Синтез

Глава 40

Смарт загудел, выведя Гедимина из неглубокой дремоты. Сармат с недовольным вздохом дотянулся до устройства и, с трудом открыв глаза, уставился на экран.

«Проверка!» — высветилось короткое сообщение от Мики Марци. Гедимин мигнул, провёл ладонью по глазам и нехотя сел.

«В мае была,» — напечатал он в ответ.

«Ещё одна,» — отозвалась Мика. «В мае донимали нас, теперь ваша очередь. Будут тут к десяти. Общаться не лезь, сиди у себя. Погоняют камеры по цеху и свалят.»

«Ладно,» — ответил Гедимин и отключил устройство. Ложиться было поздно — в коридоре уже шумела гусеничная тележка, развозящая еду для сарматов, работающих в ночную смену. Гедимин задумчиво смотрел на стену, вспоминая, что слышал о ежемесячных проверках от тех, кто уже с ними столкнулся. Первая из них была в начале мая — двое «макак» в штатском пришли в дневную смену, тихо бродили по безопасным участкам цеха и следили за камерами-дронами, летающими над механизмами. Ушли они так же тихо, как пришли, и об итогах проверки ничего не узнали ни инженеры дневной смены, ни Гедимин, ни — если верить его ответу на письмо от Гедимина — Фюльбер Мартинес. «Хотят сидеть в зале — пусть сидят,» — пожал плечами сармат, забирая контейнеры с едой. «Лишь бы никуда не влезли.»

Двое в бронежилетах терпеливо ждали за пределами опасной зоны, пока сарматы заканчивали пересменку, и Гедимин и Хольгер, попрощавшись с Микой и Иджесом, занимали места на посту.

— Самка и самец, — вполголоса заметил механик, ткнув Гедимина в бок. — В прошлый раз были две самки. А камеры такие же.

Миниатюрные съёмочные дроны, запакованные в серебристые кофры с нанесёнными от руки маркировками, один из пришельцев повесил через плечо; второй намотал ремешки на руку и так стоял, придирчивым взглядом «ощупывая» цех. Особенно привлекали его внимание контрольные пункты. «Там-то что?» — удивлённо мигнул Гедимин. «Ладно, запущу их и пойду наверх.»

Он спустился из диспетчерской и подошёл к чужакам. Один из них, увидев сармата в полутора метрах от себя, шагнул назад и вцепился в поясную сумку, второй, смерив Гедимина опасливым взглядом, молча протянул ему пропуск. Сармат кивнул и отстегнул от пояса чехол с пластинками-ключами. Пояснения были не нужны — каждый ключ был отмечен и подписан.

— Надолго? — спросил Гедимин, хмуро посмотрев на проверяющих. Самка — с ключами в руке — уже начала распаковывать дроны. Второй человек так и стоял немного поодаль и неотрывно смотрел на Гедимина. Видимо, запрокидывать голову он не хотел — и не дотянулся взглядом до лица, уткнувшись куда-то в середину груди.

— До конца смены, — ответила самка. — Занимайтесь обычными делами. Нам не нужна помощь.

Покосившись на оцепеневшего самца, она повернулась к нему и вполголоса процедила что-то недружелюбное. Человек вздрогнул, слабо махнул рукой и потянулся за кофром.

— Что было с макакой? — тихо спросил у вернувшегося Гедимина Хольгер. — Медик не нужен?

— Обычное дело, — пожал плечами ремонтник. — Они все боятся. Обойдётся без медика. Тут тихо?

— Да, всё штатно, — Хольгер кивнул на мониторы. Над диспетчерской, на секунду закрыв один из источников света, проплыл круглый серебристый дрон с восемью глазками камер по периметру.

— Тогда я наверх, — Гедимин забрал бутылку с нацеженной из бака водой и выбрался из прозрачного куба. Камера снизилась и две-три секунды сопровождала его. Он остановился и посмотрел на неё. Дрон свернул к диспетчерской, проплыл вдоль стены и нырнул под опоры, к движущейся конвейерной ленте.

…«Не выйдет. Просто не подпустят,» — качнул головой Гедимин, отрываясь от приятных, но, к сожалению, неосуществимых планов. Перед ним на верстаке лежала миниатюрная модель одного из узлов технологической линии. От реального узла она отличалась только размерами — Гедимин постарался подобрать материалы; при небольшом приложении усилий она даже двигалась так же, как часть настоящего механизма. Но были и отличия — небольшие, но существенные, и если бы Гедимину удалось воспроизвести их на действующей линии, её износ замедлился бы на несколько лет. «Не подпустят,» — окончательно убедил себя он, подбирая модель с верстака и задумчиво вертя в пальцах. «А было бы неплохо. Ладно, когда-нибудь потом. Без макак.»

Он покосился на растянутый поверх верстака чертёж — ту его часть, где были отмечены пунктиром предположительные доработки. Вариантов было три, и сармат на секунду задумался, какой выбрать. Серое пятно скользнуло по листу, накрыв часть линий; Гедимин поднял взгляд и увидел повисший над верстаком дрон.

«И здесь макаки,» — недовольно сощурился сармат, склоняясь над чертежом и наклоняя светильник так, чтобы тень от камеры не закрывала ничего нужного. Определившись, он полез в ящики за недостающими деталями и ещё на десять минут забыл и о «макаках», и об их механизмах, лезущих во все щели. Через десять минут он, досадливо хмыкнув, бросил «испорченную» модель на верстак. «Это лишнее. Надо по-другому,» — он посмотрел на свежий сварной шов и сузил глаза. «Зря торопился. Теперь всё заново…»

Он поднялся на ноги и упёрся руками в потолок, разминая уставшие от неподвижности мышцы. Прямо перед ним, там же, где и десять минут назад, висел съёмочный дрон. Он завис в воздухе над верстаком, и его камеры смотрели во все стороны, но никакое оборудование цеха в них не попадало — и не могло попасть.

