Синтез

Глава 50

Всё оборудование, вплоть до механизмов блокировки последнего пневмозатвора, было проверено не менее десяти раз, но Гедимин, поднимаясь в зал управления второго энергоблока, всё же испытывал сильное волнение. На пороге он надел шлем, плотно пригладил наушники и респиратор, задумчиво сощурился на заблокированные двери на входе и смущённого Айзека в коридоре между двумя люками, сжал пальцы в кулак и вошёл в зал.

Он пришёл не первым — утренняя смена операторов уже заняла свои места; Айзек вчера настоял на том, чтобы его перевели на второй энергоблок, и инженеры решили не выгонять его. У стены, поодаль от всех пультов и мониторов, стоял Бьорк и старался занимать как можно меньше места, но втянуть плечи ему не удавалось. Гедимин кивнул ему, проходя мимо, и остановился рядом с Константином и Иджесом.

— Готовы? — отрывисто спросил он. Сарматы переглянулись.

— Действуй, — Константин на мгновение сжал его запястье и тут же отпустил и шагнул назад от щита управления. Иджес молча закивал — в неуклюжем белом шлеме это выглядело нелепо — и попятился вслед за ним. Гедимин подошёл к пустому креслу оператора и сел.

Никаких «больших красных кнопок» на этот раз не было; нужную комбинацию клавиш сармат помнил наизусть. «Ключ на старт,» — он сдвинул до упора неприметный рычажок, активируя часть щита, относящуюся непосредственно к реактору, на секунду остановился и глубоко вдохнул. На монитор сбоку от него было выведено изображение с видеокамер в реакторном зале, но сармат смотрел не туда, и даже не на схему, где были отмечены заполненные и пустые каналы для топливных сборок. Его интересовал только один монитор, на котором сейчас не было ничего, кроме тёмно-синего фона.

— Attahanqa, — прошептал Гедимин, касаясь клавиш. Они беззвучно погрузились внутрь щита, и на нём часто замигал предупреждающий светодиод. «Подтверждение,» — сармат надавил на нужные кнопки и держал их, пока мигание не прекратилось. Синий монитор посветлел, выдавая первые строчки показателей. Сармат убрал руки с пульта и довольно ухмыльнулся в респиратор. «Работает!»

— Стержни подняты, — вполголоса пояснил Константин за его спиной. — Реакция пошла.

— А… — протянул Иджес; в голосе сармата слышалось недоумение. — То есть… это и был пуск? Тот, из-за которого Гедимин выел всем мозги? Это всё?

— А тебе чего надо? — сердито спросил Константин. — Больше смотри мартышечий бред в кинозале. Эй, Гедимин! Реактор в порядке. А ты сам как?

«Работает,» — сармат покосился на другие мониторы; все датчики подключились, и всё, что происходило внутри реактора, просматривалось до последней мелочи. «Скоро выйдет на плановую. Теперь — отслеживать…»

— Я остаюсь на посту, — сказал он, не оборачиваясь. — Помощь не нужна.

— Понятно, — Константин выразительно хмыкнул и потянул Иджеса за рукав — их силуэты смутно отразились на поверхности монитора. — Бьорк, идём. Гедимин нашёл свой реактор, лучше им не мешать.

За спиной послышался тихий гул — массивные двери, ведущие наружу, наконец закрылись. Гедимин не обернулся. Если бы не затемнённая маска, жёлтый свет его глаз отразился бы в мониторах. Руки уже не дрожали, и сердцебиение улеглось; зрение окончательно прояснилось, и сармат потянулся к рычажкам — один из параметров не вполне устраивал его, и самое время было это исправить.

«Построил,» — он недоверчиво хмыкнул, глядя на своё отражение в потемневшем мониторе. «Настоящий рабочий реактор. И всё-таки запустил его. Всего десять лет прошло… Даже не верится.»

…Смена оператора была короче инженерной; когда другие сарматы заменили группу Айзека на посту на втором энергоблоке, за Гедимином пришёл Бьорк. Инженер передал пост сменщику, дал несколько указаний и вышел на галерею над машинным залом, где и стоял, нелепо ухмыляясь и чувствуя, как тело отходит от долгого сильного напряжения. Бьорк, посмотрев на него, молча взял его за плечо и потащил вниз по лестнице.

— Зря ты это, Гедимин, — вздохнул десять минут спустя Иджес, выливая сармату в комбинезон второй стакан воды. Инженер сердито сощурился, но больше ничего сделать не смог — Бьорк и Константин держали его крепко.

— Ты сам, того и гляди, перегреешься, — механик сунул руку ему под ворот, дотронулся до груди — Гедимину его ладонь показалась ледяной — и отдёрнул пальцы. — Ну и чего так волноваться?! Вот Маркус прилетел, нажал на кнопку и улетел…

— Иди на Седну, — вяло ругнулся Гедимин, выворачиваясь из рук Бьорка и отбирая у Иджеса третий стакан. Жидкость, попавшая в горло, едва смочила его, а потом, как показалось сармату, испарилась. Гедимин не чувствовал себя ни больным, ни вялым, только ровный жар разливался под кожей, и взгляд сам разворачивался в сторону реакторов.

