Сказание о Волконских князьях

СКАЗ О ПОХОДЕ КОРОЛЕВИЧА ВЛАДИСЛАВА К МОСКВЕ И О ТОМ, КАК ВОЛКОНСКИЕ ЭТОМУ ПРОТИВИЛИСЬ

С избранием на царство Михаила Федоровича не утихла война на русских рубежах. Горела земля по всей западной границе. Прорывались отряды иноземные к Торжку и Старице, Устюжне и Кашину, доезжали с грабежом до Углича. А там и королевич Владислав, что боярами на русский престол избран был, дожил до совершенных лет. Стал Владислав скликать охотников с ним на Русь идти, обещанный ему престол добывать.

Стали под знамя Владиславово храбрые магнаты с дружинами:

Лев Сапега, великий канцлер литовский;

Петр Опалинский, староста шремский;

Станислав Журавинский, каштелян бельцкий;

Константин Плихта, каштелян сохачевский;

Балтазар Стравинский, староста мозырский;

Яков Собеский, отец будущего короля Яна, — и иных многое множество.

Пошел с Владиславом Андрей Липский, епископ луцкий, с ним иезуитов немалое число. А отец Владислава, король Сигизмунд, дал сыну войско с воеводою, старым гетманом Карлом Ходкеви-чем, который все дороги знал на Руси.

Стал Владислав на русском рубеже и сказал войску:

— Я иду на Москву во славу господа Бога моего и святой католической веры. Иду воздать благодарность великой Речи Посполитой, которая воспитала меня и теперь отправляет для воинской славы, расширения границ и завоевания северного государства!

И все многочисленное воинство заорало:

— Виват, Владислав, король Московский!

И, развернув знамя с московским гербом, двинулось вперед. По всей огромной границе покатились на Русь отряды шляхты и казаков, дабы своей доли добычи не упустить.

Русские воеводы не равны были друг другу: одни сдавались, другие бежали, побросав свои города, третьи бились насмерть.

Пришлось и Волконским вооружаться против крепкого неприятеля. На юго-западной границе пал в бою князь Григорий Федорович. На Северских засеках у границы украинской дрался в окружении славный воевода Федор Иванович Меринов. Не подвел в этот раз и Кривой Волконский, что служил у князя Дмитрия Михайловича Пожарского воеводой-товарищем[6]. Поразили князья четырех полковников, отбили шляхту от Калуги, Клина и Твери, укрепились в Боровске.

Но крепки были главные силы у Владислава. Он Дорогобуж и Вязьму без боя взял, русские полки в Можайск загнал. Затужили тут бояре и воеводы, призадумались: как неприятеля от Москвы отбивать, когда часть полков по границам скована, а большая часть в Можайске сидит! Послали можайцам на вызволение храброго князя Дмитрия Черкасского — пробился он в город большой кровью, сам ранен был, а назад выйти не смог.

Снова задумались царь с боярами и воеводами: как Москву защитить? Решили послать князя Волконского Кривого — он-де из Можайска конницу выведет и к Москве уйдет. В помощь его полкам дали храбрых татар Курмаш-мурзы Урусова и московских дворян-охотников. С теми-то охотниками и приехали к войску родича молодые князья Волконские.

Первый Федор Федоров, сын Меринов.

Второй брат его, Петр Федоров.

Третий сродственник их, Михаил Федоров.

Нашли они Григория Константиновича Кривого в глубокой задумчивости. Сидит воевода на пеньке, травинку грызет, в бороде пчелы лесные жужжат. Видят молодые князья — не отвечает воевода на их приветствия, прилегли на травку и стали ждать. Ввечеру очнулся князь Григорий Константинович, поглядел вокруг и говорит:

— Разумею я, как можайские конные полки к Москве вывести. Пошумит мурза Урусов с восхода солнца — туда хоругви Карлы Ходкевича и бросятся, наши же выходить будут от города на заход. Шум и суматоха будут великие, а и догадается гетман — ночью в ненастье конную шляхту не соберет, далеко она ускачет! Сам королевич стоит у Борисова, всю крепость шанцами[7] окопал, выбивает оттуда пехоту русскую, Богдана Лупандина с товарищами. Не хочу оставлять их на верную погибель, да не знаю, как вывести: туда ни один проходец[8] не пройдет!

— Не тужи, воевода, — сказал старший из молодых князей. — Что тут думать, мы проедем!

— Пропащая ты голова, князь Федор! — вскричал Волконский Кривой. — Мало мне от отца твоего укоризны… Теперь, случись что с тобой, Мерин меня сырым съест!

— Обойдется! — пообещали молодые князья. — Кроме нас, все равно ехать некому. Да и времени искать охотников нет.

Раскричался тогда Григорий Константинович, прогнал молодых князей с глаз долой. А рано поутру призвал их к себе говорить о деле. Условились они о сигналах и сборном месте. Князья с десятью товарищами поскакали к Борисову.