«Что эта штука тут забыла?» — Гедимин недовольно покосился на дрон, поднёс к нему руку — устройство осталось на месте. Никаких препятствий, мешающих дрону двигаться, рядом не было, и винты работали исправно. «Программа сбилась,» — решил сармат, осторожно сжимая устройство подушечками пальцев и подталкивая к балконной двери. Дрон вылетел в проём, повернулся вокруг своей оси и ушёл вниз, к ближайшему каскаду печей. Гедимин проследил за ним, убедился, что камера не сядет на дожигатель, и вернулся в кабинет. «Следить надо за своими механизмами,» — досадливо щурился он, возвращаясь к чертежу. «Тут снимать нечего. Тоже мне, проверяльщики…»

Забирая у чужаков ключи, он пересчитал взглядом их камеры, — все дроны вернулись и были упакованы в кофры. Автоматический сигнал гудел, объявляя окончание смены; люди ушли, оставалось дождаться инженеров-сменщиков. Гедимин вернулся в диспетчерскую, проверил показания на мониторах, довольно кивнул и повернулся к Хольгеру.

— Один дрон висел в кабинете. Снимал чертежи. Интересно, для чего.

— Чертежи? Странно, — отозвался Хольгер. — Ты не чертил ничего подозрительного? Не думаю, что из-за этого будут проблемы.

Гедимин пожал плечами.

По бараку разносился гимн Атлантиса — его запустили вместо сигнала побудки. Гедимин, два часа назад вернувшийся с ночной смены, открыл глаза очень неохотно. «В ядро Юпитера такие мутации,» — угрюмо думал он, пытаясь сфокусировать взгляд на запечатанном контейнере с Би-плазмой. «Придётся днём досыпать.»

— В девять тридцать — официальная речь координатора! — объявил по громкой связи Оллер Ло. — Присутствие обязательно!

— И этот туда же, — недовольно пробормотали в соседней комнате. Гедимин вылил немного воды из контейнера на ладонь, провёл по глазам, — взгляд немного прояснился. Сармат подобрал маленькую упаковку с гербом Ураниума, осушил её одним глотком и на секунду перестал дышать — неожиданно сильный вкус обжёг рецепторы. Эта жжёнка была очень горькой, и въедливую горечь не сразу удалось смыть.

— Кх-хе! — гулко кашлянул Линкен; Гедимин услышал шаги в коридоре — взрывник выбрался из комнаты и пнул одну из соседних дверей. — Маккензи, чего ты намешал в жжёнку?

— Обычная полынная настойка, — отозвался Кенен, и дверь слегка захрустела — сармат вцепился в неё и потянул на себя. — Сильный насыщенный вкус!

«Верно,» — Гедимин с трудом заел горечь Би-плазмой. «Полынь? Растение? Зачем он положил в жжёнку растение? Какой-то обычай?»

— Кенен, абсент готовят не так, — послышался недовольный голос из комнаты Хольгера. — Постарайся в другой раз правильно воспроизвести рецепт.

Допив Би-плазму, Гедимин прислонился к стене и достал смарт — надо было провести время до начала официальной речи если не с пользой, то хотя бы без скуки. Новых писем не было; он открыл новости и озадаченно мигнул. Заголовок первого сообщения был подчёркнут красной чертой.

«Сегодня в 08–00 завершились спасательные работы на развалинах сгоревшего дома на окраине Алегрети, штат Аргентина. Пожар, последовавший за двумя мощными взрывами, продолжался всю ночь и полностью разрушил здание. В развалинах обнаружены фрагменты останков шести человек. На данный момент удалось выделить ДНК троих погибших, личности остальных уточняются. Как сообщили в полицейском управлении Алегрети, сгоревшее здание принадлежало Хенрику Михалски, печально известному фигуранту дела «Айрон Стар». Напомним, что доктор биологических наук обвинялся в проведении незаконных экспериментов, приведших к смерти нескольких сотен искусственнорождённых, и был приговорён к шести годам лишения свободы. Хенрик Михалски проживал в Алегрети под негласным надзором федеральной полиции и не был замечен в незаконных действиях с момента выхода на свободу. Из обнаруженных останков наиболее повреждённый череп принадлежит доктору Михалски, ещё два опознанных принадлежали его родственникам — 30-летнему сыну и…»

Гедимин мигнул и провёл пальцем по имени биолога. Поисковик сработал быстро — в ту же секунду перед сарматом появилось несколько сотен ссылок. Он успел дочитать только одну статью, прежде чем прозвучал сигнал сбора; поднялся, посмотрел на экран, резким щелчком выключил смарт и затолкал в карман.

— Атомщик, ты где? — Линкен заглянул в его комнату, посмотрел ему в глаза и осёкся. — Эй, ты чего? Что случилось?

— Так, — нехотя ответил сармат. — Пойдём наверх.

— У тебя глаза чёрные, — вполголоса сказал взрывник, взяв его за плечо. — Кто тебя так?

— Ерунда, — качнул головой Гедимин. — Михалски вчера взорвали.

Взрывник хмыкнул.

— Читал. Что, жалко?

— Не его, — сармат сузил глаза. — Ты застал эти… эксперименты?

Линкен угрюмо кивнул.

— Многие застали. «Неисправные биологические механизмы», помнишь? Так он оправдывался, когда прижали к стенке. Отделался шестью годами. Долго до него добирались.

«Официальный ответ координатора сарматских территорий Маркуса Хойда по происшествию в штате Аргентина: «События на территориях, где нет ни одного сармата, меня не волнуют,» — заявил на утренней пресс-конференции Маркус Хойд…» — прочитал Гедимин на развёрнутом экране соседского смарта. Кенен Маккензи сидел рядом и дочитывал новости, вполглаза поглядывая на голографический проектор. Пока он проецировал изображение приспущенных флагов пяти государств Солнечной Системы.

