Синтез

Глава 55

«В этом эксперименте мне особенно интересно поведение образца сурьмы — из-за известной вам двойственности её свойств…» — Гедимин ещё раз перечитал начало фразы, пытаясь сосредоточиться на письме из Лос-Аламоса. В другое время он прочёл бы его с огромным интересом и полным вниманием, но сейчас в двух шагах от него Линкен вполголоса рассказывал что-то Исангеру, и все сарматы научного центра собрались вокруг.

— Охапку ледышек в подштанники? — недоверчиво повторил Исангер. — А он что? А остальные?

— А что сделаешь, когда броня обесточена? — ухмыльнулся Линкен. — Когда остальные подошли, там был только он. Со всеми своими выделениями и растаявшими ледышками. Спрошу, был он сегодня на посту или нет. Макаки — они такие хрупкие…

«Всё-таки устроили вылазку,» — подумал Гедимин, отключая смарт. Глайдер уже выезжал из ворот и разворачивался боком к платформе, на которой дожидались рабочие. «В бараке дочитаю,» — решил сармат. «Без Линкена.»

…Делать чертежи на ходу было неудобно — платформу к глайдеру прикрепили неудачно, и она болталась, а вместе с ней качались сарматы — но Гедимин кое-как вывел несколько прямых линий и показал получившееся Айрону.

— Вот так будет выгля… Хэ!

Что-то тёмное и липкое шмякнулось на его шлем и сползло на защитную маску.

Гедимин смахнул помеху и с удивлением взглянул на пальцы, выпачканные чем-то вязким, желтоватым, вытекающим из расплющенной упаковки. Что-то пролетело над его плечом, и сзади кто-то сдавленно зашипел и, оттолкнув сармата, шагнул к краю платформы. С обочины послышались смешки, свист и радостные вопли. Гедимин повернулся на шум и увидел охранников «Локхида» — они стояли у ограды, свистели и улюлюкали. Ещё два предмета пролетели над платформой. На комбинезон сармата посыпались крошки — остатки какой-то «мартышечьей» еды.

— Ха, слизь! Вот вам, беломордые! Давай сюда, я кину, ну, давай же… — охранник, которому не досталось места у ограды, протянул руку над плечами товарищей, высунул руку из брони и показал сарматам отогнутый средний палец. Гедимин сложил пальцы колечками, изобразив обезьяньи уши. Охранники завопили громче прежнего. Один из них зачерпнул с земли ком грязи и бросил в платформу.

— Слизистый ублюдок!

— Hasu! — выдохнул Линкен, плечом отодвинув Гедимина. — Atta» ahqa!

Кусок фрила врезался в лицевой щит ближайшего охранника, и стекло подёрнулось трещинами. Гедимин сам не ожидал, что бросок будет таким удачным. Линкен толкнул его в плечо, но охранникам было не до стрельбы — фрилом кидались все, кто стоял на платформе, а глайдер медленно набирал скорость, намереваясь миновать опасный участок как можно скорее.

— Heta! — крикнул Линкен, засовывая в карман непригодившиеся обломки и пытаясь свободной рукой привести в действие «арктус». Гедимин развернулся лицом к отдаляющимся охранникам и щёлкнул переключателем генератора. Два защитных экрана встали вдоль края платформы одновременно; ремонтник установил третий. Поле вспыхнуло от ударивших в него разрядов, но тут же погасло. Сквозь экран Гедимин видел, как охранники поспешно расходятся от ограды.

— Меткий удар, — буркнул Линкен, хлопнув ремонтника по плечу. — Точно в обезьянью морду. Что у тебя на маске?

Гедимин вынул прозрачную пластину и поскрёб ногтем испачканную поверхность. Запах жёлтой слизи показался ему знакомым.

— Сироп, — сказал он. — Мартышки едят его.

— Жёваный крот! — к сарматам пробился Иджес; его плечо было измазано сиропом и облеплено крошками и шелухой от каких-то семян или зёрен — Гедимин не был точно уверен в её происхождении. — Они что, объедками кидались?!

— Ладно, хоть не помётом, — Линкен, скривившись, прикоснулся к шраму на затылке. — Макаки! Ну что, атомщик, будешь ещё защищать их?

Гедимин мигнул.

— Защищать? У них бластеры. Без меня справятся, — буркнул он. — Теперь каждый раз мы будем кидаться помётом и объедками? Я бы сообщил Фюльберу.

— Что? — Линкен презрительно фыркнул. — Да, пожалуйся мартышке на мартышек! Давно не был в карцере?

Константин постучал пальцем по его плечу.

— Атомщик, как ни странно, прав, — негромко заметил он. — Эти стычки только выглядят весело. А когда дойдёт до стрельбы, веселье закончится. Я свяжусь с Арбогастом. Возможно, он повлияет на службу безопасности «Локхида». Не думаю, что им на стройке нужны беспорядки.

К Гедимину протиснулся Айрон и протянул ему мятый, слегка испачканный сиропом листок.

— Ты не закончил объяснения, — напомнил он. — Ты ещё успеешь рассказать мне что-нибудь?

Сармат пожал плечами.

— Этот лист испорчен, — он забрал неудавшийся чертёж у лаборанта и сложил грязью внутрь. — Могу ещё рассказать. Но сначала пойду на озеро. Надо остыть.

…В душевую набилось больше сарматов, чем обычно, и заходили новые, и никто не жаловался, что дверь постоянно открывается, а горячий воздух выходит. Даже венерианцы выбрались из натопленной камеры и стояли в предбаннике, не обращая внимания на то, что их кожа светлеет от охлаждения. В кольце сарматов стояли строители с площадки «Локхида». У одного из них на лице был свежий кровоподтёк.

— Сбили из станнера, — сармат ткнул себя пальцем в рёбра, показывая на красное пятно. — Я стоял у котлована, пил воду. Сбили, потом один ударил в лицо. Я скатился вниз.

— И все стояли и смотрели? Никто ничего не сделал? — Линкен тяжёлым взглядом обвёл молчащих сарматов.

— Никто не ждал, что они его побьют, — отозвался другой строитель. — Он даже не кидался снегом.

— Они не различают нас, — буркнул один из венерианцев. — Тупые макаки! И что было, когда ты лежал в яме?

— Бронеход, — строитель потрогал ушиб и поморщился. — Я услышал шум бронехода. Это их спугнуло. Кто-то сел за штурвал. Не знаю… Это было на перерыве. Кто мог быть в машине?

— Переводись от них, — посоветовал Константин; он тоже был здесь, и за его плечом стоял молчаливый и очень хмурый Бьорк. — Это не бунт, за это не расстреливают.

— Да, правильно, — поддержал его венерианец. — Не умеют работать с нами — пусть копают сами.

Гедимин вышел на крыльцо и огляделся по сторонам. Мимо прошёл отряд сарматов-патрульных; увидев ремонтника, они переглянулись и выразительно похлопали по рукояткам станнеров. Следом проплыл дрон-наблюдатель. Со стороны форта доносилась навязчивая мелодия — дневная охрана вернулась «домой» и приступила к обычному отдыху.

— Энцелад, приём! О чём задумался? — спросил Линкен, останавливаясь рядом с сарматом.

— Тут много людей. Но со всеми можно общаться, — медленно проговорил Гедимин. — Кроме тех, кто на Периметре. И кроме «Локхида». Зачем привезли таких охранников? Не понимаю.

Линкен хлопнул его по плечу.

— Что было, то и привезли, — сказал он. — Завтра нам снова ехать мимо площадки. Давай готовиться, атомщик.

— Надо выставить поле вдоль борта, — сказал Гедимин. — От станнеров прикроет. А объедки плохо летают. За экран их не перебросят.

Линкен покачал головой.

