Синтез

Глава 46

Вдоль ограждения, окружающего новый завод на окраине Ураниума, медленно плыл по воздуху вооружённый дрон. Двое «джунгов» стояли у забора со стороны дороги, и их «головы» непрерывно вращались, сканируя окрестности. Гедимин, недовольно покосившись на них, привстал на пальцах и заглянул за забор. «СФАЛТ» не поскупился на строительные материалы — ограждение из массивных фриловых щитов, укреплённое стальной арматурой, было выше сармата на пятнадцать сантиметров, а Гедимин никогда не был малорослым.

— Тревога! — пролязгал ближайший «джунг», и турель на его плече провернулась, нацеливаясь на Гедимина. — Проходи мимо. Здесь нельзя стоять. Проходи мимо.

«Как и говорил Линкен — очень надёжно охраняемое предприятие,» — сармат шагнул в сторону, прячась от роботов за выступом стены. Он машинально осматривал соседние крыши, прикидывая, как удобнее пробраться внутрь, и уже повернулся к водостоку ближайшего дома, но вовремя одёрнул себя и пошёл дальше, к озеру. Завод «СФАЛТ» работал уже месяц; на складе можно было бы найти готовую продукцию и много полезных запчастей, но сейчас Гедимин — инженер «Вестингауза» и официально признанный атомщик — не хотел нарываться.

«— Подобающая экипировка и слаженная работа — вот и всё, что я могу сказать. Только это и помогает осваивать другие планеты. И к тому же — у моего народа большой опыт насаждения жизни в местах, малопригодных для этого,» — отвечал журналисту человек с круглым лицом и широкой улыбкой — именно так он выглядел на единственной фотографии, приложенной к статье. «Натан Кардосо, первопроходец Амальтеи» — было подписано под снимком. Натан в начале июня вернулся с третьей вахты на спутнике Юпитера, и Гедимин, присев на обломок фриловой плиты, читал его беседу с журналистом — это было самое интересное, что ему удалось найти среди новостей.

— Мистер Натан, насколько нам известно, ваш личный опыт тоже весьма богат. Амальтея — не первая планета, на которой вы работаете?

— Да, я начинал на Церере, работал в поясе астероидов. После войны был переведён на Марс. А теперь осваиваю Амальтею.

— Церера? Скажите, вам приходилось работать вместе с искусственнорождёнными? Многие из них трудились на поясе астероидов.

— Да ну! Я не такой дряхлый старик. Я попал на Цереру всего пятнадцать лет назад.

— Да, в самом деле… Ну что ж, тогда скажите нам, что вы думаете о заслугах искусственнорождённых в освоении Солнечной Системы? В последнее время всё чаще слышно, что без них мы не смогли бы переселиться в космос. Что вы думаете об этом?

— Хм… Я тоже слышал эти разговоры. Немного правды в них есть, это верно. Но говорить так — всё равно, что заявлять: «Бластер победил в войне!», забывая и о солдатах, которые из этих бластеров стреляли, и об их командирах на поле боя, и о стратегах штаба. При всех их заслугах, сарматы — не более чем инструмент для освоения космоса. Да, они сделали многое, но ничего такого, чего не могли бы сделать люди. Если в будущем ни один сармат не выйдет в космос, Солнечная Система всё равно будет освоена и обжита. Я, как один из солдат человечества, уверен в этом.»

Гедимин сердито сузил глаза и выключил смарт. «Значит, не более чем инструмент… Надо будет запомнить.» Он поднялся с плиты и пошёл к озеру.

Дойдя до южного края аэродрома, сармат хотел свернуть на запад, к собравшимся на берегу самкам и воде, исчерченной полосами и кольцами пены. У воды стоял Айзек с эхолокатором в руках и сосредоточенно следил за показаниями. «Любопытно,» — Гедимин замедлил шаг — пока он не знал, интересует его происходящее или нет. Незнакомый громкий голос с востока, из-за насосной станции, заставил его развернуться и на некоторое время забыть о соревнованиях.

— Этого сооружения здесь быть вообще не должно! — громко и сердито говорил кто-то из неплотного кольца «Рузвельтов», выстроившихся у воды. — Вы не знаете меры в вашей жажде наживы. Здесь, у Атабаски, вы построили радиоактивные заводы, а теперь ещё хотите поставить тут два реактора, чтобы они сливали отравленную воду в озеро?

Экзоскелетчики стояли плотной стеной, практически плечом к плечу; единственный широкий просвет, в который можно было увидеть говорящего, закрывали спинами двое любопытствующих сарматов. Инженер подошёл к ним, думая встать рядом, но сарматы, покосившись на него, перестроились так, что он оказался оттеснённым за спину «Рузвельта» и не видел ничего, кроме его брони.

Гедимин задумчиво посмотрел на сарматов. Они отвернулись от него и уставились в проём между экзоскелетами, но инженер видел, что оба держат руки у пояса, там, где обычно держат заточенные обломки фрила и металлические стержни. Он покосился на свои карманы — кроме запаса стержней и обломков, у него с собой была ремонтная перчатка. «Сначала попробую по-другому,» — подумал ремонтник, подходя ещё ближе к сарматам. «Возможно, сработает.» Вооружённые стычки он никогда не любил — и с каждым годом всё меньше хотел в них участвовать.

— Через два дня привезут реакторы, — негромко сообщил он. — Они уже в Саскатуне, на борту барка. Пока это только корпуса, активная зона ещё не собрана, но ближе к октябрю, когда установят крышки…

Оба сармата резко развернулись к нему. Взглянув на Гедимина, один из них вздрогнул и подался назад.

— Идём! — он дёрнул второго за руку. Тот упёрся было, но Гедимин задумчиво усмехнулся и сунул руку в карман. Первый сармат сквозь зубы помянул размножение макак и поволок второго за собой.

— Джед-атомщик! — донеслось до инженера тихое шипение. — Шевелись, не то до вечера не отвяжемся…

Гедимин ухмыльнулся и встал напротив промежутка между экзоскелетами. Теперь он видел всех, кто собрался на берегу озера. Их было меньше, чем ему сначала показалось, — невысокий человек в форменном комбинезоне «Вестингауза» и трое в лёгких куртках. Один из них, заметно старше других на вид — его волосы были не чёрными, как у спутников, а практически серыми, — отошёл к кустам и молча стоял, глядя на воду; к его одежде были прикреплены странные украшения из когтей, зубов, меха и перьев. Ещё один молчал, исподлобья глядя на представителя «Вестингауза». Говорил только третий, но его было слышно издалека.

— Вы не имеете никаких прав на эту землю! Говорите, мои предки были дикарями? Это вы — дикари! Дикие грабители, хищники… Здесь, на Атабаске, уже девять лет добывают битумоносные пески. Озеро черно от мазута! Теперь оно ещё и засветится от сбросов вашей атомной станции. Кто разрешил вам ставить её так близко к воде? Вырубать пол-леса, чтобы поставить там ваши уродливые реакторы? Даже отсюда видно эти серые… кучи навоза! Мои предки никогда не позволили бы себе так обращаться с озером. Это была их земля, духи этого места говорили с ними. А с вами говорят только слизистые чудовища, по прихоти судьбы похожие на людей…

— Эй, канук, — Гедимин тихонько постучал ногтем по обшивке ближайшего «Рузвельта». — Кто эти люди?

Из-под брони донёсся тихий смешок пилота и скрежет микрофона.

— Эти? Аборигены. «Старейший народ Атабаски», вот как. Явились урвать свою долю.

— …Пока гнев духов не заставит землю расступиться, и все ваши сооружения не провалятся в бездну! — представитель аборигенов и так говорил громко, а от последних слов у Гедимина даже зазвенело в ушах.

— Ну распелся, — пробормотал охранник. — Нечасто такое услышишь.

— Ну право же, мсьё Тейлор, — негромко заговорил представитель «Вестингауза», и Гедимин едва заметно усмехнулся, узнав голос Фюльбера. — Я отлично вас слышу. У нас всех в этот летний день много важных дел. Вы прилетели поговорить о некой сумме, не так ли? Я бы попросил вас озвучить её, чтобы наш разговор стал более… деловым.

Гедимин ждал, что Тейлор огрызнётся или продолжит ругать станцию и её строителей, не обратив внимания на слова Фюльбера, но человек пристально посмотрел на представителя «Вестингауза», слегка скривил губы и, помедлив, кивнул.

— С тех пор, как вы пришли на нашу землю, нам очень часто приходится продавать то, что не предназначено для продажи. Может быть, это ещё одна сделка, о которой нам придётся жалеть несколько веков подряд… Итак, вы — официальный представитель компании «Вестингауз» на канадских территориях?

Разговор о деньгах «Вестингауза» был не очень интересен Гедимину. Он огляделся по сторонам, и его взгляд наткнулся на чужака, отделившегося от группы. Седой человек незаметно выбрался из кольца охраны и стоял среди кустов на берегу озера, задумчиво перебирая длинные листья и что-то напевая вполголоса. Гедимин тихо подошёл поближе; теперь он слышал немного больше, но по-прежнему не понимал ни слова.

Он старался не шуметь, но, видимо, его макушка отразилась в воде — человек замолчал и обернулся. Напуганным он не выглядел и за оружие не хватался, хотя бластер у него был, и Гедимин, мельком увидев рукоять, даже удивился неожиданно качественному мощному образцу.

— А озеро тебя помнит, — негромко сказал человек, спокойно разглядывая Гедимина. — Очень хорошо помнит. И других таких, как ты. А вот людей оно уже почти забыло. Не очень хорошо, но, видимо, на то были причины.

Сармат мигнул.

— Озеро — это водоём, — он покосился на охранников — они как будто не замечали ничего странного, но от людей всего можно было ожидать. — Вода, ил и камни. Оно не может ничего помнить.

Человек странно сощурился, будто сдерживая ухмылку; его лицо осталось неподвижным, но глаза весело блеснули.

— Не только вода, ил и камни, — сказал он, кивая на что-то за спиной Гедимина. — Ещё кое-что. И ты это знаешь. Так же, как твоя станция — не только железо, фрил и уран. Так?

Сармат изумлённо замигал и невольно оглянулся. Если бы не здания на севере, с берега можно было бы увидеть градирни — они были уже почти достроены — но обе они были закрыты крышами заводов.

— Нравится? — тихо спросил приезжий. Гедимин повернулся к нему.

— Станция скоро будет достроена. Она будет работать хорошо, — сказал сармат, глядя на озеро. Ничего, кроме воды и прибрежных камней, слегка затянутых илом, он не видел. «Ничего не понимаю,» — подумал он.