«Неисправные биологические механизмы,» — Гедимин недобро сощурился. «А потом макаки узнали на себе, каково быть неисправными биологическими механизмами. Ассархаддон хорошо объяснил…»

Гимн Атлантиса замолк на первых секундах; перед экраном появилась проекция сармата в нелепой человеческой одежде. Маркус Хойд смотрел спокойно, и в его прозрачных глазах не было ни сожаления, ни злорадства.

— Рад вас приветствовать, мои собратья, — сказал он, слегка склонив голову. — Человечество сегодня празднует. Впервые за восемь лет этот день объявлен официальным выходным. Люди празднуют большую победу, редкий случай, когда всем им удалось объединиться против общего врага. Волей случая этим врагом оказались мы. Покойный Джеймс Марци говорил, что однажды мы признаем, что это поражение на самом деле было победой для всех нас, и присоединимся к людям в их радости. Прошло ещё слишком мало времени, чтобы сказать, прав он был или ошибался. По решению Совета безопасности Солнечной Системы и совета координаторов сарматских территорий я объявляю пятнадцатое июня Днём Тишины. Вспоминайте погибших. Тех, кто задохнулся на Марсе, кто вмёрз в метановый лёд на Титане, сжёг себе лёгкие в венерианских штормах, погиб в обрушившейся шахте или лопнувшем защитном куполе. Тех, кто сгорел в подбитом звездолёте, был расстрелян на штурме обитаемой станции, был выкинут в вакуум взрывом торпеды. Нас никогда не было много. Две войны почти истребили нас. Сегодня — День Тишины. Время всё вспомнить.

Никто не двинулся с места, когда голограмма погасла. Кенен шевельнулся было, но покосился на неподвижного Гедимина и остался в кресле.

Через три минуты, когда оцепенение спало, и все сарматы выбрались на лестничную площадку, Линкен оглянулся на ремонтника и криво усмехнулся.

— Как ему разрешили?.. Ладно, атомщик. Сегодня Аэций и Астиаг с нами не полетят. А вот я зову вас на Стометровое озеро. Кто со мной?

— Хорошо, — кивнул Гедимин. — Можешь сделать круг над станцией? Я давно там не был.

За два месяца разъезженную просеку между Ураниумом и строительной площадкой «Полярной Звезды» превратили в широкую дорогу и протянули вдоль неё освещение, но из транспорта на ней даже в будние дни встречались только уборщики — пока на площадке стоял барк-трамбовщик, сарматов не подпускали к ней даже близко. Гедимин хотел сделать широкий круг над лесом, посмотреть на барк и просеки, протянутые к Порт-Радию, и быстро улететь, пока охрана не открыла огонь.

— Ты смотри! — выдохнул Линкен, снижаясь. Гедимин выглянул за борт и изумлённо мигнул — никакого барка на площадке не было. Не было и охранников — только ограда, слегка деформированная переменным гравитационным полем, осталась на прежнем месте. Вокруг площадки, на уцелевшей опушке, трава, вышедшая из тени деревьев, вытянулась на полметра, но внутри ограды выросли только странные зеленоватые ниточки, распластанные по земле. Гедимин мысленно дочертил контуры станции и едва заметно усмехнулся.

— Всё готово. Завтра, наверное, начнут копать, — сказал он.

— Ты как будто хочешь туда попасть, — покосился на него Линкен. — Эй, атомщик! Брось это. Пусть копают сами.

— Копать будут недолго, — недовольно сощурился Гедимин. — Потом будут строить. Потом поставят реактор и запустят его. А я опять останусь в стороне.

— А, реактор… — Линкен выразительно хмыкнул. — Думаешь, если таскать там блоки, тебя пустят к пульту? Это не так работает, атомщик. Держись-ка ты подальше от макак!

«А реактор запустит Моранси,» — Гедимин почувствовал неприятное давление под рёбрами и повёл плечами, разжимая спазм. «Напишу Фюльберу. Я построил ему цех. Он обещал позвать меня на станцию. Это просто слова, а он — ещё одна мартышка, но… Надо напомнить ему.»

— Достроили, — сказал Гедимину Хольгер, кивнув в сторону пустого Грузового аэродрома. Вдоль его западного края протянулось новое здание ремонтного ангара. За приоткрытыми воротами виднелся нос глайдера, медленно заползающего на смотровую яму. Гедимин еле слышно хмыкнул — он уже давно работал в ночную смену и уходил отдыхать, когда ремонтные ангары только открывались, но всё равно чувствовал себя странно, проходя мимо них ранним утром. Ещё только рассвело, но воздух над дорожным покрытием начинал прогреваться; с озера доносился плеск и характерный скрежет миниглайда, севшего на воду и не удержавшегося на подушке защитного поля. «Кто-то будет выливать из двигателя воду,» — ухмыльнулся инженер, прикидывая, успеют ли поднять затонувший миниглайд до того, как он подойдёт к берегу, и имеет ли смысл помогать в ремонте.

— Незнакомый миниглайд, — Хольгер из-под сложенной козырьком ладони посмотрел на озеро. — Восьмой или девятый на моей памяти. Может, мне купить один?

Гедимин пожал плечами. С тех пор, как разбившийся «Скат» вместе с недостроенным реактором утащили в Саскатун, ему никуда не нужно было летать, и в миниглайде не было необходимости.

— Да… — Хольгер искоса посмотрел на него, несколько секунд помолчал и спросил:

— Так что ответил Фюльбер? Что у тебя со станцией?

— До конца года я могу не беспокоиться — так он написал, — хмуро отозвался Гедимин. — Специалисты-атомщики понадобятся им не раньше января. Он пишет, что я буду не один. Собирается найти кого-то в других поселениях. Не знаю, кого он там ищет…

Хольгер хмыкнул.

