Системный Барон #2

Глава 15

— Здесь кто-то пересекал тропу, — сказал я, глядя на подсвеченные интерфейсом следы. — Один, в лёгкой обуви.

Степан нахмурился, осмотрел указанное место.

— След свежий, не старше суток. Охотник? Но зачем через скалы лазить?

— Может, не охотник, — мрачно предположил Александр. — Может, наблюдатель.

Дальше мы двигались по тропе в полной тишине, прислушиваясь к каждому шороху. Тропа упрямо вилась вверх и наконец упёрлась в отвесную скальную стену, поросшую лишайником. Казалось, это тупик.

— Вот чёрт, — пробормотал я, окидывая взглядом непролазную стену.

Степан уже обходил гигантский, покрытый мхом валун, приткнувшийся к скале. Камень словно говорил, что дороги дальше нет. Но это была обманка, так как за глыбой тропа не прерывалась, а лишь сужалась, уводя дальше.

— Идём, тише, — коротко бросил старик.

Мы обогнули валун и замерли.

Перед нами открылось узкое глубокое ущелье, словно гигантский меч рассёк гору. А в самом конце этого каменного коридора возвышалась стена.

Да, это была самая настоящая рукотворная стена из тёмного, почти чёрного камня. По бокам две мощные башни, упирающиеся боками в стены ущелья, а между ними арка, закрытая окованными железом воротами.

Это была не крепость в полном смысле, а скорее укреплённый форт, встроенный в горло ущелья. Пройти можно было только через него. Другого пути не было.

Пригнувшись, мы спрятались за россыпью камней у входа в ущелье, и начали наблюдать.

До стены было метров сто, не больше. Через массивные ворота с лёгкостью проехал бы грузовик. В высоту они были метров пятнадцать. Двойные ряды машикулей на башнях говорили о том, что их уже наращивали как минимум один раз.

На одной из площадок под небольшим навесом виднелась фигура дозорного. Он не суетился, не зевал. Просто стоял, обозревая подходы.

— На стене один, — шёпотом сказал я. — Расслаблен.

— Я чувствую… — прошептал Александр, зажмурившись, — полтора десятка человек в укреплении, а дальше вижу ещё людей, их там много.

— Ого, оборона уровня имперской заставы, — без эмоций констатировал Степан. — Штурмовать такое укрепление это чистой воды самоубийство даже для полка.

Я взвесил варианты, быстро прокручивая их в голове как сценарии тестирования.

Прятаться бессмысленно: нас уже могли срисовать с высоты, просто не показывать виду.

Бежать, оставляя эту тайну неразгаданной — ну уж нет!

— Пойду поговорю, — сказал я, отставляя в сторону рюкзак. — Теоретически это мои земли. И, быть может, это мои люди.

— Осторожно, барин, — предупредил Степан. Его рука поглаживала основание трости.

— Если что, прикроем, — кивнул Саня.

Я вышел из-за укрытия на открытое пространство перед ущельем. Шёл медленно, держа руки на виду, ладонями наружу. Универсальный жест «я безоружен и не опасен».

Дозорный на стене не закричал. Он даже не шевелился первое время. Просто наблюдал.

Потом, когда я сократил дистанцию до тридцати шагов, он поднёс ко рту что-то блеснувшее на солнце — свисток. Резкий, пронзительный звук разнёсся по ущелью, эхом отскакивая от скал.

Ворота не открылись. Но в бойницах по обе стороны арки появились ещё два лица. Они молча смотрели на меня. Ни выстрела, ни окрика. Высокий уровень дисциплины.

Остановился в двадцати шагах от ворот.

— Меня зовут Дмитрий! — крикнул я, стараясь, чтобы голос звучал уверенно и неагрессивно. — Ищу людей барона Соловьёва!

Ответа не последовало. Воины в бойницах переглянулись. Один из них скрылся.

Пять минут я стоял в тишине, слыша лишь свист ветра, гулявшего в ущелье.

Потом раздался скрежет железа и тяжёлый стук засова. Массивная калитка в левом полотне ворот отворилась.

