секунду слегка щипалось, потом он притерпелся — или, может, препарат был смыт обильной слёзной жидкостью. Медик, одобрительно хмыкнув, налил ещё.

— Промывать буду долго, терпи. У тебя не три дня контакта. Не меньше месяца, и вещества были… разнообразными. Не моё дело — но у тебя что, полно запасных глаз?

Гедимин удивлённо мигнул — и тут же пожалел об этом: слёзотечение усилилось. Медик подбавил препарата, вытер то, что успело натечь к носу и рту, и пожал плечами.

— Мы, сарматы, — очень прочные существа. Любая мартышка давно ослепла бы. А это что?

Он провёл пальцем по щеке Гедимина — чуть ниже того места, где заканчивалось стекло защитной маски.

— Радиационная пигментация, и опять — сильное и продолжительное воздействие. Такой же след на другой щеке и… — он расстегнул комбинезон Гедимина до середины груди и присвистнул. Сармат заворочался, пытаясь увидеть, что его так впечатлило. Серая полоса, расплывшаяся было до пяти сантиметров в ширину, сейчас сильно выцвела и сузилась — полоса просвинцованного скирлина, прикрепляемая поверх застёжки, всё-таки защищала от облучения.

— Уже прошло, — буркнул Гедимин, прикрывая полосу ладонью. Сармат-медик хмыкнул.

— Быстрая регенерация. Кожный покров восстановится. Один раз, другой… А потом пойдут лучевые язвы. Когда, унеси меня комета, у сарматов появится представление о технике безопасности?!

Гедимин моргнул и заметил, что жжение прекратилось. Вещество, заливавшее глаза, незаметно вытекло, и теперь медик осторожно вытирал ему веки и разглядывал красноватые края.

— Закрой глаз, — приказал он, втыкая рядом с веком тонкую иглу. — Это ускорит регенерацию. Но если не вылезешь из кислоты, заболит опять. Так, теперь с другой стороны… Лежи! Завтра зайдёшь на повторное промывание.

— Зайду, — пообещал Гедимин, дожидаясь, пока неприятное ощущение припухлости под веком пройдёт. — Я никогда не работаю с кислотой без респиратора и маски. Откуда ожоги?!

Медик внимательно посмотрел на него и потянулся к столу.

— Сармат, ты что, идиот? Этот респиратор предназначен для защиты от пыли. А маска — от осколков, летящих из-под бура. Ты в них лез в кислоту и думал, что всё в порядке?! Давай руку, возьму пробу на эа-клетки…

«Эта спецодежда бесполезна?!» — изумлённо мигнул Гедимин; кровезаборник присосался к его руке, но ему было не до этого.

— Разве это не должно защищать от активных веществ и радиации? — озадаченно спросил он. — Нам дали эту спецодежду для работы в урановых шахтах.

— Ну да, как я и сказал — от урановой пыли и осколка в глаз, — кивнул медик. — Кроме этого, в шахтах тебе может угрожать только лопнувшая крепь и тонна руды на голову. Для работы с кислотами нужен другой респиратор. С щелочами — третий. Если хочешь защитить глаза от брызг и испарений, хотя бы проследи, чтобы маска плотно прилегала к коже со всех сторон.

«Защитная одежда, которая не защищает,» — Гедимин хмыкнул. «Как обычно. Надо будет доработать маску… и, возможно, респиратор.»

Над катком из динамиков разносился рождественский гимн; немного другая, но не менее знакомая мелодия звучала с площади перед информаторием, где стояла увешанная светодиодами сосна. Вдоль крыш пятиэтажек прикрепили гирлянды. Сегодня ветер улёгся, и снег падал вертикально, однако Гедимин помнил вчерашний шторм, выворачивающий крылья глайдерам, и смотрел на гирлянды с задумчивой усмешкой — он не отказался бы увидеть, как их развешивают, и что предпринимают, чтобы не отпустить их по ветру. После бури потеплело, снег валил хлопьями, залепляя прозрачную маску. Гедимин поставил ладонь козырьком, закрываясь от водяных кристаллов, и тихо закрыл за собой люк убежища. Никто не видел его, кроме Иджеса — тот уже стоял на краю оврага и махал ремонтнику рукой, попутно стряхивая с плеч снег.

— Они точно нужны? — тихо спросил он у Гедимина, когда тот поравнялся с ним. Сармат кивнул и расстегнул комбинезон на несколько сантиметров — снег, попав за шиворот, потёк по горячей коже, и охлаждение было очень кстати. Гедимин волновался перед каждым этапом экспериментов, но сегодня, когда все они должны были закончиться, ему было особенно тревожно.

— Линкен, наверное, купается, — сказал он, повернувшись к озеру, но тут услышал тихие голоса. Двое сарматов стояли в тени полосы препятствий; фонари освещали её с одной стороны, и другая из-за этого казалась особенно тёмной.

— Интересно было бы узнать, как у них это получилось, — вполголоса говорил один, и Гедимин узнал в нём Хольгера. — Я понял, что они встречались наедине в складском помещении, и никто не видел, как они… делают зверя о двух спинах. Но как это возможно физически? Речь идёт о полноценном сармате, и все его органы соразмерны, тогда каким образом человеческой самке удалось…

— Hasu! — второй сармат смачно сплюнул на снег. — Я не хочу об этом слышать. Он не должен был соглашаться на эту мерзость. Я бы понял, если бы его принудили под страхом смерти. Но сам, по своей воле, — спариваться с макакой?!

Гедимин и Иджес переглянулись.

— По всей видимости, мутаген подействовал на него сильнее, чем на нас, — задумчиво проговорил Хольгер. — Но чем накормили эту самку, что ей понравился сармат? Они обычно скорее боятся нас, чем находят привлекательными.

— Их самцы — мелкие волосатые уроды, — снова сплюнул Линкен. — Спариваться с макакой… Я бы проверил этого сармата на эа-мутацию!

— Эй, — негромко окликнул их Гедимин, и взрывник вздрогнул, часто замигал и опустил взгляд.

— Мы вас ждали, — усмехнулся Хольгер, пожав ремонтникам руки. — Пора спускаться?

— По одному, — Гедимин кивнул на люк, припорошенный снегом. В тёмном овраге его можно было найти только на ощупь, идя след-в-след за проводником. Гедимин огляделся по сторонам — в любой момент у оврага мог появиться патруль охраны или дрон-наблюдатель, но пока было тихо.

Иджес нырнул в убежище первым, оставив люк приоткрытым для Линкена; Хольгер и Гедимин ждали в стороне, под обрывом. Ремонтник знал, что лаборатория находится прямо под его ногами, но сам не видел никаких её следов.

— О чём вы говорили? — тихо спросил он. Хольгер криво усмехнулся.

— Ты ещё не слышал? Завтра, а то и сегодня, об этом напишут в новостях. Самка-охранник встречалась с сарматом с обогатительного комбината. Их поймали на месте. Она хочет жить с ним и переехать с ним вместе в Атлантис. Линкен очень недоволен.

— Определённо, — кивнул Гедимин. — У этого сармата странные наклонности. Он жив?

— Его не тронули, насколько я знаю, — пожал плечами Хольгер. — Может быть, теперь они будут встречаться открыто. Я не очень понимаю, почему самка не испытывала неудобств. Такое сильное растяжение мягких тканей должно быть болезненным.