— На вторую смену не пойдёшь, — сузил глаза Константин, перехватив этот задумчивый взгляд. — А я бы тебя и завтра не пускал. Только вместе со штатными операторами.

Гедимин недовольно сощурился, рывком освободился от «лап» Бьорка и поднялся на ноги. Жидкость, вылитая ему на спину и грудь, должна была стечь в сапоги и неприятно там хлюпать, но сармат ничего не чувствовал — похоже, она испарилась так же стремительно, как тот выпитый стакан.

— Смена ещё не закончилась, — буркнул он. — Проверю, что с паром. А вы займитесь турбинами.

— Бьорк, ты с ним, — сказал Константин, посмотрев на мутанта. — К щиту управления не пускать.

…До комнаты в бараке Гедимин добрался через полчаса после отбоя; выглянувший на шум комендант молча посмотрел на него и ушёл к себе. Сармат растянулся на матрасе, не снимая комбинезона. Перед глазами плыли показатели мониторов — излучение росло, температура повышалась. Полежав так пятнадцать минут, Гедимин встряхнул головой, сел и потянулся за смартом, — нужно было отвлечься от реактора, хотя бы ненадолго.

«С началом лета, коллега! Как прошёл новый запуск?» — письмо от Герберта пришло два часа назад, когда сармат искал среди течений Атабаски достаточно холодное, чтобы остудило перегретую кровь. «Я всё ещё завидую вашей свежести восприятия. После пятого-шестого раза эти процедуры станут для вас рутинными. Внимательно наблюдайте за реактором в течение двух-трёх дней; эта старая конструкция выглядит отлаженной, но иногда выдаёт нечто неожиданное.»

«Пятый-шестой? Я до сих пор не верю, что меня допустили к первому,» — криво усмехнулся Гедимин. «По крайней мере, теперь я атомщик не только в фантазиях Линкена. Если бы ещё удалось самому смонтировать активную зону…»

«В лабораториях ничего нового — кропотливая работа, множество тестов, проверок и перепроверок, часы и дни расчётов и минуты, если не секунды, реального эксперимента. Со стороны примерно так же увлекательно, как убирать лишнюю воду со строительной площадки АЭС. Удалось недолго поговорить с «Кассини» — в основном о рутинной работе станции и проблемах с обмерзанием, но, кроме этого, узнал кое-что интересное о корабле мертвецов. Именно так в прессе называют «Циклоп», обнаруженный рядом с Энцеладом. Крейсера Совета безопасности до сих пор прочёсывают пространство в поисках других кораблей или чего-то, похожего на планету Иррьен.

На «Кассини» доставили блок памяти, вынутый из «Циклопа», для расшифровки координат его движения. Это очень странные данные, Гедимин. Сама расшифровка проблем не составила, но вот интерпретация увиденного… Такое ощущение, что корабль на большой промежуток времени выпал из нашей системы координат. Около восемнадцати стандартных часов забито странными цифрами — как будто навигатор пытался сориентироваться по источникам света и гравитации, но все они находились не там, где должны. «Какая-то другая галактика,» — сказал об этом один из дешифровщиков. До и после «провала» все записи выглядят совершенно обычными. Крейсер уже побывал там, где корабль «вернулся в нашу галактику», и не нашёл там ничего интересного, — обычный участок вакуума недалеко от орбиты Сатурна. Место «провала» находится там же. Один коллега с «Кассини» уже предположил в шутку, что там расположен «портал в иное измерение». Признаться, после всего, что я знаю об ирренции, после исчезновения Майкла, я бы этому не слишком удивился. Конечно, более вероятной версией является отказ навигатора и его успешный ремонт, как раз продлившийся восемнадцать часов.»

Гедимин озадаченно мигнул. «Навигатор? Что там чинить восемнадцать часов?! Хотя, если в экипаже ни одного ремонтника, а только подставки для бластеров… Да, вполне вероятно. Не то что россказни о порталах на орбите Сатурна. Герберту, наверное, тяжело там. Мне до сих пор грустно думать о профессоре Вольте, а ведь мы прочнее людей. Если бы я знал, что в таких случаях делать…»

— Хорошо идёт! — крикнул, оторвавшись от монитора на дальнем конце машинного зала, Константин, и Гедимин недовольно сощурился — слишком громкий звук, прошедший по прямой связи, неприятно ударил по ушам. — И долго будем крутить вхолостую? Не пора подключать трансформаторы?

— Подожди, — одёрнул его Гедимин. — Пусть работает до утра. Если всё будет в порядке, дойдёт и до трансформаторов.

— Не люблю гонять механизмы впустую, — пробормотал Константин, отходя от турбогенератора.

