Сказка рядом

- Крис, Тигренок... - мой голос задрожал, я даже боялась подойти к нему, чтобы оттянуть миг прощания.

Мальчишка справился сам:

- Ну что ты встала, как не родная, - каким-то тоже охрипшим голосом слегка грубовато, чтобы скрыть рвущуюся наружу сентиментальность, произнес он. - Давай обнимемся на дорожку, что ли? Сандриэль, отвернись! - насмешливо бросил он нахмурившемуся эльфу, который молча «проглотил» это, за что я ему безмерно благодарна.

Кристиан сам подошел ко мне, потому что я была не в состоянии сделать этот шаг, который приблизил бы наше расставание.

Он подошел и неловко порывисто обнял меня, уткнулся лицом в мои волосы, судорожно вздохнул и замер. Я слышала, как часто-часто стучит в его груди сердце, как невыносимо и для него осознавать, что это последний раз он со мной так близко, и нас ничто и никто не разделяет, и это... это все... нет у нашей с ним истории продолжения, ни со счастливым концом, ни с трагическим... хотя тугой ком невысказанной безадресно обиды застрял где-то у меня в груди и мешал дышать - чем не трагедия? Этот мальчик никогда мне не был нужен, никогда... но только не сейчас, когда я поняла, что я больше его не увижу...

Я знаю, что нелогична в своих мыслях и поступках... плевать!

Я чуть отстранилась, взяла его лицо в свои ладони и посмотрела в его глаза, где металась надежда и отчаяние, и глухая тоска неизбежности быть сейчас сильным...

- Риль, отвернись, пожалуйста, - тихо сказала я, не сводя глаз с лица Кристиана.

Не знаю, послушал меня мой жених или нет, только Крис в данный момент был для меня важнее.

Я привстала на цыпочки, дотронулась до его губ, чуть приоткрывшихся в удивлении. Очень осторожно, извиняясь за вторжение, провела языком по нижней губе, лишь чуть надавливая. Он всхлипнул, приоткрывая их немного шире... и тогда я «отпустила тормоза» и подарила ему настоящий глубокий прощальный поцелуй... нежный, тягучий, немного горчащий от понимания того, что этот поцелуй действительно прощальный... я пила вкус мяты с его губ, я каждой клеточкой ощущала жар и легкую дрожь его тела, я понимала, что надо оторваться и не могла...

Это не было похоже на ту нежность, что дарили мне губы Сандриэля, это не было похоже на ту страсть, что я ощущала с Азалексом. Крис был особенным, неповторимым, неискушенным, но таким искренним, таким чистым, таким... и нам никогда не повторить эти мгновения, где существовали только мы с ним вне времени, вне пространства...

Он дрогнул и стиснул меня крепче, чтобы удержаться на подгибающихся ногах. Только и у меня возникла та же проблема... и я уже давилась слезами, тихо, беззвучно... они мешали мне видеть серо-голубые полуприкрытые глаза моего Котенка, и я очень благодарна Нике, которая, сама, чуть не плача, дотронулась до моего плеча:

- Ань, Аня, прекрати...

Она мягко потянула меня назад. Мы расцепились. Крис покачнулся, но тут же взял себя в руки:

- Ну что ты, как маленькая, расплакалась, - осипшим голосом спросил он, вытирая горячие соленые дорожки с моих щек и стараясь придать своему голосу больше твердости. - Я же тебе целого Светлого привел, самого лучшего из всей Школы выбрал, Ань? Анька, он даже похож на меня немного, - все пытался пошутить Крис. - Ну перестань, а то я сам...- голос сорвался и он снова судорожно вздохнул.

Мои руки в отчаянном порыве не разреветься в голос стиснули воротник блузки. Я вспомнила:

- Крис, забери камень, - я попыталась снять амулет, - теперь он уже точно не может быть...

Но он остановил:

- Оставь, Ань, мне так будет... - он запнулся на секунду, - пусть он напоминает обо мне. Я хочу верить, что ты меня не забудешь, хотя бы в ближайшее время...

- Не забуду, Тигренок.

- Котенок, - поправил он меня, снова грустно улыбнувшись, - я для тебя хочу остаться котенком... а впрочем - все равно - и рыбкой, и воробушком, и... только помни, Ань...

Я беспомощно оглянулась в поисках ответного подарка, но он и тут все понял правильно:

- Не надо... мне - не надо, будет лучше, если... - он не закончил фразу, но я догадалась.

Ему обо мне лучше забыть. Правильно. Он прав, неважно, кто провел с ним разъяснительную беседу, но это мудрое решение. Только я опять поступила по-свински, поцеловав его. Если уж я не забуду это прощание, то и он его точно не забудет.

