Системный Барон #2

Глава 4

— А с чего вы вообще решили, что можете забрать регулятор после испытаний? — Никифоров смотрел на меня в полном изумлении, скрестив руки на груди. — Он был внесён как безвозвратный залог. Пункт 7.4 «Положения об испытаниях для лиц с оспариваемым статусом». Вы что, даже не удосужились изучить документы, которые подписывали?

В его голосе звучало недоумение, смешанное с лёгким презрением.

— Странно, — я сделал удивлённое лицо, намеренно растягивая слова. — А в пункте 9.2 того же «Положения» чёрным по белому написано, что в случае успешного прохождения испытаний и полного восстановления в правах залогодержатель обязан вернуть артефакт законному владельцу в течение трёх рабочих дней, — я посмотрел на часы на стене. — Сегодня как раз третий день.

Никифоров замер. Его улыбка на мгновение дрогнула. Он явно не ожидал, что я знаком с документом так же хорошо, как и он.

— Да, только в пункте 10.7 указано, — его голос вновь обрёл уверенный тон, — что вы можете забрать артефакт, внеся полную сумму залога. Пятьдесят тысяч золотых имперских монет, — он медленно выдвинул ящик и достал оттуда массивный гроссбух, с лёгким стуком положив его на стол. — Желаете внести оплату?

Пятьдесят тысяч. Сумма, которую я так и не сумел собрать.

— Могу ли я ещё раз ознакомиться с договором? — честно говоря, такого пункта не припоминал.

Никифоров с лёгкой усмешкой протянул мне папку.

— Конечно. Всегда рады помочь разобраться.

Я открыл её, листая страницы с деланным спокойствием, хотя внутри всё сжалось. Проклятая нехватка времени перед испытаниями и собственная самонадеянность. Вот он, пункт 10.7, чёрным по белому, на последней странице и, как всегда, мелким шрифтом. В самой сложной юридической формулировке, которую только можно представить:

«…в случае, если испытуемый не относится к числу лиц, указанных в Приложении 7 (а я, разумеется, не относился), возврат залога осуществляется путём компенсации полной стоимости в размере, установленном на дату внесения…»

Я медленно закрыл и отодвинул папку.

— Как видите, всё совершенно прозрачно. Итак, барон, как вы планируете произвести оплату?

— Каков срок? — спросил я, чувствуя, как снова наступаю на те же грабли.

Видимо, я где-то ошибся, переоценив себя.

— Срок? — Никифоров мягко улыбнулся, наслаждаясь моментом. — Поскольку сумма вносится единовременно, то срок увеличен до ста восьмидесяти дней. Вы можете произвести оплату прямо сейчас. Или, — его взгляд скользнул по моему скромному одеянию, — через сто восемьдесят дней, когда у вас найдётся пятьдесят тысяч золотых. До той поры регулятор будет находиться здесь, под надёжной защитой.

Он снова откинулся в кресле, и в позе читалось полное торжество. Ловушка захлопнулась. Он знал, что у меня нет таких денег, и теперь использовал этот факт как законное основание для удержания артефакта.

Я кивнул. Интерфейс привычно мигнул, выводя перед глазами новое сообщение.

[До окончания срока: 179 дней 23 часа 59 минут 59 секунд]

— Понял, — произнёс я ровным голосом, вставая. — Благодарю за разъяснения.

— Рад, что мы поняли друг друга, барон, — Никифоров вежливо кивнул. — Всегда к вашим услугам.

Вышел из кабинета и остановился в коридоре, потирая виски из-за очередных навалившихся задач. Отдавать империи то, что по праву принадлежит мне, я не собирался. Снова нужны деньги. Но теперь, когда я стал полноправным хозяином имения, появился шанс заработать их честным путём.

Только один положительный момент я видел в данной ситуации: артефакт всё это время будет под надёжной защитой. Прям как в том анекдоте про мужика, который в ломбард вещи сдавал, когда в отпуск уезжал, чтобы за охрану не платить.