Гедимин мигнул. Ему вспомнились кадры из «познавательных фильмов», принесённых в барак Кененом Маккензи.

— Есть разные способы, — тихо сказал он. — Помнишь, Кенен показывал фильм…

Из-под груды мусора донёсся тихий свист, и кто-то постучал изнутри в крышку люка. Сармат быстро спустился к ней и сел на корточки, жестом пропуская Хольгера вперёд. Внутри уже горел свет, и Гедимин, не дожидаясь, пока световое пятно на свалке привлечёт наблюдателей, протиснулся в люк и прикрыл за собой крышку.

— Сменная обувь, — хмыкнул Линкен, закрепляя на ногах наколенники. — На всех хватит.

— Гедимин — гостеприимный хозяин, — усмехнулся Хольгер, отползая к стене. — Где оно?

Новая установка — несколько проще устроенная, чем предыдущие — стояла напротив лазерной камеры, ожидающей очереди на разборку, рядом с главным вентилем системы охлаждения. Толстый кабель, протянутый по полу, Гедимин прикрыл фриловым щитком, и сарматы переползали через него осторожно, стараясь опираться не на колени, а на кончики пальцев.

— Реактор? — Линкен щёлкнул по массивной двери, из-под которой тянулся кабель.

— РИТЭГ, — буркнул Гедимин, быстро проверяя, в порядке ли установка. Окись урана уже была загружена в формы, рукоятки пресса — сбалансированы, выведены наружу из-под защитного поля и проверены на прочность (ударом о колено).

— Sa tiisqa, — он щёлкнул переключателем.

— Печь? — Хольгер осторожно обполз установку и посмотрел на неё с другой стороны. Защитное поле уплотнилось, и сквозь него мало что можно было разглядеть.

— Да, плавильная печь. Второй прогон, — кивнул Гедимин.

— На электродах? — Хольгер наклонился к самому полу, пытаясь заглянуть под керамический фундамент. Ремонтник осторожно отодвинул сармата от печи.

— Я плавил в ней железную стружку. Работает.

— Скоро ты построишь тут собственный комбинат, — хмыкнул Иджес. — Будешь лить и ковать любые детали. А немного погодя соберёшь свой проходчик и уползёшь отсюда подальше.

Гедимин хлопнул его по плечу — немного сильнее, чем было принято между друзьями — и взялся за рукоять пресса.

— Нужно создать большое равномерное давление, — сказал он, дождавшись, пока все трое сарматов повернутся к нему; их глаза сверкали, и Гедимин радостно усмехнулся. — Линкен и Иджес — беритесь с этой стороны, я и Хольгер — мы будем с той. Начинайте по моему сигналу и давите как можно сильнее. Tza tiitzqa?

— Tiitzki, — Хольгер отполз к стене и крепко взялся за рукоять. Сквозь матовое защитное поле не было видно, что происходит внутри печи, и термодатчик не мог ничем помочь, но Гедимин надеялся, что не пропустил нужный момент.

— Tiitzki, — переглянулись между собой Иджес и Линкен.

— Attahanqa!

«В крайнем случае можно спрессовать взрывом,» — мелькнуло в мозгу Гедимина, когда он навалился на рукоять так, что фрил отчётливо затрещал. Пресс опустился под защитное поле, что-то внизу зашипело, послышался хруст.

— Heta! — Гедимин выпустил рукоять и щёлкнул переключателем. Защитное поле схлопнулось. Жестом отогнав сарматов от печи, ремонтник взял из открытой ниши защитную маску и застегнул респиратор. Сквозь полосу полупрозрачного фрила, обшитую плотным скирлином, видно было плохо, но лицо она закрывала полностью, от лба до подбородка, и с тех пор, как Гедимин её сделал, серые прожилки и жёлтые пятна на его коже заметно выцвели. «Техника безопасности — неудобна, но необходима,» — сармат всунул руки в тяжёлые просвинцованные перчатки и затянул ремни на предплечье. «Посмотрим, что получилось…»

Захват на длинной рукоятке подцепил крышку печи и приподнял её. Изнутри дохнуло жаром и горячим металлом. Пресс ушёл глубоко в форму, и когда Гедимин, осторожно встряхивая, приподнял его, что-то брякнуло о её дно. Зазвенела тонкая, но тугоплавкая перегородка. Опустив самодельный пресс в поддон с водой (запах оплавленного фрила стал острее), ремонтник сунул захват в печь и пошевелил одну из форм на дне. В кольцеобразном отверстии виднелся стегка сточенный край готовой детали.

— Практически готово, — сказал Гедимин, открывая крышку ещё шире и откладывая захват в поддон для охлаждения. — Теперь они должны остыть. Чем медленнее, тем лучше. Можете посмотреть… Лиск!

— А? — вздрогнул взрывник. Он уже наклонился над печью и жадно смотрел на горячие заготовки.

— Респиратор надень, — буркнул Гедимин.

— Марсианские взрывники работают без респираторов, — ухмылка Хольгера под маской едва угадывалась, но Линкен посмотрел на него косо и потянулся за капюшоном.

— Вот как выглядит начинка стержней, — покачал головой Хольгер, разглядывая содержимое печи.

— На стержень тут не хватит, — сказал Гедимин. — Самое большее — на половину. Достаточно, чтобы красиво светиться из-под воды.

Линкен громко хмыкнул и пристально посмотрел на него. Гедимин мигнул.

— Светиться из-под воды, значит… — протянул взрывник, кивая на печь. — Это могла бы сделать урановая болванка, лепёшка, шар… Но ты отштамповал настоящие топливные таблетки. Это ведь только начало, верно, атомщик? Когда-нибудь тебе хватит на стержень… твэл… топливную сборку…

Гедимин уткнулся взглядом в основание печи, радуясь, что лица сарматов не так выразительны, как человеческие. Кто-то тронул его за плечо; подняв голову, он встретился взглядом с Хольгером.

— Если в работе над реактором тебе понадобится любая помощь, — тихо сказал тот, — сразу иди ко мне. Я бы не хотел пропустить ни единого этапа в таком эксперименте.

— И меня не забудь, — сказал Линкен, неохотно отодвигаясь от печи. — Долго им так остывать?

— Минимум час, — ответил Гедимин. — Вы можете сходить на озеро. Я останусь тут.

— Озеро подождёт, — Линкен сел у стены. — Мне нравится здесь, атомщик. Вот эти маленькие штучки могут заменить фургон пиркенита, верно?

— Эти штучки не взрываются, — недовольно сощурился Гедимин. — И в принципе не могут. Я бы подарил тебе одну, но макаки быстро заметят.

Глаза Линкена расширились и сверкнули, но тут же потускнели. Он покачал головой.

— Я буду приходить сюда и смотреть на них, — вздохнул он. — И… тебе нужен ещё жёлтый кек?

Гедимин настороженно посмотрел на него и, помедлив, кивнул.

— Было бы очень хорошо, если бы ты обогатил его… ну, так, как нужно для бомбы, — Линкен произнёс последние слова еле слышным шёпотом. — Не надо делать бомбу. Только кусок урана. Мне будет приятно думать, на что эта штука способна…

Резким круговым движением вскрыв слой раскалённого фрила, Гедимин разжал захват, и готовая ёмкость с плеском упала в поддон и осталась там лежать, громко шипя. Чёрное покрытие сантиметровой толщины, остывая, шло радужными разводами.