— Другие атомщики? На территориях? Очень маловероятно. Лос-Аламос взял тебя учиться в качестве большого исключения. Сомневаюсь, что с тех пор они пересмотрели политику. И очень навряд ли Канск, Суинберн или Тайюань охотно принимают сарматов на обучение.

Гедимин кивнул.

— Разве что он нашёл кого-то из команды Ассархаддона, — сказал он без особой надежды. — Было бы неплохо.

Химик пожал плечами.

— Не помню за Ассархаддоном хорошей команды физиков. Биологи и генетики были, ракетостроители, геологи… Не те времена, чтобы делать ставку на ядерную физику. Конар всё-таки прав — это давно пройденный этап.

— Мне всё равно, — буркнул Гедимин и замолчал. Они уже добрались до душевой на углу улицы; её двери были приоткрыты, изнутри тянуло горячим паром — кто-то из сарматов-северян устроил парилку, не дожидаясь зимы.

Миниглайд успели вытащить, и четверо сарматов перекатывали его с боку на бок, вытряхивая лишнюю воду. Пятый предлагал вскрыть механизм и уже нашёл плоский обломок фрила — мало кто ходил купаться с полными карманами инструментов. Гедимин едва заметно усмехнулся и ускорил шаг, но Хольгер поймал его за плечо и развернул к двери душевой.

— Вот зачем они перенесли ангар!

— Понятно… — протянул Гедимин, дочитывая объявление: «Суббота, 08–00 — торжественное открытие клонария Ураниум-Сити».

Длинное здание бывшего ремонтного ангара было обнесено полосатым ограждением. Вдоль него расставили охранников в тёмно-синих экзоскелетах, и они скучающе глядели по сторонам, то и дело поворачиваясь к озеру. Стены ангара, обшитые белыми пластинами, обследовали роботы-уборщики, смахивая невидимую пыль. И без того немногочисленные окна были заделаны, створки ворот заменены на более массивные, с изображением спирали ДНК. Гедимин заинтересованно мигнул.

— Что внутри, не видели? — спросил он одного из сарматов, с лёгким любопытством наблюдающих за ангаром. Сармат пожал плечами.

— Слышал — десять автоклавов, — сказал он. — Мелких, только под филков. Настоящих сарматов никто не позволит делать. Макаки думают — нас и так слишком много.

Гедимин хмыкнул.

— Странно, что вообще разрешили клонирование, — вполголоса заметил он. Сармат кивнул.

— Зато поставили под присмотром. Прямо на аэродроме. Вот медикам понравится пыль в пробирках…

…Миниглайд был осторожно собран, запущен и успешно пролетел вдоль аэродрома под сердитые крики охранников. Дождавшись приземления, Гедимин подошёл к аппарату и согнал с него пилота.

— Ещё не всё, — пробормотал он, вскрывая корпус и просовывая руку внутрь. Хольгер потыкал его пальцем в спину.

— Атомщик, отвлекись на минутку. Тут гости.

Охрана выстроилась незамкнутым кольцом вокруг человека в бронежилете поверх одежды. Гедимин не сразу узнал его без привычного мехового капюшона.

— Уважаемые поселенцы Ураниум-Сити! — человеку выдали рупор, и он развернулся лицом к озеру и немногочисленным сарматам, выбравшимся из воды и из любопытства подошедшим к ограждению. Рядом с охранниками собралась кучка медиков. Один из них, заметив Гедимина, приветственно приподнял ладонь с растопыренными пальцами и тут же опустил, опасливо покосившись на охрану.

— Мне, как мэру Ураниум-Сити, поручено открыть вот это… заведение, — продолжал Моранси, подозрительно оглянувшись на закрытый ангар. — Первый на Канадских территориях клонарий нового образца. Он получает название «Атабаска» и разрешение на один запуск в два месяца. Мне трудно оценить его важность для искусственнорождённых поселенцев, но я рад выполнить возложенные на меня обязанности и перерезать эту ленточку.

Лучевой резак в его руке коротко вспыхнул, и обрывки полосатой ленты повисли до земли. В кольце охраны послышался грохот — несколько ударов стальных «клешней» друг о друга. Гедимин недовольно сощурился — «Попортят обшивку…» Сарматы стояли вокруг молча, выжидающе переглядывались с медиками.

Двое охранников ушли вместе с мэром, остальные поспешно разошлись по постам на аэродроме. Ворота клонария открылись, пропустив медиков; Гедимин заглянул внутрь, но ему удалось увидеть только часть проходной и дозиметрическую рамку на входе.

— Запуск раз в два месяца? Шестьдесят новых сарматов в год? — Хольгер задумчиво смотрел на здание. — Ты читал официальную статистику по смертности?

Гедимин мигнул.

— Есть и такая?

— Да, и макаки любят ей хвалиться, — Хольгер криво усмехнулся. — Дескать, смертность на рудниках Ураниума на порядок меньше, чем в крупном человеческом городе. Их заслуги тут, разумеется, нет, а гордиться следовало бы Ильину — он сделал нас прочными… Но я не об этом. Шестьдесят новых в год — это едва покроет естественную убыль.

Гедимин снова мигнул.

— Это хорошо или плохо? — уточнил он. «Шестьдесят сарматов? У меня в смене сорок семь вместе с уборщиками,» — думал он. «По-моему, это много.»

— До войны нас было семь миллионов, — хмуро посмотрел на него Хольгер. — Вдвое больше, чем сейчас. Чтобы удвоить население Ураниума, нам понадобится пять с половиной тысяч лет.

— Нас тут и так много, — отозвался Гедимин. Пока он глазел на клонарий, миниглайд, так и не отремонтированный, утащили владельцы и снова летали на нём над самой водой. Ремонтник хмуро покосился на них и пожал плечами. «Дальше — без меня.»