— Да, — согласился человек, протягивая руку и прикасаясь к груди Гедимина. Сармат вздрогнул.

— Сам бы не поверил, если бы не увидел, — еле слышно пробормотал приезжий. — И мы ничего не видели. Какая нелепая ошибка…

— Мсьё Джонс! — неожиданный окрик заставил Гедимина податься назад, а человека — опустить руку и едва заметно поморщиться. Охранники расступились; к берегу подошёл Фюльбер.

— Ваши спутники хотят вернуться в аэропорт. Я бы, в свою очередь, хотел пригласить вас на чашку кофе и поговорить о делах, не связанных со станцией и озером… О, мсьё Гедимин! Рад представить одного из лучших инженеров Ураниум-Сити.

Тейлор скривился и отодвинулся в сторону.

— Слизь, — еле слышно пробормотал он.

Джонс молча повернулся к нему и посмотрел на него в упор. Гедимин не заметил ни единого жеста с его стороны, но Тейлор вздрогнул всем телом и растерянно перевёл взгляд со старика на сармата.

— Я… приношу извинения, — с явной неохотой выдавил он и повернулся к Фюльберу. — Мы готовы, мистер Мартинес. Мы составим вам компанию в форте.

Охрана снова выстроилась кольцом, закрывая приезжих со всех сторон. Гедимин остался снаружи. Он успел заметить, как Джонс, уходя, на секунду обернулся; он долго стоял, растерянно глядя на озеро. «Какой-то очередной обычай, которого я не знаю,» — постояв так несколько минут, он пожал плечами и пошёл к воде, — перегревающийся мозг требовал охлаждения. «Надо выяснить.»

Короткое сообщение было отправлено ближе к вечеру; ответ на него пришёл перед отбоем, когда сармат, вдоволь насмотревшийся на недостроенную станцию с крыши, спустился в барак.

«Мсьё Гедимин, не принимайте близко к сердцу. Понимаю, мсьё Джонс произвёл на вас впечатление. Он — шаман и, возможно, единственный настоящий представитель «старейшего народа Атабаски» во всей их стае оголодавших волков. Он немного расспрашивал о вас во время нашей беседы. Кажется, вы тоже впечатлили его. Но я бы не советовал искать глубокий смысл в его словах. В конце концов, даже очень обширные знания умирающих традиций полностью бесполезны в наши дни. Месье «старейшие люди» понимают это так же хорошо, как и мы. Доброй ночи, мсьё инженер.»

В полдесятого дорога на Ураниум-Сити опустела. Гедимин, уже пятнадцать минут выжидающий на крыше машзала, увидел, как из города медленно выползает гусеничный глайдер с крытым прицепом. Груз был скрыт плотно закреплённым брезентом и матовым куполом защитного поля поверх него, но размеры было легко определить — не менее пяти метров в высоту и восемь или девять в длину. За первым глайдером, сохраняя дистанцию, полз второй.

— Наконец-то, — облегчённо вздохнул Константин и достал из кармана рацию. — Бьорк, как слышно? Все готовы?

Рельсовый кран центрального корпуса отогнали на запад, ближе к разгрузочной площадке. Пути для вспомогательных механизмов были проложены ещё две недели назад; они стояли над «колодцами» гермооболочек. Обернувшись к ним и пристально осмотрев все приспособления, Гедимин снова повернулся к дороге. Глайдеры приближались. Они двигались невероятно медленно; вдоль трассы по ходу движения выстроились «броненосцы» «Вестингауза», над лесом зависло несколько десятков дронов.

— Yi» hasulesh, — еле слышно прошипел Гедимин, вглядываясь в лес. — Никаких паршивых мартышек. Если хоть кто-то там трепыхнётся…

— Спокойно! — Константин крепко сжал его руку. — Всё будет в порядке.

…Айзек с дефектоскопом в руках растерянно хмыкнул и отошёл в сторону. Гедимин встревоженно посмотрел на него. Айзек успокаивающе пошевелил пальцами, кивнул на корпус реактора, со всех сторон облепленный сарматами, развёл руками и отошёл ещё дальше.

Огромный бак из прочного сплава — восемь метров в длину, пять в диаметре — был окружён любопытными сразу же, как только его привезли, и сейчас не осталось патрубка, из которого никто ни разу не выглянул, и поверхности, по которой никто не прополз. По меньшей мере пятеро сарматов возились внутри, взволнованно перекликаясь с теми, кто уселся на верхнем боку корпуса. В другое время Гедимин прогнал бы их, но сейчас он молча стоял у реакторов и широко ухмылялся, и его глаза горели жёлтым огнём.

— Эй, атомщик! — крикнул ему Константин, помахав смартом. — Чего стоишь? Давай туда! Когда заработает, в него уже не заберёшься!

Гедимин хмыкнул, признавая его правоту, и поднялся на платформу, на которой был уложен один из реакторов. Сарматы, увидев его у входа в бак, примолкли и заторопились наружу, но инженер не обратил на них внимания. Встав на край корпуса, он развернулся лицом к выходу и поднял руки, разведя их в стороны. Ему не удалось дотянуться до краёв, и он посмотрел вверх, прикидывая, стоит вставать на пальцы, или это бесполезно. Тут же внизу послышался строенный щелчок микрокамеры — кто-то быстро снимал на смарт. Гедимин, недовольно сощурившись, опустил руки и повернулся на звук. Напротив со смартом в руках стоял Константин и ухмылялся. Щёлкнув ещё раз, он проворно спрятался за спиной Бьорка.

Через две секунды Гедимин был рядом с ним, но достать фотографа уже не представлялось возможным. Бьорк, широко расставив руки, топтался на месте; вместе с ним переминался с ноги на ногу Константин. Увидев, что до смарта не дотянуться, Гедимин остановился и заглянул за спину мутанта.

— Покажи, что вышло, — попросил он. — Я не буду ничего удалять.

— А это всё равно не помогло бы, — усмехнулся Константин, протягивая инженеру смарт. — Снимки уже на главном сервере. Смотри, конечно. По-моему, вышло неплохо.

Сбоку подошёл Айзек, застенчиво хмыкнул и заглянул из-за плеча Гедимина в смарт. Там было несколько десятков снимков — сарматы в реакторе, на реакторе, выглядывающие из патрубков и залезающие внутрь. Гедимин попал в кадр дважды — когда стоял, раскинув руки, и когда, сердито щурясь, вылезал наружу. Посмотрев на своё лицо на последнем снимке, сармат слегка усмехнулся и вернул устройство Константину.

— Привезли, — выдохнул он, кивнув на реакторы, хотел дополнить сказанное, но северянин отмахнулся.

— Всё понятно. Можешь не мучиться. Айзек, твоя команда успела их проверить?

Сармат торопливо закивал.

— Никаких дефектов. Мы всё осмотрели. Верно, Бьорк?.. И Гедимин тоже всё проверил.

Константин перевёл взгляд на инженера. Тот пожал плечами.

— Стандартам соответствует. А что будет в работе…

Из корпуса реактора донёсся приглушённый сердитый возглас — кто-то перепутал патрубки и прищемил себе ухо при попытке вылезти. Гедимин усмехнулся было, но тут же нахмурился и посмотрел в другую сторону. Там в разомкнутом кольце охраны стояли люди в белых комбинезонах с отстёгнутыми шлемами. Они смотрели на сарматов и ухмылялись. Кто-то испустил смешок.

— Heta, — сказал Гедимин, жестом позвав рабочих к себе. Они выглянули из реактора, удивлённо посмотрели на инженера, на пришельцев, — и, стерев с лиц ухмылки, спустились с платформы.

Один из охранников выступил вперёд. Протяжно загудела сирена. По сигналу «броненосцы» оцепили реакторы, и к платформам приблизились люди, на ходу пристёгивая шлемы и поправляя респираторы.

— Внимание! Инспекция из Пенсильвании! — громко объявил охранник. — Полная проверка присланного оборудования! До окончания проверки подходить к нему запрещено!

…Последним на раздачу еды пришёл Бьорк.

— Ещё там, — буркнул он, посмотрев на Гедимина. Сармат молча кивнул и, обойдя прицеп с пустыми контейнерами, повернулся к реакторам. Оба корпуса лежали там, где он их оставил; вокруг толпилась охрана, из-за спин «броненосцев» виднелись белые комбинезоны.

— Вот мартышки, — хмуро пробормотал Иджес, подозрительно глядя на чужаков. — Гедимин, ты проверь всё после них. Мало ли что.

Константин стоял в стороне со смартом в руках, сосредоточенно тыкал в экран и ни на что не обращал внимания. Потратив на это занятие ещё полминуты, он отключил устройство, переглянулся с группой сарматов-северян, собравшихся рядом с ним, и подошёл к Гедимину.

— Завтра — установка?

Инженер кивнул.

— Первый блок — точно, второй — по обстоятельствам.

— И крышки уже почти готовы, — Константин кивнул на массивные конструкции из арматуры, занимающие две огороженные площадки рядом с главным корпусом. Над ними натянули защитное поле и сделали в нём арки для прохода рабочих; небольшой погрузчик стоял в проёме между двумя куполами, более сложные механизмы пока были не нужны.

— Значит, к концу года главный корпус будет готов к сдаче, — подвёл итоги Константин. — Это надо отметить, Гедимин. У вас знают о существовании Дня атомщика?

Инженер удивлённо мигнул.

— Какого дня?

— Понятно, — сказал Константин, переглядываясь с северянами. — Значит, узнают. Думаю, что без него мы не обойдёмся.

— Отдельный день для… тех, кто работает с ураном? — Гедимин безуспешно выискивал в памяти упоминания такого обычая. «Опять я что-то пропустил,» — с досадой подумал он.

— День атомной промышленности, Гедимин. На Севере его проводят каждый год в один и тот же день, — пояснил Константин, показывая инженеру красочные рисунки с изображением атомного ядра, лабораторных ускорителей, чётких очертаний градирен на горизонте и незнакомых человеческих лиц. — Двадцать восьмое сентября. Как раз то, что надо. Наш собственный праздник. Без мартышек и их мифологии. Только для сарматов-атомщиков.

Гедимин снова мигнул.

— И как его празднуют… у вас на Севере?

Иджес фыркнул.

— Как-как! Ясное дело — пьют водку и играют на… — замолчав, он быстро спрятался за Гедимином. Насупившийся Бьорк тяжело качнулся вперёд, но, потеряв Иджеса из виду, остановился.

— Тихо вы, — недовольно сощурился Константин. — Забудьте глупые предрассудки. Водка — это ещё не праздник. Так вышло, что у нас нет обычаев. Значит, надо их сделать.