Из проёма вышел мужчина лет пятидесяти. Он был одет в простую добротную одежду из грубого сукна и кожи — удобную для работы и движения. В руках мужчина держал алебарду с широким лезвием — идеальное оружие для защиты узкого пространства. За ним, оставаясь в проёме калитки, выстроились ещё шестеро. Все были вооружены, но смотрели на меня без явной вражды.

Незнакомец с алебардой сделал несколько шагов вперёд и остановился. Явно заметил кого-то позади меня. Оглянулся: из укрытия вышли Саня и Степан, но они все ещё оставались на почтительном расстоянии.

— Назовись ещё раз, — попросил он.

— Дмитрий Григорьевич Соловьёв, — повторил я. — Сын барона Григория.

Серые глаза изучали меня, не мигая. Ни тени эмоций на каменном лице.

— Соловьёвы тут бывали… — наконец произнёс он. — Портал закрыт уже полгода. Ждали, что кто-то объявится. Но сначала был один прорыв, потом другой… Волна тварей пошла. Вот и перебрались сюда, незачем силы распылять. К тому же, тут спокойнее.

Он говорил фактами, без намёка на признание или отрицание моих прав.

— Я вновь открыл портал в форпосте, — сказал в ответ.

Теперь в его взгляде промелькнула искра интереса.

— Слова — ветер. Доказать можешь?

— Доказать что?

— Что ты Соловьёв.

— Спроси, что угодно.

— Не буду спрашивать, испытаю, — мужчина кивнул с вызовом. — Согласен?

Я согласился, чего бояться. Если они сейчас не убили, значит, настроены дружелюбно. К тому же, я знал, что друзья подстрахуют. Степан — замедляющей сферой, виконт — ментальной магией, а ещё был Гай.

— Меня Гордей звать, я здесь староста. Подожди.

Он повернулся к людям у ворот и подал какой-то сигнал. Один из них сразу кивнул и скрылся.

Мы стояли в молчании. Гордей не проявлял ни враждебности, ни гостеприимства. Он просто ждал.

Гаю, похоже, надоело, что что-то происходит вдалеке от него, и пёс подошёл ко мне. Стража у ворот мгновенно покрепче схватилась за копья. Гордей сделал резкий запрещающий жест, не сводя с меня глаз. Гай же с любопытством смотрел янтарными глазами на мужчину передо мной.

Вскоре вернулся посланный старостой человек. Он нёс что-то длинное, завёрнутое в ткань. Подойдя к Гордею, мужчина снял покрывало.

Это был посох. Высотой почти с человеческий рост, из тёмного, отполированного временем дерева. На верхушку насажен массивный наконечник из чёрного металла в форме головы зверя. Существо с вытянутой мордой, ощерённой пастью и острыми ушами. Болотный вывертень. Точная, пусть и стилизованная, копия Гая.

— Смотри, — невольно вырвалось у меня, — на посохе… ты.

Гай поднял голову, насторожил уши, упёрся боком в мою ногу. Я опустил руку, почесал его за ухом. Пёс издал довольное урчание. Всё это Гордей наблюдал молча, но в глубине его глаз что-то шевельнулось.

Староста взял посох, и его хватка изменилась: стала ритуальной, торжественной. Мужчина поднял посох перед собой, держа горизонтально на вытянутых руках.

— Кровь признаётся в тишине, — произнёс он нараспев, и голос приобрёл металлический оттенок, усиленный акустикой ущелья. — Камни помнят. Кости знают.

Он резко опустил нижний конец посоха на землю. Раздался глухой, чистый звук, похожий на удар колокола. И затем мужчина протянул посох ко мне, держа его так, что наконечник с головой вывертня оказался прямо передо мной.

Я не понимал, что нужно делать. Но интерфейс среагировал мгновенно. Он выделил на металлической морде небольшое углубление, еле заметное на тёмном металле, и подсветил его мягким голубым контуром. Форма углубления идеально совпадала с оттиском фамильной печатки, что я носил на пальце.

Не раздумывая, приложил печатку к углублению.

Два удара сердца ничего не происходило.

Но когда все точки соприкосновения соединились, полилось ровное, тёплое, изумрудно-зелёное свечение. Оно заполнило гравировку на металле, потом побежало по дереву посоха, заливая мельчайшие трещинки и прожилки. На миг глазницы изваяния наполнились светом.

Я убрал печатку, и свет внезапно погас.