— Упрутся — перебросят. Надо вооружаться, атомщик. Одних щитов мало. Вот что… Хорошая позиция была на крыше завода. Попрошу завтра самок — пусть подежурят на ней. Кто-то должен прикрывать наши машины, не то будет как с «озёрными духами».

— Ты хочешь дать самкам гранатомёт? — уточнил Гедимин, недовольно щурясь. — Это уже бунт. Хорошо было бы убить макак, но нас расстреляют раньше.

— Никаких убийств, — криво ухмыльнулся взрывник. — Исключительно спецэффекты. Дым, краска и вонь, ничего более. Я понимаю всё про расстрелы, атомщик. Насмотрелся в своё время. Здесь такого не будет. Только мартышечьи игры. Мартышки их любят, верно? А я люблю, когда мартышки бегают и вопят.

Стрелковая позиция на крыше завода не просматривалась с земли; даже Гедимин, точно знающий, где она, ничего не мог разглядеть с придорожной платформы. Утренние глайдеры прикрывала Лилит, вечером её должна была сменить Вигдис, ночью в прикрытии не было необходимости — стройка «Локхида» закрывалась с окончанием светового дня.

Убедившись, что снизу ни Лилит, ни её оружие разглядеть невозможно, сармат отвернулся от здания завода и перевёл взгляд на оживлённую дорогу. На север шли глайдеры с продовольствием — правила безопасности запрещали иметь на территории АЭС свой пищеблок, всё — и Би-плазма, и сухие пайки охранников — по утрам завозилось из города. Следом за контейнерами проехали открытые платформы с рабочими новых строек. Пустой глайдер остановился у завода, чтобы забрать первую смену АЭС. Гедимин не пошёл к нему — работники научного центра обычно уезжали на одном из последних транспортов, а в этот раз Линкен попросил всех сесть на самую последнюю платформу — прикрыть цепочку глайдеров с тыла.

Линкен был здесь — как ни странно, с пустыми руками, и, как показалось Гедимину, в карманах у него не было никаких дополнительных торпед или гранат. Он стоял на краю платформы и угрюмо слушал Константина. Командир научного центра говорил быстро, встревоженно, но очень тихо — сквозь гул транспорта и гудки соседних заводов Гедимин ничего не слышал.

— Сегодня как-то тихо, — заметил Хольгер, кивнув на северную дорогу. — Ни криков, ни стрельбы. Кто-то занял охрану делом?

Гедимин недоверчиво усмехнулся.

— Хотел бы я знать, каким.

Хольгер ухмыльнулся в ответ и в третий раз перепроверил готовность генератора защитного поля. Это была «Омикрон-Ирида» — «Оджи», как назвал новую модель химик, — устройство с ирренциевым активатором, первый прибор в Ураниум-Сити, работающий на ирренции и вынесенный за пределы научного центра. Гедимин покосился на свой генератор — обычную «Ириду», чуть более громоздкую и медлительную в действии.

— Как только глайдер начнёт движение, — напомнил он Хольгеру. Тот кивнул.

Хмурый Линкен отошёл от края платформы и остановился рядом с Гедимином.

— Отбой, атомщик, — буркнул он, глядя в землю. — Не ставь щиты. Сегодня поедем так.

Гедимин растерянно мигнул.

— Почему?

— Константин считает, что мы провоцируем макак, — Линкен скривился и потёр шрам на затылке. — Мол, они ни на кого, кроме нас, не нападают, и если мы от них отстанем…

Он хотел плюнуть под ноги, но покосился на Гедимина и Хольгера и направил плевок в мусорный бак.

— Провоцируем? — Гедимин мигнул ещё раз. — Я не понимаю.

— Я не удивлён, — сказал Константин. — Тем не менее — это не «Константин считает», это — факт. Ни с одним глайдером, кроме нашего, ничего не случалось за эти три дня. На станции три тысячи рабочих, но именно Линкену обязательно нужно каждого бабуина назвать макакой.

Линкен пожал плечами.

— Ладно, я буду молчать. Не надо щитов, атомщик. Сделаем вид, что мы очень мирные сарматы.

…Из окрестностей «Локхида» позиция на крыше тоже не просматривалась. Гедимин оглянулся на «Вестингауз» в последний раз и встал у кабины глайдера, глядя на ограждение стройплощадки. По ту сторону уже работали бронеходы и скреперы, и гусеничные глайдеры вывозили к дороге обломки каменной плиты и груды щебня. «Глубоко зарываются,» — отметил про себя Гедимин. «Подземные ярусы?»

— Перед нами всё спокойно, — тихо сказал Хольгер, выглянув из-за кабины. Впереди шёл ещё один глайдер с открытой платформой, и ни один «броненосец» не выглядывал из-за ограды, чтобы кинуть в него жестянкой или смятым кульком. Замыкающий транспорт медленно подъезжал к воротам.

— Вот они, — Хольгер кивнул на ограждение. Охранники сбились в плотное кольцо шагах в десяти от стены; они что-то обсуждали, но глайдер гудел слишком громко, чтобы Гедимин мог что-то услышать. Через две секунды кольцо разомкнулось, и «броненосцы» быстро направились в разные стороны — в основном к ограде. Один из них поднял руку в странном жесте; Гедимин, изумлённо мигнув, узнал попытку показать средний палец — насколько это было возможно для «клешни» экзоскелета.

В следующую секунду что-то грохнуло под колёсами переднего глайдера, и почти одновременно — под платформой замыкающего. Третий снаряд разорвался на крыше кабины, накрыв всё вокруг густым белесым облаком. Гедимин растерянно мигнул и тут же почувствовал резь в глазах и странный привкус на языке.

— Газ! — крикнул кто-то в тумане. Кто-то мучительно закашлялся. Гедимин накинул шлем, быстро пристёгивая респиратор и стараясь не дышать и не открывать глаз; из-под век неудержимо сочилась жидкость. Кто-то шарахнулся в тумане и ткнулся ему в живот; сармат на ощупь нашёл его лицо и респиратор и совместил одно с другим, с креплениями справился уже сам налетевший. Слева доносилась радостная ругань. Кто-то свистел. Несколько, судя по дребезжащему звуку, жестянок упало на платформу и покатилось по ней, затем послышался треск разлетающегося фрила, и довольные крики сменились возмущёнными. Что-то зашелестело и хлопнуло — видимо, Хольгер, не надышавшийся яда, всё-таки развернул защитное поле. Гедимин приоткрыл глаза, надеясь, что едкое вещество вытекло вместе со слёзной жидкостью. Резь стала слабее, но всё вокруг было в тумане. Глайдер уже миновал ворота; защитное поле прикрыло его сверху непроницаемым куполом. За оградой прыгали, размахивая «клешнями», охранники.

— Sata! — кто-то ткнул Гедимина в бок, и в ту же секунду сармат услышал тихий свист над головой. Зыбкое поле пропускало не все звуки — или снаряд приближался слишком быстро, так, что отследить его полёт Гедимин не смог. Через полторы секунды что-то врезалось в землю за оградой, за спинами веселящихся «мартышек», и над площадкой поднялся столб красного дыма. Он быстро осел, и из-под тающего облака послышались злые крики. В защитное поле врезался разряд, слишком мощный для станнерного, следом ударили ещё пять, и Гедимин невольно пригнулся и потянулся за лучевым резаком.

— Точно в цель! — Линкен, ткнув Гедимина в плечо, ухмыльнулся так широко, что угол перекошенного рта показался из-под респиратора.

— Что там было? Там сарматы, — ремонтник кивнул на проносящуюся мимо ограду — глайдер наконец набрал скорость. — Их не ранило?

— Просто краска, — отозвался Линкен. — Если верить Хольгеру, отмоется только вместе с верхним слоем обшивки. Кажется, макакам не понравилось.

— Мягко сказано! — Гедимин хмыкнул, глядя на защитное поле, едва выдержавшее огонь из шести бластеров. — Сначала банки, теперь газ. И ещё бластеры. Дальше — мины на дороге?