— А сверху поставить трилистник, — посоветовал, переворачивая остывающую ёмкость вверх дном, Хольгер. — Да, весит она, как и положено куску урана… Что ты будешь в ней держать?

— Уран для Лиска, — хмыкнул Гедимин, покосившись на дальний холодный угол. Там, вдалеке от печи, генератора и фрилолитейного агрегата, целлюлоза растворялась в смеси кислот, а Линкен осторожно окунал её глубже и слушал, как она шипит.

— А не рванёт? — забеспокоился Хольгер.

— Нет, тут холодно, — Гедимин добавил в поддон воды.

— Не пироксилин. Уран, — понизил голос сармат-инженер. — Ему холод обычно не мешает.

— Это не я с Энцелада, это ты с Плутона, — хмыкнул «атомщик». — Возможно, там цепная реакция начинается…

— Эй! Уже начинается? — зашевелился в углу Линкен. — Ничего без меня не взрывайте!

…Остывшая ёмкость из обеднённого урана была задвинута в самый дальний угол глубокой закрытой ниши и завалена безобидной с виду ветошью. Можно было идти наверх; и Гедимин, уставший от постоянного перегрева, ждал этого с нетерпением, но к выходу не торопился. Он подполз к высокой стальной трубе, поставленной на торец в углу убежища, и вывернул болт, удерживающий крышку на ней. Длинная тонкая бочка, на четыре пятых заполненная водой, открылась, и Гедимин, затаив дыхание, заглянул внутрь. Со дна ёмкости поднимался холодный синеватый свет, и в нём был виден трёхлапый захват, удерживающий три светящиеся трубки. «Выглядит так, будто сам уран светится,» — хмыкнул сармат, дотягиваясь до рукояти захвата и слегка приподнимая его; синий огонь всколыхнулся, по тёмным стенкам бочки побежала мерцающая рябь. «Красивое явление.»

— Смотришь? — к бочке, немного оттеснив Гедимина, протиснулся Линкен, шумно вдохнул сквозь респиратор и навис над водой. — Я знал, что рано или поздно такая штука у тебя будет. Но сколько с ней было возни…

Гедимин пожал плечами и осторожно опустил урановые стержни на дно. Ему нравилось называть эти коротенькие трубки стержнями, пусть даже всего их содержимого не хватило бы на один настоящий топливный стержень даже для самого простого реактора деления.

— Теперь, когда процесс отработан, дело пойдёт быстрее, — сказал он. — Проблема только в жёлтом кеке.

— Одного не могу понять, — покачал головой Хольгер, заглядывая в бочку. — Как мартышки могли отказать тебе в обучении? Им важнее соблюдение нелепых правил, чем возможность получить прекрасного атомщика?

Гедимин смущённо хмыкнул и привинтил крышку бочки на место. О существовании её содержимого знали (как он надеялся) только четверо сарматов… и, возможно, Кенен Маккензи. Пока что никто из них не проболтался охране.

— У макак есть свои атомщики, — проворчал он, отстегнув респиратор и отложив уже ненужную защитную маску. — Им достаточно. Линкен, ты сегодня идёшь купаться?

…Тающий лёд стекал с жёсткой шерсти на его макушке, когда он входил в компьютерный зал информатория. Как он ни вытирал волосы после купания, часть воды неминуемо оставалась на них и теперь, стекая по спине, обжигала холодом.

— Суровые методы охлаждения приняты на Энцеладе, — усмехнулся Хольгер, тронув его за плечо; он единственный из троих сарматов даже не вошёл в воду — ждал Гедимина и Линкена у заснеженных кустов, не выходя на лёд, и держал полотенце под комбинезоном, чтобы согреть его. Но и Хольгер слегка посинел, пока стоял на холодном ветру. Гедимин покосился на него, на тёмно-синего со стальным отблеском Линкена и усмехнулся в ответ.

— Иджес и Лилит знают более суровые методы. Возможно, на Рождество им дадут ключи от душевой. Тогда мы все охладимся как следует.

Он прошёл мимо Алексея Юня — сармат задумчиво смотрел на экран и чему-то усмехался, и Гедимин, на секунду приостановившись, тихо пошёл дальше. Хольгер толкнул его в бок и ухмыльнулся.

— Осталось ещё семь мест на факультете энергетики, — донеслось из группы сарматов, обступивших администратора Паскаля. — Два — на химии и девять — на механике. Ещё есть желающие?

Гедимин остановился и медленно развернулся на звук. Линкен, поморщившись, положил руку ему на плечо и сильно надавил, поворачивая сармата в прежнем направлении.

— Не лезь, — тихо сказал он.

— Куда поступает Гедимин? — спросил один из сарматов; его голос не был знаком ремонтнику, и тот уже не удивлялся — иногда ему казалось, что все поселенцы его знают.

— Я уже говорил — Гедимин в красном списке, — угрюмо ответил Паскаль. — Такие вопросы решаю не я. Кроме горячего сочувствия к его беде — чем я могу вам всем помочь?

Линкен крепко сжал плечо сармата.

— Они долго будут припоминать тебе тот проходчик.

— Ты записался? — тихо спросил Гедимин. Взрывник криво ухмыльнулся.

— Мозги уже не те, атомщик. С тех пор, как мне выдрали полмозжечка… — он потёр шрам на затылке и с тяжёлым вздохом опустился в кресло. — За инженерами будут следить в оба глаза. Может, тебе повезло, что ты туда не влез.

«Инженерные курсы открыты для сарматских поселенцев по всему миру,» — гласил первый же заголовок на странице новостей, и Гедимин недовольно сощурился и быстро пролистнул его. «Межрасовые браки: за и против. Мнения, версии, прогнозы» — стояло на пару строк ниже; в новость был вмонтирован ролик с выступлениями Джеймса Марци, нескольких «макак» и короткими фразами сарматов и людей — кто-то рискнул спросить их о проекте «Слияние». Гедимин хмыкнул и прокрутил страницу, краем глаза оценив количество комментариев. Их было много, большая часть была короткой, написанной крупными буквами. «Слизистые уроды,» — успел уловить сармат, прежде чем закрыл страницу окончательно.

Он открыл поисковик и, оглянувшись через плечо, набрал «Калифорнийский университет». Знакомая зелёно-белая страница открылась безо всяких проблем, и сирена под потолком не завыла. Как и здания в Ураниум-Сити, она была заранее увешана праздничными украшениями — ветками зелени с красными ягодами, многоконечными ажурными звёздами и цепочками гирлянд, и в углу притаилось объявление о рождественских распродажах в студенческом городке. «Любопытно,» — подумал Гедимин. «Кажется, это человеческая традиция. Они не соблюдают её в Ураниум-Сити — тут никто не купит то, что они продают. Интересно, когда-нибудь они начнут нам платить за работу? Вероятность очень мала…»

Вытряхнув из головы бесполезные мысли, он перешёл на страницу курсов. Она слегка изменилась с тех пор, как он был здесь в последний раз — над списком требований появилось ещё одно, подчёркнутое красным.

«Временно ограничен приём абитуриентов сарматского происхождения,» — прочитал Гедимин. «Вопрос о приёме будет решаться индивидуально при наличии рекомендаций и справки о благонадёжности… Hasulesh!»