В голове тут же рождались идеи: от открытия собственного бизнеса до продажи магических сувениров туристам или создания редких зелий. Но всё это требовало времени, которого у меня не было. Нужен надёжный способ, который обеспечит быстрый и значительный доход.

Первым делом надо навестить алмазную шахту. Именно из-за неё я должен империи такую неподъёмную сумму. Значит, пора шахте отдать мне должок.

Уже представил, как одним махом расплачусь с долгами, когда внутренний тестировщик выдал предупреждение: «Слишком просто. Вероятность бага: 99%». В реальном мире такая удача просто так не сваливается. Должен быть подвох.

Возможно, стоит начать с малого и продать те редкие алхимические компоненты, что мы собрали после битвы чудовищ. Степан говорил, что они очень ценные. Нужно лишь найти покупателей.

Или… другой вариант. Вспомнились слова Окорокова о деле Самарского. Если я помогу купцу найти сына, благодарность может оказаться весьма существенной. Да и установление связей с местной элитой не будет лишним.

Мысли выстроились в чёткий план: сначала визит к Самарскому, параллельно — оценка алхимических трофеев и потом разведка в алмазной шахте.

Определившись, я расправил плечи и направился к выходу. Путь к деньгам оказался не таким прямым, как хотелось бы, но по крайней мере теперь я видел несколько тропинок.

— Что случилось? — тут же спросил Степан, заметив мой озабоченный вид.

Устало потирая переносицу, я расположился на переднем сиденье, рядом с водителем.

— Не бери в голову, — отмахнулся я от вопроса и, раскрыв папку с делом Самарского, уточнил, — Степан, ты знаешь, где проживает купец Самарский Афанасий Кузьмич?

Старик кивнул.

Пока мы колесили по улицам Архангельска, я углубился в изучение дела о пропаже Виктора Самарского. Выходило, что мальчик исчез, когда возвращался домой из гимназии. Его путь лежал через Лицейскую улицу, а свидетели в последний раз видели его на перекрёстке Псковского проспекта и улицы Соборной. Оттуда до дома Самарских не более десяти минут ходьбы. Но Витя так и не дошёл.

Я перечитал показания. Ничего. Ни криков, ни борьбы, ни подозрительных личностей. Подросток будто растворился в воздухе.

— Степан, — не отрываясь от бумаг, спросил я, — почему занятия в гимназии проходят в августе?

Старик отвёл взгляд от дороги, его лицо стало крайне удивлённым.

— В августе максимум подготовка к первому сентября. Может, он рисовал плакаты или был привлечён к другим общественным мероприятиям. Но полноценных занятий в это время года нет и быть не может. Все учителя и ученики на каникулах. Подожди… — вдруг уставился на меня старик, — ты уверен, что он возвращался из гимназии?

Я ещё раз перечитал рапорт оперуполномоченного.

— Ну да! Тут так и написано: «…возвращался домой из гимназии».

— Насколько я знаю, — продолжил слуга, — все дети купца Самарского учатся в элитном колледже Московской губернии. Точно названия не вспомню. Самарский личность известная, а Архангельск это тебе не Москва. Тут все у всех на виду.

— Тогда что Витя делал в гимназии? — продолжил листать папку, и сложилось впечатление, что расследование проводилось спустя рукава.

Всё было слишком гладко, но стоило только вдумчиво вчитаться в строки, как находились несостыковки. Интерфейс продолжал молчать, не выдавая никаких подсказок.

Я закрыл папку, глядя на проплывающие за окном фасады Архангельска.

— А давай-ка, Степан, заедем сначала в гимназию.

Старик молча кивнул и, ловко маневрируя в потоке экипажей, развернул авто в нужном направлении. Я снова открыл папку, но теперь смотрел на неё не как на источник информации, а как на сборник чужих утверждений, которые нужно проверять.

Через несколько минут мы подъехали к внушительному кирпичному зданию с колоннами и вывеской «Архангельская мужская классическая гимназия».

— Приехали, — тихо сказал Степан, указывая подбородком на открытые ворота, возле которых стоял скучающий охранник.