— Война, — широко ухмыльнулся Линкен. — И не мы её объявили. Вечером выставишь все щиты по всем бортам. Так, чтобы даже взрыв под брюхом никого не оцарапал. Ну что, северянин, убедился? Кого, ты говоришь, мы провоцируем?

Константин угрюмо рассматривал платформу под ногами.

— Отыграются на строителях, — бросил он и больше не открывал рта до самого обеда.

…Собрания в общественной душевой уже начали превращаться в традицию — так думал Гедимин, втискиваясь в предбанник. Там было не намного теплее, чем на улице, — даже на пороге душевой жар не чувствовался, и сармат с удивлением понял, что сегодня никто не протапливал душевую. Все были в уличной одежде, и было ясно, что здесь собрались не для купания.

— А потом было много шума, — продолжал свой рассказ незнакомый сармат в центре круга. Его речь звучала невнятно из-за пластыря, наклеенного на нижнюю губу и подбородок. Ещё один прикрывал левую бровь.

— Серьёзные раны? — спросил один из венерианцев, указав на пластыри. Сармат хмыкнул.

— Больше нашлёпок, чем ранений. Серьёзно никого не побили. Но в медчасть мы пошли. Потом, когда бронеходы встали в воротах. И все написали Арбогасту, что там случилось. И про газ тоже.

— Осмысленное действие, — одобрительно кивнул Константин, пробравшийся в центр круга. — И что дальше?

— Четыре бригады намерены уйти от «Локхида», — ответил другой сармат в форме строителя. — Вечером уже был разговор, утром будет ещё один.

— О чём вы там болтаете?! — Линкен презрительно скривился. — С макаками не о чем говорить. Собрались и ушли.

— Менеджер говорит, что это случайные стычки, — сказал сармат. — И что такое не повторится, если мы вернёмся к работе. Что мы должны ценить их готовность идти на переговоры.

— Hasu! — Линкен с трудом удержался от плевка под ноги. — Не развешивай уши, теск. Переговоры с макаками?.. Просто сейчас им выгоднее болтать, чем стрелять. Будет иначе — всех вас там закопают. Не задерживайтесь там ни на сутки. Завтра утром уходите на другой участок.

Константин с присвистом выдохнул и развернулся к взрывнику.

— Скажи, чего ты добиваешься? Настоящего бунта с гонками на бронеходах и расстрелом всех причастных? Залпа «Кондора» прицельно по Ураниуму?

— Я? — Линкен криво ухмыльнулся. — Чтобы ни одна макака здесь не задирала хвост на сармата. Если боишься — уйди с дороги.

Плотные защитные поля были выставлены со всех сторон, единственный просвет для свободного притока воздуха Гедимин оставил под прицепом. Сармат-водитель попросил защитить и кабину, и это было сделано ещё до начала движения. Встав на переднем краю платформы, Гедимин настороженно вглядывался в утренний полумрак. Глайдеры с рабочими «Полярной Звезды» ползли впереди — их было слишком много, чтобы цепочка могла набрать скорость. Ближайший транспорт был прикрыт защитным полем — на нём ехал один из ремонтников Исангера; на других машинах защиты не было.

— Как всё-таки тошно от всего этого, — медленно проговорил Линкен, сжимая кулаки. — Защищаться. Вечно защищаться, прятаться, не сметь ответить. Мы здесь могли бы закопать живьём каждую макаку. А приходится делать вид, что мы просто едем мимо. Я устал от этого, атомщик. Тебе никогда не хотелось всё взорвать?

— Держись, — буркнул ремонтник, опустив руку ему на плечо и крепко сжав пальцы. Ему было не по себе — и от перекошенного лица Линкена, и от подозрительной тишины на трассе.

Глайдер приближался к АЭС; по левому борту показалась ограда «Локхида» и новые таблички с красными буквами, вывешенные вдоль неё.

— «Не мусорить на территории! Штраф пять койнов», — прочитал Айрон. Гедимин и Линкен переглянулись.

— Зачем это снаружи вешать? Макак тут нет, — проворчал взрывник. — А у нас и так было чисто.

— Интересно, что про выделения ничего не написано, — сказал Хольгер, прочитав несколько табличек. — А от них больше грязи и вони, чем от обёрток и объедков.

Гедимин хмыкнул.

— Наверное, эта надпись — внутри. Для макак.

На трассе по-прежнему было тихо, и тишину нарушал только негромкий гул исправного двигателя глайдера и приглушённое бормотание из-за ограды. На краю площадки стоял «Шерман», чуть в отдалении — три десятка сарматов. Они молча слушали.

— Идиоты! — Линкен ударил кулаком в защитное поле. — Говорил же — уходите! Вот сейчас им хватит дури остаться…

— Тут не четыре бригады, — сказал Гедимин, пересчитав сарматов и окинув взлядом опустевшие котлованы и брошенную под навесом технику. — Никто не работает. Даже если все эти сарматы останутся, строить придётся мартышкам.

Он снова заглянул за ограду и встретился взглядом с охранником в «летучей козе». Экзоскелетчики молча стояли вдоль ограждения. Ни жестянок, ни гранат у них не было — или, по крайней мере, их не держали на виду. Сквозь прозрачные лицевые щиты Гедимин видел угрюмые лица.

— Опять вытаращились, — прошептал Хольгер, кивнув на охранников. Гедимин пожал плечами.

— Мы тоже можем на них смотреть.

Он сделал шаг к левому борту и внимательно поглядел в глаза ближайшему человеку. Глайдер двигался, и надолго задержать взгляд сармат не смог — но считанных секунд хватило, чтобы охранник шарахнулся с перекошенным лицом. Ещё двое дёрнулись и вскинули оружие.

— Жги слизь!

«Поле выдержит,» — подумал сармат. Он не двинулся с места, даже когда защитный экран перед ним вспыхнул от выстрелов. «Макаки» целились в него; глайдер уже удалялся, но разряды били в борт рядом с Гедимином, постепенно размазываясь по защитному полю — под углом стрелять было неудобно. Линкен сложил пальцы колечками и показал за борт «обезьяньи уши». В экран ударил разряд бластера, и в ту же секунду с неба донёсся пронзительный свист, а из-за ограды — грохот, плеск разлетающейся краски и яростные крики. Линкен с силой ударил Гедимина по спине и широко ухмыльнулся.

— Ты это видел, атомщик? Им не нравится, что мы на них смотрим. Они предпочли бы выкинуть нас в вакуум без скафандров. Но они не умеют работать. И никогда не научатся. Мы всё ещё нужны им, теск.

— Двое полоумных, — презрительно фыркнул Константин. — Неужели нельзя было не провоцировать?! Всё уже почти решилось…

Линкен пожал плечами.

— Атомщик просто смотрел им в глаза. Это уже преступление? Провокация?

«Атомщик хотел бы спокойно работать,» — думал Гедимин, разглядывая платформу под ногами. «Ирренций синтезирует себя из любого тяжёлого металла. Возможно, из любого вещества, существующего в природе. Я не понимаю, как он это делает. Откуда он берёт массу? Даже в Лос-Аламосе не могут это выяснить. А мы бы смогли, если бы не отвлекались на ерунду.»

…По дороге от барака до общественной душевой Гедимин встретил два усиленных сарматских патруля — в каждом было пятеро бойцов, не считая дрона. Промышленные объекты перешли под охрану «джунгов»; сарматы-прохожие смотрели на них озадаченно. На краю аэродрома появился новый плакат. «Сохраняйте спокойствие! Общественные беспорядки будут строго пресекаться» — было напечатано крупными красными буквами. На пороге душевой стояли двое филков, и непохоже было, чтобы они остывали после горячего купания. Смерив Гедимина подозрительным взглядом, один из них кивнул на дверь. С внутренней стороны она была почти полностью затянута защитным полем.