Все трое инженеров собрались в центре зала, на расстоянии от турбогенераторов; сарматы-рабочие заняли свои места. Гедимин окинул механизмы довольным взглядом и вспомнил Грузовой аэродром и согнанные к нему передвижные генераторы. В городе осталось два, один — на станции, ещё пять распределили по рудникам; за остальные агрегаты, по словам Кенена Маккензи, мэр рассчитывал получить немного денег. На западе поспешно достраивали высоковольтные линии — Порт-Радий уже был обеспечен энергией, после запуска второго энергоблока от ураниумской АЭС должны были запитать другие города на канадских территориях. Гедимин, зайдя на сайт новостей, постоянно натыкался на заметки о новых подстанциях, вырубке леса под ЛЭП и планах разнообразных компаний на новые заводы в Канаде. Он не вчитывался — с некоторых пор даже в самом Ураниум-Сити стало слишком много корпораций. Последний котлован он заметил в четырёх сотнях метров от АЭС, с недоумением вспомнил инструкции по обеспечению радиационной безопасности, которыми его «кормили» в Лос-Аламосе, и долго ухмылялся про себя. Так или иначе, работа шла, пусконаладочная часть подходила к концу, и Гедимин думал, не скинуться ли на десяток литров глинтвейна в честь её завершения.

— Эй, атомщик! — из задумчивости его вывел тычок под рёбра. — Ты меня слушаешь?

— Нет, — буркнул сармат, настороженно оглядываясь на турбины.

— Я спросил — как ты их называешь?

— Кого? — растерянно мигнул Гедимин.

— Реакторы, — ответил Константин. — Есть ведь какие-то названия? Ты с утра снова подходил к внешним стенам, я сам видел. Опять их гладил. Ты что, с ними говоришь? Тогда должны быть имена. Как ты их называешь?

Гедимин сердито сощурился. «Опять эти глупые мартышечьи шутки. Где он их нахватался?!»

— Я серьёзно, — продолжал Константин. — Если есть названия, мы все должны их знать. Можно даже прикрепить таблички…

— Заткнись! — рявкнул Гедимин и двинулся вперёд. Иджес шарахнулся в сторону, вполголоса помянув размножение макак. Константин проворно отступил, следя, чтобы за его спиной не оказалась турбина.

— Ты чего? Разве я сказал что-то обидное? — он развёл руками. — Мы работаем вместе, и я хотел узнать…

— Эй, хватит! — вмешался Иджес, вклиниваясь между сарматами. — Только драки тут не хватало! Константин, правда, заткнись.

Сармат обиженно хмыкнул, широко развёл руками и отвернулся. Гедимин отступил и глубоко вдохнул, унимая неприятное жжение в груди. «Названия. Надо же было такое выдумать…» — он недовольно сощурился. «Опять всем мешает, что я трогаю внешнюю стену. То Невеш, то Фюльбер, то этот… Как же они мне надоели…»

…«Благодарю, мсьё Гедимин,» — ответил Фюльбер на отчёт о запуске последнего турбогенератора. «Ждите премии». Сармат смущённо хмыкнул — «Вестингауз» платил премии редко и неохотно, и иногда Гедимину казалось, что его инженерная бригада присваивает весь фонд, предназначенный для сарматов Ураниума.

— Двадцать литров? — Кенен, пойманный в коридоре, задумчиво сощурился и пощёлкал пальцами по карману. — По дружбе я могу выделить тебе канистру чистой жжёнки, но пряности покупай за свой счёт.

— Идёт, — кивнул Гедимин, придерживая сармата за плечо. — Пойдём в магазин.

— Зачем такая спешка? — недовольно сощурился Кенен. — До завтра я в любом случае не пойду на пищеблок.

— Пойдёшь, — буркнул инженер, крепче сжимая пальцы. — Жжёнка нужна послезавтра.

— Ай! Ладно, ладно, — закивал учётчик. — Ладно! Теперь отпусти меня.

Высвободившись, он быстро пошёл к двери. Гедимин нагнал его и шёл рядом, виновато щурясь, — Кенен потирал плечо и морщился, видимо, хватка инженера оказалась слишком крепкой.

— Ты тоже приходи, — сказал Гедимин вполголоса. — Будем праздновать ввод станции в строй. Завтра она даст ток Шангнаку и Нитчекуону.

Кенен мигнул и подозрительно покосился на инженера.

— Ещё один праздник атомщиков? Спасибо за приглашение, Джед. Надеюсь, в этот раз обойдётся без патрульных.

…Перед сном Гедимин зашёл в душевую — запах свежей жжёнки и просыпанной корицы впитался в кожу и комбинезон, и хотелось вымыться ещё раз. Одеваясь, он обнаружил, что экран смарта светится, — пришло новое письмо, и сармат еле утерпел, чтобы не открыть его прямо в душевой.

«Ещё один удачный запуск, мой друг! Вы уже стали настоящим атомщиком. Читал о вашей станции в новостях — она немного мощнее аналогичных, видимо, «Вестингауз» иногда решается осторожно вводить новшества. Последнее время правила почтовой пересылки стали ещё глупее, чем были, и у нас остаётся всё меньше лазеек; возможно, вы хотели бы попробовать что-то из материковой еды? С долгохранящимися продуктами пока нет проблем, но всё, что похоже на механизмы, застревает на пересылочной базе на Амальтее на неопределённый срок. Тут много консервов и закусок на разный вкус. Как вы относитесь к сушёному мясу?»

Гедимин растерянно хмыкнул. «Мясо? Как Би-плазма, но из жёстких волокон?..»