Гордей посмотрел на посох, потом на меня. Его лицо дрогнуло. Углы губ задрожали. Он глубоко вдохнул и с силой, от которой дрогнула земля, ударил посохом о камень под ногами. Звон был уже иным, победным.

— ЗНАК ГОРИТ! — его рёв, мощный и ликующий, покатился по ущелью, отражаясь от скал. — Жив наш барон! Дмитрий Григорьевич Соловьёв с нами!

И тут ледяная сдержанность стражи рассыпалась. Люди у ворот выпрямились, лица озарились улыбками, кто-то радостно загудел. С низким звуком начали открываться ворота.

Мы вошли внутрь и замерли от увиденного.

Ущелье за воротами расширялось, образуя овальную долину длиной, наверное, в десяток километров. А недалеко от ворот раскинулся небольшой, хорошо спланированный город. Крепкие дома с покатыми крышами были сложены из серого камня. От главной, мощёной булыжником улицы, расходились аккуратные переулки.

Я видел кузницу, оттуда доносился ритмичный звон молота.

Видел большую водяную мельницу на быстрой чистой речке, что с шумом вырывалась из расщелины в скале и пересекала долину.

Видел мастерские, амбары, загоны для скота.

Видел ухоженные огороды и даже небольшие сады. Всё было продумано, крепко, самодостаточно.

— Мать честная, — прошептал виконт. — Твой отец был не бароном. Он был гением стратегии.

Степан молчал, но его острый взгляд сканировал оборону: расположение домов, высоту скал, единственный вход. Старик довольно кивал увиденному.

А я чувствовал странную смесь восторга и давящей ответственности.

Это… всё это теперь моё?

Жители начали выходить на улицы, смотреть на нас. Это не были запуганные и забитые крепостные. Это были уверенные в себе здоровые люди, что хорошо читалось по осанке. Даже дети не жались к юбкам матерей, а смотрели на нас с открытым любопытством. В их взглядах не было страха, лишь ожидание и интерес.

Гордей обернулся к нам, и на его лице впервые появилось подобие улыбки.

— Барин, добро пожаловать в Сердцегорск. Наше пристанище, наш дом.

Меня с друзьями повели по главной улице. К Гордею быстро присоединились другие знатные люди города: кузнец Игнат, мужчина со здоровенными руками; травница Матрёна, худая, с острым взглядом; старший животновод Иван. Экскурсия по городу проходила под их постоянный щебет.

— Переселил нас барон Григорий ещё двадцать зим назад, — начал Игнат. — Когда тучи сгустились, сказал, что нужно гнездо надёжное.

— Кого двадцать, кого и пятнадцать лет назад! — вклинилась Матрёна. — Я-то помню, как первый дом здесь ставили!

— Смысл прост, — пояснил Гордей. — Сам форпост у портала, а следовательно, место это опасное.

— Почему? — поинтересовался я.

— Около порталов часто прорывы магической энергии случаются. А они тварей как мёд медведя манят. Там всегда надо держать полную боевую готовность. А жить, растить детей, заниматься ремеслом лучше в безопасности, здесь. В эту долину нет прямых входов, кроме одного. Порталов рядом нет, а следовательно, и выбросов энергии опасаться не стоит. Значит, и твари сюда просто так не заходят. Спокойно тут.

— А если зайдут? — спросил я, глядя на скалы.

Гордей хлопнул ладонью по рукояти алебарды.

— Ущелье — наш щит. Проход один. Контролировать его — пара пустяков. Этот хребет — стена и от тварей, и от лихих людей.

— От каких ещё лихих? — насторожился виконт.

— Да которые по другим порталам шляются, — пожал плечами Иван. — Искатели приключений, бандиты… Раньше, бывало, просачивались. Сейчас спокойно. Остальные порталы в округе запечатаны давно.

Мы подошли к большим амбарам. Гордей распахнул тяжёлую дверь. Внутри до самого потолка аккуратными штабелями стояли мешки с зерном, бочки, ящики.

— Запасы делаем, — с гордостью сказала Матрёна. — На два года вперёд, не меньше. На случай осады или если портал надолго закроется.

