Сказание о Волконских князьях

СКАЗ О НАСТУПЛЕНИИ НА БЕЛУЮ НЕМЕЦКИХ ПОЛКОВ

Ни с чем возвратились посланцы к польскому королю. Владислав, видя, что наступил уже полдень и все его воинство на зрелище собралось, привстал с кресла, поднял руку в сафьянной желтой перчатке, сверкнул каменьями перстней и указал средним пальцем на Белую. Тотчас затрубили за его шатром трубы, и грянули в ответ короткими раскатами солдатские барабаны. Высыпали пред рядов королевских войск померанские солдаты и потянулись к Белой шестнадцатью ротами. Под летящий по ветру барабанный стук видел Федор Федорович Волконский со своей башенки, как стягиваются роты в батальоны и сводятся батальоны в шведскую бригаду[29] против Смоленских ворот — один впереди, а два немного приотстав крыльями. Позади первого батальона солдаты катили полевые пушки. Слева, со стороны Безымянной башни, четвертый королевский батальон наступал, построившись крестом.

Медленно, с трудом вытягивая ноги из жирной земли огородов, валя плетни, солдаты двигались к Белой. Вороненой стали кирасы и тяжелые шлемы-барселины с месяцеобразными полями, поднятыми спереди и сзади, защищали их от выстрелов. У пикинеров с длинными черными копьями, составлявших два последних ряда каждой батальонной линии[30], бедра были прикрыты пластинчатыми латами. Черными были мундиры, кожаные колеты и поднятые выше колен сапоги с широкими голенищами.

Всеобщая пальба еще не началась, и Волконский мог сосчитать противника. Три батальона, шедшие в одинаковом строю, имели каждый 160 солдат по фронту и восемь рядов в глубину. Первые шесть рядов составляли мушкетеры. Мушкеты курились дымками тлеющих фитилей. Белые перевязи ротных командиров и яркие красные шарфы капитанов на флангах каждого батальона выделялись из массы солдат.

Немцы начали пальбу издалека. Выстрелив, первый ряд делал шаг в сторону и начинал заряжать мушкеты, остальные отсчитывали четыре шага вперед. Те, кто оказался впереди, стреляли и уступали место следующим. Новая шеренга выходила из клубов дыма и озарялась огнем мушкетного залпа.

Внезапно ряды первого батальона разомкнулись и на Белую уставились жерла шести орудий. С третьего их залпа деревянные ворота в земляном валу, ведущие к Смоленской башне, разлетелись в щепки. Но прохода за ними не было. Вся проездная башенка доверху была заложена толстыми бревнами и камнями с землей. Из нее, с расположенных за верхними амбразурами батарей, сеяли картечью русские тюфяки.

Разнокалиберные пушки со Смоленской, Велижской и Безымянной башен перекрывали своим ревом грохот пищальных выстрелов со стен крепости и из-за частокола на валу. Сквозь едкий пороховой дым, заволокший Белую, с трудом можно было различить передвижение неприятеля.

Перешагивая через павших, немцы ровняли ряды и, не прекращая огня, неуклонно шли к крепости. Сообразив, что пробиться через ворота не удастся, полковник приказал перенести огонь артиллерии на частокол. Волконский видел, как темные массы двух задних батальонов стали сдвигаться влево, в сторону Безымянной башни, явно желая влезть на вал между ней и Смоленскими воротами, где уже летели щепки от частокола, простреливаемого наискось ядрами. Передовой батальон остановился и разомкнул ряды. Отойдя шагов на восемь друг от друга, солдаты начали стрелять по крепости одновременно.

Теперь атака шла на всем пространстве от Смоленских ворот до реки. К тому батальону, что наступал крестообразным строем и все более смещался к Тайнинской башне, затрудняя бельским пушкарям прицеливание, прибыла на помощь конная батарея гетмана Радзивилла из двенадцати полковых пушек. Встав между солдатами и берегом, она открыла огонь по башням и стенам Белой. Ядра, направленные вдоль гребня изгибавшегося вала, крушили бревна частокола. Вцепившись в резные перила, Волконский видел, как скатывались в ров тела убитых и раненых казаков, пока их товарищи продолжали несуетливо выцеливать наползающих на Белую немцев.

Прямыми попаданиями ядер в орудийные площадки башен в Белой выбило много людей, разворочены были четыре пушки, со стен почти везде по линии обстрела сорвало крышу стрелковой галереи. Воевода послал приказ пушкарям и стрелкам бить из крепостных пищалей только по пехоте, но приказ этот запоздал: все, за исключением нескольких азартных стрелков, и так уже палили в подползавшую к подножию вала черную массу, не отвлекаясь стуком крушивших дерево ядер и треском вырываемых с вала кольев.

Волконский видел дальше своих людей. Отрывая взор от наступающих, рванувшихся на крепостной вал, Федор Федорович видел за городским выгоном и цветное полукружье командующих со свитой, следящих за наступлением королевских войск, и Ее-лижскую дорогу, остававшуюся почему-то свободной от наступавших солдат. Недалеко от вала дорога проходила между двумя озерами, но князь не верил, что враг не воспользуется ею, чтобы атаковать город.

Он оказался прав. В разгар боя между Смоленскими воротами и Тайнинской башней на Велижской дороге показалась рота солдат. Без знамен и барабанов они бегом устремились к крепости, неся на плечах покрытые зарубками лесины для штурма вала и короткие лестницы, чтобы быстро преодолеть частокол. Двое слуг кубарем скатились с воеводской башенки и сломя голову бросились передавать приказы Волконского. Один побежал к Семену Анкудинову, что командовал на Велижоких воротах крестьянами-добровольцами, другой — к Исаю Языкову и Лукьяну Немцову, стоявших у Московских ворот со своими поредевшими сотнями. Ворота отворились неслышно в грохоте боя. Держа коней в поводу, дворяне шагнули в воду разлившейся речки, подступившую к подножию вала.