В предбанник набилось не меньше сотни сарматов; сама душевая была закрыта наглухо. Гедимин остановился у порога и подумал, не вернуться ли в барак, — в крайнем случае, новости всегда можно было узнать у Линкена, вечером или с утра, перед работой.

— Атомщик! — кто-то из сарматов, стоящих рядом, заметил его и толкнул соседа. Через несколько секунд плотная толпа расступилась. Из центра выглянул Линкен, широко ухмыльнулся и замахал рукой.

— Давай сюда! Кому-кому, а тебе нужно знать всё.

— Плохое место для сборов, — негромко сказал Гедимин, пробравшись по узкому коридору к нему. — Слишком заметное. Надо куда-то перебираться с нашими разговорами.

Линкен кивнул.

— Это уже обсудили, атомщик. Завтра соберёмся в «Небуле». Там никого из «долгих смен» нет, в это время в душ никто не пойдёт.

— А тут наконец можно будет спокойно помыться, — проворчал венерианец Хас. — Теперь тихо! Пусть говорят строители.

Сарматов из строительных бригад здесь было три десятка, не меньше; двое из них вышли в центр круга.

— Все ушли. Утром пришлют новых рабочих на смену. Остались четверо — передать участок, — сказал один из них и ухмыльнулся. — А там всё в красных пятнах. Не знаю, что за химикаты, но роботы-уборщики ничего не смогли оттереть. Комбинезон теперь только в переплавку.

Он показал расплывшиеся светло-красные пятна на штанах и куртке. Это была вчерашняя форма — сегодняшнюю должны были забрать в душевой — но стирка ничем не помогла. Гедимин хмыкнул.

— Спрошу, чем оттереть. Должен быть растворитель.

— Брось, — Линкен хлопнул его по плечу. — Переплавят. У нас тут фрилокомбинат. Одежду мы не выпрашиваем — делаем сами. Так теперь вас прислали на замену?

Он посмотрел на второго строителя, ещё не забрызганного краской. Тот кивнул.

— Я там ещё не был. Если начнётся что-то не то, мы тоже уйдём. Такой паршивой охраны не было в Ураниуме с тех пор, как уехал Моранси.

Гедимин вспомнил, как его заталкивали в цистерну, и провёл пальцем по шраму на подбородке. «Хорошо, когда можешь уйти,» — подумал он, отгоняя воспоминания. «И там, куда уйдёшь, будет по-другому. И всё равно, что-то с этими охранниками не так…»

Из душевой сарматы выходили группами, с перерывами по пять-семь минут, чтобы не вызывать лишних подозрений. Выбравшись наружу, Гедимин повернул к насосной станции — посмотреть на притопленный лёд и поискать прорубь, к которой можно подобраться не ползком. Ещё один сарматский патруль прошёл мимо, подозрительно оглядываясь по сторонам, следом пролетел дрон.

— Сначала они палят во все стороны, провоцируют тесков, а потом прибегут с поджаренным задом — вытаскивай их! — донеслось с окраины аэропорта, где собрались курящие экзоскелетчики.

— Ага, понаприсылают с материка всякого шлака, — согласно откликнулся другой, прикуривая от сигареты третьего. Тот сделал затяжку и выдохнул струю дыма.

— Янки! Чего от них ждать…

«Шлак?» — Гедимин удивлённо мигнул. «Значит, эти охранники не хотят защищать тех? Да, верно. Человеческий обычай. Когда-нибудь я всё это запомню.»

Первый разряд станнера ударил в защитное поле над кабиной задолго до того, как глайдер поравнялся с воротами. Гедимин и Хольгер переглянулись. За установку экранов отвечали они — и после десятого разряда стало ясно, что поле выдержит. Его сделали очень плотным, почти непрозрачным, оставив воздуховоды под прицепом, — туда охранники «Локхида» не могли прицелиться при всём желании. Сквозь экран Гедимин видел их — серые экзоскелеты, покрытые красными пятнами так, что первоначальную окраску было трудно разглядеть, турели бластеров, пристроенные на верхнюю кромку ограждения, и перекошенные лица под непробиваемым стеклом.

— У макак выразительная мимика, — шёпотом отметил Айрон.

Работа на площадке «Локхида» уже закончилась, и фонари над ней почти погасли — осталось несколько световых пятен над техникой, отогнанной под навесы, и над фургоном охраны. «Макаки» стреляли молча, непрерывно, не экономя заряд — как будто всерьёз надеялись пробить защитное поле и добраться до сарматов. Глайдеры не отвечали ничем, проезжая мимо в тишине, нарушаемой прерывистым треском. «Наверное, вспышки видит весь Ураниум,» — думал Гедимин, отвернувшись от ограды. «Ежевечерний салют…»

…В вестибюле барака «Небула» — одного из пяти построенных «Вестингаузом» для работающих на заводе и АЭС — было пустынно и просторно. Редкие местные обитатели оглядывались на странное сборище и обходили его стороной. Среди них было подозрительно много филков — Гедимин даже засомневался, что здесь живут обычные сарматы, но потом кто-то из них спустился по лестнице и присоединился к собранию.

— Сегодня было тихо, — рассказывал строитель «Локхида». — Мы не смотрели на них, они — на нас. Стояли себе вдоль забора. Так ещё можно работать.

— Если к вам не лезут, вы тоже ни во что не ввязывайтесь, — посоветовал Линкен. — Но из виду их не выпускайте.

— По грузовикам они тоже стреляют? — спросил один из сарматов. — Или только по глайдерам станции?

— Грузовики проезжают спокойно, — ответил строитель. — Нам сейчас много чего возят. Ещё бы макаки этому мешали!

— А они тупые, — поморщился Линкен. — Ну, я рад, что не стреляют. Но вот от нас им чего надо…

— Сегодня краска не падала? — спросил Гедимин. Лилит и Вигдис переглянулись.

— Нет, сегодня никто не стрелял. Хотя стоило. Что вы им — мишень на полигоне?!

— Да пусть палят. Надоест, — махнул рукой Линкен. — По крайней мере, от сарматов они отстали. А треск никому не повре…

Дверь с лязгом распахнулась, пропустив перепуганного филка. Он влетел в вестибюль на миниглайде и спрыгнул на ходу, едва не разбив транспорт о стену. Кто-то из сарматов вовремя придавил летающую платформу своим весом и отключил её.

— Sata ah-hasu! — крикнул филк, не обращая внимания на сердитые взгляды. Сарматы вздрогнули, кольцо разомкнулось, выпуская наружу Линкена. Гедимин вышел вместе с ним — ему хотелось узнать, что происходит.

— В душевой стрельба, — выдохнул филк. — Макаки… Они забросили туда газ. Встали у двери с оружием… отогнали патрульных. Кто-то включил сирену, был шум… тогда ушли. Уехали на своём глайдере.

— Что с сарматами? Много убитых? — Линкен схватил его за плечо так крепко, что филк вскрикнул от боли. Гедимин дёрнул взрывника за запястье, и тот разжал пальцы и виновато хмыкнул.

— Убитых нет, — замотал головой филк. — Раненые… отравленные, со ссадинами, с синяками. Они наступали на упавших, топтали, плевали в них. Сначала из станнеров — по всем, веером, а потом вошли и…

Он втянул ртом воздух и замолчал. Линкен молча похлопал его по плечу кончиками пальцев и развернулся к сарматам.

— Константин! Как тебе это? Снова скажешь — мы их спровоцировали?!

Северянин сердито сощурился.

— Пойдём туда, посмотрим на месте. Если там много раненых, им сейчас нужна помощь.