«Я давно не упоминал сигма-излучение, и вы могли подумать, что я о нём забыл. Вовсе нет — как раз этим явлением мы с коллегой Рохасом занимались последние три недели, и очень плотно. Основная проблема была в том, что их очень тяжело выделить из общего пучка, не говоря уже о том, чтобы направить; вопрос с фиксацией был решён использованием экрана из защитных полей — он очень чутко реагирует на сигма-излучение характерными вспышками. Что до выделения и направления — у Энтони возникла прекрасная идея, и он с моей посильной помощью её осуществил. Теперь у нас есть отличная воронка, свёрнутая из полей Сивертсена. Пришлось составить вместе два генератора и испортить ещё один, но результат того стоил. Эта конструкция отлично выделяет поток сигма-излучения и направляет его в нужную точку — не с такой точностью, как обсидиановая линза направляет омикрон-излучение, но для такой трудноуловимой субстанции это неплохо. У нас есть пучок диаметром в три дюйма, и мы испытываем его на различных объектах. По-видимому, заметного физического воздействия он не оказывает ни на что, включая живую агаму (подарок коллеги Штибера). Опыт самого Энтони говорит, что сигма-лучи могут вызвать галлюцинации и навязчивые идеи, но мы стараемся держать их подальше от своего мозга.

Итак, воздействия, по-видимому, нет. А вот то, что есть… Мне думается, это наиболее чувствительный сканер из тех, с какими мы до сих пор имели дело. Мы просвечивали им самые разные материалы и объекты, поставив за ними экранирующее поле Сивертсена, и фиксировали разноцветные вспышки на нём. Я приложил несколько изображений к письму, и вы можете убедиться сами — сигма-излучение не только подробнейшим образом высвечивает внутреннюю структуру, но и передаёт какую-то информацию о химическом составе. Обратите внимание на образцы 1, 2 и 3 — по строению они идентичны, но выполнены из сплавов с разными добавками; они выдают блики трёх цветов, отличимых даже невооружённым глазом. Коллега Рохас планирует составить список цветовых обозначений; если эксперименты подтвердят его правоту, мы получим отличный сканер, не повреждающий образцы и более мощный, чем современные приборы. С дешифровкой возвратного сигнала ещё много проблем, но я уверен, что прототип сигма-сканера удастся запатентовать ещё до конца года.»

«Полевая воронка? Два генератора?» — Гедимин задумчиво сощурился. «Можно было сделать проще. Если только не вмешаются австралийцы со своим патентом… Надо прикинуть, как доработать сигма-ловушку. А насчёт сканера… Он должен хорошо работать на больших расстояниях. Хорошо будет, если Герберт опробует широкий пучок на большой структуре — здании, подземных коммуникациях… Интересный будет результат.»

Он выгреб из кармана пригоршню случайных деталей и их обломков, высыпал перед собой на матрас, задумчиво глядел на них несколько минут и решительно потянулся за ежедневником и ручкой.

«Готово,» — высветилось на экране короткое сообщение от Кенена. Гедимин едва заметно усмехнулся и, отключив смарт, направился к выходу из спецхранилища. Сейчас оно практически опустело, и свинцовые защитные экраны были опущены; больше не нужно было искать место, пригодное для связи, — сигнал стандартного «инженерного» смарта проходил по станции свободно, не встречая препятствий.

Гедимин кивком попрощался с дежурным по хранилищу и вышел наружу, за стены главного корпуса. Отсюда он не слышал ровного шума турбин, парогенераторов и охлаждающих насосов, но с утра он осмотрел их и был уверен, что все они работают исправно. Утренний и послеобеденный заход к щитам управления уже стал ритуалом; операторы перестали не только удивляться, но и обращать внимание на бесшумную тень за спиной. Гедимин не раз уточнил, мешает ли он им — и очень надеялся, что они отвечали «нет» не потому, что боялись. «Теперь надо зайти на водоочистку,» — подумал сармат, глядя на синее небо. Этот день был безоблачным и не по-июньски тёплым, наводящим на мысли о купании (пусть даже в градирне).

За углом послышались мягкие, но тяжёлые шаги. Одинокий «Рузвельт» вышел из-за стены и направился к сармату.

— Мсьё Гедимин, — из экзоскелета послышался голос Фюльбера; механизм остановился почти вплотную к инженеру. — Ваши перемещения трудно предугадать.

Гедимин молча кивнул, ожидая продолжения. Ему было слегка не по себе.

— У меня не очень хорошие новости для вас, мсьё инженер, — Фюльбер понизил голос. — Наш старый знакомый Невеш завтра будет здесь. Намечена масштабная проверка, и я узнал об этом в последний момент. У вас есть полчаса на то, чтобы покинуть станцию и явиться на центральный пост охраны. Боюсь, я не могу обеспечить вас должностью инженера на электростанции. Вам придётся вернуться к работе ремонтника.

Гедимин изумлённо мигнул.

— Почему?! Запуск второго энергоблока прошёл успешно. Ты сам сказал, что тебя устраивают все сроки…

— Да, да, — перебил его Фюльбер. — К энергоблоку претензий нет. Но меня совершенно не устраивают ваши участившиеся нервные срывы. В таком состоянии вы попросту опасны и для себя, и для станции.

Гедимин резко выдохнул. «Срывы? О чём он?!»

— У меня не было никаких срывов, — медленно и отчётливо проговорил он. — Особенно на станции.

