Сказание о Волконских князьях

СКАЗ О РАЗГОВОРЕ ФЕДОРА ФЕДОРОВИЧА ВОЛКОНСКОГО С РОТМИСТРОМ КРЫЛАТЫХ ГУСАР

К вечеру Волконский пошел в свою землянку вздремнуть часок перед ночным поиском. Ему доложили, что взятый Сухановым «язык» рвет с ран повязки. Воевода преодолел усталость, вздохнул и пошел к поляку.

— Вижу, — говорит Федор Федорович по-польски, — ты человек мужественный. Но не гневи Бога. Ты не пленный, вроде как сам в гости пришел. А мне раненого взять не в честь.

Ротмистр перестал рвать повязки на ране, сказал:

— Все равно мне не жить. Мои все гусары погибли!

— Можешь радоваться, — утешил Волконский, — кое-кто из твоих еще стреляет с вала. До ночи они как пить дать доживут.

— Я теперь калека, — сказал гусар.

— У воеводы сила в сердце, — заметил Волконский, — а саблей найдется кому махать. Ты хороший воин, и это не твоя неудача. Белую король взять не может.

— Как это может быть? — вспыхнул ротмистр, — У Речи Посполитой такое войско, что, коли все разом ногой топнут, твоя крепость рухнет! У тебя людей мало, а пушек почти нет! А у нашего короля и пушки, и лучшие рыцари!

Он еще много чего кричал и плакал. Воевода, дождавшись дока успокоится ротмистр, сказал:

— Вижу, ты не так уж и ослаб. Тебя отнесут на королевскую сторону сегодня же. Но передай своим, что я скажу. Вы пришли сюда во множестве, это так. Но во множестве беззакония, чтобы ограбить нас, взять нашу землю и пленить людей. А я сижу с пашенными мужиками да мещанами, казаками да стрельцами — которые для вас, шляхты, все одно, что быдло. Под моим знаменем распрямилась в них христианская душа — не согнешь назад, хоть в землю вбей. Мужик мой стоит теперь пятерых рыцарей!

— Нет! Не правда твои слова! — вскричал ротмистр.

Федор Федорович вновь подождал, когда раненый поутихнет, продолжил:

— Есть в Белой дворяне и дети боярские, шляхта по-вашему, во всем со мной, воеводой, и с мужиками единомысленная. Вот ты говорил, что моя крепость упадет, — и говорил зря, потому как у вас и сто человек враз не топнут, потому что разбойники вы и пришли у нас украсть. Мы же, бельские сидельцы, стоим за своих жен, детей и друзей, за православную веру и все государство. У вас людей убывает, а у нас прибывает.

— Как это может быть?! — встрепенулся ротмистр.

— Может! — повысил голос Волконский. — Наши павшие устрашают вас еще больше, чем живые. Они за нас стоят, с вами бьются и у вас дух отнимают, а нам прибавляют. Ваши же мертвые вас с собой в землю тянут. Гляди, как зарылись уже! Поэтому для короля вашего самое лучшее — смириться и идти восвояси, о чужих странах не помышляя. Скажи еще Владиславу, что с Волконскими он встречается в третий раз и мы, видать, не приносим ему удачи.

Воевода умолк и, видя, что и ротмистр молчит, велел проводить его из города.

Суханов взял шляхтича на руки, как ребенка, вынес за ворота на вал и положил перед гусарами. А потом ушел в крепость.