— Эй, Хольгер! — крикнул кто-то из сарматов, и Гедимин попытался вспомнить, где слышал этот голос, но безуспешно. — Купаетесь?

У приоткрытых ворот клонария стоял сармат-медик. Увидев его, Хольгер радостно усмехнулся.

— Домициан? Сюда перевели?

— Как видишь, — хмыкнул медик. — Гедимин, покажи руки. Надо же! Никаких свежих ожогов. Что вы с ним делаете? Держите на привязи?

Ремонтник недовольно сощурился. Хольгер прикусил губу и проглотил вырывающийся смешок.

— Теперь ты генетик? Вспомнил прошлое? — Хольгер посмотрел на нашивки на груди сармата. Тот провёл по ним пальцем и гордо кивнул.

— Жаль, контроля будет больше, чем работы. Всё время перед охраной, да ещё журналисты… Заметил, кстати, камеры над крышей?

— У нас они в цеху каждый месяц, — отмахнулся Хольгер. — Стаями, как комары. Уже выбрал, кого будешь клонировать?

— Хех, — невесело усмехнулся Домициан. — Нас не спросят. Стандартный геном Вистара с небольшими поправками. Эти карликовые автоклавы не рассчитаны на нормальных сарматов. Гедимин туда поместится только на корточках.

Ремонтник повёл плечами, нашёл взглядом ближайшего филка, мысленно поставил рядом с собой и задумчиво кивнул.

— Покажешь клонарий? — вполголоса спросил он, кивнув на ворота. Домициан усмехнулся.

— Слишком много чужих глаз, теск. Попадёшь под камеру — проблем не избежать. Как-нибудь в другой раз, когда макаки успокоятся.

Из-за двери выглянул недовольный медик и жестом позвал Домициана в ангар. Сармат кивком попрощался с инженерами и закрыл за собой ворота. Гедимин и Хольгер переглянулись.

— Шестьдесят в год — это очень мало, — Хольгер задумчиво сощурился на озеро. — Но вообще странно, что Дюкетт разрешил строить клонарии. Мне казалось, людям было бы спокойнее, если бы мы вымерли естественным путём.

Гедимин пожал плечами. Солнце уже поднялось высоко, жар нагретого дорожного покрытия ощущался сквозь подошву сапог, — пора было принять меры для охлаждения.

— Я в воду, — сказал он и, не дожидаясь ответа, пошёл к кустам, уже увешанным снятыми комбинезонами и сапогами.

…Короткий вой сигнальной сирены пронёсся по цеху, и конвейер приостановился. Электрокран повис над первой линией, держа на весу восьмицентнеровую топливную сборку. Сармат, вставший на стрелу гусеничного глайдера, быстро обматывал её прозрачным скирлином. Ему было тяжело тянуться, даже со стрелы, — головка сборки находилась под самым потолком. Её осторожно спустили немного ниже. Гедимин стоял у пульта, оттеснив оператора, и пристально следил за сборкой и её перемещениями.

Сармат-контролёр спустился со стрелы и махнул рукой; глайдер выдвинул один из упаковочных желобов и подвёл его к сборке. Вой донёсся с соседней линии — ещё одна сборка вышла с конвейера, и третья была на подходе.

— Майна! — нетерпеливо крикнул сармат из кабины глайдера. — Майна помалу!

Гедимин тронул рычаг. Сборка слегка колыхнулась, мягко сползая по наклонному жёлобу; когда она уткнулась в нижнюю часть, электромагнит отпустил её, и жёлоб захлопнулся, вдвигаясь в бронированный корпус. Кран поехал к следующей линии.

— Вперёд, — Гедимин кивнул оператору и отошёл от пульта. Он прижался к стене, обходя маневрирующий глайдер, и остановился у третьей линии. Сборка, практически готовая, лежала под приподнятой рилкаровой крышкой; сарматы медлили поднимать её, дожидаясь, пока до их линии дойдёт очередь.

— Вира! — донеслось с контрольного пункта — вторую сборку осторожно поднимали, готовя к погрузке. Гедимин воровато огляделся по сторонам — кажется, никому не было до него дела. На приоткрытом коробе уже не было сигнализации — её заблаговременно отключили, и когда сармат откинул крышку полностью, никакие посторонние шумы его не выдали.

«Готовая. Прямо как в Нью-Кетцале,» — Гедимин с нежностью смотрел на серебристые оболочки твэлов. «Не думал, что когда-нибудь смогу её потрогать.»

Топливная сборка выглядела обманчиво изящной и лёгкой, но сармат знал, сколько она весит на самом деле, и даже не пытался её поднимать. Он осторожно провёл пальцем по неприкрытой части твэла. Сквозь перчатку ему мерещилось ровное тепло. Сармат растопырил пальцы, обхватывая участок сборки, и блаженно прикрыл глаза.

Тычок в плечо заставил его вздрогнуть и резко развернуться (так и не убрав руку с твэлов). Рядом стоял Хольгер и весело ухмылялся.

— Не выдержал? — спросил он. Сквозь респиратор и гул механизмов его слова звучали невнятно, но по блеску в глазах Гедимин достроил фразу и смущённо кивнул.

— Это не причинит ей вреда, — он бережно смахнул невидимую пыль с твэла и прикрыл короб, давая возможность вентиляции сдуть микроскопические частицы.

— Ещё немного, и ты бы её обнял, — хмыкнул Хольгер. — Хорошо, макаки не видят.