Староста остановился перед ещё одним сооружением, встроенным прямо в скалу. Это был не амбар, а скорее огромный ангар с массивными железными дверями. Несколько человек, работавших там, увидев Гордея, взялись за механизмы. Двери с глухим скрежетом поползли в стороны.

— А это… склад наследия, — сказал староста, и в его голосе прозвучало особое уважение.

Мы вошли внутрь.

Гигантское пространство высотой в три человеческих роста было заполнено. От пола и до самого потолка шли стеллажи, полки, ящики. Сотни, нет, тысячи мешков из плотной ткани, керамические сосуды, стеклянные банки, связки сушёных растений, кореньев, грибов.

— Здесь всё… — прошептал Степан, с восторгом разглядывая содержимое полок.

Старик подошёл к ближайшему стеллажу, почти с благоговением потрогав мешок.

— Да тут не меньше десяти килограмм!

— Пятнадцати, — поправила его Матрёна.

Степан заметно сглотнул.

— Корень красного одуванчика… Цветы сновидений из туманика… — он обернулся, и я увидел, как горели глаза слуги. — Барин! Здесь запасов редчайших ингредиентов на годы вперёд!

— Объясните, — попросил я, ошеломлённый масштабом, — откуда всё это?

— Обычно этим промыслом мы с бароном и расплачивались, он был не против, что мы так налог платили, — простодушно сказал Гордей. — Собирали, сушили, консервировали.

— Да, — поддакнул животновод Иван. — А так мы урожай ещё на ярмарки возили, зимнюю — в Архангельск, летнюю — в Холмогоры. Так что вы не подумайте, ежели травки больше брать не будете, мы готовы и золотом расплатиться.

— Нет, нет, — поспешил успокоить жителей я, — меня такой расклад, как при батеньке, полностью устраивает.

Пподошёл к ряду одинаковых мешков с аккуратно выведенным изображением вздыбленного грифона с разбитыми цепями на лапах. Герб Авериных.

— Похоже, я уже догадываюсь, кому эта поставка готовилась, — сказал это, глядя на Саню.

Александр, до этого молчавший, резко дёрнулся. Он подошёл к мешкам и провёл пальцем по клейму.

— Это… наши метки, — хрипло сказал друг.

Гордей кивнул.

— Аверины, соседи наши. Им как раз большую часть товара и поставляли. Ваш барон говорил, что они лучшие алхимики на Севере. Контакты прервались этой зимой, но мы сырьё всё равно собирали.

Я смотрел на мешки с гербом Авериных, на сияющие лица Степана и Александра.

— Дима, ты был прав. Между нашими родами и правда был настоящий союз, — сказал виконт.

После амбара нас повели в длинный общий дом, что-то среднее между таверной и столовой.

Хотелось ещё расспросить насчёт алмазной шахты, но я решил пока подождать, не торопить события. К тому же выяснять у старосты про алмазы при таком большом количестве народа, что расселся за длинными столами, не хотелось. Казалось, что тут собралась как минимум половина населения Серцегорска.

Угощали просто, но обильно: тушёная баранина, свинина с корнеплодами, свежий хлеб, сыр, мёд, ягодный морс.

Атмосфера была тёплой, радушной, но без подобострастия. Ко мне относились с уважением, но без раболепия, как к законному, но новому начальнику. Я же приглядывался к своим людям.

За ужином спросил о Муму.

— А, Юрка-упрямец! — засмеялся Игнат. — Лучший наш травник был! Когда решили переселяться, он как упрётся! Не хотел идти. Он считает форпост сердцем, а это место телом. Считал, что без сердца тело умрёт.

— Мы его силком тащили, — улыбнулась Матрёна. — Так он сбежал. Три раза. На четвёртый махнули рукой. Пусть делает что хочет. В итоге так его и снабжали: раз в месяц или два заходили, продукты привозили, заготовки забирали.

— Последний раз были… месяца два назад, в начале лета, — вспомнил Гордей. — Потом эти нашествия пошли, к форпосту не подступиться. Собирались на этой неделе к нему пробираться, да вот вы сегодня объявились.

Я рассказал, что Муму жив, здоров и уже вовсю помогает нам в форпосте. Люди обрадовались, застучали кружками по столу.

Когда шум утих, Гордей серьёзно посмотрел на меня.

