Сказание о Волконских князьях

СКАЗ О НОВЫХ ХИТРОСТЯХ КОРОЛЕВСКИХ ИНЖЕНЕРОВ И ОТВАЖНЫХ БЕЛЬСКИХ ВЫЛАЗКАХ

Не успокоились королевские инженеры, но вошли в еще больший кураж. Стали насыпать перед передовой траншеей и редутами три земляных раската выше крепостного вала. Затащили на них семь стеноломных пушек с ядрами в двадцать и тридцать фунтов. Все сто с лишним королевских пушек стали стрелять пуще прежнего, бельские стены и башни крушить, не жалея пороха. А инженеры тем временем повели траншеи к самому валу.

У бельских людей не считалось за подвиг чинить крепость под летящими днем и ночью ядрами, хотя людей время от времени убивало и калечило. В героях ходило полтораста человек, все бельских и смоленских крестьян, с которыми Афанасий Фирсов сын Суханов сделал подряд четыре ночных вылазки. Хотя враг их везде ждал, они каждый раз солдат побивали и всю их дневную работу делали тщетной. В пятый раз Суханов взял приступом бастион, развалил его заступами, заклепал две пушки и мортиру, а девяносто две от нее бомбы в Белую прикатил.

Слыша у неприятеля сильный бой и видя, что Суханова с товарищами долго нет, князь Федор Волконский выслал навстречу сотника Абрама Баранцева с его казаками. А когда вылазка вернулась и Федор Федорович узрел, что крестьяне притащили, рассмеялся и сказал:

— Поистине, дурная голова ногам покоя не дает. Что ты, Афанасий, принес? Из чего нам такими большими бомбами стрелять?!

А Суханов отвечает:

— Ты, Федор Федорович, не серчай. В хозяйстве все сгодится — и мушкеты, и шпаги, и ядры. Король бы эти дуры три дня к нам бросал, а теперь оне смирные!

Сухановцы особенно славились тем, что не оставляли в траншеях никого из своих раненых. Командир наказывал, чтобы уносили и мертвых.

— В темноте разглядишь разве, живой он или нет? А дома, может, и оклемается.

Не случайно на вылазках Суханов терял убитыми и ранеными меньше всех других командиров. Его советы слушали с вниманием сотники и сам воевода, князь Федор Федорович.

Особо завидовали удаче Суханова казаки из сотни Егупа Пасынкова, удальца-костромитина. Эти тридцать человек трижды ходили на вылазки и засыпали траншеи под валом. Не давал им покоя взятый Сухановым бастион, и в одну из ночей они пошли на такой же. Но не дремал неприятель. Солдаты стреляли так плотно, что казаки не смогли ни взойти на бастион, ни уползти к Белой.

Тогда перебили они солдат на редуте и всю ночь отстреливались.

Поляки со всех сторон били по этому месту картечью, так что подмога не могла к ним пробиться, не потеряв многих людей. Весь королевский лагерь был поднят тревогой, и казакам ничем нельзя было помочь.

К утру королевские пушкари прекратили стрельбу, но князь Федор Федорович поставил против этого редута девять пушек, положил на валу и на стене половину своих людей и приказал, чтобы неприятель из окопов и головы поднять не смел. Видя, что поверху не пройти, королевские полковники послали на редут по траншее драгунскую роту. Но казаки окопались крепко, к тому же затащили в траншею пушки, не давая к себе ни пробиться, ни прорыться.

Увидали полковники и ротмистры, что уже многих людей потеряли, а казаков не взяли, — сами начали ставить в траншее пушки. Со многими хитростями бились и стрелялись противники целый день, разбив друг у друга семь пушек, а те пушки, и у казаков, и у драгун, были королевские. От таких вестей пришел король Владислав в страшный гнев, приказал немедля любой ценой московитов на редуте истребить. Тем временем, однако, солнце закатилось.

Бельский воевода сам повел людей на вылазку в противную от редута сторону и там дал неприятелю крепкий бой. А казаки приладили к мушкетным замкам длинные фитили и уползли стороной к Белой. Тело Пасынкова и еще двенадцати погибших товарищей они тайно зарыли на редуте.

Князь Волконский вернувшихся не похвалил, приказал им служить у Афанасия Суханова с крестьянами и впредь не заноситься. Во время их вылазки в Белой погибло под ядрами и бомбами на валу и на стенах много людей, разбито было четыре пушки.