Хруст клавиатуры под его ладонью оказался слишком громким — у дверей зашевелился охранник, а сидевший неподалёку Хольгер встал с места и прикрыл Гедимина от посторонних взглядов.

— Опять? — тихо спросил он, глядя на открытую страницу. Спохватившись, ремонтник быстро вышел с сайта и повернулся к Хольгеру.

— Теперь они пишут прямо, что сарматы им не нужны. Это прогресс.

— Ты сам уже знаешь больше, чем тебе могут дать в этом заведении, — покачал головой Хольгер. — Оставь их в покое.

— Нужна система, — Гедимин, устало щурясь, потёр висок. — Куча разрозненных сведений и навыков без системы практически бесполезна. Что бы я ни думал о макаках, система — это их изобретение, и оно мне нравится.

— Как знаешь, Гедимин, — пожал плечами сармат-инженер. — Я не заметил, чтобы обучение сделало меня на порядок умнее. Хочешь почитать переписку Линкена с космофлотчиком? Довольно забавное чтиво.

«Я бы хотел почитать собственную переписку,» — подумал Гедимин. «С настоящим атомщиком. Тот светящийся сармат из строгого карцера, конечно, был галлюцинацией, но…» Он снова потёр висок.

— Ты не видел на комбинате светящихся существ, похожих на небольших насекомых? — спросил он у Хольгера, опускаясь на пол рядом с креслом Линкена. — Они обычно перемещаются стаями.

Хольгер мигнул.

— На комбинате нет никаких насекомых, — сердито прошептал он. — Что бы они там могли делать?!

Над рудником «Волчья речка» далеко разносились грохот, лязг, скрежет и шипение, ветер пропах окалиной, плавящимся фрилом и сгорающим топливом, — бывшее рудохранилище срочно переделывали в утеплённый склад. Первая рабочая смена грузилась на глайдеры — их работа на сегодня закончилась; вторая и третья, поднятые по тревоге и привезённые на рудник, достраивали к рудохранилищу двойные стены и перекрывали крышу. Охрана в экзоскелетах теснилась на крыльце столовой, оживлённо что-то обсуждая, но за лязгом и шипением никто их не слышал. Выглядели они довольными.

Гедимин успел увидеть их в приоткрывшийся проём — монтажники отодвинули одну из стенных панелей, но тут же вернули её на место. Шум снаружи стал тише, теперь его почти заглушали звуки внутри рудохранилища — вой моторов, свист и булькание распыляемых растворов, скрежет пескоструйной мойки и грохот выпрямляемых листов брони. Бронеходные буровые установки «Вирма», частично разобранные, выстраивались в два ряда вдоль стен, и тягач медленно затаскивал на склад ещё одну, с заглушенным двигателем и слитым топливом. Освободившиеся ремонтники пошли к ней, Гедимин, проверив, хватит ли консерванта в заплечных баллонах на ещё одну машину, направился к оставленной ими установке. Её кабина была вскрыта, как и броневые пластины, прикрывающие двигатель, на металле ещё виднелись белесые пятна высыхающего раствора. Гедимин повернулся к Торквату — командир ремонтников быстро шёл по коридору к новой установке — и указал ему на отмытый механизм. Торкват, кивнув, обошёл его по кругу, заглянул под пластины, привстав на ступеньку, сунулся в пустую кабину, и спрыгнул обратно, показав Гедимину ладонь с растопыренными пальцами. Тот кивнул в ответ. В таком шуме не было смысла открывать рот — услышать друг друга можно было бы, только встав вплотную.

Лист плотного скирлина поверх мелких деталей, осмотреть швы, прикрыть внутренние отверстия, отодвинуть предохранитель и убрать заслонку, — работа над первой установкой ещё требовала размышлений, но сейчас Гедимин выполнял все действия, не задумываясь, только старался не отключаться окончательно, уйдя в мысли о новых экспериментах, накоплении жёлтого кека, планах на праздники или возможном усовершенствовании буровых установок. «Было бы интересно собрать подобный механизм,» — думал он, заливая консервирующей жижей внутреннюю обшивку. «Я видел, как они работают, но сам не сидел в кабине. Опробовать и доработать.»

Представив себе выезжающий со свалки бронеход с буровой установкой «на плечах», Гедимин усмехнулся. «Будет повод для ещё одной записи в красном списке. Нет, лучше начать с чего-нибудь менее заметного. С пневмомолота, например.»

Консервант — тёмно-бурая жидкость — растекался по обшивке, быстро застывая и превращаясь в вязкое желе. Сейчас оно сохраняло пластичность — можно было провести по нему пальцем, оставив след — но через полчаса должно было покрыться жёсткой тёмной коркой, непроницаемой для воды и сохраняющей внутри постоянную температуру. «Сейчас механизмы выглядят исправными,» — Гедимин прикрыл двигатель броневыми пластинами и снова щёлкнул переключателем, распыляя консервант поверх них. «Они понадобятся через пять лет. Будет интересно проверить, как они перенесли консервацию.»

Гедимина больно ткнули в бок, он обернулся и увидел Иджеса. Ремонтник указывал на открытую дверь склада и ремонтников, выходящих на улицу. Внутри остались только те, кто отчищал от ржавчины и въевшейся каменной пыли последнюю из привезённых установок. «Ещё одна? Определённо, раньше их было меньше,» — удивлённо мигнул Гедимин, догоняя бригаду уже за дверью. Иджес выбрался из рудохранилища вслед за ним и направился к механизму.

Установка пришла своим ходом; на её гусеницах был снег и обломки кустарника, верхнюю броню покрыла наледь. Сармат-водитель вылез из кабины и жестами указывал Торквату на слегка деформированные опоры — их не удалось задвинуть, когда бронеход перегоняли с рудника на рудник. Гедимин сузил глаза и опустился на землю, пытаясь заглянуть под броню. «Буровая колонна. Её тоже оставили торчать?»

Торкват заметил его движение, наклонился следом, тронул его за плечо. Гедимин поднялся, качнул головой — «вроде в порядке». Торкват кивнул и указал водителю на открытые настежь ворота. За ними разместилась временная мойка; её отгородили защитным полем от диспетчерской, и сармат-диспетчер перебрался вместе с передатчиком на крыльцо столовой. Гедимин мельком увидел его в окружении двух самок и одного очень недовольного охранника в тяжёлом экзоскелете и едва заметно усмехнулся. «Интересно, у него красивая спина? Никогда не понимал таких вещей.»

Под шипящей струёй раствора наледь с треском полопалась и кусками посыпалась вниз. Сарматы с водомётами не подходили близко и опасливо смотрели под ноги — раствор разъедал скирлин не так эффектно, как растворял лёд, но все, кто пробегал мимо мойки, уже заметили выцветшие пятна на комбинезонах и сапогах. Пока работали водомёты, Гедимин даже не приближался к складу — стоял снаружи, разглядывал окутанную паром буровую установку. По всей видимости, деформацией опор повреждения не ограничивались, но, пока механизм не был запущен, о них можно было только гадать. Гедимин гадать не любил.

Найдя Торквата, он тронул его за плечо и указал на установку. Старший механик удивлённо мигнул. Гедимин приставил палец к своей ладони, провернул, изображая работу бура, и снова указал на установку. Торкват качнул головой и развёл руками — «зачем?» Гедимин согнул пальцы, зашевелил ими, показывая, как деформировались неубранные вовремя опоры, резко провёл под ними второй рукой и поднял ладонь вертикально — «повернуть и проверить на холостом ходу». Торкват сощурился и нетерпеливо махнул рукой — «не нужно». Гедимин схватил его за плечо и крепко сдавил. Старший механик отмахнулся и перехватил сармата за запястье, вынуждая разжать пальцы. Двое ремонтников неподалёку с интересом следили за ними, но в беседу не вмешивались.