Гедимин задумчиво посмотрел на главный корпус — обычно это помогало ускорить ход мыслей.

— Кенен может сделать глинтвейн, — сказал он. — Это вместо водки. Я это пил. Это вкусно.

Константин обрадованно усмехнулся.

— Одна мысль уже есть. Думаешь, он согласится? Мы соберём всех, и с завода, и со станции…

Гедимин пожал плечами.

— Я поговорю с ним. Согласится.

Иджес последние две минуты молча смотрел в экран смарта, но тут, хмыкнув, протянул устройство Гедимину. Там было свежее сообщение от Линкена: «Не знаю, что за день, но готов устроить фейерверк. Нужна крыша «Новы». Скажи Гедимину, чтобы про реакторы не рассказывал. Это уже не праздник, это пытка.»

Инженер обиженно фыркнул. Константин с трудом подавил смешок и сделал вид, что перечитывает сообщение.

— Я вообще могу молчать, — буркнул Гедимин. — От этого они не поумнеют. Вчера слышал, как один называл градирни реакторами. Живёт в «Нове». Не знает ничего.

— М-да, тяжёлый случай, — вздохнул Константин, сочувственно погладив сармата по локтю. — Думаю, он там такой не один. Значит, лекции им не нравятся… Я мог бы поводить тех, кто захочет, по станции. Показать им, что здесь к чему. Они атомщики, в конце концов. Такая безграмотность — это слишком.

Хольгер, до того молча слушавший сарматов, подошёл и осторожно постучал пальцем по плечу северянина.

— Ты хочешь двадцать восьмого сделать настоящий праздничный день? Чтобы рабочим с завода и со станции разрешили оставить работу и развлекаться? Хм… Я бы начал с Мартинеса. Если тут будет охрана с бластерами, праздника не выйдет.

— Верно, — прогудел Бьорк. — Не люблю макак.

— Я напишу Фюльберу, — пообещал Гедимин. — Завтра. Надо сначала переговорить с Кененом. Он разбирается в мартышечьих порядках.

— Здравая мысль, — кивнул Хольгер. — Если что, я готов показать пару зрелищных опытов. Не совсем тематических… но Линкену и сёстрам Хепри они понравились.

…Корпуса реакторов, завёрнутые в защитное поле, остались лежать на стройплощадке. Над каждым кружил вооружённый дрон-наблюдатель. Гедимин, отходя к воротам, долго оглядывался на них. Ему не хотелось уезжать, бросив работу на самом интересном месте.

— Идём, — подтолкнул его Хольгер. — Нам ещё Кенена ловить.

Кенен Маккензи успел удрать от них в бараке, но выскочил прямо им навстречу из приозёрных кустов — Гедимин даже растерялся, наткнувшись на полуодетого учётчика, но быстро опомнился и встал между ним и висящим на кустах комбинезоном.

— А, вот вам чего, — облегчённо вздохнул Кенен, выслушав рассказ Константина, дополненный парой реплик о глинтвейне, и получив в руки свою одежду. — И было зачем так пугать меня?.. Скольких вы собираетесь напоить?

— Всех, кто работает на «Вестингауз», — Константин покосился на экран смарта. — Включая строителей и монтажников. Закладывайся на пять тысяч порций. Что-то останется — применение найдём.

— Да уж не сомневаюсь, — хмыкнул учётчик. — Значит, по самым скромным расчётам — полтонны спирта, не считая всякой всячины. Парни, вы забыли одну важную деталь: это всё официально?

Сарматы переглянулись.

— Мы это сделаем, — буркнул Гедимин. — Я договорюсь с Фюльбером. Он — разумное существо.

Кенен покачал головой.

— Вот как договоритесь, так и приходите. Вы что думаете, это шутки? Полтонны спирта, мешок пряностей… Кто мне всё это оплатит?!

Сарматы снова переглянулись.

— Не думаю, что Мартинес даст нам денег, — сказал Константин. — Остаётся Арбогаст. Он обычно спонсирует все эти… развлечения?

Кенен закивал.

— В этом году — он. Или губернатор Оркус через него… Долго объяснять. Это деньги территорий. Траты на соблюдение традиций сильно урезали. А вы хотите ввести новый праздник… Без официального обращения тут не обойдётся.

— Я напишу Фюльберу. А ты возьми на себя Арбогаста, — сказал Гедимин, пристально глядя на Кенена. — Ты знаешь, как с ними говорить. Нам не нужен выходной на весь день на всех территориях. И речь Маркуса тоже не нужна. Достаточно восьми свободных часов и отсутствия идиотов с бластерами.

Кенен хмыкнул.

— Серьёзные требования, Джед. Особенно насчёт идиотов. От них отделаться тяжелее, чем от гравитации. Ну да ладно. Я напишу мэру. Только расскажите мне, что конкретно вы собираетесь устроить. Надеюсь, ядерные взрывы в программу не входят?

Пока Константин пересказывал план, Гедимин молча смотрел на озеро и мечтательно щурился. «Никаких взрывов. Есть более интересные вещи. Но нужны будут твэлы. И большая ёмкость с дистиллированной водой…»

— Tza! — крикнул Константин со стены реактора. — Готово. Отцепляй!

Из-под корпуса реактора Гедимин не видел, что происходит сверху, но сквозь скрежет и шипение горячего металла со всех сторон услышал лязг отцепляемых крюков. В кранах больше не было необходимости, и они подбирали тросы и отъезжали в сторону: массивный корпус реактора занял отведённое ему место и состыковался с патрубками всех систем. Гедимин протиснулся между конструкциями, освещая наручным фонарём подозрительные стыки, пристально разглядывал их и простукивал ногтем, пока не убедился, что соединения надёжны. К тому времени, как он выбрался из гермооболочки и по остаткам лесов добрался до верха стены, рабочие уже покинули первый блок и ждали его снаружи. Гедимин покосился на оранжевый шар солнца, наполовину спустившийся за лес, на фонари над площадкой — внизу было темнее, до верхней части реактора лучи ещё доходили — и жестом объявил отбой.

— Быстро справились, — покачал головой Константин, заглядывая в открытую гермооболочку. Гедимин включил генератор защитного поля и прикрыл «колодец» сверху, как всегда делал перед тем, как уйти с площадки. Второй энергоблок уже стоял под куполом — сегодня никакие работы в нём не велись.

— Завтра — второй, — сказал Гедимин, найдя взглядом последний корпус реактора, оставленный на платформе рядом со зданием. Константин кивнул.

— Что с Фюльбером? — спросил он, подойдя к инженеру вплотную. — Ответил?

Сармат растерянно мигнул — он успел забыть о планах Константина, пока занимался реактором.

— Надо проверить, — он достал смарт. Новое сообщение пришло полчаса назад.

— «Просьба необычная, но частично выполнимая. Я могу прервать стройку на восемь часов и дать охране указания ни во что не вмешиваться. Надеюсь, мне не придётся об этом жалеть. Насчёт завода: что бы там ни было, оборудование должно работать. Вы лучше меня знаете, чем чревата остановка на такое краткое время. Если решите проблему с оборудованием, с моей стороны препятствий не будет», — вслух прочитал Гедимин. Константин хмыкнул.

— Он легко согласился. Впрочем, тут ничего странного. Стройка и так идёт с опережением всех графиков. Значит, часть дневной смены останется на дежурстве. Если завод в порядке, много сарматов не понадобится. Но вот инженеры…

Гедимин качнул головой.

— Линкен не может сидеть на заводе. Если он будет работать со взрывчаткой там… — не договорив, он открыл страницу нового сообщения и быстро набрал ответ: «На заводе останусь я. Проблем не будет.»

Константин растерянно мигнул.

— Вот что… Мы принесём тебе всё, что надо. Жаль, что ты не сможешь показать сарматам станцию…

— Возьмёшь в помощь Хольгера и Иджеса. Втроём справитесь, — отозвался Гедимин. — Я на заводе кое-что подготовлю. Пока светло, покажешь сарматам станцию, а потом отведёшь их ко мне. Это будет… занимательно.

Его смарт громко пискнул — в этот раз Фюльбер не стал тянуть с ответом.

— «Отлично. Я полагаюсь на вас, мсьё Гедимин. На станции официально проводится проверка безопасности. Вся охрана будет выстроена вдоль периметра. Единственное, на чём я настаиваю, — на допуске мсьё Линкена внутрь исключительно в строгих наручниках и с пустыми карманами. В остальном полагаюсь на ваш здравый смысл. Доброй ночи.»

Константин ухмыльнулся.

— Этот человек хорошо знает нашего общего друга…

— Линкену неинтересны атомные электростанции, — недовольно сощурился Гедимин. — Если бы ему показали атомную бомбу… Ладно, я своё дело сделал. Идём вниз, скоро конец смены.

Увидев в коридоре Гедимина, Кенен не стал прятаться — он сам вышел навстречу со смартом в руках. Сармат про себя отметил, что учётчик так и не сменил старое, сотни раз чиненное, устройство на что-нибудь более новое и удобное для пальцев.

— Я тут сделал список, — сказал Кенен, разворачивая голографический экран. — Спросил на заводе, кто согласен праздновать. Выходит, что несогласных всего четверо на все три смены.

Константин насторожился.

— Что с этими четырьмя? Ранены, больны?

— Нет, это компания лодочников, — ухмыльнулся учётчик. — Очередные заплывы по штормовому озеру. Я предупредил их, что двадцать восьмого погода будет нелётная, но…

Он пожал плечами. Гедимин задумчиво кивнул.

— Я слышал о заплывах в шторм. Лилит и сёстры Хепри там?

— Нет, они не хотят пропустить гуляния, — усмехнулся Кенен. — Так что не бойся. Но… я обескуражен. Полтонны спирта, не считая пряностей…

— Ты готовишь жжёнку на весь город, — напомнил Гедимин. — Гораздо больше, чем полтонны.

— Ну-ну, — пробормотал учётчик, отключая смарт. — Что с легитимностью нашего мероприятия? Что ответил мсьё Мартинес?

— Он согласен, — сказал сармат. — Двадцать восьмого вы свободны. А я останусь на заводе. Что слышно от Арбогаста?

Кенен покачал головой.

— Хоть он и сармат, но всё-таки мэр, — криво усмехнулся он. — Меньше трёх дней не отвечает. Но если Мартинес согласился… Думаю, с Арбогастом проблем не возникнет.

— Так что у тебя вышло с Бьорком? — спросил Константин, отойдя от шумной трассы за ограду завода. Большую часть звуков с дороги она поглощала, и можно было говорить, не прижимаясь друг к другу вплотную.

— Он сильно обижен. Даже не захотел идти с нами. Что ты ему сказал?

