Сказание о Волконских князьях

СКАЗ О ТОМ, КАК ШТУРМОВАЛИ КРЕПОСТЬ КРЫЛАТЫЕ ГУСАРЫ

На другой день в полдень, убрав трупы и приведя лагерь в порядок, собрались все полководцы и чиновники, полковники и магнатерия в Михайловском монастыре в трапезной на совет с королем Владиславом. Король и паны приговорили:

— Биться за Белую и город взять!

Отложил Владислав свои честолюбивые помыслы, послал послов в Москву. Не могли поляки уйти от города, оставив под его стенами свою шляхетскую честь. Лучше было королю отказаться от царства Московского, чем оставить свои знамена в руках Волконского. Потому соглашался Владислав променять царский титул на ежегодную дань в сто тысяч рублей, обещая царю и боярам мир, если они отдадут ему Белую.

Не успели еще королевские советники грамоту в Москву составить, явился на совет и стал перед Владиславом молодой шляхтич, гусарский ротмистр, прославленный в боях со шведами.

— Моя хоругвь, — сказал ротмистр, — просит отпустить нас на Белую, хотим или взять город, или умереть со славой!

— Не увяла еще польская честь, — возрадовался король, — есть и у меня храбрецы. — Обнял он ротмистра, прослезился и отпустил на штурм.

Не успело сбежаться королевское воинство на зрелище, а уж готовы были к бою славные гусары. Быстро сняли со спин своих крылья, выровняли ряды и поскакали к крепости.

Окуталась Белая густым дымом, брызнула на храбрецов картечью и пулями. Как посевы от града, гибли гусары, но уцелевшие, перескакивая через трупы товарищей, устремились на вал и бастион перед Велижскими воротами. Взбежали они на вал, порубили залегших стрельцов, подставляя друг другу спины, залезли на бастион, истребив удалых пушкарей, заклепали три пушки и толпой ринулись в ров.

Начали гусары крепость Белую крушить: одни топорами стены рубить, другие стены поджигать, третьи пороховые петарды под ворота и между башенных бревен совать, иные из пистолетов в бойницы стрелять, иные по стенам наверх лезть. Земля вокруг гусар так и дымилась от пуль, грохотали под пулями шлемы, и тяжелые латы не спасали своих хозяев, валились они на землю, и падали на них сверху сраженные беляне.

Напор гусар был так крепок, что еще немного, и прорвались бы они в город. Только у Афанасия Суханова на всякую силу припасена была и сноровка. Без промедления выставили его люди со стен длинные из бревен желоба, по тем желобам покатили в ров на гусарские буйные головы дымящиеся бомбы. Стали бомбы рваться во рву, метать гусар на вал, об стены и в синь поднебесную. Кто остался жив — на вал вскарабкался и засел в ямах.

Только гусарский предводитель с немногими людьми остался во рву и подорвал-таки Велижские ворота. За ними открылся узкий проход на одного человека, и ротмистр бросился туда. Вбежал он в Белую с тремя гусарами, которые тут же упали, пробитые пулями. Ротмистра ранило в голову, и раздробило пальцы на правой руке, в левой он сжимал пистолет.

Афанасий Суханов спрыгнул со стены и подбежал к шляхтичу. Ротмистр выстрелил, опалил Афанасию бороду.

— Ах ты, клоп! — осерчал Афанасий. Сгреб он ротмистра в охапку и понес в землянку. Там оборвал поляку рукав, перетянул локоть ремнем, вынул из кипятка топору отрубил разбитые пулей пальцы и сунул обрубок в кипящее масло. Потом промыл рану настоями и перевязал очень старательно.

Атака гусар не прошла бесследно. Закрепились они на валу и получили подмогу. Бельские ратники потеряли немало людей, пытаясь отбить валовое место, но отбить не сумели. Шляхта лезла на Белую со всех сторон, и собрать на вылазку достаточно воинов было нельзя. Другие шляхетские отряды не повторили подвига гусар. Они наступали все медленнее, а потом повернули назад, побросав убитых и раненых.