Системный Барон #2

Глава 19

Я стоял на крыльце и никак не мог поверить своим глазам. Неужели это на самом деле Илья и Пётр? Серьёзно?

Муром, увидев меня, радостно вскинул руки. Его лицо расплылось в знакомой простодушной улыбке.

— Димка! Вот, значит, где ты обитаешь? — прогремел бас, заглушая пение птиц в саду.

Илья одним махом преодолел оставшееся расстояние и сгрёб меня в охапку. На мгновение я попал в объятья стальных мышц. Рёбра трещали под напором богатыря, но это был хороший, дружеский хруст.

— Илюх… пусти… — выдавил из себя я, хлопая друга по спине.

Парень наконец ослабил хватку и отступил на шаг, держа меня за плечи. Придирчиво оглядел с головы до ног.

— Ничего, живёшь! А мы уж думали, ты тут в дремучих лесах совсем одичал, бороду отрастил по пояс! Ан нет. Выглядишь вполне цивилизованно. Даже сюртучок у тебя теперь барский.

Я, не сдерживая улыбки, выпрямился и откашлялся.

К нам неспешно приближался Пётр Юсупов. Несмотря на хромоту, в его походке читалась аристократическая грация. Даже трость выглядела как изящный аксессуар, а не ущербность.

— Вот, решил навестить, — произнёс Пётр, и его острый взгляд скользнул по моей фигуре, — и посмотреть, как поживает человек, устроивший переполох в нашей столице. Слухи ходят эпические.

Мы пожали друг другу руки.

— Как вы вообще сюда попали? — спросил я, провожая ребят в дом.

— Дела рода, — буркнул Илья, с интересом разглядывая фасад. — Пришлось в Архангельск нагрянуть. Ну, а коль тут, грех друга не проведать. Поместье у тебя, кстати, крепкое. Дух правильный.

Я провёл молодых людей в столовую, где Марфа уже вовсю суетилась, накрывая на стол. Мысленно восхитился своей домработницей, которой не нужно было указывать, что делать. Она словно обладала силой Авериных и читала мысли хозяина.

Атмосфера быстро стала тёплой и шумной. Ребята рассказывали о столичных новостях, о новых театральных постановках, о взлётах и падениях титулованных аристократов.

Под эти непринуждённые разговоры я постепенно расслабился.

Илья с удовольствием уплетал холодную дичь и соленья, а Пётр, дегустируя местные сорта сыров, медленно потягивал вино, время от времени предаваясь воспоминаниям о банкете после состязаний.

— Куда ты тогда пропал? — внезапно спросил он, поставив бокал. — Мы с Ильёй тебя искали. А ты как в воду канул. На следующее утро уже укатил в Архангельск. Такой поспешный отъезд… Выглядело так, будто ты от кого-то бежишь.

Я отмахнулся, старательно подбирая слова:

— Просто… дела срочные. Наследство, знаешь ли. Не до банкетов было.

— Дела? — Пётр хитро улыбнулся. — А я видел, как ты покинул зал под ручку с Анной Сергеевной Трубецкой.

— Трубецкой? — оживился вдруг Илья. — Говорят, это не девушка, а неприступная крепость. Столько ухажёров отвергнуто её персоной. Ходят слухи, что по её вине стрелялись Сашка Пушкин и Жорик Дантес.

— Стоп, — перебил я. — Александр Сергеевич защищал честь своей жены, Натальи Гончаровой.

— Да? — удивился Илья, пожимая плечами. — Значит, я что-то путаю.

И, ничуть не смущаясь, потянулся к миске с солёными груздями.

— Не будем вдаваться в подробности, — сказал я, стараясь скрыть за маской хмеля внезапно нахлынувшие воспоминания.

Юсупов кивнул, снова потянувшись к куску аппетитного сыра.

— Да, Илюша, — протянул он, подмигивая в мою сторону, — такую как Трубецкая тебе никогда не завоевать.

Богатырь только пожал плечами, совершенно не реагируя на подколки друга.

— Слушай, а с чего вдруг у тебя такая стеснительность перед женским полом? — обратился я к Мурому.

Илья тяжело вздохнул, будто обдумывал, говорить или нет, а потом махнул рукой:

— Парни, вы будете смеяться. Была у меня одна ситуация, — печально начал он. — Нравилась одна девушка. Ухаживал долго, а однажды она позвала меня в гости. Я долго собирался и решил посоветоваться с друзьями, мол, что в таких случаях дарят. Вот они и посоветовали купить один дорогущий заграничный сыр.