Гедимин недовольно сощурился.

— Я не хотел его обидеть, — буркнул он, поднимаясь на крыльцо здания. Хотя большинство сарматов добиралось до барака «Новы» в обход завода, Гедимин, как и раньше, ходил через кассетный цех, по дороге обмениваясь парой слов с Линкеном, инженером дневной смены.

— Я задал несколько простейших вопросов. Он не смог ответить. И при чём тут я?

Константин вздохнул и придержал его за плечо.

— Ты считаешь его плохим крановщиком?

— Нет. Но эта работа — немного сложнее перетаскивания балок, — отозвался Гедимин, обходя вдоль стены технологические линии и нагруженный гексафторидом кран, загружающий сырьё в химические реакторы.

Константин хмыкнул.

— Не надо так увлекаться, Гедимин. В самом деле, чтобы засунуть несколько мелких конструкций в одну большую, не надо быть выпускником Лос-Аламоса. Бьорк справится.

— Я не требую с него знаний выпускника. Но понимать, что он делает, надо?.. Как тут, Линкен?

Взрывник поднял руку в приветственном жесте. С тех пор, как этот жест запретили, прошло почти десять лет, но Линкен не собирался переучиваться.

— Работает, — он пожал плечами. — Как всегда. Ты сегодня злой. Кто обидел?

Константин похлопал инженера по плечу.

— Увлекается, как всегда. Спросил Бьорка об устройстве реактора. Теперь оба недовольны.

Линкен фыркнул.

— Да, он такой. Сколько раз нам с Хольгером пришлось это выслушать…

— И вы так ничего и не запомнили, — закончил за него Гедимин.

— Но мы работаем с твоим ураном, верно? — Линкен широким жестом обвёл конвейеры. — Бьорк не хуже. Давай ему чёткие указания, и всё пойдёт, как надо.

…Гедимин поддел пальцем тонкую дверь в комнату Кенена, не сомневаясь, что она открыта, и удивлённо мигнул, увидев, что в клетушке темно и пусто.

— Нету? — удивлённо мигнул Константин. — Эй, кто видел Маккензи?

Учётчик нашёлся в информатории, на месте администратора; тот нетерпеливо ходил туда-сюда за его спиной и недовольно щурился. Мельком взглянув на экран, Гедимин увидел белые поля какой-то печатной формы. Отослав её, Кенен закрыл окно и поднялся со стула, вяло шевельнув пальцами в знак приветствия.

— А, Джед. Ну да, следовало ждать…

… - «Строго запрещено»?! С какой стати? — Константин изумлённо мигнул. Филк, поднимающийся по лестнице, остановился и повернулся к нему, с любопытством прислушиваясь; Гедимин жестом попросил его идти своей дорогой.

— Сочтено опасным. Или не соответствующим… чему-нибудь, — пожал плечами Кенен. — Руководство редко объясняет свои решения. Это не его обязанности.

— Ты написал ему, что Мартинес дал разрешение? — хмуро спросил Гедимин.

— Вы слишком поздно сообщили об этом, — качнул головой учётчик. — Но я указал этот факт в обращении к губернатору Оркусу. Возможно, он даст своё разрешение. Тогда запрет Арбогаста потеряет силу. Но если откажет и Оркус…

Не договорив, он развёл руками. Сарматы переглянулись.

— Ничего не понимаю, — пробормотал Гедимин. — Ему-то мы чем мешаем?

Константин пожал плечами.

— Надеюсь, к Маркусу обращаться не придётся.

«Ещё немного, и реактор будет под крышей,» — думал Гедимин, поднимаясь по лестнице в информаторий. Обычно размышления о работе радовали его, но сейчас ему было не по себе, и даже вызванные в памяти очертания почти готовых энергоблоков не могли его успокоить.

— Ну? — спросил он, поймав за плечо пробегающего мимо Кенена. Тот едва не споткнулся на ровном месте, остановился на бегу, развернулся к Гедимину и тяжело вздохнул.

— Нет.

— Т-твою ж мать! — Бьорк, ещё не до конца поднявшийся по лестнице, остановился и ударил кулаком в стену. С потолка посыпалась пыль.

— Оркус отказал? — уточнил Константин, успокаивающе похлопав «медведя» по локтю. Кенен качнул головой.

— До Оркуса не дошло, — буркнул он. — Приёмная Арбогаста перенаправила сообщение. Обычные игры в таких… местах. Теперь у нас второй запрет от Арбогаста. И подозрение в организации бунта.

Гедимин ошеломлённо мигнул.

— Какого ещё бунта?!

Кенен развёл руками.

— Почему-то ваша идея очень его встревожила. Даже, я бы сказал, напугала.

— Ладно, с Арбогастом всё ясно, — Константин поднял руку, прерывая речь Кенена. — Как добраться до Оркуса?

— Видимо, никак, — пожал плечами Кенен. — Свои способы я использовал. Со времён Моранси кое-что поменялось в системе управления…

Гедимин фыркнул.

— Зачем было ставить туда сармата, если он хуже любой макаки?.. Ты не можешь с ним договориться? Или с «мирными служащими» в приёмной?

Кенен покачал головой.

— Я не того полёта корабль, Джед. Меня туда близко не подпустят. Извините, парни. Если всё это неофициально, я вам ничем не могу помочь.

Сарматы переглянулись.

— Арбогаста не касаются наши дела, — буркнул Бьорк. — Мы сами всё сделаем.

Константин кивнул.

— Если так — обойдёмся без властей. Глинтвейн за тобой?

Кенен усмехнулся.

— Шутишь, Кон? Если мне не выделят денег на продукты, я ничего не буду делать. Полтонны спирта из моего кармана — это не Джеда горчицей угощать…

— Часто ты угощаешь, — фыркнул Гедимин.

— Эй! — Константин поднял руку. — Ближе к делу, Кен. У тебя что, совсем нет запасов?

Учётчик развёл руками шире прежнего; пробирающийся по лестнице филк пихнул его в бок и пробурчал что-то недовольное.

— Идём, — Гедимин отодвинул учётчика на несколько ступеней выше, на площадку, и поставил у окна. — Тебе нужны деньги на Би-плазму и пряности? Сколько?

Кенен задумчиво посмотрел на потолок.

— Двести-двести пятьдесят, если брать по минимуму. И ещё упаковка…

— Называй компоненты, — Константин включил смарт и провёл пальцем по экрану. — Подожди, Гедимин, тут нужна точность.

— Не забудь про капсаицин, — сармат косо посмотрел на Кенена и отвернулся к окну. Снаружи уже стемнело; над оградой завода загорелись фонари. Северная дорога виднелась в отдалении широкой огненной лентой.

— Двести семьдесят четыре, и ни койном меньше, — Кенен вздохнул с облегчением и отодвинул от себя смарт. — Можешь ещё раз пересчитать, если заняться нечем. Какой прок с этих твоих подсчётов?! Что двести, что триста, — благотворительностью я не занимаюсь. А у вас на двоих одного койна не наберёт… Эй! Потише!

Гедимин сдвинул руку немного в сторону, с горла Кенена на его плечо, и снова крепко сжал пальцы.

— Думай, — буркнул он. — Потом открывай рот. У меня есть деньги. Сто пятьдесят с мелочью. И будет ещё семьдесят.

Он потянулся к карману, но Константин остановил его руку.

— Отпусти Кенена. Сломаешь ему ключицу — лучше от этого не станет. У нас с Бьорком тоже кое-что есть. Мы можем дать по сотне.

Кенен отодвинулся подальше от Гедимина и потёр помятое плечо.

— Ну, парни… Если деньги у вас есть, то это другое дело, — сказал он, недоверчиво глядя на сарматов. — Тогда пора начинать. Полтонны быстро не сваришь.

— Идём, — кивнул Гедимин. — Мы всё соберём, ты займёшься делом.

…Сарматы, лениво разглядывающие полки в магазине Грегори, не обратили внимания на ещё четверых покупателей, но когда торговец вывалил на прилавок охапку разноцветных пакетов, все разговоры вокруг внезапно стихли.

— Эй, — один из сарматов осторожно потрогал пальцем плечо Гедимина — тот стоял в стороне и ни во что не вмешивался. — Куда вам столько еды для макак?

— В жжёнку, — отозвался Гедимин, разглядывая полоски на комбинезоне сармата. Это был один из строителей «Полярной Звезды» — не из бригад главного корпуса, скорее всего, с градирен или с сольвентных станций.

Сармат недоверчиво хмыкнул.

— В жжёнку? Вот это? Новое изобретение? Хольгер придумал?

Константин, услышав разговор, повернулся к сарматам и тронул Гедимина за руку.

— Можешь говорить. Всё равно мы всех соберём, — он огляделся по сторонам и жестом подозвал к себе всех строителей и нескольких филков с завода. — Двадцать восьмого мы не пойдём на дневную смену. Будет День атомщика. Будем раздавать жжёнку, разглядывать станцию и запускать петарды с крыши. Арбогаст хочет запретить нам — видимо, сговорился с макаками. Но мы обойдёмся без него.

Сарматы переглянулись.

— Кто не пойдёт на смену? Вообще все? — спросил один из них.

— Все атомщики. Кто работает на заводе «Вестингауза», кто строит станцию, — все, кто захочет, — ответил Константин. — Это наш новый обычай.

— Если мэр запретил всё это, откуда у вас деньги? — спросил другой сармат.

— Это наши, — буркнул Бьорк, заталкивая купленное в большой пакет.

— Вас трое, — сказал сармат, обводя компанию взглядом. — А нас — под три тысячи.

— Если с заводом, то все пять, не меньше, — вклинился в разговор один из филков.

— Идём-идём, парни, — Кенен, рассчитавшись и раздав всем их карты, огляделся по сторонам и заметно встревожился. — Дел ещё много.

Он начал проталкиваться к двери. Сарматы переглянулись.

— Так не пойдёт, — сказал тот, кто первым заговорил о деньгах, и подошёл к кассе, протягивая торговцу карту. — Двадцать койнов. Переведи Константину Цкау.

— Не нужно, — северянин, смутившись, тронул его за плечо. — Это же наша затея.

— Мы со станции, — отозвался другой сармат. — Тоже атомщики. Это наша общая затея. Эй, канук, переведи двадцать на атомщика Дже… Гедимина.

Теперь смутился Гедимин. Он затолкал карту в карман и забрал у Бьорка пакет с пряностями.

— Вечером приходи на завод, — тихо сказал он, повернувшись к сарматам. — Все приходите. Покажу интересный эффект.

Ближайшие сарматы опасливо покосились на него и отодвинулись подальше.