— Да, конечно, — из экзоскелета послышалось негромкое фырканье. — Разумеется, это не вы бились в горячке после запуска, и не вас пришлось отливать водой. И это не вы за невинный вопрос едва не засунули в турбину мсьё Цкау. Конечно!

— Так это Константин… — медленно произнёс сармат, сжимая пальцы в кулак. — Это он… рассказал?

— Я умею собирать информацию, мсьё Гедимин, — ровным голосом ответил Фюльбер. — И собранного мной достаточно для однозначных выводов. Я настоятельно рекомендую вам не входить в залы управления и не приближаться к машинному залу, если вы не уверены в своём спокойствии. Собирайтесь. На посту вам выдадут новые знаки отличия.

Экзоскелет развернулся и зашагал прочь. Гедимин несколько секунд смотрел ему вслед, и его глаза сходились в тёмные прорези. «Снова вышвырнули на свалку,» — он сжал пальцы в кулак так, что костяшки онемели. «Я построил этот реактор, и всё равно меня к нему не подпускают…»

…Полчаса спустя Гедимин — всё в том же белом комбинезоне «заражённой» зоны, но с новыми нашивками вместо снятых старых — вошёл в один из ремонтных ангаров. Внутри он застал два десятка сарматов и ящики с баллонами, отмеченными знаком биологической опасности. Рядом с ящиками лежали завёрнутые в прозрачный скирлин распылители, жёсткие конструкции с двойными соплами, больше похожие на оружие, чем на мирный инструмент.

— Гедимин Кет? Инженер-атомщик? — сармат с нашивками бригадира ненадолго убрал с лица респиратор и внимательно посмотрел на пришельца. — Помнишь меня? Я Исангер Гьоль. Ты починил мне проходчик.

Гедимин кивнул, медленно вспоминая давнюю весну, широкую просеку в лесу и песок, смолу и машинное масло на комбинезоне.

— Неисправные бластеры, — сказал он. — Да, помню. Здесь для меня есть работа?

Исангер посмотрел ему в глаза и настороженно сощурился.

— Ты точно в себе, атомщик? Ты работал с реакторами. Откуда ты взялся здесь, в ангаре?

— Приказ, — сузил глаза Гедимин. — Не хочу говорить.

Сарматы, окружившие бригадира и пришельца, растерянно переглянулись.

— Не говори, — согласился Исангер. — Сегодня по плану обработка первой градирни гербицидами. Умеешь переключать главные насосы?

Сармат кивнул, переводя взгляд на свёртки с распылителями.

— Новое оборудование? Раньше не было таких обработок?

Некоторые из сарматов оживились и перестали настороженно щуриться. Один из них выдвинулся вперёд.

— Распылители только со склада. Думаешь, есть неисправные?

— Я за то, что найдутся, — пробормотал другой сармат. — Один или два, но не больше.

— Никто не собирался работать с непроверенным оборудованием, — слегка сощурился Исангер. — С этим мы справимся. Иди к насосам, атомщик. Отключай первую градирню. Чем меньше воды там останется, тем проще будет работать.

На главной насосной станции (в двух метрах под поверхностью земли) было шумно, но лишней сырости Гедимин не заметил. Деловито осмотрев видимую часть насосов и труб, он направился к диспетчерской — небольшой звукоизолированной комнате, куда с трудом помещались двое сарматов. Звукоизоляция была так надёжна, что внутри предусмотрели свою аварийную сигнализацию — и «дверной звонок» для неожиданных пришельцев.

— Отключайте первую, — скомандовал Гедимин, заглянув внутрь. — Гербицидная обработка.

Один из сарматов, сидящих внутри, вскинулся, изумлённо взглянул на него из-под защитной маски и часто замигал.

— Гедимин? А где твоя форма?

Ремонтник помянул про себя уран и торий — Иджес работал на этой насосной станции в первую смену и нигде больше находиться в это время не мог. «А я не поприветствовал его,» — подумал сармат и окончательно расстроился. «Какая глупость!»

— Я ремонтник, — буркнул он, прикоснувшись к новым нашивкам. — Отключи градирню. Мне работать надо.

Иджес прекратил было мигать, но после его слов снова начал. Нехотя отведя взгляд от сармата, он повернулся к второму диспетчеру.

— Давай отключать.

…Временную душевую устроили в моечной яме — при всей осторожности сарматов брызги гербицидов покрыли и комбинезоны, и защитные маски. Те, кто не участвовал в «очистке» градирни, разбирали и паковали распылители и складывали в ящик пустые баллоны. В ангар уже привезли контейнеры с Би-плазмой — ремонтников, работающих по двенадцать часов, кормили в течение смены. Гедимин, выбравшись из мойки, забрал свою еду и устроился на перевёрнутом ящике в глубине ангара; он старался не думать о станции, но получалось плохо.

Сквозь мысли он услышал, как открылась дверь ангара, и командир ремонтников встретил кого-то удивлённым возгласом. Они несколько минут переговаривались; Гедимин не вслушивался, хотя оба голоса показались ему знакомыми, — он снова вспомнил, что вечером собирался отметить успешный запуск реактора, и невидимый обруч опять неприятно надавил на лёгкие. «Никак не обходится без мартышек,» — с досадой подумал сармат. «Всё время лезут под руку!»