На этой фразе богатырь снова вздохнул, и на его лице отразилась лёгкая улыбка.

— И? — не удержался Пётр, хотя по взгляду было видно, что он уже догадывается.

— Ну, я пришёл, а она, оказывается, одна в доме. Сразу меня в спальню пригласила. Я не успел даже туфель снять, как вернулись её родители.

Мы с Петром застыли в ожидании, предвкушая развязку.

— Вот она меня в спальне и заперла, а сама пошла родителей встречать. Строго-настрого запретила включать свет и выходить из комнаты. Вот сижу, жду. Час жду, два жду. Есть захотелось сильно. Начал я сыр раскрывать, чтобы хоть что-то закинуть в бурлящий желудок. А из пакета такой вонью потянуло, — Илья старался говорить с каменным лицом, но постепенно его губы начали растягиваться в улыбку.

— Благородная старая плесень, — уточнил Пётр с мертвенной серьёзностью.

— Угу, — подтвердил Илья, начиная нервно хихикать.

— И что дальше? — нетерпеливо спросил я.

— Я, конечно, попробовал его обратно завернуть, но так герметично не получилось, — богатырь уже не мог не смеяться и похрюкивал через слово. — Вонь в комнате стояла просто жуткая. Решил я сначала окно открыть и сыр туда выкинуть. Так и сделал, а вонь всё не проходит. Тогда пошарил по её столику и вроде даже нащупал в темноте флакон с духами. Себя побрызгал, а заодно и стены, чтобы запах отбить.

Илья уже не мог сдерживаться. Положив голову на стол, он беззвучно трясся от смеха. Постепенно его веселье заразило и меня. А ледяное спокойствие Петра ещё больше добавляло рассказу комичности.

— Запах оказался настолько сильным, что никакие духи не спасали. Тогда, чтобы хоть как-то можно было дышать, я брызнул духами в лицо, не ожидая, что попаду себе в глаза. Боль была жгучей. Я метался по комнате, словно раненый зверь, и на крики прибежали её родители.

Муром издал звук, похожий на предсмертный хрип. Кое-как отсмеявшись, он продолжил:

— Это был кошмар. Свет в комнате зажёгся, и перед нами предстала следующая картина. Зелёным было абсолютно всё. Стены, кровать, окно, пол и даже люстра. Я стоял посреди спальни с зелёным лицом и флаконом зелёнки в руке. Сыр, выкинутый в окно, медленно сползал влажной коричневой кляксой по москитной сетке. И только тогда я понял, почему запах так и не ушёл.

Я просто тупо смотрел на Илью, пытаясь осмыслить эту многослойную трагедию.

— Зелёнка? — наконец произнёс Пётр, от чего Илья снова взорвался приступом смеха. — Ты… ты измазал спальню благородной девицы… раствором бриллиантового зелёного? И себя… в лицо⁈

— Я думал, это духи «Весенний луг»! После запаха сыра уже ничего не соображал, — взвыл Илья, потирая набежавшие на глаза слёзы. — Флакон был похож! А в темноте… — он бессильно махнул рукой.

— А сыр… — с трудом выдавил я из себя, чувствуя, как душит новый приступ смеха. — Сыр сползал по сетке… сыр…

— И что тут смешного? — холодным тоном спросил Юсупов.

Это было уже слишком. Мы с Ильёй рухнули на стол, корчась в немом истерическом хохоте. Слёзы текли ручьями. Спокойный взгляд Петра подливал масла в огонь. Он невозмутимо сидел и ждал, пока мы отсмеёмся.

— Чем… чем всё кончилось? — наконец выдохнул я, вытирая глаза.

— Отец вызвал охрану. Меня выставили вон. Больше я её не видел. Говорят, семья переехала. В другой город. Может даже в другую губернию.

В этот момент зашла Марфа и поставила на стол горячую сковороду с шкварчащими колбасками и дымящийся горшок с томлёной в сметане свининой. Густой аромат ударил в нос, так что даже Пётр на секунду забыл о своей изысканной сдержанности, а Илья издал звук чистого, животного блаженства.