Мы вышли из экипажа. Мужчина в поношенной форме с интересом посмотрел на нас, надеясь хоть как-то развеять скуку.

— Здравствуйте, — начал я разговор. — Мы по делу о пропавшем мальчике. Хотели бы уточнить свидетельские показания.

Лицо охранника сразу стало настороженным.

— Я уже всё рассказал следователю, — буркнул он, отводя взгляд. — Ничего не видел, ничего не слышал.

— Понимаю, — кивнул я, делая вид, что верю. — Просто хотели уточнить: вы дежурите здесь один? Или есть ещё кто-то из персонала, кто мог что-то видеть?

— Один, — ответил он слишком быстро. — Петрович заболел. Вот мне и приходится в две смены пахать.

— Так мальчика, значит, вы не видели?

— Да они тут каждый день крутятся. Вот и сейчас в футбол играют, — он указал пальцем на спортплощадку, где действительно стояли трое пацанов.

Моя рука сама потянулась к папке с делом. В официальном протоколе чёрным по белому было написано: «Свидетельских показаний от несовершеннолетних лиц не получено в связи с их отсутствием в районе происшествия».

— Степан, — тихо сказал я, не отводя взгляда от играющих ребят. — Займи его беседой.

Старик молча кивнул и сделал шаг к охраннику, блокируя проход. Тот попытался отступить, но Степан мягко перекрыл дорогу тростью, начав тихий, но настойчивый разговор.

Я же направился к спортплощадке. Мальчишки лет десяти-двенадцати, увидев незнакомца, перестали играть.

— Здравствуйте, — начал я, стараясь говорить как можно спокойнее. — Я ищу одного парня, он недавно пропал. Может, вы его знаете? — описал приметы Самарского-младшего.

Ребята переглянулись. Самый старший, видимо, заводила, нерешительно произнёс:

— А вас кто прислал? Полицаи уже тут были, нам батя сказал с ними не болтать.

Значит, кто-то другой опередил нас, причём действовал грубее и запугал детей.

— Меня прислал его отец, — честно ответил я, доставая монету из кармана. — Он очень хочет найти сына. И мне нужна правда, а не то, что кому-то хочется услышать.

Парнишка покусывал губу, глядя на монету с сомнением.

— Мы Витьку знаем, он иногда с нами гонял, — наконец признался он. — Но в тот день его не было. Говорил, что вроде как покупателя изобретений нашёл.

— Каких изобретений? — удивился я.

Парень пожал плечами.

— Ну он всё время что-то паял, крутил. Говорил, батарейки делает какие-то особенные, чтобы фонарики неделю горели без магии. Ещё про какой-то «беспроводной телеграф» болтал, но мы не верили.

В мире, где магия существует параллельно с паровыми машинами, подобные изобретения могли стоить целое состояние. Или стоить жизни их создателю, если он оказался не в то время и не в том месте.

— Он не говорил, кто покупатель? Как его найти?

— Нет. Только хвастался, что встреча будет в солидном месте. Говорил, что его отец всегда там заключает сделки.

— Где?

Парни лишь пожали плечами.

— Ребята, — я протянул монету. — Вы мне очень помогли. Купите себе чего-нибудь.

Они кивнули и, забрав монету, быстро ретировались.

Я вернулся к Степану. Тот всё так же держал охранника, который выглядел совершенно разбитым.

— Едем к купцу, — сказал я, начиная сочувствовать охраннику.

Тот при моих словах облегчённо выдохнул, сплюнув на брусчатый пол.

— Витя был очень скрытным мальчиком, — говорил Афанасий Кузьмич, то и дело поправляя очки на переносице.

Его кабинет утопал в роскоши: дорогие ковры, резная мебель, портреты в золочёных рамах.

— После смерти жены он совсем ушёл в себя. Целыми днями пропадал в сарае. Говорил, опыты ставит.

Я перевёл взгляд на Степана. Старик стоял у двери, внимательно изучая одну из картин, но по напряжённой спине было ясно, что он слушает каждое слово.