— Только без реакторов, ладно? — попросил один северянин, протягивая карту торговцу. — Двадцать на медведя… Ну ладно, сами реакторы пусть будут, но рассказывать про них не надо!

Гедимин досадливо сощурился.

— Это ты назвал градирню реактором? — хмуро спросил он. Сармат замотал головой и прижался спиной к прилавку.

— Пойдём уже, — Бьорк взял Гедимина за плечо и потянул к двери. Ремонтник высвободился, оглянулся на ухмыляющихся сарматов и вышел. «Нет, не он. Наверное, тот сармат не со станции,» — запоздало сообразил он. «Зря напугал…»

— АЭС в Коците… — пробормотал Гедимин, досадливо щурясь. — Даже там уже построили. А «Вестингауз» всё тянет… кран за тросы…

— Ничего странного, — сказал Хольгер и болезненно поморщился, прикоснувшись к виску. — Австралийцы, когда надо, бывают очень… быстрыми. Тебе пришлют пироги?

— Да, с горчицей, — ответил сармат. «Надо выслать Герберту последнюю часть резака,» — подумал он. «И Эделайн сможет дособирать его. Кажется, проще построить в лесу реактор, чем переслать на материк простейший набор инструментов…»

Глайдер подъехал к обочине и остановился, выпуская сарматов на пешеходную дорогу, проложенную вокруг завода. Гедимин удивлённо мигнул — обычно попутки останавливались южнее, у ворот завода. Отойдя в сторону и пропустив спешащих сарматов, он увидел перед заводом большой отряд патрульных. Они толпились у ворот, наседая на охранников в экзоскелетах. Сквозь гул трассы были слышны обрывки ругательств.

— А этим тут что надо? — неприятно удивился Иджес, пересчитав по пальцам патрульных. — Ты смотри, четвёртый десяток подходит…

Ещё один отряд патрульных со станнерами, выставленными напоказ (так обычно оружие не носили — неудобно доставать и легко отобрать), подходил к заводу и рассредотачивался вдоль ограды. Стеречь им там было нечего, но на обочине осталось мало места, и плотной кучкой они уже не помещались.

— Авария? — предположил Гедимин, настороженно щурясь, и оглянулся на завод. Видимых повреждений на здании не было, дым ниоткуда не шёл, но сармат знал, что это ещё ничего не значит.

— И чем тут помогут подпорки для бластеров? — фыркнул Иджес. — Они кого-то ищут, ты смотри…

— Разойдитесь! — кто-то из охранников задействовал динамики. — Посторонние на территорию завода не допускаются!

Патрульный со значками сержанта резко вдохнул и рявкнул на охранника, но грохот проезжающего тягача с тремя прицепами заглушил его слова. Развернувшись, вооружённые сарматы отошли от ворот, но что-то заставило их командира остановиться и повернуться на север. Выкрикнув что-то неразборчивое, он быстро пошёл к Гедимину. Его отряд — и три отставших — догнали его через две секунды, и Гедимин растерянно мигнул, глядя на окруживших его патрульных.

— Чего надо? — ощерился Бьорк, слегка пригибаясь к земле. Гедимин быстро перебрал в памяти, что в его действиях за последние два месяца могло вызвать интерес у патрульных, но ничего не нашёл.

— Эй, слизь! — командир патруля демонстративно взялся за станнер; расступившиеся патрульные подняли оружие. Гедимин изумлённо мигнул.

— Это вы собираетесь устроить здесь бунт? — продолжал патрульный. — Мы за вами присмотрим. Если хоть что-то завтра будет не так, как нужно…

Он похлопал по рукоятке станнера.

— Завтра каждая смена выходит на работу в свой срок! Понятно? Кто не выходит на работу — считается бунтовщиком и подлежит карцеру. Мы проследим, чтобы никто ничего не вытворял. Понятно, слизь?!

— Закрой рот! — рявкнул Бьорк, пригибаясь ещё ниже. «Этого я свалю. С остальными что делать?» — Гедимин дотянулся до ремонтной перчатки и слегка передвинулся в сторону, прикидывая расстояние для броска. Командир патрульных что-то уловил в его немигающем взгляде и попятился.

— Назад! — крикнул он, хватаясь за станнер. — Пока не стрелять! Сегодня мы уйдём, но с утра барак будет под наблюдением. И если хоть кто-то дёрнется…

Гедимин растерянно мигнул, глядя на отступающий отряд. Патрульные уходили быстро, почти убегали, не стараясь поддерживать строй и не выпуская из рук станнеров.

— Жертвы эа-формирования… — пробормотал Хольгер, недобро глядя им вслед. — Ведь с них станется что-нибудь здесь устроить…

— Нет, — буркнул Гедимин. — Ничего не заметят. С утра все поедут на станцию, как обычно. А внутрь завода их никто не пустит. Мы сделаем всё, что намечено. А они пусть стоят на постах. Если повезёт — успеют свалить до темноты.

«Слизь,» — он недобро сощурился. «Где нахватались? Зря им доверили город. Ловили бы в лесу мартышек. Больше дела — меньше дури…»

Глинтвейн был неплох. Раскоординация движений пропала через семь минут, вместе с приятным привкусом капсаицина во рту, и Гедимин, потянувшись и подобрав генератор защитного поля, вышел в вестибюль. На двери барака изнутри висела наскоро изготовленная поделка — изображение атомного ядра с тремя электронами на эллипсовидных орбитах. До конца утренней смены оставалось пять минут, и в вестибюле и на лестнице понемногу скапливались филки-рабочие с дневной смены. Увидев Гедимина, они притихли и придвинулись ближе.

— Патрульные не расходятся, — сообщил сармату Оллер Ло, выйдя из комендантской. — Оцепили барак со всех сторон.

— Лилит на посту, готова открыть ворота. Выведем всех через кассетный цех, — пообещал Гедимин.

Смарт громко пискнул; «открыто», — гласило короткое сообщение. Гедимин, кивнув, отослал ответ и жестом направил собравшихся филков из дневной смены на второй этаж. Галерею, ведущую на завод, открыли ещё с утра; сейчас по ней должны были вернуться те, кто поехал на станцию утром, — филки из утренней смены и уставшие от развлечений строители.

Когда лестница опустела, Гедимин повернулся к Оллеру. Он думал, что комендант пойдёт за остальными, но тот стоял спокойно и никуда не собирался.

— Идёшь? — вполголоса спросил инженер. — В твоей форме заметят сразу. Надень личное.

Оллер качнул головой.

— Нет, атомщик. Никогда не любил большие сооружения. Мне хватит той махины, что под боком… и странно, что ещё ни разу не взрывалась.

— Ничего не взорвётся, — недовольно сощурился Гедимин. — Значит, не поедешь? Тогда пойдём на завод. Ты ходишь посмотреть на центрифуги?

Оллер хмыкнул.

— Спасибо, обойдусь так. Смотри, ничего там не взорви!

Кассетный цех был пуст — в огромном помещении остались трое дежурных, не считая Гедимина и инженера утренней смены — Лилит Тарс. Химические реакторы с утра получили загрузку; до завершения цикла оставалось больше суток, и всё работало по плану — так же, как и в других цехах.

— Рано пришёл, — хмыкнула Лилит, уступая место в диспетчерской. — Как там центрифуги?

— Вращаются, — отозвался Гедимин. — На станцию едешь?

— Загляну, — пообещала самка. — Говорят, проблемы с патрульными?

— Им нечем заняться, — пожал плечами инженер. — Решили покараулить барак. Шли бы они в лес, к повстанцам!

— Сказала бы я, куда им идти… — поморщилась Лилит. — Ладно, атомщик. Ты тут что-то затеваешь? Смотри, чтобы завод не рухнул!

Гедимин отмахнулся.

— Сама знаешь, что это безопасно, — буркнул он, заняв рабочее место и мельком взглянув на мониторы. — Осторожнее снаружи! Не нарвись на патрульных.

Через пятнадцать минут Гедимин встал, на ходу разминая пальцы, и пошёл к запасному выходу. Ему хотелось ещё раз посмотреть на центрифуги, но пока на это не было времени.

— Нужна помощь? — спросил один из дежурных, увидев, как Гедимин отключает сигнализацию на прозрачном коробе — временном хранилище урановых стержней.

— Нужен погрузчик, — ответил сармат, осторожно погладив циркониевую оболочку. На одном из складов лежали сваренные вместе обрезки ненужных труб — металлическая герметичная бочка четырёх с половиной метров в длину, и Гедимин уже знал, где лучше всего установить её, откуда подтащить шланг, и где найти борную кислоту.

— Ого! А не взорвётся? — опасливо спросил через полтора часа один из добровольных помощников инженера. Бочка, на две трети погружённая в люк, ведущий в подвал, была зафиксирована в вертикальном положении и наполнена водой. Из-за недостаточного освещения она казалась бы чёрной, если бы не холодный сине-белесый свет, проходящий сквозь неё. Пятнадцать твэлов, каждый в своём фиксаторе, стояли вертикально, хвостовиками доставая почти до поверхности; Гедимин опустил руку в воду и приподнял один из них, наблюдая за тем, как колышется светящаяся рябь.

— Полностью безопасно, — сказал он, осторожно опустив стержень на место. — Нравится?

Филки переглянулись. Один из них украдкой попробовал воду пальцем, но под взглядами других отдёрнул руку и спрятал за спину.

— Ага, — кивнул один из сарматов. — Светится… Мы пойдём, ладно?

— Идите, — согласился Гедимин. — Погрузчик сам отгоню.

Насмотревшись на свечение и закрыв бочку, он хотел идти в обогатительный цех, но, обернувшись, увидел, что за спиной стоит Линкен и молча ухмыляется.

— У атомщика всё готово, — встретившись с Гедимином взглядом, взрывник ухмыльнулся ещё шире. — Не бабахнет?

Ремонтник сердито сузил глаза.

— Пора бы знать, что нет, — буркнул он. — Как твой фейерверк?

— Почти готов, остальное в темноте доделаю, — ответил Линкен. — Не люблю, когда пялятся под руку. Внизу слишком много бабуинов со станнерами.

— Они ещё там? — Гедимин насторожился. — Не слышал шума у ворот?

— Нет, всё тихо. Кажется, оттуда их прогнали настоящие макаки, — махнул рукой Линкен. — Если к ночи не найдут себе дело, устрою им игру «убеги от петарды». Так что, атомщик, ты сейчас сильно занят?

— Нет, — отозвался Гедимин. — Тебе что, нужна помощь?

— Мне — нет, — ухмыльнулся Линкен. — Со своими делами мы все справляемся. А вот чего ты давно не делал… Когда ты в последний раз дрался?