— Вот это я понимаю, — провозгласил богатырь, уже накладывая себе на тарелку половину сковороды. — Не чета вашим столичным фуа-гра да устрицам!

— Ну что? За встречу? — протягивая бокал, произнёс я.

— За встречу! — поддержали меня друзья, неаристократично чокаясь.

Пока мы уничтожали еду, разговор скатился к более безопасным и весёлым темам. Илья, красный и счастливый, уже к четвёртому бокалу начал рассказывать байку о том, как на испытаниях он принял пещерного тролля за особенно уродливую сталагмитовую формацию и попытался присесть.

— А он, понимаешь, как зарычит! — Илья смеялся до слёз, бил себя по колену, отчего весь стол вздрагивал. — А я тоже рычу! Мы с троллем минут пять друг на друга рычали, пока я, в конце концов, не огрел монстра фаерболом.

Мы смеялись, вспоминая другие нелепые случаи на состязании. Илья, от души хлопнув меня по плечу, спросил:

— Ну и как ты тут, в глуши, не скучаешь? Чем душу тешишь?

Я ответил на автопилоте:

— Да какая скука! Тут у меня лиса повадилась ходить. Уже и капкан поставил, а она так и не попалась. Мишка, сын моего управляющего, её видел.

— Лиса? — оживился Илья. — Так пойдём поймаем!

Именно в этот момент Пётр, который до сих пор с тихой улыбкой наблюдал за нашим диалогом, поставил бокал на стол.

— Пошли, — поддержал Юсупов и неуверенной походкой направился в сторону террасы.

Я уставился на Илью, который спешно обгладывал свиные рёбрышки.

— Идите, я сейчас! — произнёс он с набитым ртом.

Мне ничего не оставалось, как последовать за Петром.

Выйдя на свежий воздух, я почувствовал, как голова проясняется от прохладного вечернего ветерка. Пётр стоял у кустов сирени, где спрятан капкан, и откровенно справлял нужду.

Я застыл на месте, не зная, то ли рассмеяться, то ли развернуться и уйти. Вся налётная таинственность момента испарилась как дым.

— Серьёзно, Пётр? — не удержался я. — Мы тут о таинственной лисе-оборотне говорим, а ты…

Он, не оборачиваясь, закончил свои дела и поправил брюки с тем же аристократическим изяществом, с каким мог бы поправить манжеты в опере.

— Биологические потребности, Дмитрий, — невозмутимо произнёс молодой человек. — Они приходят без предупреждения. И, между прочим, это отличный способ осмотреть место будущей засады под совершенно естественным предлогом.

В свете закатного солнца я разглядел, что он не просто стоял там. Взгляд Петра скользил по земле и листве, что-то выискивая.

— И? — спросил я, подходя ближе. — Нашёл что-нибудь, кроме удобного куста?

Юсупов пожал плечами, слегка пошатываясь.

— Пока ничего, кроме того, что ваш управляющий ставит капканы с умом. Пружина не перетянута, маскировка… сносная. Но…

Он не закончил. В этот момент к нам, чуть пошатываясь, подошёл довольный Муром.

— Показывай, — произнёс он, широко зевнув.

— Ищем следы, — буркнул я.

— Следы? — Илья оживился. — Где?

Я молча указал на прикрытый капкан и, к моему изумлению, аристократ с богатырским телосложением припал к земле, обнюхивая траву и медленно продвигаясь вперёд, как ищейка.

Пётр и я переглянулись. На лице Юсупова было написано немое: «Я же говорил, что он варвар».

— Илюх… — начал я, но он отмахнулся, не отрываясь от своего занятия.

— Тсс! Чувствуешь?

— Что именно? — спросил Пётр с ледяной вежливостью.

— Не лиса, — провозгласил Илья, приближаясь к тому месту, где совсем недавно стоял Пётр. — Лиса пахнет иначе. Дичью, хвоей, своим лисьим духом. А здесь… — он снова понюхал воздух. — Кожа. И… что-то сладковатое. Травяное. Лекарство, что ли.

— Обезболивающее, — закатив глаза и спрятав улыбку, произнёс Юсупов.

— Точно, — вставая на ноги, произнёс Илья, — а ты откуда знаешь?

Мы наперебой начали объяснять другу, что именно он почуял.

— Я на днях ногу повредил. Вот настойку заживляющую теперь пью. Через три дня пройдёт.