- Прости, Котенок...

- Все хорошо, Ань, правда... мне пора...

- Крис...

- Все будет хорошо! Счастливо оставаться!

Кристиан резко развернулся к двери и, не оглядываясь больше ни на кого, быстро вышел.

Сандриэль сидел на стуле, исподлобья глядя на меня с совершенно непроницаемым выражением лица. Ненавижу, когда он такой. Я вскинула голову и с вызовом уставилась на него:

- Ну давай, Риль, скажи, какая я дрянь!

Он опустил взгляд на свои стиснутые на коленях руки, потом тряхнул головой, словно отгоняя какие-то сомнения, и резко встал.

- Ты сама о себе все знаешь, Анхель.

Я горько усмехнулась:

- Хотя бы честно.

- Прости, если обидел. Я, наверное, тоже пойду...

Только он не успел уйти, потому что в дверь постучали, Ника вскинулась:

- Входите!

Не знаю, кого она ожидала увидеть (хотя, догадываюсь, о ком Вероника мечтала и с кем боялась неизбежных объяснений), но даже я не ожидала увидеть на пороге нашей комнаты сиреневолосого красавца-асура.

- Доброе утро, девушки! Анхель, я для тебя выбил амнистию - ты свободна! - радостно сообщил он.

- Зак! - я расплылась в ответной улыбке - больше всего из всех моих попечителей я ждала свидания именно с Закиаразом. Но я совсем не ожидала увидеть его сегодня, когда только вчера у меня уже был гость из Царства Бадрахалы. Все-таки регламент посещений не более раза в неделю до этого соблюдался четко. А уж за известие о том, что меня выпускают из-под «домашнего ареста» я вообще готова была расцеловать асура (ну, нравился он мне - чем не повод?) Даже слезы почти высохли из-за сцены расставания с Котенком.

И тут он увидел Сандриэля...

Я не поняла, отчего в комнате вдруг загустел воздух, как перед грозой, сиреневые глаза Закиараза потемнели до темно-фиолетового оттенка, лицо хищно заострилась:

- Что он здесссь дееелает?!

Я чуть не присела от этого гневного тихого шипения, показавшегося чересчур зловещим в звенящей тишине.

Сандриэль, похоже, тоже видел этого асура не впервые, и на его лице также не было настроения познакомиться поближе. Они ненавидяще уставились друг на друга. Я вдруг отчетливо вспомнила то, что Зак меня «прочел» тогда у гостиницы, и он знает, что этот конкретный эльф делал со мной. А Закиараз уже шел к моему парню.

Мамочки...

- Зак! - я вклинилась между ними, закрывая Сандриэля. - Зак, нет! Не приближайся к нему. Мы уже уладили все недоразумения...

- Анхель! - раздался позади меня взбешенный голос эльфа, - В чем дело? Кто это? Что ОН здесь делает?

- Риль...- я оглянулась на Сандриэля, выставив перед собой руки, чтобы Закиараз не подходил ближе, но тут же повернулась к асуру. - Зак, я тебе все объясню, пожалуйста, - умоляюще произнесла я, прекрасно помня глубокие борозды на стене дома от когтей Закиараза, возмущенного той новостью.

- Убирайся, - коротко кивнул асур моему эльфу, внезапно взяв себя в руки.

Но остроухое чудо, кажется, не поняло, что не надо связываться с демоном.

- С какой радости? - обняв сзади и притянув к себе, спросил Риль у меня над ухом, нагло уставившись на асура.

Я машинально стиснула его руки, обнимающие меня, и открыла рот, чтобы сказать, что это мой парень и не надо его третировать, но не успела.

Зак склонил голову и заинтересованно окинул нашу композицию взглядом, который я совершенно не могла расшифровать.

- Интересссно... - протянул он и тихо добавил. - Я бы даже сказал - неожиданно...

- Зак?

- Нам надо кое-что обсудить, Анхель, пойдем, прогуляемся.

- Щаззз. Никуда она с тобой не идет! - слегка повысил голос Сандриэль.

- Это ты так думаешь, мой мальчик, - пожал плечами асур, не желая спорить, и протянул мне руку. - Анхель, пошли!

- Я - не твой мальчик! И Анхель сама решает, куда и с кем ей идти!

Зак как-то странно грустно усмехнулся на возмущение Сандриэля за «моего мальчика» и уже более примирительно и как-то ровно, чуть растягивая слова, произнес:

- Вот именно, Светлый, сейчас ты отпустишь леди Анхелику, чтобы она смогла мне объяснить, какого... у вас здесь происходит и тихо посидишь здесь, пока она не вернется.