— На Энцелад всех макак, — буркнул Гедимин, разворачиваясь к закрытому коробу. Погрузка второй сборки подходила к концу. Гедимин покосился на ближайший контрольный пункт — сармат-оператор старательно смотрел мимо него, на маневрирующий глайдер. «Глупо трогать эти штуки,» — думал инженер, возвращаясь к диспетчерской и стараясь не оглядываться. «Но я сделаю это снова, когда закончится следующий цикл. Я никогда не обнимал топливную сборку. Интересно, на что это похоже…»

На мониторе вспыхнул световой сигнал, и одновременно зажёгся светодиод под ним, над рядом разноцветных рычажков, — вторая и третья линии запрашивали новую загрузку сырья. Гедимин поднял зелёный рычажок, и сигналы погасли. Можно было ничего не делать — через тридцать секунд автоматика приступила бы к загрузке и без участия сармата — но он не любил, когда механизмы простаивали даже тридцать лишних секунд.

За толстым стеклом мелькнула округлая тень — над диспетчерской проплыл один из съёмочных дронов. Хольгер проследил за ним взглядом и хмыкнул.

— Обратил внимание на макак? Те же двое, что в прошлый раз. Самец и самка.

— Хм? — Гедимин разглядывал сквозь стекло закрытые рилкаровые короба на дальнем конце зала и не сразу понял, чего от него хотят. — В самом деле? Не заметил.

Тень снова скользнула по щиту управления и остановилась за прозрачной стеной. Хольгер щёлкнул ногтем по рилкару — дрон повисел на месте и медленно отплыл за угол.

— Вот назойливая макака, — пробормотал Хольгер, усаживаясь в кресло и поворачиваясь к камере спиной.

— Что там? — удивлённо посмотрел на него Гедимин. На мониторе зажглись сигналы первой линии; сармат ответил ей и недовольно покосился на четвёртую. «Отстаёт. Прошлый цикл был на двенадцать секунд дольше, этот… так, есть сигнал… на двадцать одну. Надо посмотреть, что не так.»

— Опять их дроны висят здесь, как приклеенные, — Хольгер поморщился. — Смотри! Один из них постоянно болтается рядом с диспетчерской. Обычно сбоку, и с той стороны, где сидишь ты.

Гедимин хмыкнул, оглянулся на прозрачную стену, — дрон был там, неподвижно висел на одном месте. Сармат проследил взглядом за другими камерами, — они медленно и размеренно перемещались от стены к стене, изредка приближаясь к какой-нибудь части конвейера и снова отплывая под потолок. Он потянулся к прозрачной перегородке — дрон дёрнулся и взлетел вертикально вверх. Сармат отвернулся.

— Верно. Таращится, — с лёгким удивлением заметил он. — Чего надо? Один такой висел в кабинете. Я там оставил на верстаке развёрнутый чертёж. Пусть смотрит, если так интересно.

Хольгер хмыкнул.

— Могу поручиться, что там сейчас нет ни одного дрона.

— Почему?

Гедимин перевёл взгляд на стену. Серебристый шар снова висел там. Сармат мигнул.

— Похоже, им интересны не чертежи, — Хольгер криво ухмыльнулся и посмотрел на монитор. — Что с четвёртой? Конвейер отстаёт?

— Нет, что-то с этапом фасовки, — Гедимин мельком отметил изменение показателей и удостоверился, что скорость всех конвейеров одинакова. — Отработает — схожу проверю. Если чертежи им неинтересны, чего они тут высматривают?

— Тебя, — ухмыльнулся Хольгер. Гедимин изумлённо мигнул.

— Бред. Я им зачем?!

— У них спроси, — химик пожал плечами. — Кто-то из мартышек положил на тебя глаз… и камеру.

Сармат сердито сощурился. «Нашёл время шутить! Ему что, настолько скучно?»

— Помнишь самку из «Вирма»? — тихо спросил Хольгер. — Похоже, история повторяется. Можно, конечно, предположить, что в этот раз глазеют на меня, но… Можем разойтись и проверить, за кем дрон полетит.

— Проверим, когда пойду на фасовку, — покачал головой Гедимин. Он оглянулся на участок за жёлтой чертой, где стояли проверяющие, — самки там не было, только самец, сосредоточенно следящий за переносным монитором. «Никаких самок. Может, в кабинете?» — он покосился на пустой балкон и пожал плечами. «Да их проблемы, в конце концов.»

— Sata! — вскрикнул за его спиной Хольгер, и Гедимин, вздрогнув, развернулся к нему. Сармат ткнул в монитор.

— Вибрация!

— Вижу, — выдохнул Гедимин, впиваясь взглядом в монитор. Газопроводные трубы, ведущие из подвала к водородным печам, слегка вибрировали, и датчики улавливали их дрожь. «Котёл? Насосы?» — Гедимин отбрасывал предположения одно за другим — система диагностики уже была запущена, и газовый резервуар, и насосы прошли проверку в первую очередь. «Вибрации не должно быть. Для неё нет причин!»

— Просветить подвал? — спросил Хольгер. На щите управления вспыхнули две красные лампочки — операторы на линиях заметили странное явление.

— Запускай, — ответил Гедимин, отслеживая сигналы с датчиков на трубопроводе. В этой вибрации, то учащающейся, то замедляющейся, было что-то очень странное, и секунду спустя сармат понял, что его смущает.

— Сигнал ритмичный!

Он надавил пальцем на ползунок со знаком молнии, ткнул пальцем в угол монитора, вызывая голографическую карту подвала, — и одновременно с сине-чёрными разводами на экране — сигналом от ультразвукового «просвечивания» — поверх него вспыхнула цветная картинка. Там, где ультразвук показывал предмет, периодически соприкасающийся с трубами, стояла «мартышка» в бронежилете. Надев на руку кофр от камеры-дрона, она била кулаком по ближайшим узлам трубопровода. Гедимин вынул из паза микрофон, ткнул в переключатели, — в подвале его должны были услышать.

— Эй, внизу! Отойди от труб!

Самка на экране вздрогнула, отдёрнула руку и растерянно завертела головой.

— Уходи оттуда, — приказал Гедимин, краем глаза следя за показателями (кажется, стук по трубам не повредил им). — Быстро!

Самка развела руками, ткнула в направлении стрелок и замотала головой. Сарматы переглянулись.