— Атомщик, ты живой? — спросил кто-то, положив руку ему на плечо. Гедимин, досадливо щурясь, обернулся и увидел Иджеса. Тот тяжело дышал, будто не один час работал пневмомолотом; респиратор был отстёгнут и болтался на одном ремне.

— Надень, — велел Гедимин, щёлкнув по свисающей конструкции, и ошалело мигнул — только теперь он заметил на комбинезоне Иджеса новые нашивки ремонтника, поспешно и немного криво прилепленные на место содранных старых.

— Почему не на станции?!

— Ушёл, — буркнул Иджес. — Ты что, думал, я тебя здесь оставлю? Одного?

Гедимин судорожно вздохнул, хотел что-то сказать, но не сразу нашёлся со словами. Иджес молча смотрел на него и сердито щурился.

— Иди на станцию, — сказал Гедимин. — Тебя не выгоняли. Нечего терять тут время.

— Я останусь здесь, — отрезал механик. — Если тебе дадут вернуться, я вернусь следом. Нет — значит, нет.

…Сарматы собрались в «кабинете инженера» над кассетным цехом; Гедимин попытался застрять в диспетчерской, но Линкен молча взял его за плечо и вытащил наружу. Кенен, принёсший и разделивший на всех глинтвейн, посмотрел Гедимину в глаза и молча поставил перед ним свой стакан. Сармат вяло отмахнулся. Выпив свою порцию вещества, он почти не почувствовал вкуса — так, слабое жжение на языке и в пищеводе.

— Обычное дело с макаками, — Линкен болезненно морщился, потирая шрам на затылке. — Чего-то такого я ждал с самого начала.

— На твоём месте я бы всё-таки зашёл к медикам, — вздохнул Константин, заглядывая в опустевший стакан. — Нельзя так волноваться из-за всего подряд.

Гедимин молча посмотрел на него и снова опустил взгляд. Он заметил, как Иджес исподтишка показывает Константину кулак.

— Хочешь потрогать свежие сборки? — спросил Линкен, тронув Гедимина за плечо. Тот криво усмехнулся и покачал головой.

— Я хочу, чтобы мне не мешали работать. Надоело.

Линкен вздохнул.

— Пока на Земле полно макак, они будут мешать. Только это они и умеют. Подожди немного, атомщик. Мы вышвырнем их за орбиту Плутона. Тогда у тебя будет много станций. Любая станция на твой выбор.

…Линкен после смены отправился в душевую; Гедимин собирался подождать его в вестибюле вместе с Иджесом, другие сарматы — разойтись по комнатам, но все остановились перед комендантской, увидев, как Оллер увешивает стену объявлениями. Одного листа на всё не хватило — сегодня он принёс три, а в прозрачном коробе помещалось всего полтора.

— «Внимание! Первое июля — десятилетие Ураниум-Сити. День является праздничным для всех поселенцев (за исключением дежурных по особо опасным объектам)», — вслух прочитал Иджес. — «Девять ноль-ноль — раздача еды и спиртного, речь мэра города Арбогаста Марци»…

— А где Маркус? — буркнул Гедимин. Иджес хихикнул.

— Это городской праздник, а не общенародный, — пояснил Константин. — Маркус не разменивается на такие мелочи. Придётся справляться своими силами. Так, два часа дня — сбор на стадионе, раздача еды и спиртного, речь Антуана Моранси… Кенену придётся поработать. Тебя хотя бы предупредили?

Учётчик поморщился.

— В этом деле главное — распределить обязанности, — проворчал он. — Не беспокойся, Кон. Без спиртного не останешься ни ты, ни твой ручной мед… Ай!

— Лучше я, чем Бьорк, — буркнул Линкен, отодвигая учётчика, потирающего рёбра, подальше от медленно разворачивающегося мутанта. — Тихо, Бьорк. С него хватит.

— Что тут? Уже драка? — из коридора выглянула Лилит. — А, объявления… Уже дочитали до полётов?

— «Лётный комитет Ураниум-Сити: список участников показательных полётов первого июля», — Иджес провёл пальцем по строчкам, разыскивая своё имя, и разочарованно фыркнул. — Комитет! Лилит, когда вы уже его взорвёте?

— «Набираются моделисты-любители для второго этапа показательных полётов, записываться у коменданта», — прочитал Линкен и криво ухмыльнулся. — Интересно. Давно не летал. Надо попробовать. Оллер, запиши меня.

Гедимин удивлённо мигнул.

— У тебя есть корабль?

Линкен угрюмо покосился на него, но тут же ухмыльнулся ещё шире.

— Сегодня только восьмое, атомщик. До первого что-нибудь найдётся. Я только хотел попросить — поможешь заставить найденное летать? Навряд ли со мной поделятся хорошим кораблём.

Гедимин снова мигнул, недоверчиво глядя на взрывника.

— Плохая идея, Лиск. Ничего, кроме проблем, не выйдет.

— Нашёл чем удивить, — фыркнул Линкен, проведя пальцем по шраму на лице. — Я не прошу у тебя ни взрывчатки, ни ядерной бомбы. Помоги с ремонтом. Не хочешь — справлюсь так.