К разгромленной душевой Гедимин подходил, держа наготове генератор защитного поля и лучевой резак со снятым предохранителем. Линкен предлагал положить в карманы пару гранат, но сармат отказался и отговорил взрывника выходить из барака с гранатомётом. Снайперскую позицию на крыше завода сегодня заняли двое — Лилит и Вигдис, и оружие пришлось уступить им, но взрывчаткой Линкен запасся — карманы подозрительно оттопыривались, и для маскировки сармат сунул туда руки.

— Эй, вы куда? — окликнул их угрюмый патрульный, один из десятка охраняющих душевую. Дверь была открыта, но, несмотря на вечерний холод, пар из неё не валил, — помещение выстудилось. Внутри, насколько мог видеть Гедимин, не было никого. На полу валялись перевёрнутые баки, оторванные краны и разбитые ёмкости с мылом.

— Пришли помочь раненым, — отозвался Константин. — Тут была стрельба?

— Издалека, наверное, пришли, — хмыкнул патрульный. — Все давно разошлись. Кто в медчасти, кто в бараке. Раненых мало, в основном оглушённые.

— Где те, кто стрелял? — спросил Гедимин. Патрульные переглянулись и встали теснее.

— Иди, куда шёл. Ещё тебя тут не хватало! Все беспорядки нам приказано пресекать — ты что, объявлений не видел?

— Так пресекали бы, — фыркнул Линкен, кивнув на душевую. — Ладно, идём. Хорошо, что все живы.

Ещё один угрюмый и озирающийся по сторонам патруль стоял у входа в медчасть. Гедимина и Хольгера обыскали, долго хмыкали, но впустили, взрывнику пришлось ждать их за дверью; когда ремонтник входил в здание, Линкен ещё препирался с патрульными, и они оглядывались в поисках подкрепления.

— Не попал бы в карцер, — вполголоса сказал Хольгер, покосившись на закрывающуюся дверь. — Хотя — о чём я? Тут будут поводы посерьёзнее…

… - Только быстро, тихо и без долгой болтовни, — буркнул сармат-медик, пропуская Гедимина в палату. — Мне с вашими совещаниями ещё здесь стрельбы не хватало!

— Стреляли не мы, — угрюмо напомнил ему Гедимин, оглядываясь по сторонам.

В палату перенесли запасные койки и матрасы — пострадавших, пусть и с относительно лёгкими повреждениями, было много. Большая их часть, получив перевязку и анестетики, уже собралась маленькими группами на матрасах и негромко переговаривалась, изредка оглядываясь на пришельцев. Им разрешили надеть комбинезоны поверх повязок — видимо, достаточно оказалось пластырей, и повреждения ограничились лёгкими ожогами, синяками и царапинами. Лежали двое, одним из них был Хас Юнь, и Гедимин, встретившись с ним взглядом, подошёл и присел на край койки.

— Живой?

— Зря мы вас выгнали в «Небулу», — вздохнул сармат, стягивая одеяло и показывая фиксаторы на рёбрах. Его левый бок почернел от кровоподтёков, и в их очертаниях угадывалась форма «копыта» — задней конечности лёгкого экзоскелета. Веки покраснели и опухли, но говорил он уже внятно — эффект отравления уже сняли.

— Будь там Лиск, Бьорк и ты — у макак так просто не выгорело бы.

— Линкен редко ходит с гранатомётом, — качнул головой Гедимин. — А с резаком ещё надо подобраться. Легко нападать на неготовых.

— Эти макаки что-нибудь говорили? Чего они от вас хотели? — вмешался в разговор Хольгер. Хас неопределённо помахал рукой.

— Были вопли — ну, ты знаешь, обычные их звуки… «слизь», «урод», «сдохни» и всякое про спаривание и испражнения. По-моему, они выследили вас с Лиском. Не знаю, как это им удалось — с их-то мозгами — но больше им искать было некого.

— Их выследить проще, — буркнул Гедимин; его глаза сошлись в щели, и веки уже начинали ныть, но расслабить их никак не удавалось. — Что с тобой делали? Оглушили, потом топтали?

— Да, — Хас сердито сощурился. — Один ударил в бок, потом наступил сверху и плюнул. Второй тоже пнул — вот сюда, в лопатку — и плюнул следом.

Он ткнул пальцем себе в лицо и грудь и стиснул зубы. Гедимин сочувственно хмыкнул. Плевки, разумеется, не оставили следов на коже — но сам ремонтник предпочёл бы станнерный ожог или очередной синяк.

— Макаки считают это оскорбительным, — сказал Хольгер. — Я даже не знаю, как мы могли бы им это компенсировать. У меня не настолько расторможенные слюнные железы.

— Просто закопайте их, — сузил глаза Хас. — На Венере было много таких. Мы вывешивали их живьём за борт.

— Тебе сейчас нельзя думать о макаках, — нахмурился Хольгер. — Лежи и лечись. Я думаю, Гедимин, нам пора прибегнуть к твоему первоначальному плану…

…Линкен ударил кулаком по ближайшей стене так, что на пол посыпались крошки фрила.

— Здесь и так достаточно макак! Обойдёмся без ещё одной, — его рот перекосился настолько, что трудно было разобрать слова. — Больше никакой краски. Стрелять буду сам.

— Но не с этой крыши, — буркнула Лилит. — Они вычислили душевую — эта позиция тоже наверняка раскрыта. Если завтра на неё ничего не упадёт, я удивлюсь.

— Разумно, — кивнул Хольгер. — Локхидцы немного умнее, чем нам казалось. Значит, наземная вылазка…

— Расстреляют, — поморщился Константин. — Это уже не кульки с краской, а прямой бунт. Возьмёте оружие — подойдут «Шерманы» и всех положат. Без оружия — так перестреляют.

— Ты с нами не пойдёшь? — Линкен недобро сощурился на него. — Тогда иди отсюда. Меньше чужих ушей — меньше крыс в отряде. Кто ещё испугался кучки «коз»?

Он обвёл собравшихся сарматов угрюмым взглядом.

— Я иду, — прогудел Бьорк. Константин развернулся к нему, пытаясь подобрать слова, но только хватал ртом воздух.

— Защитное поле, — Гедимин задумчиво постучал ногтем по генератору. — Надо будет прикрыть всех. Несколько попаданий оно выдержит. С оружием — решай сам. Я за пару выстрелов с высокой точки. Так, чтобы потом не нашли.

Взрывник задумался на секунду, потом тяжело качнул головой.

— Было бы их двое-трое-четверо…

— Никто не знает, когда их глайдер выезжает на площадку? — вмешался Иджес. — Можно было бы его накрыть. Дорога в это время пустая, никто лишний не подвернётся.

Линкен провёл пальцем по шраму и сощурился на потолок.

— Надо подумать. Расходимся до утра, я поговорю со своими — может, что придумается.

Было слишком поздно, чтобы идти на озеро, и Гедимин зашёл в душ и встал под неразбавленную холодную воду. Через минуту его кожа посинела, но ясности в голове не прибавилось — постоянно вспоминался почерневший бок Хаса и взгляды сарматов в госпитале. Так и не придумав ничего путного, Гедимин пошёл в комнату и долго ворочался, не находя себе места. «Разумно было бы выждать и переловить «бабуинов» по одному,» — подумал он, вынырнув из мутного сновидения. «Но Линкен не дотерпит. Не нравится мне всё это…»

— Hasu! Мы уже опоздали на час, — Хольгер, сердито щурясь, смотрел с гружёного прицепа на площадку «Локхида». Там уже зажгли фонари, и в их свете были прекрасно видны блестящие экзоскелеты в красноватых пятнах, — охрана прибыла на объект и теперь рассредотачивалась вдоль ограды.

— Ждём до завтра? — спросил Иджес, неуверенно оглянувшись на Линкена и Гедимина.