— Барин, у нас к тебе дело. Часть наших парней, молодых, горячих рвётся в дело. Сидят тут, им тесно. Дали бы вы им послужить на форпосте? Охранять, чинить, укреплять. Там простор, да и врага побьют. Пускай тренируются. И вам помощь будет.

Я переглянулся со Степаном и Александром. Старик едва заметно кивнул. Саня улыбнулся.

— Возьму, а почему бы и нет, — сказал я. — Сколько готовы выделить?

— Десяток воинов. И ещё пятеро: строитель, кузнец, плотник и два охотника-следопыта. Итого пятнадцать душ.

— Хорошо, — я кивнул. — Собирайте с собой всё необходимое. Завтра вместе и пойдём.

На лицах собравшихся вспыхнули улыбки. Предложение было очень своевременное для меня.

Переночевал в добротном доме, который полностью выделили для меня и друзей.

Местные жители готовились к походу, а я всё хотел подловить старосту, чтобы расспросить насчет алмазной шахты, но Гордей сам опередил меня. Он отвёл меня в сторону, к небольшой, искусно замаскированной пещерке у подножия скалы. Дверь была железная, с хитрым замком.

Внутри этого небольшого склада оказалось довольно прохладно. В центре стояло несколько больших кованых сундуков. Гордей подошёл к одному, откинул крышку. Внутри, переливаясь в тусклом свете лампы, лежали необработанные алмазы. Они были разного размера: от зёрнышка до здорового кулака. Но все чистой воды, без мутных включений.

— Ваши алмазы, барин, — сказал Гордей просто. — То, что скопилось за полгода работы небольшой жилы у подножья горы.

Я протянул руку, взял горсть. Камни были прохладными, тяжёлыми. Интерфейс тут же выдал оценку.

[Сканирование…]

[Материал: алмаз, высокая чистота]

[Приблизительный вес в руке: 85 карат]

[Оценочная рыночная стоимость: 4250 золотых]

[Экстраполяция на общий объём в сундуках…]

[Общая оценочная стоимость: ~ 250 000 золотых имперских]

Четверть миллиона. Сумма, которая закрывала все долги, решала все финансовые проблемы с имением и оставляла ещё огромный запас на чёрный день.

Я высыпал камни обратно.

Сердце забилось чаще, но не от жадности. От осознания. Проблема, которая висела надо мной дамокловым мечом, только что испарилась.

— Мне нужна часть, — сказал я. — Четверть, не больше.

Гордей, ожидавший, видимо, другого ответа, удивлённо поднял брови.

— Всё твоё, барин. Бери хоть всё.

— Нет, — я покачал головой. — Я возьму четверть. Этого хватит, чтобы рассчитаться с империей и привести в порядок имение. Остальное пусть лежит здесь.

Гордей смотрел на меня долго, молча. Потом уважительно кивнул.

— Как скажете, ваше благородие.

Староста помог пересыпать камни в несколько кожаных мешочков, которые, на моё удивление, оказались тяжёлыми.

В итоге выдвинуться к форпосту мы смогли только после обеда.

Наша группа теперь насчитывала почти два десятка человек: мы трое и пятнадцать новых людей из Серцегорска, а ещё Гай. Настроение было приподнятым, деловым. Мы несли с собой не только алмазы, но и первые дары — образцы редчайших трав, которые Степан тут же заботливо упаковал, постоянно бубня о том, как будет довольна Алёнка.

Дорога обратно прошла скоро. Люди Гордея шли быстро и бесшумно, явно знали местность лучше нас. К вечеру мы уже были у стен крепости.

В форпосте нас встретил недовольный Муму, которому явно не понравилось, что мы задержались на ночёвку за стенами. На вновь прибывших он почти никак не среагировал, лишь пару раз кивнул и всё. Новых людей разместили в казармах, Степан сразу взялся за организацию, он сиял, как ребёнок, получивший новую игрушку. Александр ушёл на стену смотреть вдаль.

Я же поспешил в имение. Надо было узнать, ничего ли не случилось нового за время этого двухдневного путешествия.

Но стоило мне только выйти из портала, как Марфа сообщила, что весь день названивает Окороков.

Тут же поспешил перезвонить ему.

— Соловьёв, — устало произнёс Окороков. — Наконец-то вы вышли со мной на связь…