Сказание о Волконских князьях

СКАЗ О ПОДВИГЕ СЕМЕНА ДЕДЕВШИНА И ПОЗОРЕ КОРОЛЕВСКОЙ АРМИИ ПОД КРЕПОСТЬЮ БЕЛАЯ

Когда приготовились все беляне принять смерть и начало своему венечному подвигу положили, восколебалась у них под ногами земля и встала к небу посреди полка вражьего. До последнего бились в валовой башне перед Смоленскими воротами Семен Дедевшин с товарищами, пока не осталось их совсем мало. Немцы обступили башню со всех сторон. И видя королевскую победу, а свое изнеможение, превозмогая раны, выстрелил Семен в пороховой погреб.

От взрыва поднялись в небо бревна и каменья, выметнуло за городские стены трупы, побило на валу и на стенах многих людей русских и немецких. Качнулась земля под королевской армией. Дрогнула душа у немецких солдат, пропала их бестрепетность, ибо показалось им вмиг, что все они стоят на пороховом погребе. Опустилось немецкое оружие и ослабели руки наемников. А Волконский вывел своих людей из полузасыпанных ворот, приказал ударить в барабаны и дуть в рожки, сам бросился впереди на неприятеля с криком. И все, кто остался в Белой, закричали:

— С нами Бог, никто же на ны!

И наступили на немцев окрепшими силами. А наемники стали прыгать со стен в ров, удирать на вал, а оттуда в поле.

Страх и трепет объял королевское воинство, увидавшее, как гонят безжалостно малочисленные бельские люди величайшее сильное солдатское множество, как стреляют, секут и оглоблями крестят.

Не стерпели сердца храбрых польских и литовских конников. Без указа сорвались к Белой полки гусарские и драгунские, а впереди них хоругви шляхетские бросились. И столкнулись между собой, запутались в отступающих немцах и перемешались. Лошади понесли, стали всадников сбивать и своих топтать. А московские стрельцы добежали до немецких и Радзивилловых батарей, развернули пушки и стали угощать столпотворение ядрами.

И тогда малодушные закричали: «Убивают!» — и стали поворачивать коней, а храбрецы не могли протиснуться вперед. Начальство перед королевским шатром пришло в смятение: кто велел подавать коня, кто пытался послать гонцов, кто желал разнять войска сигналами — и все метались без толку. Владислав, слыша ужасные крики и видя бегущих, крикнул: «Позор!» — и заплакал, взялся руками за голову и поехал куда глаза глядят.

Волконский не дал своим людям забежать слишком далеко. Зная, что враг скоро опомнится, он велел заклепать неприятельские пушки, собрать оружие и своих убитых, тяжело раненных солдат добить, а пленных гнать в Белую. Подьячему Якову Мелкишеву он велел вложить саблю в ножны и взяться за перо, чтобы дела всех отличившихся записать в послужные списки, живых и мертвых. Этой работы подьячему надолго хватило.

Ввечеру собрались командиры вокруг воеводы и свели итоги сражения. Триста двадцать один человек в Белой погиб в этот день, многие были изранены и контужены. Тысячу триста семьдесят восемь неприятельских трупов сочли беляне в городе на стенах, во рву, на валу и в поле. Капитана немецкого с сорока двумя солдатами и сержантами взяли в плен. Собрано было более полутора тысяч мушкетов, несколько меньше шпаг, кирас, шлемов и другого имущества, тридцать барабанов, восемь труб медных посеребренных, два знамени. Ничтожная капля это была для королевской армии, а беляне потеряли почти четверть своих людей.