Грохот прекратился так резко, что Гедимин вздрогнул и мотнул головой, заподозрив, что его барабанные перепонки не выдержали нагрузки. Однако с ними всё было в порядке — тут же сармат услышал протяжный скрежет, размеренное шипение распылителей и шарканье подгоняемых друг под друга плит.

— Торкват! — Гедимин огляделся по сторонам. Мойка закончилась, вокруг буровой установки ходили двое сарматов с осушителями, третий орудовал рычагами управления электрокрана, подгоняя магнитные держатели к воротам. Торкват, отойдя от рудохранилища, остановился рядом с кем-то из бригадиров — синекожим сарматом в красном комбинезоне. Он стоял перед охранником в тяжёлом экзоскелете, а чуть ниже его локтя Гедимин увидел тёмно-синий капюшон и матовую затемнённую маску на лице «мартышки». И маска, и одежда, и черты лица показались ему смутно знакомыми. «Знак концерна «Вирм»,» — задумался он на полсекунды. «Эта макака одета как ремонтник…»

— Гедимин Кет! — человек шагнул в сторону от охранника и вскинул голову, одновременно сдвигая маску на лоб. — Чёрт, вот это встреча!

— Миссис Кунц! — охранник резко развернулся к «мартышке» и вытянул руку. — Дистанция! Эй, теск, стой где стоишь!

— Я не просила вас вмешиваться, — фыркнула самка, отодвинув его руку и сделав шаг вперёд. — Мне нужно поговорить с местным специалистом. Ваша задача — сопровождать меня, а не мешать мне.

— Этот теск — не специалист, он один из двухсот техников на этих шахтах, — охранник шагнул следом. — С ним не о чем говорить. Всё, что нужно, вы обсудите со старшим бригадиром и старшим механиком рудника. Стойте!

— Пять минут, — оглянулась на него Дагмар Кунц. — Один разговор. Моя безопасность в ваших руках. Время пошло.

Гедимин оглянулся на рудохранилище, потом посмотрел на свой комбинезон, равномерно покрытый отслоившимся фрилом, остатками топлива, белыми пятнами чистящих растворов и вязким консервантом. Он провёл ладонью по самому заметному шматку «желе» и поморщился. Дагмар усмехнулась — широко, так, как это делают люди.

— Не беспокойтесь. Нехорошо с моей стороны отрывать вас от работы, но это ненадолго.

— Вы здесь с проверкой? — только сейчас Гедимин увидел незнакомый тёмно-синий глайдер с извилистым знаком «Вирма» на крыле и второго человека, беседующего с сарматом-бригадиром. Один из охранников в «Шерманах» зашёл в бывшее здание рудника и пытался выдворить оттуда ремонтников. Пока что он продвинулся только на шаг и теперь стоял там под прицелом водомётов и распылителей консерванта. Ремонтники поднимали буровую установку, и им было не до посторонних.

— Небольшая инспекция, — кивнула Дагмар, разглядывая сармата. — Должна признать, что вы отлично освоили наше оборудование. И как быстро! У «Вирма» далеко идущие планы на ваш счёт.

Гедимин сузил глаза. «Макаки всегда об одном и том же…»

— Мы не будем рабами ни у «Вирма», ни у других ваших сборищ, — сказал он. — Стройте планы на свой счёт и подальше от Ураниума.

Охранник за спиной Дагмар вскинул руку, но самка только покачала головой.

— Вы не поняли, Гедимин. Никто не покушается на вашу свободу. Речь только о сотрудничестве и взаимной пользе. Но оставим это. Переговоры веду не я — и не с вами. Меня же беспокоит другое. Весной вы были старшим механиком. Что случилось?

Для смущения не было причин, и всё-таки Гедимин смутился и захотел отвести взгляд.

— Я ушёл. Не могу быть командиром. Слишком много сарматов. Моя работа — механизмы, а не чужие мозги.

— Понятно, — Дагмар пристально посмотрела ему в глаза. — Печально слышать. Вы отлично справлялись. Подозреваю, что вы о чём-то умолчали. Но это неважно. Я могу настоять на возвращении вам прежнего места. Это целесообразно, и я обосную это в пять минут.

Гедимин мигнул и смерил её задумчивым взглядом. В командиры он возвращаться не хотел — хватило одного раза, но… «Я не знаю, кто из макак за что отвечает, но попробовать стоит,» — подумал он.

— Не нужно, — он качнул головой. — Но у меня есть просьба. Не знаю, насколько это по твоей части…

— Я слушаю, — глаза самки расширились и потемнели. Она выносила прямой взгляд сармата дольше, чем кто бы то ни было из охранников, — это слегка удивило Гедимина.

— Я хочу учиться на инженера, — сармат понизил голос. — МУТ не допустил меня к обучению. Ты можешь повлиять на кого-то из… людей, чтобы запрет сняли?

Дагмар слегка округлила рот. «Очень выразительные лица,» — подумал Гедимин. «Любопытно, сарматы из Филадельфии так умеют?»

— Понятно, — сказала самка, отмахнувшись от охранника — тот уже тянул её куда-то вбок, вслед за вторым инспектором. — Вы были бы хорошим инженером-механиком. Я замолвлю за вас слово перед Моранси, но не уверена в результате.

— Спасибо, — Гедимин склонил голову. — Я буду хорошо работать, если мне разрешат.

— Гедимин, — Иджес взял его за плечо и потянул назад. — Некогда, там цементатор привезли. Идём!

Он перешагнул через потёки остывшего раствора, возвращаясь в бывшее рудохранилище, и краем глаза увидел, как двое инспекторов в кольце охраны идут к подъёмнику. Диспетчер шёл за ними, на ходу что-то объясняя. Гедимин остановился на пороге, но обрадованные ремонтники втащили его внутрь.

— Займись, — Торкват кивнул на цементатор. — Покажи, на что обратить внимание.

Гедимин опустил на глаза маску и надел респиратор, привычным движением вскрыл пластины брони там, где должен был быть двигатель. «Самка-инженер помнит меня,» — думал он с лёгким удивлением. «И намерена мне содействовать. Почему?»

…На шахтёрском аэродроме не было тёмно-синего глайдера. «Или на грузовом, или уже улетели,» — не удивился Гедимин. К жёлтым и красным огням, обычно освещавшим улицы Ураниум-Сити после заката, добавились зелёные и синие, мигающие, — каждая крыша и дверь была украшена гирляндами. Под сосной на площади, взявшись за руки, приплясывали двое охранников в экзоскелетах, третий приделывал фигурку какого-то животного на ограду форта. Сарматы обходили украшенное растение по широкой дуге, едва заметно усмехаясь, кто-то останавливался посмотреть на «макак».

— Списки пересмотру не подлежат, — громко и сердито сказал «Шерман», выходящий с площади; двое в лёгких экзоскелетах еле поспевали за ним. — Готовьтесь к долгим праздникам в компании тесков. Никаких фейерверков!