— Повернись вправо на девяносто градусов, — сказал Гедимин. — Говори, что случилось. Ты не можешь выйти?

Теперь самка смотрела прямо на него — и, кажется, она была очень довольна тем, что с ней вышли на связь. Она говорила медленно, тщательно раскрывая рот, но сарматы не слышали ни звука.

— Люк закрыт, — прочитал по губам Гедимин и озадаченно мигнул. — Он не мог закрыться. Стой на месте и ничего не трогай! Хольгер, я вниз.

— Давай, — кивнул сармат.

Операторы на химическом реакторе и печных каскадах слышали переговоры, и теперь некоторые из них встали со своих мест и следили за Гедимином. Он, пройдя мимо, отрицательно качнул головой и жестом попросил их быть внимательными.

У люка в подвал топтался второй проверяющий. Наступив одной ногой на край крышки, он тянул одну из ручек на себя. Заметив Гедимина, он выпрямился и криво улыбнулся.

— Дверь захлопну…

Сармат смахнул его с крышки и рывком поднял её, не встретив сопротивления ни со стороны человека, ни со стороны куска металла. Замок был открыт, как и полагалось по инструкции, никакие фиксаторы не удерживали крышку на месте, и вес её был достаточно мал, чтобы человек, упираясь двумя руками, мог приподнять её, а двое — спокойно открыть. «Макаки безмозглые,» — выругался про себя сармат, покосившись на проверяющего. Видимо, жест Гедимина был слишком неосторожным, — низкорослый самец не удержался на ногах и сел. Встать он не пытался — так и сидел, неотрывно глядя на Гедимина, и с его лица не сходило странное выражение крайней задумчивости.

— Эй, внизу! Люк открыт! — крикнул Гедимин, заглянув в подвал. Изнутри тут же послышался облегчённый вздох и быстрые шаги. Полминуты спустя самка вылетела наружу, перепрыгивая через две ступеньки. Оглянувшись на Гедимина, она промчалась мимо и остановилась перед самцом. Тот поспешно поднимался на ноги.

— Пиа, этот чёртов замок захлопнулся, — он заискивающе улыбнулся. — Ничего не мог сделать. Если бы не инженер…

— Эти замки не захлопываются, — бросил Гедимин, возвращая крышку на место. Странный затуманенный взгляд человека тревожил его, и чем дальше, тем сильнее.

— Не знаю, что у вас за игры, — он перевёл взгляд с самца на самку, — но здесь их быть не должно. Понятно?

Самка резко выдохнула, повесила кофр на плечо и двумя пальцами взяла самца за рукав.

— Прошу прощения, — ровным голосом сказала она. — Это не повторится. Мы можем на минуту выйти на галерею?

Гедимин кивнул. Он провожал их хмурым взглядом, пока они не скрылись за поворотом; Пиа тянула спутника за рукав, он шёл следом, понурившись, брошенные без присмотра дроны висели там, где их оставили, и слегка проворачивались вокруг своей оси от движения винтов.

— Гребучий извращенец! — прошипела Пиа, втаскивая самца за поворот. Он оглянулся на цех и упёрся взглядом в Гедимина; его лицо на долю секунды приобрело странное мечтательное выражение. Сармат недоумённо мигнул, развернулся и пошёл к диспетчерской. «Странные существа эти макаки,» — думал он, возвращаясь к мониторам. «Зря их сюда пускают.»

Хольгер встретил его сдавленным смешком.

— Как видишь, мои подозрения полностью оправдались, — он погладил Гедимина по плечу. — Это существо к тебе неравнодушно.

— Это самец макаки, — буркнул инженер. — Пусть ищет самку своего вида.

Хольгер пожал плечами.

— Очевидно, его отношения с самками не так хороши, как ему хотелось бы. Вот и пример… — он кивнул на лестницу. Инспекторы спускались с галереи; сердитая самка шла впереди, её спутник подавленно плёлся следом.

— Надеюсь, в августе пришлют других, — пробормотал Гедимин, утыкаясь взглядом в ближайший монитор. «Хорошо, что здесь нет Кенена. Разнёс бы по всему заводу,» — угрюмо думал он. «Макака взбесилась, а доставать будут меня. Почему бы им всем на работе не заниматься работой?..»

— «Для искусственнорождённых граждан…» Так, здесь я кусок пропущу… «допускается ограниченное владение некоторыми видами личного транспорта, а именно: платформенными глайдерами (миниглайдами) и двух-, трёх- и четырёхместными маломощными глайдерами полуоткрытого и закрытого типа. Искусственнорождённые имеют право пользоваться личным транспортом на отведённых им территориях, не покидая её пределов. Администрация территорий имеет право ограничить пользование личным транспортом или изъять транспортное средство в следующих случаях…» М-да, не думаю, что Линкену понравится эта поправка.

Хольгер отключил смарт, убрал его в карман комбинезона, свисающего с куста, и растянулся в траве, подставив спину солнцу. День выдался ясным, но о жаре давно не шло речи, — Гедимин, вытянувшись на солнцепёке, чувствовал только приятную прохладу. Озеро уже остыло достаточно, чтобы венерианские сарматы и охрана из числа людей перестала в нём купаться; места на берегах стало больше, глазеющих чужаков — меньше.

— Так макаки могут отнять глайдер у неблагонадёжного сармата? — уточнил Гедимин, переворачиваясь на живот и подтаскивая к себе комбинезон и спрятанный в кармане смарт. — Пусть опробуют это на Линкене.

Хольгер хмыкнул.

— Да, это было бы… громко и ярко. Что ты там нашёл?

— Кронион пишет про устройство клонария, — ответил Гедимин, с интересом разглядывая смазанные фотографии. Некоторые из них получились неудачно; другие носили фигурный размытый отпечаток — след цензуры.