Инженер удивлённо мигнул.

— Недавно же разбирались с повстанцами, — напомнил он. — Тебе мало?

Линкен фыркнул.

— И с тех пор — ни разу? Тебя скоро любой филк тычком уложит. Ты стал дряблым, как шматок Би-плазмы. Эти штуки пригодны для драки?

Он кивнул на бочку с твэлами. Гедимин, взяв его за плечо, осторожно отодвинул от ёмкости.

— Не трогай. На складе есть ненужные трубы. Если так не терпится покалечиться…

…Он успел уклониться от удара в пах, но обломок трубы врезался в его бок, и сармат, хватая ртом воздух, отшатнулся к стене. Удар смягчил слой ветоши, намотанный поверх металла, но Гедимин отчётливо услышал треск собственных рёбер.

— Давай! — крикнул Линкен, отбрасывая трубу и нанося удар в солнечное сплетение. Отреагировать Гедимин не успел — только вяло ткнул взрывника в незащищённую скулу и тут же упал на колени. С навалившимся приступом слабости справиться было непросто — сармат хотел вскочить и ответить, но, пока боролся с дурнотой и размякшими конечностями, уже оказался лежащим лицом в пол. Линкен, заломив ему руки, уселся сверху.

— Вот что я и говорил, — сказал он, выворачивая сармату плечо. — И проку от твоего роста и мышц? Одна видимость. Будь я повстанцем, ты уже лежал бы с распоротым горлом.

«Левая рука,» — слабость отпустила, и Гедимин наконец собрался с мыслями и, притворно обмякнув, планировал дальнейшие действия. «Рывок и переворот…»

Он дёрнулся всем телом, отталкиваясь от пола и проворачиваясь вокруг оси. Левая рука, высвобожденная из захвата, коснулась стены, и сармат вскочил на ноги. Линкен уже стоял, радостно ухмыляясь, с трубой в руке. Её конец, обмотанный ветошью, летел Гедимину в грудь.

«Видимость?» — перехватив оружие, сармат пролетел немного вместе с ним — и, резко выпрямившись, продолжил удар — теперь занятый конец трубы летел в противоположную сторону, а с ним — потерявший равновесие Линкен. Гедимин добавил им ускорения и шагнул следом.

— Heta! — ухмыляющийся взрывник ловко пригнулся, коснувшись ладонью земли. Это был знак к прекращению поединка, и Гедимин остановился.

— Другое дело, — сказал Линкен, потирая локоть. — Но мог бы и раньше проснуться. Повстанец ждать бы не стал. Ну что, ещё раз?

— Хватит, — Гедимин выпрямился и осторожно ощупал живот и ушибленный бок. Кости как будто были целы, но брюшные мышцы болели, и правое подреберье ощущалось очень неприятно.

— К медику? — Линкен уже не улыбался. — Внутри болит?

— Пока снаружи, — пожал плечами сармат. — Теперь моя очередь. Что находится в этой бочке, и как оно устроено?

Взрывника передёрнуло. Гедимин ухмыльнулся.

— Да ну тебя… — проворчал Линкен, хотел что-то добавить, но насторожился и развернулся к закрытой двери цеха. — Ты слышал?

Из-за сомкнутых створок доносился частый писк. Смарт, оставленный у стены, задрожал и испустил громкий гудок.

— Дневные вернулись, — сказал Гедимин, подобрав устройство. — Хватит игр. Ищи свою взрывчатку, а я пойду встречу их.

… - Так возникает этот интересный эффект, — Гедимин замолчал, прикрыл светящуюся ёмкость крышкой и обвёл взглядом небольшую группу сарматов, собравшуюся у выхода. — Всё понятно? Нужны разъяснения?

Сарматы переглянулись. Те, кто стоял ближе к двери, осторожно выбирались наружу. Тот, на кого упал взгляд Гедимина, растерянно хмыкнул.

— Да, сложный процесс… А тебе не опасно так близко стоять?

Сармат качнул головой и еле удержался от раздражённого вздоха.

— Не опасно. Идите есть. Если кто-то здесь ещё не был, скажите, что можно зайти.

Линкен, незаметно подошедший сзади, выразительно фыркнул.

— Атомщик, ты всё пропустил. Они все успели зайти сюда, пока ты мучал тех, кто не увернулся. И они не останутся с тобой и стержнями наедине — ни за собственный крейсер!

Гедимин развернулся к нему и смерил взрывника тяжёлым взглядом. За его спиной с глухим стуком сомкнулись створки ворот — похоже, больше никто не хотел смотреть на урановые стержни.

— Ну ты-то остался. Повторить? — сармат недобро сощурился. Линкен ухмыльнулся и сделал шаг назад, прикрываясь руками.

— Heta! Только не про распады и электроны. И про реактор не надо. Я только и понял, что там не уран светится. А что — всё равно не запомню.

Гедимин вздохнул и резким движением откинул крышку бочки. Вид черенковского свечения и длинных твэлов, погружённых в воду, настраивал его на благодушный лад. Он снова покосился на веселящегося Линкена — уже без желания взять его за шиворот и вдолбить представления о строении атома так, чтобы они навсегда впечатались в мозг.

— Когда уже вернётся Константин? Позову Бьорка, он тебя зафиксирует, а я продолжу объяснения, — мечтательно сощурился инженер.

— Атомщик, тобой только повстанцев пытать, — покачал головой Линкен, заглядывая в бочку с другой стороны. — А долго оно так будет светиться?

Гедимин хотел ответить, но грохот и лязг за воротами, в кассетном цехе, заставили его развернуться к двери.

— Стоять! — донеслось снаружи. Затрещали разряды станнеров. Гедимин, стиснув зубы, выдернул из бочки твэл и шагнул к открывающимся дверям. Он успел занять место в узком коридоре — раздвижные створки уже трещали под ударами и через две секунды распахнулись. Краем глаза сармат увидел, как Линкен отступает к стене и быстро забирается вверх по лестнице; в коридоре уже стояли патрульные со вскинутыми станнерами, и Гедимин, забыв об удравшем взрывнике, двинулся вперёд и взмахнул твэлом.

— Назад!

Кто-то из вломившихся успел выстрелить; разряд прошёл у локтя Гедимина, оставив на коже онемевшее пятно. Второй стрелок выронил станнер и шарахнулся назад, хватаясь за руку, — удар четырёхметровым твэлом был слабее, чем рассчитывал ремонтник, но вполне удачно достиг цели. Патрульные попятились. Урановый стержень раскачивался перед ними, выписывая плавные восьмёрки от пола до потолка. Держать его в руке было приятно, смотреть на озадаченные и испуганные лица чужаков — приятно вдвойне.

— А ну стой, слизь! — опомнился командир отряда, и отступившие было патрульные снова схватились за станнеры. — Оружие на пол, лицом к стене!

— Это урановый стержень, — Гедимин сузил глаза и сделал маленький шаг вперёд. Твэл качнулся в воздухе перед носом патрульного, и тот еле успел отдёрнуть станнер.

— Давай, стреляй, — сказал ремонтник. — Заденешь — рванёт.

Патрульных было много; в коридор поместились не все, из-за их спин выглядывали другие, и у каждого был станнер. В узком проёме все промахнуться не могли, кто-то должен был попасть. Гедимин сделал ещё полшага вперёд, вычертив свободным концом твэла зигзаг. Ближайший патрульный схватился за скулу. Чей-то станнер отлетел к стене и с дребезжанием упал на пол.

— Огонь! — крикнул командир.

«Глупо,» — успел подумать Гедимин, пригибаясь к полу и пропуская над собой первые разряды. Один из них зацепил плечо, и сармат, уже не пытаясь удержать твэл в дрожащей руке, швырнул его в патрульных и шарахнулся к стене. Прыгнуть вперёд он не успел — над головой что-то взорвалось с оглушительным грохотом и фонтанами искр во все стороны. Гедимин услышал испуганные крики.

— Назад! Уходим, живо, живо! — орал кто-то из патрульных, и его голос быстро удалялся. Услышав, как лязгнула закрывшаяся дверь, Гедимин выпрямился и изумлённо мигнул — в коридоре не осталось ни одного патрульного. В цеху что-то громыхнуло — второй взрыв был более раскатистым и вызвал ещё больше испуганных воплей.

— Диверсия! Взять их! — закричал кто-то. Снова послышался треск станнерных разрядов. Гедимин подобрал твэл и, пошатываясь, вышел в цех. Разглядеть, что происходит, он не успел, — послышался гневный рёв, звуки ударов, визгливый скрежет входных ворот — кто-то раздирал их, не дожидаясь, пока сработает открывающий механизм, — и удаляющийся топот, перемежаемый приглушёнными угрозами.

«Уран и торий…» — Гедимин, прислонившись к стене, криво ухмыльнулся и посмотрел на твэл, сжатый в руке. «Кто пустил сюда этих идиотов? Надо проверить, нет ли раненых…»

— Атомщик? Живой? — Линкен, свалившийся откуда-то сверху, взял его за плечи и крепко встряхнул. — Как ты их! Были бы макаками — точно обделались бы!

— Я? — Гедимин удивлённо мигнул и оглядел цех пристальным настороженным взглядом; все механизмы продолжали работать, и никаких следов аварии не было видно. — Что взорвалось?

— Петарды, — Линкен похлопал себя по оттопыренным карманам. — Запустил пару, не дожидаясь вечера.

— Эй, у стены! Все целы? — из-за конвейерной ленты вышел Константин. Бьорк шёл за ним, потирая руки и широко ухмыляясь.

— Атомщика зацепило, — ответил Линкен. — Ты всё пропустил. Он гонял отряд патрульных урановым стержнем. Видел, как удирали?

Константин хмыкнул и посмотрел на твэл в руках Гедимина.

— Стержень цел?

Ремонтник вздрогнул и медленно провернул твэл в пальцах, пристально глядя на оболочку. Теперь он видел небольшие вмятины, оставшиеся у дальнего конца — видимо, от столкновения с рукоятью станнера и чирканья по стене.

— Hasu! — выдохнул сармат, прижимая к груди кулак. Линкен вырвал стержень из его пальцев и испуганно заглянул Гедимину в глаза.

— Эй, атомщик! Ты чего?! Перестань! Это пойдёт в брак, только и всего. Мы и так перевыполняем все планы по качеству. Я сейчас пошлю отчёт…

Константин обхватил Гедимина за плечи и мягко оттащил в сторону, пропуская в коридор Линкена с «бракованным» твэлом.

— Спокойно, сармат. Любой может перестараться. Не надо ничего чинить. Ты ставил опыты с черенковским свечением? Покажешь?..