— Какие опыты? — мягко спросил я.

— Не знаю! — Самарский развёл руками, и в его глазах читалось искреннее недоумение. — Что-то с магией, с кристаллами… Я думал, баловство. Снабжал его деньгами на материалы, лишь бы не болтался по улицам. А теперь… — купец сгорбился, глядя в пустоту.

— Афанасий Кузьмич, — я сделал паузу, выбирая слова. — Нам нужно осмотреть мастерскую Вити. И я должен задать один личный вопрос: где вы обычно заключаете сделки?

Купец побледнел.

— Ресторан «Сапфир», — он нервно провёл рукой по лицу. — Витя несколько недель назад просил у меня крупную сумму. Говорил, нужны редкие компоненты. Цезий какой-то, сплавы особые. Я отказал. Сумма была не для ребёнка. Вы думаете, он мог пойти искать инвестора?

— Вполне вероятно, — не стал успокаивать Самарского.

Если ребёнок уже мёртв, то лучше не давать отцу ложную надежду.

Мастерская оказалась не захламлённым углом, а настоящей лабораторией. На грубом деревянном столе стояли аккуратные стойки с колбами, валялись обрывки чертежей, исписанных уверенным почерком. В углу возвышался странный аппарат, собранный из медных трубок и нескольких крупных кристаллов, похожих на кварц.

Степан чуть слюну не пустил при виде его.

Я подошёл к столу. Среди чертежей лежала открытая записная книжка. На открытой странице было написано размашистым почерком «Профессор Кисляков в 14:00».

— Степан, взгляни-ка.

Старик, оторвавшись от созерцания аппарата, подошёл ко мне. Я указал на имя, но он лишь пожал плечами. Осторожно оторвав страницу, я повернулся к купцу, который наблюдал за нами с порога.

— Афанасий Кузьмич, это имя вам о чём-нибудь говорит?

— Н-нет, — растерянно пробормотал он. — Кто это?

— Возможно, тот, с кем ваш сын должен был встретиться в день исчезновения, — я спрятал листок во внутренний карман.

Выйдя на улицу, где стоял наш припаркованный «Бэтмобиль», обернулся к слуге:

— Знаешь, Степан, думаю, пусть Окороков сам пробьёт этого господина Кислякова. И в ресторан «Сапфир» нам соваться не следует.

Старик медленно повернул ко мне голову, и в его глазах читалось одобрение.

— Умно, — коротко кивнул он. — Хочешь выловить того следователя, что прикрывает преступника?

— Именно, — я почувствовал, как губы сами растягиваются в улыбке. — Пусть Окороков засветит эту фамилию, а заодно и ресторан «Сапфир». Посмотрим, что будет дальше. Если он настоящий дознаватель, то начнёт копать. Если же он часть системы прикрытия… то начнёт заметать следы.

Степан хмыкнул, одобрительно качнув головой.

— Рискованно. Но можем спугнуть настоящих похитителей.

— Мы их уже спугнули, — я посмотрел на витиеватые фасады архангельских особняков, — в тот момент, когда вошли в мастерскую. Теперь вопрос лишь в том, кто проявит себя первым: те, кто забрал мальчика, или те, кто помогает это скрывать.

— А почему ты решил, что встреча была именно в ресторане «Сапфир»? — спросил Степан.

— Дети всегда берут пример со своих родителей, и если Самарский-старший проводил все сделки в ресторане «Сапфир», значит, и для его сына это место считается солидным.

Экипаж плавно катил по мостовой.

— Сначала заедем к Окорокову, — решил я. — Подбросим ему эту информацию. А потом… потом заедем к Алёнке. Травок закупим. Да и пора бы отремонтировать один из тех экипажей, что стоят в ангаре. Хватит мне с тобой на пассажирском сиденье ездить и такси ловить. Барон я или не барон?

Степан фыркнул, но уголки его губ дрогнули.

— Наконец-то заговорил как настоящий хозяин. А не как бомж, ночующий в чужом амбаре.