— Всё хочешь попасть внутрь? — усмехнулся Хольгер, лениво махнув рукой в сторону бывшего ремонтного ангара. С тех пор, как его покрыли белыми пластинами, по стенам постоянно ползали роботы-уборщики, — покрытие оказалось не самым подходящим для здания, построенного рядом с аэродромом.

— Давно там не был, — отозвался Гедимин. Он машинально проследил взглядом за его рукой — и приподнялся из травы, с интересом глядя на открывающиеся ворота. К ангару быстро стягивалась охрана. С южного края аэродрома медленно выезжал фургон; взлетать он не собирался, вместо этого подъехал к столпившимся охранникам и загудел. «Броненосцы» пропустили его к воротам и выстроились вокруг. Коротко вякнула сирена, и ворота открылись полностью, выпуская наружу низкорослого сармата в белом комбинезоне.

Сармат сделал шаг и остановился, растерянно щурясь на солнце. На его одежде не было никаких обозначений, даже обязательный капюшон с маской и респиратором отсутствовал, — широкий ворот свободно облегал шею. За первым сарматом наружу выглянули ещё двое, и Гедимин удивлённо мигнул, — их лица практически не отличались. Только присмотревшись, он заметил, что у первого сармата глаза лиловые, а у четвёртого (он отодвинул двоих с дороги и вышел из ангара чуть более решительно, чем остальные) — тёмно-карие.

— Смотри! — он ткнул Хольгера кулаком в бок, и химик вскинулся, растерянно мигая. — Новые клоны!

Фургон открыл люк, и первые «новички» забрались внутрь, с любопытством оглядываясь по сторонам. Гедимин насчитал десять сарматов, прежде чем ворота закрылись, и глайдер, сопровождаемый охраной, выехал на главную улицу. Грузовикам и мусорщикам пришлось притормозить, — «броненосцы» растянули две колонны почти на всю проезжую часть.

Гедимин быстро влез в комбинезон и, оглядевшись по сторонам, бегом пересёк аэродром и взялся за створки ворот. Клонарий ещё не успели закрыть, — стальные пластины разъехались в стороны, пропустив сармата внутрь, но красный глазок лазера слева от себя он заметил слишком поздно. Невидимый луч был пересечён, и сигнализация заверещала, заставив Гедимина шагнуть назад и досадливо сощуриться.

— Стоять! — медик со станнером высунулся из-за двери и облегчённо вздохнул. — Гедимин? Ну да, кому же ещё…

Сармат едва заметно усмехнулся.

— Будешь стрелять? — он кивнул на станнер. — Получил от макак? У них всегда сбита калибровка. Если хочешь, могу поправить.

— Да знаю, — досадливо поморщился Домициан, протягивая оружие рукояткой вперёд. — Запрещено отдавать сарматам-ремонтникам, а от мартышек никакого толку. Мало я, что ли, видел этих ожогов там, где кожа даже покраснеть не должна…

Гедимин огляделся по сторонам, нашёл закрытый мусорный бак и сел рядом с ним, пристроив полуразобранный станнер на его крышке. Домициан встал рядом, нервно поглядывая то на часы, то на ворота.

— Внутрь пустить не могу, — сказал он. — Макаки вернутся с минуты на минуту, и ты должен очень быстро исчезнуть.

— Я хотел посмотреть на оборудование, — буркнул сармат, пытаясь скрыть досаду. — Его осматривают ремонтники?

— Да, и ещё толпа народу, — поморщился Домициан. — Надоели до крайности. Но работа идёт, и кое-какие результаты есть… Видел первую партию?

Гедимин кивнул и протянул ему станнер.

— Здесь всё. Эти филки… у них нет нашивок. Они что-нибудь знают и умеют?

— Не так быстро, теск, — ухмыльнулся Домициан. — Кое-что им вложили, но что касается умений… на ногах они держатся довольно уверенно. Военную программу нам закладывать запрещено, а жаль — она была неплоха.

Гедимин вспомнил свой первый день и потёр плечо — от выжженного тогда клейма давно остался небольшой шрам, но от воспоминаний кожа загорелась снова.

— Их не клеймили? — спросил он. Домициан провёл пальцем по своему лбу.

— Никаких видимых знаков, только один — для считывателя. Им не придётся резать живое мясо лучевым резаком, — хмыкнул он, посмотрев на руку Гедимина. — Последние пять дней они провели в сознании. Им давали обычную еду. Никаких трахеостом, никаких зондов. Они свободно говорили… Да, им повезло больше, чем нам.

Гедимин кивнул.

— Имена у них есть? — спросил он.

— Да, конечно. Раздали по алфавиту, — кивнул Домициан. — Первого назвали Эйроном. Эйрон Атабаска, первый уроженец Ураниум-Сити. Моранси собирался сказать по такому случаю речь.

Рация в его кармане задребезжала. Он слегка переменился в лице и подтолкнул Гедимина к двери.

— Давай наружу! Второго выхода тут нет. Найдут — сразу в карцер.

Сармат кивнул и вышел из ангара, захлопнув за собой ворота. Когда на аэродроме появился пустой фургон, окружённый охраной, Гедимин уже сидел под кустами, расстегивал комбинезон и задумчиво смотрел на озеро, прикидывая, искупаться ещё раз или полежать на берегу.

— Эйрон Атабаска? — Хольгер хмыкнул. — Хорошо, что их теперь не клеймят. Это был скверный обычай.

Гедимин вздрогнул и развернулся к нему, пристально посмотрел на его плечо, — там, где у многих сарматов были выжжены клейма, у Хольгера протянулся аккуратный белый шрам со следами хирургических швов.

— Убрал, — сказал химик, проследив за его взглядом. — Менее аккуратно, чем хотелось бы. В том, что касалось этих меток, ты был прав. Надеюсь, к этому обычаю не вернутся. Ничего хорошего в нём не было.