— Да, сэр, — обречённо выдохнул один из охранников. Гедимин еле слышно хмыкнул. «Ночью ничего не будет бабахать? Трудно в это поверить.»

Он заглянул в окно информатория. Как он и ожидал, Линкен и Хольгер были там, и взрывник сидел за телекомпом — но отвернувшись. Рядом стоял Кенен, а напротив, за другим столом, сидел Алексей и смотрел то на него, то на Хольгера.

— Все твои в сборе, — хмыкнул Иджес, останавливаясь у крыльца. — Ладно, я домой. Сегодня будет что-нибудь?

— Опробую новый пресс, — пожал плечами Гедимин. — Штамповка — многообещающий процесс, но надо его отладить.

— Ты что, хочешь сделать в своей мастерской все детали, какие только существуют? — покачал головой Иджес. — Не понимаю, зачем. Если это будет нужно, тут построят завод.

— Не уверен, — буркнул сармат, поднимаясь на крыльцо. — Пойдёшь или нет?

— Нет, — ответил Иджес, покосившись на открытые ворота форта. — Надо готовиться к завтрашнему. Приходи с утра к душевой, устрою тебе настоящее купание. А то сидишь в ледяной воде — заснёшь ты там когда-нибудь…

Линкен заметил Гедимина первым и поднял раскрытую ладонь в знак приветствия. Кенен, удивлённо мигнув, развернулся к пришельцу и вскинул руки.

— Джед, слышал новости?

— Я только с рудника, — покачал головой сармат и сел на пол рядом с Линкеном. — Еле успел помыться. Есть что-то новое?

— С января начнут строить промышленный синтезатор, — ответил Хольгер. — Сразу после праздников завезут оборудование. Вот зачем им понадобились инженеры.

— Какой именно синтезатор? — насторожился Гедимин.

— Универсальный, будут гнать фрил на продажу, — сказал Хольгер, махнув рукой в сторону обогатительного комбината. — Полные склады пустой породы, миллион тонн битума, — всё пойдёт на переработку. В Порт-Радии уже начали строить, мы будем вторыми.

— Интересно, в каком состоянии будет это их оборудование, — сузил глаза Гедимин.

— Охрану с января уменьшат на треть, — медленно, сам себе не веря, проговорил Линкен. — Да Коста признал, что мы не представляем опасности. Много восхвалений нашего координатора, слава миротворца ему уже обеспечена. Выскажется, наверное, на Рождество. Если раньше не пристрелят.

— Хорошо, — кивнул Гедимин, пропустив мимо ушей всё, что было сказано о координаторе. — Пусть макаки уходят. Без них тут будет лучше.

— Эй! — Кенен, потеряв терпение, хлопнул его по плечу. — Джед, нужна небольшая помощь. Можешь обсудить реакторы чуть позднее?

Гедимин недовольно покосился на него.

— Опять сел на смарт?

Алексей хмыкнул.

— Часто садится? Это похоже на Кенена. Нет, проблема у меня. Хотел посоветоваться.

Гедимин повернулся к нему. Венерианский сармат выглядел озадаченным и даже встревоженным.

— Эта мартышка, Джессика, всё-таки добилась своего. Двадцать шестого меня отвезут на границу. Будет встреча, — Алексей обвёл удивлённым взглядом всех сарматов; Гедимин мигнул, Линкен, болезненно щурясь, провёл пальцем по шраму. — Я встречал макак, было дело, но никогда — по своей воле и с такими целями. Что мне делать?

Хольгер щёлкнул по крышке телекомпа.

— Не смотрел в сети? У мартышек много непростых ритуалов на этот счёт. Можешь попробовать соблюсти какой-нибудь из них. Только не перепутай.

— Есть один сармат, у которого есть самка из охраны, — задумчиво сказал Гедимин. — Можно его спросить. Хольгер, ты знаешь его имя?

Инженер растерянно мигнул.

— Н-не думаю, что он поделится опытом. Кажется, его смутило то, что их нашли. Не всем это понравилось…

— Ему причинили вред? — насторожился Гедимин. — В этом не было смысла.

— Эй-эй, ближе к делу, — Кенен переступил с ноги на ногу. — Вот что, Алекс. Ты видел фильмы, которые я приносил? Вот так и действуй. Расположиться тебе лучше снизу или сбоку, иначе сломаешь ей кости и пойдёшь под расстрел. А мягкие ткани хорошо растягиваются. Мартышкам эти телодвижения нравятся, а что почувствуешь ты… вернёшься — расскажешь.

Алексей уткнулся взглядом в пол.

— В сети пишут, что на Рождество дарят подарки, — вспомнил Гедимин. — А у неё ещё… день, когда она стала автономной особью? Как это у них называется?

— Да, верно же, — оживился Кенен. — Верно! Джед, ты гений. Когда молчишь про реакторы. Подари ей что-нибудь, Алекс. Цацку, безделушку. У вас всех, пряморуких, полные карманы таких вещиц. Вот, у Джеда одолжи, он их всем раздаривает.

— Свои руки есть, — буркнул Алексей. — Цацку? Меня с ней выпустят из посёлка?

— Сделай что-нибудь, не выглядящее как бомба, — усмехнулся Кенен. — Растение, там, планету…

— Они ещё дарят друг другу еду, — Хольгер успел заглянуть в сеть. — И причудливо её заворачивают.

— Контейнер Би-плазмы её не впечатлит, — хмыкнул Кенен. — Когда пойдёшь на встречу, на себя ничего не вешай. Чистый комбинезон, чистая кожа, — этого хватит.

— Давно не был на свободных территориях, — сказал венерианец, разглядывая свои ладони. — Вот бы ещё на Венеру выбраться, пока жив.

Гедимин сунул руку в карман в поисках минерального сырья — иногда он находил интересно выглядящие обломки горных пород. Между ремонтниками на рудниках шёл настоящий обмен, Иджес однажды звал его на встречу с «камнеискателями», но Гедимин тогда отказался.

— Посмотри, что из этого подойдёт, — он высыпал камешки на ладонь и протянул Алексею. «Кажется, ему не причиняет вреда общение с… человеком,» — думал сармат. «Возможно, проект «Слияние» — не такая плохая идея. Возможно, я тоже смог бы общаться с кем-нибудь. Если они без бластеров и экзоскелетов. Если бы нас выпускали с территорий, я поискал бы, где живут их учёные. Я полетел бы в Лос-Аламос. Даже если меня не возьмут учиться, это будет очень интересно…»

Двери распахнулись, впустив в компьютерный зал поток холодного воздуха с улицы; помещение, нагретое изнутри встроенными в стены пластинами и дыханием толпящихся в зале сарматов, по мнению Гедимина, давно нуждалось в охлаждении. На пороге стоял Линкен и протирал запотевшую защитную маску.

— Шесть минут, — Гедимин указал на светящееся табло над дверью. — Думал, ты просидишь там дольше.

Линкен с кривой усмешкой толкнул его в бок и сел рядом, прямо на пол, вытирая лишнюю воду с белесых волос. Жёсткая щетина на макушке за полтора года не стала длиннее ни на миллиметр, так же обстояли дела у других сарматов, — «обезьяний» мутаген так и не превратил их в мохнатых мартышек.

— Нужна передышка, — признал Линкен, шумно выдохнув. От него тянуло жаром — сармат только что вышел из перегретой, распаренной душевой, и его синяя кожа посветлела, потеряв стальной отблеск. Гедимин, оттянув рукав, посмотрел на своё предплечье — рыжеватые пятна уже сходили с кожи, ещё немного — и она должна была побелеть.