Едут они рощами зелеными, едут полями широкими. Над ними птицы посвистывают, под ними кони поигрывают, в солнечных лучах броня поблескивает. Все товарищи молодцы, как на подбор: кольчуги мелкие, шлемы с еловцами, перевязи бисером низаны. У князя Федора на плечах соболья шубка, малиновым шелком крытая. Росту князь был среднего, но казался высок, плечи имел широкие, в поясе тонок, волос русый, а борода черна, нос невелик и прям, глаза серые, острозрительные, на коне сидел как влитой, трепета и боязни никогда не знал.

Брат его, Петр Федоров, у матушки был любимый сын, лицом бел и румян, глядел добро и улыбчиво, коней любил крупных, а седла широкие, силу имел богатырскую, тело дородное, нрав мягкий и отходчивый, в первые не стремился, позади не плелся, в одеяниях и яствах непривередлив был, в бою за старшим братом неотлучно следовал.

Все товарищи у братьев были молоды и собой красны. Ехали они, глядя на зеленую листву и в небесну синь, мечтая о славе воинской. И, выезжая из-за рощи, от Борисова за версту услыхали перестук копыт, увидали отряд черных немецких драгун. Сами взлетели сабли из ножен и напустили кони вперед. Без звука полыхнули огнем карабины драгунские и вмиг сшиблись всадники. Запела, брызнула искрами оружейная сталь, шарахнулись кони вражеские мышастые, и пролетел русский отряд сквозь драгунскую роту в поле чистое.

А князь Федор Меринов на дыбы поднял коня, повернул его и поскакал во весь дух назад, ибо пали в поле трое дворян, пулями пробитые, среди них молодой Волконский князь Михаил. Нагнулся Федор Меринов с седла, одной рукой поднял родича с сырой земли мертвого: попала ему пуля свинцовая в левый глаз. Не хотел князь бросать Волконского врагам на добычу, повез его с собой, а Петр Федорович за спиной брата наскоки драгун отбивал.

Летят всадники галопом по полю к Борисову, и радуются немцы, что русские бегут прямо на лагерь королевича. Скачут Волконские с товарищами прямо на внешние ворота лагеря, сбивают грудью коней стражу, катится по пыльной дороге польская голова в блестящем шлеме — и вот уже проносятся русские меж шатрами, рубя и коля кого ни попадя. Вопль стоит в лагере королевича и пальба несусветная, не могут драгуны проехать сквозь набежавшие толпы, а Волконские перемахнули уже через окопы и уходят к крепости.

В изрытом поле под стенами падает запаленный конь Федора Меринова, и бежит он последние полтораста сажен пешим, неся на плечах тело Михайлово. Брошены со стен лестницы, прыгают в помощь удалые стрельцы борисовские. Князья Федор и Петр с четырьмя дворянами смотрят с крепостной стены, как на закатном солнце сверкает в польском лагере оружие и не могут успокоиться королевичевы воины после смелого русского прохода.

Ночью был дождь и сильный ветер. Не сверкали молнии, но гремела пальба на московской дороге и стремились через тьму конные польские полки к востоку от Можайска, ища место жестокой сечи. Столкнулась конница гетмана Ходкевича с кавалерией Владислава. Постреляв немного, узнали они друг друга и съехались. Выплыла из-за туч серебряная луна, а над Борисовом, там, откуда ушел Владислав, поднялось к небу пламя. Это вспыхнул оставленный русским гарнизоном город.

В ту же ночь неслышно вышла из Можайска конница Черкасского и Лыкова.

Главный воевода князь Дмитрий Михайлович Пожарский получил царскую награду, при ней приказ. Велено было ему спешить на Оку-реку и держать на переправах гетмана Конашевича Сагайдачного, спешащего на Москву в помощь королевичу. Не медлил гетман, тропя кровавую дорогу, зато Пожарский в пути заболел невзначай. Взял гетман Путивль, разорил Рыльск и Курск, в Ливнах город сжег и людей побил, взял и Елец и Лебедянь, ударил на Михайлов.

Пожарский отбыл от армии к Москве.

Поздно стал Григорий Волконский во главе полков и напрасно стремился остановить гетмана на Оке. С боями пришлось ему отступать к Коломне. Князья братья Федор и Петр, командуя арьергардом, не раз водили полки в сабельный напуск. Едва вырвались они из окружения и пришли в Коломну с полутора сотнями человек, большей частью раненых. Петр Волконский от контузии на правое ухо глох.

Служилые казаки взбунтовались, от Кривого Волконского ушли с шумом и боем. Опять пришлось русским отступать. Ускользнув от казачьих разъездов, привел Григорий Волконский полки в Москву. Вновь под стенами столицы решалась судьба страны.