До начала утренней смены оставалось ещё двадцать минут, и город временно затих; глайдеры, развозящие рабочих, ещё не выехали ни на трассу, ни на аэродром. Ранний грузовик с арматурой, направляющийся на площадку «Локхида», был остановлен у топливного завода, и отряд из двадцати пяти сарматов собрался под его прикрытием. Хольгер стоял на ящиках с грузом, изредка делая вид, что поправляет обвязку. Среди контейнеров, под навесом, могли незаметно для постороннего взгляда разместиться все бойцы. Оружие уже было на платформе — тяжёлые прутья арматуры, крепёжные элементы, — и Гедимин быстро собирал их в импровизированные дубины и раздавал сарматам. Самую массивную он сделал для Бьорка, и мутант долго фыркал и мотал головой, пока Константин не убедил взять её в руки, — ему даже такой пучок железных прутьев казался чересчур лёгким.

— Некуда ждать, — буркнул Линкен. — Есть глайдер — надо ехать. Все готовы?

Сарматы переглянулись. Те, кого взрывник привёл с собой, кивнули сразу, «научники» — немного погодя. Отказываться никто не собирался.

— Atta» an, — Линкен бесшумно забрался на платформу и залёг среди контейнеров. Гедимин немного отстал. Он шёл последним, придирчиво осматривая защитные поля, в которые были завёрнуты все сарматы. Оболочки были двойными — более плотные, непрозрачные, на корпусе, чуть тоньше — чтобы сквозь них можно было видеть — вокруг глаз. «Макаки стреляют в грудь,» — напомнил он себе, забираясь на платформу и закрепляя на краю брезентовый тент. «В глаза попаданий будет меньше. Экраны должны выдержать.»

Глайдер медленно ехал по пустой трассе — не было смысла разгоняться из-за восьмисот метров. Водителю тоже досталось защитное поле — он не собирался влезать в драку, но Гедимин опасался, что его зацепит случайный выстрел или рикошет. Экран не должен был отсвечивать даже под фонарями — ремонтник заранее проверил маскировку — но всё-таки Гедимину было беспокойно.

— Эй, атомщик, — прошептал Линкен, дотянувшись до его руки. — Успеем на станцию к началу смены?

Ремонтник даже не усмехнулся.

Глайдер остановился у открытых ворот и громко загудел. Встречать его было некому — сарматы-рабочие ещё не подъехали — но водитель об этом знал и, подождав несколько секунд, заехал внутрь. Гедимин выглянул в щель между контейнерами — охранники, как он и ожидал, покинули посты и собрались вокруг машины. «Близко. Хорошая дистанция,» — он оперся пальцами свободной руки о край платформы и приготовился к прыжку. Выбранная цель была в паре метров от него — охранник в лёгком экзоскелете, рассматривающий машину. Турели на плечах смотрели поверх тента, «клешни» с дополнительными стволами расслабленно свисали.

Глайдер остановился и снова загудел.

— Эй, теск! — недовольно крикнули с разных сторон. — Куда?! Поворачивай! Рабочих нет, куда ты впёрся?! Вот тупая слизь…

Глайдер загудел ещё громче, заглушив их голоса и тихий скрежет арматуры под тентом. Гедимин отцепил два ближайших крепления и по движению навеса понял, что брезент уже ни на чём не держится и не будет помехой.

— Что, тупой?! — кто-то пнул «копытом» колесо. — Вали отсюда! Жди за оградой. Что, не понимаешь по-атлантисски?

Третий гудок был длиннее и протяжнее первых двух, — условленный сигнал к атаке. Он ещё не успел затихнуть, когда удар Гедимина достиг цели. Он бил по плечу, превращая турель в бесполезные обломки и сминая пневмопривод правой «руки»; экзоскелет качнулся, охранник вскинул левую, но выстрел прошёл мимо сармата, над машиной и головами. Гедимин развернулся и ударил снова, вкладывая весь свой вес в замах, — экзоскелет пролетел полтора метра, прежде чем упасть, зацепив в полёте соседа. Затрещали рвущиеся провода, Гедимин пригнулся, уклоняясь от пучка разрядов, — по слабой дрожи воздуха вокруг себя он мог отслеживать попадания, и их уже было больше, чем хотелось бы. Охранник, отступающий к ограде, палил с двух рук, и сармат, выдернув из контейнера железный прут, швырнул его в стык на «груди». Снаряд прошёл на пять сантиметров ниже — тренироваться с прутьями такого веса и диаметра Гедимину не приходилось — но вошёл в броню глубоко, и сноп искр из-под проломленной обшивки показал, что экзоскелет практически обезврежен. Его «конечности» ещё дергались, но разряды бластеров бесполезно били в землю. Гедимин подсёк его под «колени» и бросил под ноги Бьорку. Мутант взревел. За его спиной уже дымилась распотрошённая «коза», и из неё пытался вылезти закопчённый охранник.

— А-а! Гони! — заорал Бьорк, раздирая пластины экзоскелета. Гедимин оглянулся. Последние охранники в уцелевшей броне быстро отступали к котлованам. Сарматы уже не подходили близко — многие потеряли защитный экран — но кидались обломками арматуры, и многие броски достигали цели. Ещё одна «коза» пошатнулась, когда турель на её плече громыхнула и задымилась — обломок пробил аккумулятор. Гедимин, пригнувшись, кинулся к грузовику и, вытянув прут, прицелился в корпус экзоскелета. Мимо, подгоняемые взмахами арматурины в руках Иджеса и рёвом Бьорка, пробежали четверо «макак». Незнакомый сармат — уже без защитного поля, с дымящейся прорехой на левом боку — от выстрела, прошедшего вскользь по рёбрам — остановился и плюнул им вслед.

Гедимин метнул прут и тут же почувствовал рябь в глазах и резкое жжение в правом бедре, — поле слетело и с него, и очередной выстрел достиг цели. Он с досадой покосился на свежий ожог и растянулся на земле, переползая под защиту грузовика. Ещё один разряд пропахал землю рядом с ним, раздался громкий треск и испуганный крик. Кого-то выдирали из экзоскелета.

— В яму их! — крикнул Линкен. Гедимин потёр обожжённое бедро и выбрался из-под машины, подбирая брошенный прут. На краю котлована собрались все охранники, в броне был только один из них. Он не стрелял; разбитые турели на плечах бесполезно дымились, уцелевшие бластеры вместе с «руками» были высоко задраны над головой.

Гедимин огляделся по сторонам. Почти все сарматы были на ногах. Защитные экраны уже выгорели, но раненых было немного — только один сидел в стороне, держась за колено, и Хольгер пытался отвести его руку в сторону, чтобы осмотреть рану.

— Гедимин!

Голос, раздавшийся за спиной, был знакомым, и сармат резко обернулся — и оцепенел. Между глайдером и воротами рассредоточилась группа «Рузвельтов», и один из них стоял в десяти шагах от сармата. Но ещё ближе встал Фюльбер в обычной штатской одежде, и в его руке был небольшой бластер с непривычно широким соплом.

— А я доверял вам, — грустно сказал человек. Гедимин не успел сделать ничего, даже мигнуть, — резкая обжигающая боль ударила в грудь, и всё вокруг провалилось в багровый туман, быстро сменившийся пустотой. Последнее, что почувствовал сармат, — слабая дрожь земли у его ступней и движение воздуха вдоль левого плеча. Затем всё исчезло.

Ощущения возвращались постепенно — слабое жжение в груди, прохладный воздух на коже, покалывание под закреплёнными на рёбрах и висках датчиками. Кто-то подошёл и встал рядом.

— Показатели в норме. Он очнётся с минуты на минуту, — сказал сармат-медик; Гедимин не видел его, но он рядом стоять не мог — голос доносился с другого конца комнаты.

— Приятно слышать, мсьё врач, — раздалось над головой, и сармат изумлённо мигнул и поневоле широко открыл глаза. Фюльбер — всё в той же одежде, с неприметной кобурой, слегка оттягивающей карман, — стоял рядом с койкой и внимательно смотрел на Гедимина. Встретившись с ним взглядом, он едва заметно улыбнулся.