Лицо Мурома скривила гримаса отвращения.

— Не покажешь, где тут у тебя ванная комната? — произнёс Илья, с брезгливостью обнюхивая свою руку.

Я проводил его в дом, еле сдерживая смех. Позади слышалось тихое хихиканье Юсупова, шедшего следом.

Вернувшись обратно, мы с удивлением отметили, что бутылки на столе практически пусты.

— Ну вот, — обиженно произнёс Илья, — а как хорошо всё начиналось.

— Спокойствие, — подражая знаменитому персонажу с пропеллером на спине, объявил я, — только спокойствие. У меня в форпосте наверняка ещё осталась «Слеза стража».

— Что за «Слеза»? — тут же заинтересовался Юсупов.

— Благородный напиток, достойный аристократов, — важно произнёс я и приглашающим жестом попросил всех следовать за мной.

Портал встретил нас привычной прохладой. На стенах форпоста я заметил дежуривших часовых — людей из Сердцегорска. Они молча отдали честь, продолжая всматриваться в окружающую тьму.

Мы, стараясь не привлекать к себе внимания, тихо прокрались в подвал, где Степан прятал своё сокровище. Я наконец отыскал скромный запас старика: пять бутылок, именуемых «Слезой стража», — крепкий настой на горных травах и кристаллической пыли. Новый рецепт!

— Вот они, — с некоторой торжественностью произнёс я, с трудом откупоривая тяжёлую пробку. — Не стреляйте в пианиста — он играет как умеет. И не критикуйте «Слезу» — она пьётся как горит.

Аромат, хлынувший из бутылки, был сложным — дымным, хвойным, с горьковатой нотой полыни. Илья благоговейно принюхался.

— О-хо-хо… Это пахнет… победой после долгой осады.

— Или предсмертной исповедью, — сухо добавил Пётр.

Я налил по небольшой порции в три глиняные кружки, стоящие тут же.

— За тех, кто бодрствует, пока другие спят, — тихо произнёс Илья, первым поднимая кружку.

Богатырь оценил, что я привёл его в самое сердце своих владений, к почти сакральной семейной реликвии.

— За бодрствующих, — кивнул я.

Мы выпили. Напиток обжёг, но почти мгновенно жар сменился глубоким уверенным теплом, разлившимся по жилам.

Просидели в подвале ещё с полчаса, разговаривая уже тише, спокойнее. После выпитого, «Слеза» не поднимала градус веселья, она погружала в состояние сосредоточенного, почти медитативного покоя. Даже Илья говорил вполголоса, внимательно прислушиваясь к скрипу дерева и далёкому завыванию ветра в бойницах.

Решив прихватить с собой ещё пару бутылок, мы направились обратно к порталу. На прощание я кивнул часовым. Они ответили молчаливым, почти невидимым кивком.

Когда мы, уставшие и ещё больше выпившие, вернулись через портал в особняк, в прихожей горел лишь один канделябр. В его неровном свете, в кресле прямо напротив камина сидел Александр. Он просто откинулся на спинку и смотрел на нас. На пальце тускло поблёскивал перстень с грифоном.

— Весело погуляли? — спросил виконт, и в его голосе я услышал стальные нотки.

— Саша, как хорошо, что тебе не спится, — обрадовался я, не понимая, к чему он клонит.

— Дела, — коротко бросил Аверин, его взгляд скользнул по моему слегка помятому сюртуку, по довольной улыбке Ильи, по загадочному лицу Петра. — В имении своём разбирался. Инвентаризацию проводил. Не до гулянок.

— Ну так давай с нами, — по-свойски пригласил Илья за стол нового гостя.

Взгляд виконта опустился на мои руки, держащие «Слезу стража».

— Вот, значит, зачем вы в форпост ходили, — холодно констатировал он тот факт, что мы вернулись из портала.

— Да ладно тебе, Саша, — сказал я, доставая из буфета новый сервиз. — Давай за знакомство?

Аверин встал, представившись:

— Виконт Александр Николаевич Аверин, последний из рода Авериных, — торжественно протягивая руку, произнёс он.

— Князь Пётр Михайлович Юсупов, — тем же торжественным голосом произнёс молодой человек, пожимая руку Саше.

— Илья Муром, — без какой-либо бравады, хлопнув виконта по спине, добавил богатырь. — Друзья Димы — мои друзья. А не выпить ли нам за знакомство?