…Гедимин (почти уже успокоившийся) сидел на крыше барака, глядя в сверкающее небо. Петарды Линкена взрывались не сразу, оставляя за собой широкий огненный след. Белые и жёлтые шары расплывались на полгоризонта, прежде чем рассыпаться. Сармат смотрел на вспышки, доедал горчичный пирог и рассеянно перебирал в пальцах урановые таблетки. Их следовало вернуть на завод, и Гедимин сам не помнил, как они у него оказались, но слезать с крыши ему не хотелось. «Потом верну,» — решил он.

— Бабуинов не видно, — доложил Иджес, свесившись на секунду с крыши. — Ни у барака, ни у завода, ни на дороге.

— Пусть валят на орбиту Седны, — буркнула Лилит, привалившись к боку Гедимина. — О чём думаешь, атомщик? Сегодня был твой день.

— Неплохой обычай, — сказал Константин, допивая остатки глинтвейна. — И всё прошло довольно гладко, не считая вторжения на завод. В следующем году надо будет повторить.

Сарматы переглянулись.

— Только надо кое-что подправить, — сказал Линкен. — Дать Гедимину твэл и заклеить рот.

Ремонтник недовольно покосился на него, но вставать ему было лень, и к тому же Лилит пристроила голову на грудь…

— Завтра спрошу о применении твэлов, — пообещал он. — Бьорк тебя зафиксирует, а я задам пару вопросов.

Над крышей взлетели ещё три петарды. В их свете далеко на юге проступили очертания градирен и длинного главного корпуса. Станция ждала.

Два светодиода неярко мигали в самом углу крайней панели, чуть выше круглой серой кнопки, отмеченной перечёркнутым крестом. Гедимин замкнул контакты и вернул на место прикрывающую их пластину. Светодиоды погасли. Сармат повернулся к открытой двери и поднял руку. Тот, кто стоял в коридоре между двумя герметичными воротами, сделал шаг вперёд. Светодиоды вспыхнули, и над щитом управления взвыла сирена.

— Тревога! — раздалось из-под потолка. — Вторжение! Тревога!

Между Гедимином, вставшим у щита управления, и сарматом, вошедшим в зал, поднялся матовый экран плотного защитного поля.

— Тревога! Тревога!

Гедимин недовольно сощурился и хлопнул ладонью по серой кнопке. Сирена замолчала, экран потерял плотность и через несколько секунд растворился.

— Громко орёт, — Константин, испытавший на себе работу систем безопасности, прижал к уху ладонь и слегка поморщился. — Всё сработало?

— Кроме станнеров, — ухмыльнулся Гедимин, кивнув на металлические пластины рядом с массивными створками ворот. Они незаметно отъехали в стороны, и из-под них высунулись узкие сопла. Константин уважительно хмыкнул.

— Их ты тоже будешь проверять?

— Если Фюльбер разрешит использовать охранников, — Гедимин внимательно смотрел, как маскировочные пластины возвращаются в пазы. — Станнеры рабочие, система — тоже. Можно проверить, но большого смысла нет.

Он повернулся к щиту управления. На многочисленных мониторах пока ничего не отображалось, панели не подсвечивались, — из этого места ещё нельзя было управлять ничем, кроме отопительной системы и вентиляции. И то, и другое непрерывно работало второй день, просушивая и прогревая главный корпус. Снаружи сегодня было минус девять по Фаренгейту, внутри температура приблизилась к тридцати, и Гедимину уже хотелось снять верхний комбинезон — особенно сейчас, когда он стоял у щита управления и чувствовал приятное тепло в груди.

«Станция. Моя станция,» — он криво усмехнулся, вспомнив Нью-Кетцаль, попытку войти в такой же зал и тревожный вой сирены. «И никаких макак.»

…Ветер с озера принёс много замёрзшей воды — последние комки подтаявшего снега сармат вытряхнул из капюшона уже в комнате, когда снимал слишком тёплую форму и устраивался на матрасе со смартом в руках. В коридоре было тихо, из-под дверей не просачивался свет, — те, кто не работал в ночную смену, уже легли спать. Гедимин задержался на озере — вид почти достроенной АЭС так взволновал его, что даже холодная вода Атабаски не сразу остудила перегретый мозг. Можно было подняться в информаторий, но утренняя смена начиналась рано; сармат сел на матрас и, включив смарт, открыл почту. «Конар?»

«Вам нравится моё угощение? Приятно это слышать. Надеюсь, почта не подведёт и в этот раз,» — учёный прикрепил к письму яркую картинку с изображением растений, традиционной выпечки и рождественской звезды. Гедимин довольно хмыкнул — в последнее время за горчичными пирогами выстраивалась очередь, и даже Линкен в прошлый раз решился попробовать.

Кроме открытки, к письму было прикреплено ещё одно изображение — чёрно-белая фотография. Гедимин открыл её и изумлённо мигнул. Это был чёткий снимок надписи, сделанной сарматским алфавитом; писавший старался выводить буквы ровно и аккуратно, но спешил, и поверхность, видимо, не слишком подходила для упражнений в каллиграфии. В начале надписи стоял указатель происхождения и глиф, обозначающий непригодную для жизни планету, но не астероид; дальше шло слово, читающееся как «IRR» YEN».

«Что это?» — Гедимин растерянно посмотрел на непонятное слово. Он развернул надпись боком и перевернул её на сто восемьдесят градусов, но понятности не прибавилось. «Зачем Герберт прислал это?»

«У меня к вам есть небольшой вопрос,» — продолжал в следующем абзаце Герберт. «Марсианский диалект должен быть для вас родным. Что на нём могло бы означать слово «irr» yen»? Я не уверен в правильности транскрипции, так что прилагаю фотографию оригинальной надписи. Наши эксперты уверены, что это сарматский алфавит, но сомневаются в переводе.»

Гедимин мигнул. «Похоже на название планеты. Интересно, где она…» — он заглянул в поисковик, увидел много странного — и ни одного небесного тела с подобным названием, не говоря уже о планетах. Он перебрал в памяти спутники Юпитера, Сатурна, более далёких газовых гигантов, — ничего, похожего на «irr» yen», там не было. «Где Герберт это взял?» — подумал ремонтник, открывая форму ответа.

«Такого слова нет. Похоже на название планеты. Но мы не называем так ни одну из известных планет. Откуда эта надпись?» — напечатал сармат. Устройство пискнуло, сообщая об отправке письма. Гедимин долго смотрел на экран и несколько раз обновил страницу — послание от Герберта чем-то зацепило его. «Кто там у них помнит сарматский? Может, шифр? Игры мартышек?» — сармат растерянно усмехнулся и выключил устройство. «Учёный-ядерщик занимается расшифровкой надписей? Странно…»

Реакторное отделение первым освободили от остатков лесов и вспомогательных конструкций, и огромный кран сместился к вентиляционным трубам, чтобы убрать с них остатки опалубки. Вслед за ним переехал глайдер, тянущий за собой платформу, заваленную металлоломом. За глайдером, подбирая упавшие балки и перекладины, шли последние строители главного корпуса, — основную часть бригады уже перебросили на насосные станции. После праздников должны были перевести и инженеров, но пока распоряжение не поступило, и Гедимин наблюдал за разборкой лесов. Здесь его помощь уже не требовалась, и он быстро отстал от крана и остановился у внешней стены реактора.

Все лишние бреши давно были заделаны; здание сообщалось с внешней средой через вентиляционные системы и пока бездействующий водопровод охлаждения. Защитные поля убрали первыми, когда здание просохло и нагрелось изнутри; в турбинном зале уже можно было находиться без верхнего комбинезона. Гедимин поднял взгляд к вентиляционным трубам — впервые за прошедший год над ними поднимался прозрачный белесый пар — небольшая доля влаги в тёплом воздухе охлаждалась и конденсировалась на лету. «Кто-нибудь точно подумает, что реакторы запущены,» — ухмыльнулся сармат, стягивая перчатку и прикасаясь ладонью к холодной стене. Рабочие ушли за угол, и некому было глазеть на него; он тихонько погладил реактор, не обращая внимания на тающую на руке изморозь и уколы снежной крупы.

— Tza atesеq! — гаркнули ему в ухо. Он развернулся, сердито щурясь, но отойти не успел — на нём повисли, крепко обхватив за плечи. Он рванулся, сбрасывая с себя чужака, и едва не ударил его в лицо, но вовремя опомнился.

— Тихо, не пугай так, — буркнул он, отстраняясь. — Ты чего?

Константин только ухмыльнулся. Его серые глаза блестели, как пролитая ртуть, и даже слегка светились. Он с силой хлопнул Гедимина по плечу и снова обнял его.

— Мы его достроили! — выдохнул он сармату в ухо. — Главный корпус — весь — готов к работе! И это сделали мы, атомщики Ураниум-Сити!

Гедимин усмехнулся и обнял его в ответ. Он был сильнее и крупнее, и Константин невольно охнул, но тут же опомнился и рассмеялся.

— Чёрт! Бьорк занят, так тут ты… Ну что, поговорил с реакторами? Что сказали?

Гедимин недовольно сощурился и, выпустив сармата, потянулся за перчаткой.

— У Бьорка сегодня последняя смена на большом кране?

— Да, — кивнул Константин. — И он с утра сам не свой. Любит большие механизмы…

— Больше кран нигде не нужен? — Гедимин оглянулся на практически достроенные градирни, торчащие из-за зданий опоры высоковольтных линий и многочисленные вспомогательные строения разной степени готовности.

— Уже нет. Его вернут на материк, — вздохнул Константин. — Но Бьорк всё равно рад за нас. Это первые наши реакторы, атомщик. И мы справились на отлично!

Гедимин покачал головой и повернулся к энергоблоку.

— Это только стены и трубы, — сказал он. — Реакторы ещё не готовы.

Константин отмахнулся.

— Активная зона собирается быстро. Разрешение, подвоз конструкций… К марту всё будет готово, даже топливо успеем загрузить. Дело за макаками…

Он кивнул в сторону поста охраны, загороженного стенами главного корпуса.

…У двери комендантской висело новое объявление. Вокруг толпились сарматы. Ещё больше их собралось в комендантской. Гедимин хотел втиснуться в толпу и прочесть вывешенное, но не успел — из комнаты выбрался Кенен, увидел его и хлопнул себя руками по бёдрам.

— Эй, Джед! Ты это видел? Тебя нет в списках! Что за бред?! Давай звони Мартинесу!

— Что? — инженер растерянно мигнул.