— Как самочувствие, мсьё инженер? Мы опасались за ваш мозг — сердце запустилось через пятнадцать минут после остановки, а кислородное голодание весьма неполезно…

Гедимин мигнул.

— «Локхид», — прошептал он, дотянувшись до груди. Слабое жжение слева стало сильнее, когда он дотронулся до повязки. Она была наклеена под левым соском и частично закрывала его. Крови не было, но что-то мокрое под бинтом ощущалось.

— Не надо, — Фюльбер с неожиданной силой взял его за запястье и отвёл руку. — Я настоял на пересадке кожи. Дождитесь приживления.

«Кожи?» — Гедимин изумлённо мигнул. «Поверхностный ожог? Значит, станнер. Не бластер, а станнер… Но почему?»

— Почему не убил? — спросил он, пристально глядя на человека. Тот усмехнулся немного шире.

— Вы прекрасно знаете, мсьё… атомщик. Плановый останов реактора всё ещё не отменён, как и ваше участие в нём.

Гедимин криво ухмыльнулся и едва сдержал смешок. «Да, действительно. Мог бы догадаться.»

— Однако, — продолжал Фюльбер, убрав с лица усмешку, — я должен признать, что такое желание у меня было — и едва ли у одного меня. Такой самоубийственной глупости я от вас не ожидал. Я могу понять участие в этом… проекте мсьё Линкена, даже Иджеса. Но вы?! Это уже слишком, мсьё инженер. Слишком глупо для вас.

Ещё глупее было сейчас впадать в смущение — но Гедимин поневоле смутился и едва не отвёл взгляд.

— «Кондор» на орбите уже получил сигнал тревоги, — продолжал Фюльбер прежним спокойным голосом. — Ещё пять минут — и он открыл бы огонь. Вы хорошо понимаете, что это означало бы для Ураниум-Сити. И, к моему сожалению, для предприятий «Вестингауза». Моё вмешательство… да, оно было неизбежно, и всё-таки оно дорогого стоило. В том числе мне самому. Я не уверен, мсьё инженер, что следующее спасение вашей шкуры окупится — даже если сравнивать с затратами на официальных специалистов с материка.

Гедимин молча смотрел на него и надеялся, что по его лицу человек ничего не прочтёт — но по его коже расползался холод, от груди к кончикам пальцев. «Да, большая глупость. О крейсере мы забыли. А ведь я предлагал переловить их поодиночке…»

— Что с сарматами? — резко спросил он. Спрашивать о «Кондоре» не имело смысла — если Гедимин и Фюльбер могли разговаривать, значит, ни одна ракета не достигла Ураниума.

— Трое суток в карцере для каждого участника, независимо от национальности, — бесстрастно ответил «менеджер по персоналу». — Вам тоже придётся отбыть наказание — как только ваше здоровье перестанет вызывать опасения. Раненым оказана помощь.

Гедимин мигнул.

— Люди тоже в карцере? — недоверчиво переспросил он.

— В разных карцерах, разумеется, — слегка усмехнулся Фюльбер. — Но и они были признаны виновниками этого… небольшого взаимного недопонимания. «Локхид» согласился отозвать большую часть охраны в обмен на спокойную работу и своевременное введение в строй нового цеха. Мсьё Арбогаст дал все необходимые гарантии. Раздражающие вас люди вскоре покинут Канадские территории. Надеюсь, других причин для восстаний у вас не осталось? Нет, насколько же это была нелепая затея…

— Они напали первыми, — Гедимин сузил глаза. — Не мы.

Фюльбер покачал головой.

— Разумеется, мсьё инженер. Я в курсе дела. Переговоры начались тем же вечером. Вам было достаточно подождать двое суток, и все извинения были бы принесены, а компенсации выплачены. Что ж, возможно, моральное удовлетворение для вас дороже любых компенсаций. Я никогда не считал себя экспертом по марсианскому менталитету. У вас есть какие-нибудь вопросы ко мне, мсьё Гедимин?

Сармат растерянно усмехнулся.

— Ты не боишься ходить без экзоскелета?

Фюльбер широко улыбнулся — на долю секунды, так, что Гедимин сам потом не был уверен, что видел это.

— Я умею оценивать риски, мсьё инженер. Ну что ж, если это всё, — я вынужден вас оставить. Надеюсь, следующая наша встреча произойдёт по более… разумному поводу. Доброй ночи…

Дверь за ним закрылась. Следом, покосившись на Гедимина, вышел медик. Сармат перевернулся на бок, посмотрел в окно, — там ещё были видны отсветы заката на взлётных полосах и блестящей глади озера. Гедимин вздохнул и отвернулся. Ему было досадно.

«Вот и ещё одно проявление идиотизма,» — он сердито щурился на дальнюю стену пустой палаты. «Когда же я перестану во всё это лезть?!»

Датчики на груди и висках мешали сармату, и он отлепил их и поднялся на ноги. Повреждений не было — если не считать ожога от станнера, рубца на бедре и странных ссадин на щиколотках. Последние «ранки» были слишком малы, чтобы тратить на них пластырь, и Гедимин долго рассматривал их и пытался понять их происхождение, но через несколько минут забыл о них и подошёл к окну. За прошедшие сутки патрульных на аэродроме стало меньше, таблички о пресечении беспорядков исчезли, у озера стало больше сарматов с полотенцами из душевой, — видимо, там навели порядок, и купания возобновились. «Всё тихо,» — довольно усмехнулся Гедимин, отходя от окна. «Подробности спрошу, когда выйду из карцера.»

С тех пор, как карцеры убрали из ремонтных ангаров и перенесли в отдельные изолированные помещения, отсидка там стала очень скучным и томительным занятием; её скрасил бы любой клочок бумаги или пригоршня ненужных деталей, но охрана отняла у Гедимина всё, даже верхнюю одежду, и сармат провёл трое суток, разглядывая потолок и мысленно вычерчивая на нём схемы гипотетического реактора на ирренции. То, что получалось, наводило на него уныние и мысли об органическом повреждении мозга, — остро не хватало данных, и получить их было неоткуда. «Совсем как управляемый термоядерный синтез,» — думал сармат, мысленно стирая очередные наметки. «Океан энергии — но ни удержать, ни применить…»

Дверь лязгнула, открываясь, но приоткрылась только на пару сантиметров. В узкую щель протолкнули сложенный белый комбинезон.

— Гедимин Кет, на выход! — крикнул из-за двери охранник.

Гедимин оделся, посмотрел на босые ступни — сапог ему не принесли — и похлопал себя по карманам в надежде найти хотя бы дозиметр.

— Где инструменты? — спросил он, выйдя в коридор.

— Иди работать, теск, — отозвался охранник в тяжёлом экзоскелете. — У шефа спросишь.

Судя по высоте солнца над стеной леса, рабочая смена началась полчаса назад. Двери лишнего «ангара» были открыты, и сирена не взвыла, когда Гедимин, быстро ополоснувшись в душевой, спустился на нижний ярус. Можно было и не мыться — в карцере было негде испачкаться, а при выписке из госпиталя сармату разрешили принять душ — но ремонтник чувствовал себя запачканным. В душевой нашлись запасные бахилы, и сармат обрадовался — ходить по станции босиком было непривычно и неудобно.

Все сидели на местах, когда Гедимин вошёл в лабораторию, — и он даже успел мысленно пересчитать их, прежде чем его стиснули и облепили со всех сторон. Одним из первых к нему подбежал Айрон. Лаборант обхватил Гедимина за нижние рёбра — там, куда дотянулся — и уткнулся лбом в солнечное сплетение. Ремонтник сдержанно зашипел.