— Вот именно, — я откинулся на спинку сиденья, с наслаждением растягиваясь. — С сегодняшнего дня начинается новая эра. Эра барона Соловьёва, у которого есть свой транспорт, свои связи и свой особняк.

Экипаж тем временем уже подъезжал к знакомому зданию управления. Я быстро набросал на клочке бумаги: «Установить связь пропажи В. Самарского с профессором Кисляковым. Проверить заведение 'Сапфир».

— Передай на проходной для Окорокова. Анонимно, — протянул я бумагу Степану.

Старик молча взял послание, вышел и через пару минут вернулся обратно.

— Передал. Что теперь?

— Теперь едем по баронским делам. К Алёнке.

Степан развернул экипаж, и мы направились в сторону рынка. Я смотрел в окно. Самое время обустраивать свою жизнь. Начинать с мелочей: с собственного экипажа и пакета целебных трав. Всё великое начинается с малого.

Мы подъехали к Рыльскому рынку, когда стрелки моих часов показывали без четверти пять. Редкие посетители уже не толпились, а медленно прогуливались, разглядывая залежавшийся товар.

Бабки-торговки переругивались между собой, заплёвывая семечками самодельные бумажные пакетики.

Алёнки не было на её обычном месте.

— Наверное, она распродала всё и убежала к деду Никите, — сообщил я Степану, разглядывая деревянную коробку, заменявшую девчушке прилавок.

Старик пожал плечами, направившись к соседнему ларьку, где надрывно зазывала покупателей бабулька, размахивая шерстяными носками. Я пошёл следом, отставая всего на пару шагов.

— Бабуль, — Степан кивнул на пустое место, — а малая-то где? Травку у неё прикупить надо.

Бабка с лицом цвета печёного яблока смерила нас колючим взглядом.

— А Алёнушка-то наша уже три дня как не появляется, — буркнула она, откладывая носки.

В груди неприятно заныло.

— Может, приболела? — спросил я, делая шаг вперёд.

— Как же, — старуха махнула рукой, — она такие травки собирает, что ни одна хворь не возьмёт.

Мы уже разворачивались к экипажу, когда она нас остановила:

— Погодите! Её тетка в больнице. Говорят, к ней пришли двое и спрашивали про Алёнку нашу. После их визита Глаша в больничку-то и попала.

— Когда? — спросил я.

— Да вот три дня как, — развела торговка руками.

— Где дом деда Никиты? — спросил я, чувствуя неладное.

Бабка испуганно отшатнулась, но Степан положил ей на прилавок серебряную монету.

— Говори, бабка. Девочке может грозить опасность.

— Да на Мещанской он! — выпалила она, хватая монету. — Восьмой дом, с зелёными ставенками!

Мы уже не слушали. Через мгновение экипаж с визгом развернулся и понёсся в сторону Мещанской улицы. Степан мчался так, будто за нами гналась сама смерть. И вот наконец перед нами предстал дом номер восемь. Ставенки на окнах действительно были зелёными, но облупившимися. Дверь в дом приоткрыта.

Войдя внутрь, мы замерли. В маленькой горнице был полный разгром. Перевёрнутая мебель, разбитая посуда, обрывки книг и бумаг на полу. Дед Никита сидел за столом, обхватив голову руками.

Старик не шевелился и не замечал нашего присутствия.

— Никита Игнатьевич? — осторожно позвал я, делая шаг вперёд.

Он медленно поднял голову. В глазах стояла такая бездонная тоска, что у меня сжалось сердце.

— Забрали… — прошептал он, и голос дребезжал. — Алёнку мою забрали…

Степан начал медленно обходить комнату, изучая беспорядок.

— Кто забрал, старик? — спросил я, присаживаясь на корточки рядом с ним. — Опиши их.

— Не знаю… — Никита затряс головой, и слёзы потекли по морщинистым щекам. — Говорили, чтобы я забыл про свою внучку.

Он внезапно схватил меня за руку.

— Спаси её… — дед смотрел на меня умоляюще. — Она совсем маленькая. Только и умеет, что травки собирать.