— В конце концов, если макаки его не пустят, ты будешь ни при чём, — сказала Лилит, глядя на Гедимина. — А если пустят — сами виноваты. Я бы посмотрела, как он летает. У меня есть одна модель, практически исправная. Дважды тонула и один раз застряла в ёлке. Принести?

— Давай, — буркнул Гедимин. — Ладно, Линкен. Корабль у тебя будет. Но дальше — сам.

— Кто же ещё, — фыркнул взрывник, крепко сжимая плечо ремонтника. — Спасибо, атомщик. С меня запчасти.

Резкие перепады температуры, начавшиеся в январе, не прекратились и летом; лёд на озере окончательно сошёл две недели назад, верхний слой воды — сантиметров десять — кое-как прогрелся, но глубоководные течения оставались такими же холодными. Гедимин краем уха слышал об охраннике, на днях едва не утонувшем в Атабаске, — видимо, после этой истории вдоль озера появились предупреждающие знаки «Людям не купаться!» На сарматов запрет не распространялся, но даже им не хотелось долго плавать. Немного охладившись в подводных течениях, Гедимин выбрался на берег и лёг в примятую траву.

Со стороны форта доносились приглушённые мелодии — гимн Атлантиса, безостановочно прокручиваемый утром, сменился чем-то менее торжественным. Над Шахтёрским аэродромом хлопали на ветру флаги государств Солнечной Системы — сегодня вывесили все пять. На западе, у здания аэропорта, гудели приземляющиеся глайдеры. Гедимин лениво удивился, что в нерабочий день прибывает столько машин, на секунду подумал, что можно было бы встать и посмотреть на них, но шевелиться ему не хотелось.

— Интересно, как кожа белеет, — Хольгер провёл пальцем по животу Гедимина, вычерчивая окружность. — Пятнами и полосами, а между ними синее. А потом пятна сливаются.

— Атабаска ещё не прогрелась, — Иджес, успевший из светло-синего стать белым и частично одеться, недовольно поёжился. — Надо было с Линкеном лететь. На Жёлтом всегда теплее.

— Подогрев от распадающегося урана? — хмыкнул Константин. Гедимин зашевелился, готовясь сесть и вступить в разговор. Пару секунд спустя он догадался, что северянин шутит, и, фыркнув, лёг обратно.

— А ведь он поверит, — пробормотал он, прикрывая глаза, и тут же получил тычок под рёбра от обиженного Иджеса.

— Эй! Ничего я не поверил. Я знаю, что рудничная вода холодная. А в ней урана куда больше. Что, съел?

Один из глайдеров загудел неожиданно близко, развернулся, прошуршав по посадочной полосе, и Гедимин услышал над головой торопливые шаги. В траву, потеснив Иджеса, плюхнулся Линкен.

— Ты это читал? — с ходу спросил он, разворачивая перед носом механика смятый лист с мелкими буквами.

— Что? — Иджес посмотрел на текст и пожал плечами. — Ну да.

— И что думаешь? — спросил Линкен.

Гедимин нехотя сел и отобрал у него лист. «Программа любительских выступлений и требования к моделям» — было напечатано в верхнем углу. Сармат мигнул.

— Что тут странного? Обычный воздушный бой с дронами, — снова пожал плечами Иджес. — Лазеры у тебя есть? Тренируйся в стрельбе.

Линкен фыркнул.

— Это ты мне говоришь? Сколько я стрелял, тебе и в кино не увидеть. Лазеры — ерунда. Нужно нормальное оружие. Что думаешь, атомщик? Сколько торпед поднимет корабль? Четыре, шесть?

— Сколько нужно, — отозвался Гедимин. — Тебя с ними на стадион не пустят.

Линкен мигнул.

— Да?

— Всех проверяют перед выходом, — кивнул ремонтник. — Тебя проверят дважды.

Линкен ухмыльнулся.

— Верно. Это на них похоже. И в корабль залезут? Это плохо. Не могу идти в бой без оружия. Глупо.

Гедимин кивнул и снова опустился в траву. Там, где ветер не обдувал мокрые плечи, было теплее.

— Хольгер, — взрывник понизил голос и развернулся к другому сармату. — Помоги, если можешь. Нужны такие торпеды, чтобы мартышки их не заметили.

Химик с сомнением посмотрел на него и растёр в пальцах травинку.

— Утерпел бы ты хоть один день без взрывчатки, Линкен…

— Я не хочу взрывать стадион, — сармат недовольно сощурился. — И стрелять по макакам не собираюсь. Я хочу только сбить пару дронов. Тебе что, и их жалко?

— Жалко дроны — это к Гедимину, — еле слышно пробормотал Иджес, заблаговременно отодвигаясь от ремонтника. Тот покосился на него, но промолчал.

— Не дроны, — качнул головой Хольгер. — Тебя. Расстреляют же. Впрочем… Есть одна идея. Завтра-послезавтра я над ней подумаю, потом зайду к тебе.

Линкен обрадованно ухмыльнулся.

— Хочешь, я напишу на корабле твоё имя?

— Даже не думай, — фыркнул Хольгер. — Что бы ты ни натворил, мы с Гедимином тут ни при чём, запомни.

— Э-эрх, — Бьорк, до того молча смотревший на воду, тяжело шевельнулся. — Мы ещё купаемся?

