Сказание о Волконских князьях

СКАЗ О ТОМ, КАК ПРИШЛИ В БЕЛУЮ ТРЕВОЖНЫЕ ВЕСТИ О КОРОЛЕ ВЛАДИСЛАВЕ И СМОЛЕНСКИХ БОЯХ

Ушел из Белой посланный Федором Федоровичем Волконским лазутчик и вернулся в сентябре. Был этот мужественный человек Чичацкой волости крестьянином, звали его Исак Попов. Рассказал лазутчик, что пришел к Смоленску польский король Владислав, королевич Казимер и гетманы с полковниками, великая и стройная армия. Как буря налетел Владислав на Покровскую гору, где был большой русский стан. Не выдержали тяжкого напуска иноземные солдаты полковника Маттисона, бежали из шанцев, а затем и князья Прозоровский с Белосельским свои позиции бросили, отступили к лагерю Шеина.

Сильна была русская армия, да мало в ней было конницы, чтобы связать действия короля. Обошел Владислав Шеина с тыла и отрезал дорогу Московскую. И без того плохо снабжалась армия, теперь же стала голодать. Сверх того послал король Александра Гонсевского на Дорогобуж, куда свозились для смоленского воинства запасы. Нежданно налетели королевские конники, дорогобужан сонными порезали и город сожгли.

Получил Волконский эти вести и понял, что война пошла всерьез. Немедля созвал воевода городового приказчика и старост, голов и сотников на совет, как биться за уезд и город.

— Надо нам, — сказал князь, — только на свои силы надеяться. Теперь вся подмога к Шеину под Смоленск пойдет. Самому ему из-под Владислава не вырваться, ведь еще ни одна пехота против ляхов в поле не устояла. Не помышляйте об отступлении, ибо я Белую не брошу, как бы ни повернулось дело.

Вняли бельские начальники речам воеводы и порешили урожай из уезда в город свозить, дороги на Смоленск и Дорогобуж завалами укрепить, сотни для охраны на рубеж послать. Поскакали гонцы по уезду с приказами все, что нельзя вывезти, в землю хоронить, гнать скотину в леса. Всех, кому охота с неприятелем биться, Федор Федорович Волконский в город звал, обещая милость и жалованье.

Начертил воевода план и начал Белую наново укреплять. Старые валы приказал подсыпать с наружной стороны, чтобы их было ядрами разрыть нельзя. Проходы сквозь валы от Смоленских и Велижских ворот велел забить камнем и землей, башенки на валах переделать в бастионы. Только Московские ворота оставили в Белой, потому что они были прикрыты рекой. На внутренней стороне валов устроили для стрельцов ходы, и частокол с вершины вала на внутренний скат сдвинули, уберегая его от пушечной стрельбы. От Велижской, Смоленской и Безымянной башен провели поперек рва прикрытые частоколом ходы. В стенах и башнях заменили гнилые бревна, а позади стен приготовили срубы на катках, чтобы разбитые места ими затыкать. В самом городе жители и новопришлые охотники землянки вырыли.

От зари до зари трудились бельские люди, готовя неприятелю крепкий отпор. Сам Федор Федорович на валах пушки пристреливал, из добровольцев сотни составлял и учил их пехотному строю. Не напрасны были его старания. В конце октября прискакал в Белую царский гонец, привез наказ пограничным воеводам. Собрались в доме князя Волконского бельские начальники, и прочел им подьячий Яков Мелкишев известие о смоленских боях. Мрачно слушали все московскую грамоту, ибо случилось все так, как предвидел Федор Федорович.

Не дождавшись подмоги, повел Шеин на Владислава свои полки. Едва вышла его пехота из лагеря и поровняла ряды, атаковали ее лихие королевские конники. Не испугались польские гусары града мушкетных пуль, прорубились сквозь копейный лес и смяли солдатский полк Тобиаша Унзина. Пал стойкий иноземный полковник под своим знаменем, бросились в бегство наемники, увлекли за собой полк Сандерсона и соседние полки. Погибла бы в поле большая часть армии, если бы отважный шотландец Александр Лесли с полком русских солдат и рейтары неустрашимого француза Карла де Эберта не прикрыли бегство. До вечера сражались храбрецы, не раз схватываясь с противником врукопашную, пока Шеин не собрал в лагере и не привел в порядок бежавшие войска.

Видел Шеин превосходство королевской конницы и писал в Москву с лазутчиком, что неприятель все дороги отнял и российскую армию в лагере осадил. А из Москвы пришел главнокомандующему ответ, что в помощь ему указано идти из Можайска князю Дмитрию Мамстрюковичу Черкасскому и князю Дмитрию Михайловичу Пожарскому со многими полками, из Северской стороны пробивается к Смоленску Федор Бутурлин и иные воеводы. «И ты бы всем ратным людям сказал, чтоб они были надежны, ожидали себе помощи вскоре, против врагов стояли крепко и мужественно».

Выслушали бельские начальники, как призывает царь порубежных воевод свои города крепить, и обратили взоры к Волконскому.

— Плохи дела под Смоленском, — сказал воевода. — Хуже всего то, что помощи Шеину не дождаться. Можайские воеводы мне известны. Для них Шеин хуже Владислава. Будут они стоять, надувшись гордостью, пока не получат войско большее, чем у Михаила Борисовича. Дворянство в полки не поедет, пока крымчаки украинные города и их вотчины воюют и жгут. Новых иноземного строя полков в Москве нет. Придется теперь нам за Святорусскую землю пострадать!

Смутились этой речью головы и сотники. Долго молчали, затем Иван Павлов встал и говорит:

— Много ли мы можем с пятью сотнями? Нас с вельскими пушкарями и воротниками[22] едва три роты наберется. Неприятель силен, а король про нас и не услышит. Пострадать за Русь все мы готовы, да будет ли с того польза?

Князь Федор Волконский на это ответил:

— Вспомните, храбрые российские ратоборцы, любовь Божию, и православную христианскую веру, и пресветлому великому государю нашему крестное обещание, и его пребогатое ко всем нам милосердие. Потом же любовь родителей, жен, чад и всех приятелей своих. Все это искоренить неприятели потщатся, если, разбив Шеина, на Русь вторгнутся! Вспомните великое разорение. Думаете, что мы слабы, а неприятель силен? А как победил Давид сильного Голиафа, как Мстислав Удатный, надеждою вооружившись, не отрекся один бороться с великаном Редедей, его же ударил о землю и ножом своим заклал?! Ибо не в силе мышц и. не во множестве воинов одоление брани есть, но от правды крепость! Так и мы вооружимся на неприятеля нашего Владислава, а кто боится, пусть тотчас же едет вон!