— Комендант Энцелада… — Кенен поднял взгляд к потолку и, схватив сармата за руку, рывком втащил в толпу. Остановившись и высвободив локоть, Гедимин наконец прочитал объявление: «Внимание! С пятого января открываются обязательные курсы для будущего персонала АЭС «Полярная Звезда». Рабочая смена будет сокращена до 10 часов — с 06.00 до 17.00. Обучение проводится в общественном информатории с 17.30 до 19.30 ежедневно. Списки зачисленных на курсы — у коменданта «Новы». Посещение обязательно!»

— Обязательно — это с патрульными у входа? — хмыкнул Гедимин, заходя в комендантскую. «Значит, работать на станции будут сарматы. Это хорошо,» — думал он, вспоминая щиты управления и бесчисленные вспомогательные пульты и рукоятки, явно предназначенные для eatesqa (и, при небольшой модификации, для двухметровых филков). «Хоть перестанут путать реактор с градирней.»

Списки были развешаны по стенам комендантской. Сам комендант тихо сидел в углу и недовольно смотрел на взбудораженных сарматов. В комнате было тесно и шумно.

— Ещё и ты! — буркнул Оллер, увидев Гедимина. — Ну куда?!

— Тихо, — Кенен, втиснувшийся в комнату вслед за инженером, успокаивающе пошевелил пальцами. — Ты это видел? Они не включили Джеда в списки.

«Четыре курса, по месяцу каждый, по два часа в день… Чему они за это время надеются научить?» — недовольно щурился Гедимин, скользя взглядом по спискам. Там было много сарматов — и из числа строителей АЭС, и из заводских рабочих; инженер нашёл несколько знакомых имён. Среди самых первых, направляемых на обучение в январе, были Айзек, Иджес и Хольгер, во втором списке — сёстры Хепри, в третьем промелькнул Бьорк. Ни себя, ни Константина сармат не обнаружил.

— Ну, теперь убедился? — Кенен нетерпеливо переминался с ноги на ногу рядом. — Тебя что, не берут на станцию? Ты, случайно, не рассказывал Мартинесу про устройство реактора?

Гедимин раздражённо фыркнул и выбрался из слишком шумной комнаты в пустой коридор. «Странно,» — думал он, мысленно перечитывая списки. «Фюльбер говорил, что мы с Константином нужны ему на станции. В «Вестингаузе» уже передумали?»

«Меня нет в списках на обучение. Почему?» — короткое сообщение отправилось Фюльберу, и Гедимин, выключив смарт, пошёл к двери. Ответ застал его на лестнице, поднимающимся в информаторий, всего через три минуты: «Вы предполагаете узнать там что-то новое?» Гедимин хмыкнул, глядя на экран уже без угрюмости, но на всякий случай набрал ещё одно сообщение.

«Я буду инженером на АЭС?»

«Это место за вами, мсьё Гедимин,» — практически без промедления ответил Фюльбер. «Будьте спокойны. Весёлых праздников!»

По лестничному колодцу прокатился грохот — что-то взорвалось на крыше. Гедимин вздрогнул, но тут же опомнился и весело хмыкнул. «Испытания… Надо проверить, сколько у Линкена осталось пальцев. Он всегда увлекается…»

Через пятнадцать минут, убедившись, что Линкен цел, а крыша барака не провалилась, он спустился в информаторий и открыл почту.

«Благодарю за поздравления, усилия в противостоянии нашей почтовой системе и незамедлительный ответ на мой странный вопрос, коллега,» — письмо от Герберта уже пришло; в этот раз никаких прикреплений не было. «С этой надписью выходит очень странная история, из-за которой все лаборатории сходят с ума уже третью неделю. Даже Рождество — чего никогда не бывало! — отошло на второй план. Я даже жалею, что пришлось уехать в Спрингер, — очень тяжело совладать с любопытством. Думаю, будь вы здесь, среди нас, вас бы увозили силой.

Всё началось на «Кассини» — радары засекли объект, дрейфующий по нестабильной орбите вокруг Сатурна и приближающийся к Энцеладу. Один из ваших тяжёлых бомбардировщиков, «Циклопов»; он попал в гравитационное поле Энцелада и не предпринимал попыток вырваться. По тревоге подняли «Кондор», патрулирующий орбиту. Когда «Циклоп» не ответил ни на сигналы, ни на предупредительные выстрелы, на борт высадились десантники…»

Гедимин мигнул и придвинулся ближе к экрану. Ему было не по себе. «Военный корабль, до сих пор не обнаруженный? На орбите Энцелада? Подняли целый «Кондор» из-за одного «Циклопа»? Надо будет рассказать Линкену…» — он с трудом отогнал непрошеные мысли и сдвинул ползунок ниже, к следующим абзацам.

«Вы знакомы с легендами о кораблях-призраках? Они появились, когда человечество ещё не вышло в космос. Читая отчёты об этом «Циклопе», я чувствовал себя попавшим в такую легенду. Там никого не было, Гедимин. Ни живых, ни мёртвых. Пустые десантные палубы, пустые каюты. Следы двух-трёх выстрелов на переборках. Никаких повреждений ни снаружи, ни внутри. Я бы написал «брошенные вещи и нетронутая еда», но это уже будет выдумкой, — воду и пищу они забрали, но кое-что бросили. В одной из кают нашли контейнеры для сбора геологических образцов, почти все пустые, но один, из обеднённого урана, — полный и подписанный. Да, именно «с планеты Ир» иен», как теперь решено читать это странное слово…»

Гедимин выдохнул и снова глубоко вдохнул, унимая волнение. «Верно, какая-то легенда,» — подумал он, перечитав абзац ещё раз. «Как в этих мартышечьих фильмах про взрывы в космосе. А вот обеднённый уран… Это контейнер для радиоактивных веществ. Что и где они накопали на орбите Сатурна?»

«Боевой вылет «Циклопа» — самое время для сбора минералов!» — хмыкнул он про себя, возвращаясь к недочитанному письму. На крыше уже не грохотало — Линкен закончил испытания и, видимо, ушёл устанавливать таймеры на северной дороге.

«Конечно, они вскрыли контейнер. Это было грубейшей ошибкой, и, я боюсь, кому-то из участников она дорого обойдётся,» — продолжал Герберт. «Двое уже в госпитале с признаками острой лучевой болезни. Они объясняют свои действия «необходимостью дозиметрического обследования». Самоубийственная самонадеянность — частый, к сожалению, случай… но я отвлёкся. Образец был обследован и не показал на дозиметре ничего необычного, его активность слегка превышала показатели самого контейнера, но не более. Кому-то пришло в голову накрыть минерал защитным полем — и, если бы не эта удачная идея, двумя случаями лучевой болезни дело не кончилось бы. Я всё-таки надеюсь, что эти двое олухов останутся живы и не слишком серьёзно покалечены…»

Гедимин растерянно мигнул и перечитал последние несколько фраз. «Дозиметрия не выявила ничего опасного… и острая лучевая болезнь? Неисправные дозиметры? Нарушение инструкции? Это десантники, они могли не знать, на что смотреть, но такой мощный источник…» Он недоумённо пожал плечами.

«Защитное поле выдало сильнейший всплеск — множество цветных волн и вспышек красного и зелёного цветов, настолько интенсивных, словно под ним шла непрерывная цепная реакция. Минерал вернули в контейнер, контейнер поместили в поле и доставили в Лос-Аламос. Сейчас с ним работают наши радиохимики; Майкл назначен руководить исследованиями и очень взволнован, ест и спит в лаборатории. Они просветили и разложили часть образца в первый же день — и нашли это. Шестьдесят процентов веса — радиоактивный металл, новый сверхтяжёлый элемент. В этом уже нет сомнений — ничего подобного в этой Вселенной ещё не видели…

Моё волнение по этому поводу, наверное, удивляет вас. В Лос-Аламосе за его историю открыли восемнадцать новых химических элементов, и если бы нам не урезали финансирование, дошли бы и до двадцати. Но это вещество предельно необычно. Его заряд не менее ста тридцати; от такого громадного ядра следовало бы ожидать крайней нестабильности. Но… это не просто Остров стабильности, это пик на этом острове. Предполагаемый период полураспада — около пятидесяти тысяч лет.»

Гедимин вздрогнул всем телом и впился взглядом в экран. Слова складывались именно в то, что он прочитал с первого раза; сармат встряхнул головой и провёл ладонью по глазам — ничего не изменилось. «Пятьдесят тысяч лет,» — его глаза медленно разгорались, и сердцебиение учащалось. «Заряд ядра не менее… Это «сто сороковой». Элемент Брайана Вольта. Гедимин, ты идиот!»

Больше в письме не было ничего о новом элементе, и Гедимин закрыл его, досадливо щурясь и стискивая зубы. Его слегка потряхивало — волнение было слишком сильным. «Надо немедленно ответить. Спросить обо всём. Пусть расскажет больше. Я хочу знать об этом всё, что уже знают в Лос-Аламосе. Этого пропустить нельзя…»

…Над северной дорогой взлетали петарды, и небо горело, не успевая погаснуть. В этот раз Хольгер добавил окрашивающих солей в состав — над лесом вспыхивали синие, красные, золотистые, белые и зелёные звёзды. Гедимин смотрел на них с крыши «Новы» и видел на бараках и зданиях заводов напротив множество длинных теней при каждом сполохе, — все сарматы собрались посмотреть на фейерверк.

— Красиво получилось, — одобрил сармат, повернувшись к Хольгеру. Тот смущённо хмыкнул.

— Это мелочи, Гедимин. Я вообще удивлён, что нам разрешили такие развлечения.

— Хоть какая-то польза от исчезовения макак, — сказал сармат, разламывая последний кусок пирога. — Будешь?

— Нет, спасибо, — качнул головой Хольгер. — Тебя и так объедали всем посёлком. Ты сам хоть попробовал?.. Я забыл отдать тебе кое-что — волновался из-за фейерверков. Подожди…

Он достал из кармана небольшой диск, завёрнутый в чистую ветошь. Это был чёрно-жёлтый трилистник семи сантиметров в диаметре. Хольгер надавил ногтем на едва заметный выступ, и диск разделился надвое. Это были две створки, скреплённые незаметно, но прочно; на одной из них, плоской изнутри, был закреплён лист скирлиновой бумаги, покрытый сверху прозрачным составом. Гедимин пригляделся и хмыкнул — Хольгер распечатал его фотографию с корпусом реактора, ту, где сармат прикидывал, сможет ли одновременно упираться в края верхнего отверстия руками и ногами.

— На память о строительстве, — Хольгер кивнул в сторону градирен, подсвеченных огнями фейерверка. Гедимин сжал диск в ладони и прижал к груди.

— Я запомню.