— Хорошее купание, — хмыкнул Хольгер, глядя на сарматов с сомнением. — И сколько раз вы ныряли под лёд?

— По четыре раза каждый, — ответил Линкен. — Гедимин шёл вровень со мной. На Энцеладе определённо есть жидкая вода, вот только нырять неудобно.

Сарматы ухмыльнулись, Гедимин пожал плечами.

— Зря ты не пошёл с нами, Хольгер. Ощущения очень необычные.

— Не сомневаюсь, — кивнул инженер. — Даже на секунду. Однако подобные испытания на прочность не по мне… Как по-вашему, не пора ещё спасать Иджеса? Он там с самого подъёма. Это не вредно?

Линкен испустил короткий смешок.

— Он оттуда не уйдёт. По крайней мере, до обеда. Не стоит его ждать. Он будет там, с самками, снегом и бьющим из стены паром. И с венерианцами.

Услышав последнее слово, Гедимин машинально покосился на окно. Алексей Юнь в сопровождении охранника ушёл на аэродром сразу после подъёма; с тех пор сармат иногда смотрел на юг, но глайдер не возвращался.

— Да, не хотелось бы его пропустить, — согласился Хольгер, проследив за его взглядом. — Рассказ обещает быть интересным…

— Я остыл, — объявил Линкен, застёгивая верхний комбинезон. — Куда теперь?

— В лес, я полагаю, — инженер показал ему аккуратно отпечатанный листок зелёной скирлиновой бумаги. — У меня разрешение на два вылета в день, у тебя… Забрал свои запасы?

— Не в душевую же их носить, — поморщился взрывник. — Лежат, где лежали.

— Пойдём за ними, — Хольгер привстал с кресла и обвёл сарматов нетерпеливым взглядом. — Гедимин, ты с нами?

— Здесь подожду, — качнул головой сармат. — Иначе никуда не улетим. После полётов сможешь зайти ко мне на час-полтора? Есть вопросы.

— Может, сразу решим? — Хольгер сел обратно.

— Фильтры и окись азота, — Гедимин пристально посмотрел на него. Инженер смутился.

— Да, ты прав. Не сейчас. Думаешь, риск оправдан?

— Лучше я, чем ты, — пожал плечами ремонтник. — Рано или поздно пропажи заметят. Своя кислота безопаснее.

— Не надо так, — недовольно прищурился Хольгер. — Эти вещества неполезны. Покажешь мне все чертежи.

Двое сарматов вышли, и тут же дверь снова распахнулась — на пороге стояли лаборантки в бронежилетах, за ними виднелся один из охранников, обмотанный странными блестящими нитями. С его плеча свисала конструкция из фольги, похожая на сосновую ветку.

— Эй, Паскаль! — помахала рукой одна из лаборанток. — Хватит тут тухнуть, иди к нам!

Администратор, потревоженный на обычном месте, развернулся к ним и фыркнул.

— Без меня. Тут полный зал сарматов.

— Брось, что с ними будет? — заворчал охранник, втискиваясь в дверной проём. — Дай кому-нибудь пульт, пусть ставит диски. Ты тут всё пропустишь со своими сарматами!

Гедимин удивлённо мигнул. «Этиловый спирт странно действует на приматов. Никакой осторожности.»

— Я видел, как плыли три корабля… — запела одна из лаборанток, и вся компания, взявшись за бока, упрыгала за дверь. Паскаль покосился на сарматов, покачал головой и развернулся к экрану. Гедимин отвернулся и сделал вид, что его тут нет.

«Астероиды доставлены в Бейт-Маим,» — гласил яркий заголовок на первой странице новостей. «Подземное водохранилище заполнено на семьдесят процентов. Работы продолжаются.»

«Добыча полезных ископаемых путём выщелачивания — новые технологии внедрены на Африканских территориях,» — в ролике, приложенном ко второй новости, показывали человека со значком «Вирма». «Авария на сорбционной установке в Коците, семь поселенцев ранены, один под подозрением на эа-мутацию. Ведётся следствие.»

«Взрыв на асбестохранилище в Цкау,» — этот заголовок был подсвечен красным. «Северный Союз готовит карательную экспедицию. «Никто не будет нападать на наших сарматов,» — заявляет куратор проекта…» Гедимин, вздрогнув, открыл ссылку и внимательно прочитал заметку. Через две минуты он раздражённо вздохнул и набрал в строке поиска «тёплый север». В новостях северян информации было больше, сочувствия африканским повстанцам — значительно меньше. «Трое сарматов погибли,» — Гедимин, обдумывая прочитанное, рассеянно смотрел на экран. «Четырнадцать раненых. Кронион говорил, что не любит рудники. Но его могли не спросить. Возможно, он стал медиком. Тогда ему добавили работы. Но тогда он жив.»

Дверь снова открылась. На пороге стояла одна из лаборанток и несколько «мирных служащих» — в основном ремонтники из «мартышечьего» ангара. Гедимин неприязненно сощурился.

— Паскаль, гони слизистых в шею, — буркнул один из них, покосившись на сармата. — Закрывай зал. Второго начнётся учёба, а тут ещё ничего не готово. Моранси всё спихнёт на нас.

Паскаль неохотно потянулся к пульту и поднёс его ко рту.

— Внимание! — прогремело под потолком. — Зал закрывается до утра! Погуляйте где-нибудь ещё!

Гедимин направился к выходу. Проходя мимо ремонтника, он вытянул руку ладонью вниз и слегка встряхнул. «Макака» отшатнулась, остальные нервно оскалились. «Они работают в свой праздник,» — подумал сармат, удивлённо мигнув. «Впрочем, так, как они работают обычно… Не думаю, что им нужны праздники.»

…Полосатый «Бьюик» летел над лесом, верхушки сосен мелькали далеко внизу. Гедимин, широко расставив пальцы на ступнях, стоял у окна, выглядывал наружу и следил за небом; наблюдательные дроны пока не появились. Из кабины долетел предупреждающий свист, и сармат распластался на полу фургона. Это ему мало помогло — центробежная сила швырнула его на борт и протащила по крыше. Глайдер перевернулся в воздухе трижды, прежде чем выровнялся и продолжил путь.

— И не надоело ему? — поморщился Хольгер, поднимаясь с пола.

— Всего четвёртая «бочка» за полёт, — Гедимин прислонился к перегородке и потёр ушибленный локоть. — Ни одной «мёртвой петли».

— Сейчас будет, — Хольгер схватился за поручни, но из кабины больше не свистели. Глайдер быстро снижался.

— Sa tatzqa! — крикнул пилот. «Бьюик» крепко встряхнуло, он подпрыгнул, фургон мотнуло из стороны в сторону.

— Сели, — Хольгер открыл люк и выпрыгнул в сугроб. — Да, в воде тут недостатка нет…

Лес был заметён на полтора метра — если бы нижние слои не слежались и не затвердели, Гедимин проваливался бы по пояс. Идти по колено в снегу было немного менее затруднительно. Сармат замедлил бы шаг, но Линкен прорывался вперёд слишком быстро, а упускать его из виду Гедимин не хотел.