— Да, атомщик, тебя так просто не убьёшь! — криво ухмыльнулся Линкен, выпустив его и отцепив от него Айрона. Остальные сарматы, чуть более сдержанные, отошли сами, и Гедимин наконец перевёл дух. Фюльбер не обманул — все были живы, никто не получил серьёзных ран, и Линкен, не заработавший ни одного нового шрама, ухмылялся ещё шире, чем после расправы над локхидцами.

— Что у вас тут было? — спросил Гедимин. — Как идёт работа?

— Новое задание от «Вестингауза», — ответил Константин, кивнув на верстак с кипой запакованных чертежей. — Это твоя часть. Прошлый день в основном был потрачен на обсуждения «локхидского бунта». Линкен ждал тебя, чтобы продолжить их. А я предлагаю заняться наконец делом.

— Хорошая идея, — кивнул Гедимин. — Линкен, ты знаешь о крейсере?

Взрывник ухмыльнулся.

— Я помню о нём каждую секунду, атомщик. Ну да, я не думал, что там так быстро проснутся. Видимо, наши мартышки подняли слишком много шума. Не говори ничего. Я и так всё знаю. Может, затея и была идиотской. Но мне она понравилась. Когда восстание начнётся всерьёз, я пойду за тобой. Да все пойдут!

Гедимин посмотрел ему в глаза — радужка сармата побелела, заискрилась и разлилась от края до края век, и это было чем угодно, только не признаком ясности ума.

— А я пойду в хранилище, — буркнул ремонтник, отводя взгляд. — Надо проверить облучатель.

— Не забудь инструменты, — Иджес кивнул на вещи, сложенные на верстак и прикрытые белым скирлином.

…Несколько часов тишину в лаборатории нарушали только обрывистые замечания по рабочим вопросам и просьбы что-нибудь подать или убрать на место, но ближе к обеду терпение сарматов истекло, и, когда Линкен поднялся на верхний ярус и пригнал оттуда робота-уборщика, нагруженного контейнерами с едой, разговор снова зашёл о недавних событиях.

— Наверное, Фюльберу пришлось из кожи вылезти, чтобы замять это дело, — сказал Хольгер, сделав большой глоток Би-плазмы. Сармату не терпелось вернуться к беседе, и он едва не подавился питательной жижей.

— Странно, что «Локхид» стерпел, — задумчиво сказал Константин. — Избиение охранников, разрушенные экзоскелеты, повреждённые конструкции… Определённо, информация должна была просочиться на материк. Интересно, что об этом думают федералы…

Он достал смарт и развернул голографический экран так, чтобы всем сарматам была видна открытая страница. Первая же ссылка на сайте новостей заставила Гедимина вздрогнуть.

«Восстания не было: федеральная служба безопасности опровергла сообщения о подавленном восстании сарматов на урановых рудниках Канады», — гласил заголовок. Последующие три повторяли те же слова в разных сочетаниях. Константин, удивлённо хмыкнув, развернул одну из ссылок.

— «Сообщения, распространившиеся на неофициальных сайтах новостей и форумах штатов, о восстании, поднятом сарматами в одном из шахтёрских поселений, не имеют ничего общего с действительностью, — сообщил источник в Комитете контроля…» А, вот: «Недоразумение, возникшее между сарматами и службой охраны корпорации «Локхид», было успешно разрешено без единого выстрела, — утверждает глава службы безопасности международной ядерной корпорации «Вестингауз». Также сообщается о его личном участии в переговорах по мирному урегулированию конфликта. Напоминаем, что предприятия корпорации «Вестингауз», построенные на Канадских территориях, успешно функционируют…» Значит, сам Мартинес тоже засветился. Насколько я его знаю, ему это не было приятно.

— Константин, поищи сообщения на форумах, — попросил Хольгер. — Интересно, что именно просочилось наружу.

— Если опровергать взялись даже федералы, навряд ли мы что-нибудь найдём, — недоверчиво покачал головой северянин. Через несколько секунд поиска он удивлённо мигнул — «Тёплый Север» не подвёл и сохранил «недостоверные» страницы со всеми комментариями.

— Ты смотри! — Линкен, присвистнув, ткнул пальцем в экран. Фотография вышла не вполне чёткой — возможно, снимали на бегу или из-за укрытия — но всех участников легко было узнать. «Рузвельт» стоял перед расступившимися сарматами с арматурой в руках и держал в высоко поднятой «клешне» ещё одного eateske. Тот свисал вниз головой, и руки безвольно болтались. На этом снимке был виден только его левый бок, но Гедимин заметил оплавленную ткань комбинезона на груди — дымящийся след неоткалиброванного станнера. На следующей фотографии сармата развернули к камере лицом, и ремонтник, хотя сам там висел и прекрасно знал, что рана не смертельна, всё же поёжился. Поднятый за ноги сармат с закатившимися глазами и дымящейся раной на груди выглядел мёртвым полностью и окончательно. Двое оглушённых среди толпы бунтовщиков (Гедимин опознал Линкена и Бьорка) не были так похожи на мертвецов — станнер не оставил следа на комбинезонах, и лежали они, как живые, хоть и не вполне владеющие своими телами.

— И тебя подстрелили? — ремонтник посмотрел на взрывника. Тот махнул рукой.

— Нас с Бьорком сняли следом за тобой. Когда Фюльбер «убил» тебя и поднял тело… Глупо, но мы все застыли, никто не мог шевельнуться. Я был полностью уверен, что ты мёртв.

— Почему он начал с меня? Не понимаю, — пробормотал Гедимин, переводя взгляд на краткие подписи под фотографиями. Тот, кто сделал репортаж из Ураниума, плохо знал язык или очень торопился — и сажал по две ошибки на слово, зато заснять успел многое — и развороченные экзоскелеты, и жалкую кучку охранников на краю ямы (некоторые успели в неё спрыгнуть), и бойцов «Вестингауза», сгоняющих сарматов к карцеру.

— «Вожак повстанцев был застрелен, вот его труп», — прочитал вслух Линкен. Гедимин фыркнул.

— Я не был вашим вожаком. Эта макака ничего не поняла.

— Это очень умная и внимательная макака, — Иджес хлопнул сармата по плечу. — И всё она поняла. Хорошие снимки. Можно их скачать?

Гедимин недовольно сощурился, но механик только ухмыльнулся и потянулся за кабелем к смарту.

— Ого! А ты по-прежнему привлекаешь самок, — хмыкнул Линкен, тыкая пальцем в комментарии. — Вот эта жалеет, что тебя убили.

— Да ну вас всех! — Гедимин поднялся на ноги и, скомкав контейнер из-под Би-плазмы, швырнул его роботу-уборщику. — Повезло, что Фюльбер нас прикрыл. Сейчас тут был бы кратер, и никакие самки нас не пожалели бы.

«Вожак повстанцев,» — думал он десятью минутами позже, пытаясь вникнуть в чертежи центрифуг. Задание «Вестингауза» не просто нравилось ему — он чувствовал себя польщённым, но мысли расползались в стороны, и собрать их не получалось. «Я взялся помочь Линкену, чтобы его не убили на месте. Какой из меня, в ядерный могильник, вожак?! Вот нелепые мартышки…»

Несколько секунд спустя он вздрогнул и вцепился в смарт, неловкой рукой тыкая в клавиши. «Герберт! Он наверняка всё это читал. И форумы, и опровержения. И я до сих пор ничего ему не написал… Гедимин, ты идиот!»

«Коллега, вы живы?» — стояло в заголовке самого последнего из трёх писем, отправленных Гедимину и так и не прочитанных.

«Уотерс?» — Гедимин растерянно хмыкнул. Самку-мать сармата-полукровки он вспомнил далеко не сразу — и очень удивился. «Ей-то чего надо? И адрес запомнила…»

«Прошу прощения за долгое молчание,» — напечатал он в форме ответа. «Пришлось провести три дня в карцере без средств связи. Я жив…»