— Да, да, — улыбаясь, произнёс я и распечатал вторую бутылку «Слезы». — В каждой компании найдётся свой а-налить-ли-к.

Бокалы зазвенели. Атмосфера постепенно потеплела.

Александр наконец позволил себе расслабиться. Строгие складки у рта разгладились, а его взгляд стал менее колючим. Пётр, сохраняя лёгкую отстранённость, тем не менее внимательно слушал рассказ Александра о том, как восстанавливают имение после конфискации. Илья же вдался в обсуждение тонкостей охоты на местного дикого зверя, пообещав мне наутро лично прочесать все кусты с Вениамином.

— Как же всё-таки хорошо, что я встретил Юсупова сегодня на набережной! — откинувшись на спинку дивана, произнёс Илья.

— Как? — удивился я. — Разве вы не вместе приехали?

— Нет. Пётр уже успел в гостинице остановиться, правда, в какой, он так и не сказал.

— Виноват, друзья, — сказал он. — Не хотел омрачать вечер деловыми подробностями. Да, я приехал на несколько дней раньше Ильи. Семейные дела. Скучная рутина с арендой портовых складов и проверкой отчётов управляющего. Остановился в «Северной короне». Не видел смысла обременять тебя визитом, пока не разберусь со своими скучными бумагами. Встреча с Ильёй на набережной была… счастливой случайностью.

Он говорил легко, непринуждённо.

— Ну и зря, — с лёгкой досадой заключил я, — мог бы сэкономить на гостинице.

— Ну а зачем мешать? У вас тут то охоты на лис устраиваются, то генеральные уборки проводятся, — продолжал оправдываться Пётр.

Вот теперь я напрягся. Я не рассказывал за столом о генеральной уборке. Никто не рассказывал. Мой интерфейс, обычно такой болтливый, молчал. Он не выдавал тревожных сообщений, не подсвечивал Петра красным. Он просто тихо записывал этот факт, заносил в базу данных под грифом «подозрительное совпадение», оставляя окончательный вердикт мне.

Я заставил себя улыбнуться и поднять рюмку.

— Да уж, пришлось прибраться, — сказал я, и мой голос прозвучал на удивление ровно. — Гостей хочется принимать в чистоте.

Встретился взглядом с Александром. Он чётко уловил смену моего настроения. Лицо виконта стало каменным. Он тоже услышал эту фразу. И тоже понял: Пётр знал то, чего не должен был знать.

Однако Пётр продолжал сидеть как ни в чём не бывало.

— Я и сам сбежал из дома, когда матушка заявила об осенней уборке. Эта смена летних штор на зимние, будто есть разница, чем окно занавешивать летом и зимой.

— Не скажи! — заплетающимся языком, со знанием дела возразил ему Илья. — Лёгкая ткань на зимнем солнце выцветает быстрее, а тепло медленнее уходит через плотную ткань зимой.

— Ага, — пробурчал Пётр, откидываясь на спинку стула с видом человека, окончательно сдавшегося под натиском житейской мудрости. — Спасибо за просвещение, Илюш. Теперь буду знать, как правильно шторы подбирать к сезону.

Польщённый Илья самодовольно крякнул и потянулся за графином. Но его рука зависла на полпути. Глаза, уже отяжелевшие от выпитого и сытной еды, медленно начали слипаться. Он сделал ещё одну вялую попытку схватить ручку, но вместо этого могучая ладонь мягко шлёпнулась на стол, пошатнув бокалы.

— Эх… — протянул он сонно. — Разговорились мы тут… а душа-то… душа боевая требует! — парень попытался встать, но его тело осело обратно. — Дима… а давай-ка в твой форпост… того… монстра какого-нибудь победим! Для… для аппетиту! Разомнёмся! Я тебе покажу, как троллей… оглушаю…

Последние слова почти слились с тяжёлым ровным дыханием. Голова богатыря медленно склонилась, могучий подбородок упёрся в грудь. Через пару секунд раздался мирный храп. Илья Муром, гроза столичных кутил и потенциальный укротитель форпостных монстров, крепко спал, сидя за столом и уронив лоб на сложенные руки.

— Точно, — спохватился Саша, сонно пристраиваясь в кресле возле камина, — нам ещё даргана надо убить!