— Ты иди, а мне хватит, — Гедимин сел и потянулся за сложенной под кустом одеждой. Из-за ветки вылетел круглый дрон, на долю секунды завис перед сарматом и с писком поднялся выше.

Сармат огляделся по сторонам и увидел ещё три дрона-камеры, медленно плывущие над аэродромом. Со стороны аэропорта по пустой посадочной полосе шли двое в жёлтых комбинезонах поверх обычной человеческой одежды; каждый из них был на голову ниже самого мелкого филка. Один из них держал в руках дрона-камеру. Механизм, потревоженный Гедимином в кустах, подлетел к этому человеку и повис рядом с ним, пронзительно пища.

— Ядро Юпитера, — пробормотал Линкен, потирая шрам на затылке. — Атомщик, сходи-ка поплавай.

— Зачем? — изумлённо мигнул Гедимин.

— Тебя засекли, — буркнул взрывник, застёгивая на груди комбинезон. Сарматы зашевелились, стараясь не смотреть на приближающихся людей, но их уже заметили. Двое с дронами остановились, и один из них поймал пролетающую камеру и сжал в руках.

— Смотри, поселенцы!

— Ага, — более тонким голосом ответил другой; мешковатый комбинезон скрывал грудь, но лицо выглядело более гладким, чем у первого человека. «Самка или детёныш,» — решил Гедимин. Он не успел накинуть верхнюю часть комбинезона и просто перебросил её через локоть, прежде чем подняться на ноги. Люди остановились, и дроны повисли в воздухе рядом с ними. И округлившиеся глаза, и мигающие камеры выражали любопытство.

— Вы — военнопленные, верно? Солдаты Саргона? — спросила самка, разглядывая сарматов. — Можно задать вам несколько вопросов?

Линкен выразительно покосился на Гедимина и пробормотал негромко, но отчётливо:

— Смелые мартышки…

— У нас всегда при себе тревожная кнопка, — сказал человек и широко улыбнулся. — Всего пара слов, никакой прямой записи. Разве тут есть чего бояться?

Сарматы переглянулись.

— Спрашивай, — кивнул Константин.

Самка покосилась на спутника и нажала кнопку на пульте управления. Камеры летающих дронов погасли.

— Вы все были солдатами Саргона. Вы верили ему? До самого конца войны? Что вы о нём думаете?

Шрам на лице Линкена дёрнулся. Хольгер протянул руку и похлопал взрывника по плечу.

— Верили? — Гедимин криво ухмыльнулся. — Ни секунды. Он был полным психом.

Сармат успел перехватить кулак Линкена на подлёте к своим рёбрам и отодвинуться от взрывника подальше. Тот прерывисто вздохнул и потёр ладонь — хватка Гедимина оказалась неприятно крепкой.

— Его клонировали за месяц до поражения, — буркнул Линкен, кивнув на ремонтника. — Он ничего не может знать. Саргон не был сумасшедшим. Если бы он выжил, мы сейчас не работали бы на макак за еду.

Люди переглянулись. Самец осторожно взял самку за плечо и потянул назад. Она раздражённо отмахнулась.

— Значит, вы — сторонник Саргона? Даже сейчас, после войны? При том, что он считал вас не более чем пушечным мясом?

Линкен сузил глаза.

— Я знал Саргона. Я, а не ты, мартышка с материка. Чего вы ждали — что рабы будут добры к рабовладельцам?

— Когда Саргон начал войну, сарматы уже не были рабами, — заметил человек.

— То есть — не к каждому из них был приставлен отдельный охранник? — лицо Линкена дёрнулось. — Ваши крейсера держали каждый город под прицелом. А нас загнали в рудники. Саргон ошибся только в одном, макаки. Он был слишком милосердным к вам. Ничего, в другой раз это не повторится.

— Хватит, — тихо сказал ему Константин. — Это не поможет.

— Правда, хватит, — человек решительно отодвинул спутницу в сторону. — Теперь я спрошу. Этот день, пятнадцатое июня, — что он значит для вас? Война закончилась десять лет назад. Что-то изменилось за эти годы?

— Здесь построили атомную электростанцию, — ответил Гедимин. — И стало меньше существ с оружием. Я бы хотел, чтобы все занялись делом, а не стрельбой.

Линкен развернулся к нему, хотел что-то сказать, но только махнул рукой и криво ухмыльнулся.

— Значит, вы намерены жить в мире с людьми? — самка выбралась из-за плеча спутника, и Гедимин заметил, что камера в её руке едва заметно светится.

— Я никого не трогаю, — буркнул он. — Перестань меня снимать.

— Гедимин — крупный сармат, верно? — Константин хмыкнул. — Привлекает внимание. Лично мне этот день нравится. У нас не так уж много выходных. По-моему, Маркус погорячился, отменив все человеческие праздники. Они никому не мешали.

Самка облегчённо вздохнула и улыбнулась.

— Вам нравились праздники? Какой из них вы хотели бы вернуть?

Гедимин бесшумно спрятался за спиной Бьорка и отошёл за куст, на ходу застёгивая комбинезон. «Теперь камера погасла,» — отметил он, выглянув из зарослей. «Интересно, что эти двое напишут в своей статье.»