— Как объясним макакам внеплановый лесоповал? — спросил Хольгер, догнав остановившегося взрывника и оглядевшись по сторонам. Тут было много сосен и ещё больше — подрастающих тёмных елей и каких-то прутьев, тонущих в снегу.

— Отойди и не мешай, — отозвался Линкен. Вытоптав посреди зарослей относительно ровную поляну, он раскладывал на снегу самодельные шашки, что-то прикидывал на пальцах, оглядываясь по сторонам, и его глаза горели белым огнём.

— Хорошо, что тут нет нитроглицерина, — тихо сказал Хольгер Гедимину. — Отойдём, выберем укрытие. Неудобно бегать по снегу…

Линкен выпрямился, повернулся к ним и сделал отгоняющий жест. В его руке был подожжённый запал.

— Sa tatzqa! — крикнул сармат и широко ухмыльнулся.

— Ложись! — Гедимин, растянувшись в снегу, толкнул Хольгера. Тот стоял на месте, глядя на Линкена.

— Лиск, беги! — крикнул он, и Гедимин вскинулся — в его голосе был страх. Линкен стоял над уложенной взрывчаткой, следил за догорающим запалом и ухмылялся. Гедимин рванулся было к нему, но в последний момент увидел неяркий белесый отблеск над его плечом. «Защитное поле!» — он уткнулся лицом в снег, прижимая к себе Хольгера. «Линкен, грёбаный псих…»

Грохот и взметнувшийся снег пополам с обломками кустарника накрыли его холодной волной. Он не шевелился, пока под его рукой не заворочался недовольный Хольгер.

— Эй, слезь, — прохрипел инженер, пытаясь вывернуться из слишком крепкой хватки ремонтника. — Больше у Лиска нет взрывчатки!

«Хорошо,» — облегчённо вздохнул Гедимин, выкапываясь из сугроба и стряхивая с себя щепки. Одна воткнулась в комбинезон — неглубоко, но след на коже должен был остаться.

— Целы? — к ним неторопливо подошёл Линкен. Белый огонь в его глазах стал ещё ярче, лицо перекосилось от ухмылки. Он хлопнул сарматов по плечам и показал им пустые ладони.

— Прости, что трогал твой генератор, — сказал он Гедимину, глядя, как по рукам перебегают блики — плёнка защитного поля не разрушилась от взрыва. — Но это было… сильно. Никогда не наблюдал с такого расстояния. Меня отбросило на два метра. Никто не хочет попробовать… в другой раз? Это действительно красиво.

Хольгер смерил его долгим взглядом; Гедимин двинулся вперёд, чтобы в случае чего успеть вмешаться, но инженер только вздохнул.

— Лиск, проверься на эа-мутацию!

…«Бьюик» занял своё место в ряду рудничных глайдеров. Гедимин вышел из фургона и огляделся по сторонам. На аэродроме было тихо, только со стороны озера доносился треск раскалывающегося льда, а из открытых дверей душевой — шипение испаряющейся воды. Бело-синий глайдер с атлантисским флагом, нарисованным на крыльях, стоял рядом с машинами охраны, и рядом с ним никого не было.

— Алексея вернули, — заметил Хольгер, кивнув на глайдер. Линкен поморщился и сквозь капюшон потёр шрам на затылке.

Сармат в расстёгнутом комбинезоне на голое тело стоял на крыльце душевой и задумчиво смотрел на скалы на горизонте. Ещё двое растянулись на снегу, пытаясь охладиться; от их рыжеватой кожи валил пар. Линкен оглянулся на озеро и вопросительно посмотрел на спутников. Хольгер поёжился.

— Хочешь — иди, а у меня работа, — вполголоса сказал взрывнику Гедимин. Сармат на крыльце вздрогнул и шагнул на снег.

— Эй! Джед!

— Ты здесь, — удивлённо мигнул ремонтник, пожимая Алексею руку. Тот закивал и поправил свободной ладонью повязку на голове. Это была красно-белая бандана, и на лбу виднелся красный кленовый лист.

— Удобно, между прочим, — сказал он, перехватив удивлённый взгляд Гедимина. — Джесси решила, что дни рождения у нас будут одновременно. Это мой подарок. А это тебе.

Гедимин изумлённо мигнул, разглядывая вложенный в его руку тюбик горчицы.

— Самый большой, какой она нашла, — хмыкнул Алексей, выкапывая что-то из снега. — Это оставил тут, чтобы не растаяло. Держи, Хольгер.

— Мартышечья еда? — сармат удивлённо посмотрел на блестящий кулёк с причудливыми надписями.

— Сладости с алкоголем, — пояснил Алексей. — Традиция.

— Любопытно, — Хольгер разглядывал кулёк, не решаясь его открыть. Лиск, отступив на шаг, болезненно морщился, его лицо подёргивалось, и Гедимин покосился на него с тревогой. «Не вижу оснований для такого волнения…»

— Это тебе, — венерианец протянул Линкену предмет, при виде которого все сарматы вздрогнули, подались назад — и тут же заухмылялись. Это была всего лишь фляжка, выкрашенная в розовый, — формой точь-в-точь как жидкоплазменная граната «Тяньджу».

— Мне?! — Линкен протянул руку и тут же отдёрнул её. — Зачем эта макака что-то передаёт мне?

— Она хочет сделать приятное моим друзьям, — спокойно ответил Алексей. — И не смей называть Джесси макакой.

Лицо взрывника перекосилось. Гедимин шагнул вперёд, плечом оттеснив его от крыльца, и взял «гранату». Судя по надписи мелким шрифтом на этикетке, внутри содержался крепкий алкоголь, но от фляжки этиловым спиртом не пахло, — она была герметично закрыта.

— Удивительное сходство, — сказал он, разглядывая «гранату». — Смущает только цвет. Но перекрасить несложно.

Хольгер пристально посмотрел на него и едва заметно усмехнулся. Лиск глянул на Гедимина исподлобья, медленно протянул руку и потрогал фляжку.

— Очень лёгкая. Но сходство в самом деле есть, — признал он. — Ты прав, атомщик. Я бы сам не отличил, особенно с большого расстояния.

Он забрал фляжку и ненадолго задумался, глядя то на неё, то на пост охраны у насосной станции. Гедимин вскрыл тюбик с горчицей и убедился, что её вкус по-прежнему воспринимается даже его подавленными рецепторами.

— Джессика не испугалась, когда увидела тебя? — спросил он. — Эти… люди такие маленькие…

— Вот так, — Алексей провёл ребром ладони по нижним рёбрам. — Тут её макушка. Но ей в самом деле нравятся сарматы. Интересно будет показать ей Венеру, когда нам разрешат вылеты.

— Судя по тому, что ты не расстрелян, все остались живы, а все кости — целы, — усмехнулся Хольгер. — Кажется, ты — второй сармат, которому пошёл на пользу проект «Слияние».

— Она хочет побывать в Ураниум-Сити, — хмыкнул Алексей. — Увидеть всё вживую. И свозить меня в Грейт-Фолс. Только боится, что там низкие потолки.

Гедимин усмехнулся, вспомнив кое-как построенные здания Нью-Кетцаля. «Да, есть опасность проломить потолок или стену,» — подумал он и усмехнулся ещё шире — ему вспомнилась освещённая утренним солнцем градирня Нью-Кетцальской электростанции. «Когда нам всем разрешат выходить наружу, я туда вернусь. И помогу им построить нормальные дома.»