Руки моего жениха, стискивающие меня, хоть и с некоторой неохотой, но все же разжались, и я сделала шаг к асуру, сразу же крепко ухватившего мою ладонь.

- Аня! - опомнился Риль, болезненно морщась, как будто сопротивляясь чему-то, - Аня... не ухо... ди с ним. Ты сво...лочь, демон... - Сандриэль еле держался на ногах, но взгляд, полный ненависти не опускал.

Закиараз же смотрел на парня с какой-то неприкрытой скорбью. По его лицу скользили тени, я не понимала, что происходило сейчас между асуром и эльфом. Я же сказала, что все в порядке, почему Зак не верит мне? Или это что-то еще? Не ревность (с чего бы?) что-то другое... Зак словно сожалеет о чем-то еще...

- Прекратите! - возмутилась Ника, почувствовав какую-то тревогу. - Уводи своего гостя, Ань, немедленно!

Только теперь до меня дошло, почему Риль отпустил меня. Мой мальчик был одним из лучших на курсе. Только он был Светлым эльфом и учился всего на третьем курсе, а взрослый асур, занимающий высокий пост у себя в Царстве, наверняка мог раздавить его как скорлупку, несмотря на все хитрые щиты, безуспешно выставленные против магии майя.

- Зак! - пихнула я его со всей дури в бок, чтобы он отвлекся. - Как тебе не совестно! Я же сказала, что все объясню! Не лезь в наши отношения. Пожалуйста..., - добавила я для пущей убедительности.

Зак сердито покосился на меня, потер бок, словно у него просто в этом месте зачесалось, и коротко резюмировал:

- Дурдом. Ладно, пошли...

- Анхель!

Я оглянулась, всем своим видом прося прощения за эту сцену, и попробовала объяснить Сандриэлю:

- Не надо меня ненавидеть, Риль. Это просто мой знакомый. И он в праве требовать отчета.

- Ты сама-то поняла, что сказала? - хмыкнул Зак. - Знакомый, который вправе требовать отчета... Пойдем уже отсюда, пока я с вами тоже умом не тронулся, - он открыл передо мной дверь.

- Ника, Сандриэль... извините, - успела вякнуть я, пока дверь не захлопнулась.

Блин! Что же меня теперь ожидает? Эльфик обиделся... Точно обиделся - и за Криса, и за Закиараза. И он мне не простит своего невольного унижения... И Зак спросит, чем меня купил этот остроухий, что я его защищаю... Ррр!

Валери стояла рядом с экипажем, в который уже были сложены вещи обоих ребят - Криса и Шеридана. Весть о том, что Кристиана Эдминора отчислили из Школы, каким-то образом просочилась за стены кабинета мэтра Солитэра и мигом облетела всех. Наверное, постарался сосед по комнате - вещи же собирали при нем.

Проводить Котенка собрался почти весь первый курс и кое-кто из старших учеников ММШ. Крис быстро прощался с бывшими однокурсниками, улыбался, шутил, принимал «напутствия» и «соболезнования», и мечтал поскорее остаться наедине с самим собой.

Крис обернулся и встретился взглядом с очень серьезным Азалексом.

Он шагнул к нему:

- Азель, - ребята вокруг толпились и галдели, но Крис знал, что демон его услышит. - Азель, вот я и сошел с дистанции... не упусти свой шанс. Это так... - Котенок болезненно сморщился, - обидно и больно, неправильно, но уже ничего не изменишь, бесполезно.

- Кристиан, ты... - хотел что-то ответить Азалекс, но замолчал и добавил лишь:

- Удачи, Котенок!

Крис кивнул, принимая «извинения» и все прощая.

Кто-то дернул его за руку. Он отвернулся от Азалекса и, увидев готовую расплакаться Лиззи, подошел к ней:

- Эй, Лисенок, выше нос! Не грусти. Я напишу тебе, ответишь?

Лизка просияла, кивнув, но слезинки уже покатились по веснусчатым щечкам.

- Не плачь, все будет хорошо, - чмокнул он ее в щеку. - Пока!

Кристиан немного отошел и обернулся:

- И да, Анька - ни при чем, слышишь?! Просто так сложилось, пойми. Пока, Лисенок, - он подмигнул теперь уже бывшей однокурснице.

Лиззи улыбнулась сквозь слезы, но пока еще не готова была поверить его словам. Да он и сам твердил вслух, что все будет хорошо, потому что не верил.

Шеридан, которого демонстративно игнорировали, с затаенной печалью смотрел на младшего брата. Он был рад за то, что у Кристиана оказалось столько друзей, и совершенно ему не завидовал, представляя, что сейчас чувствует ребенок. Было немного обидно, что он сам не мог сказать «прощай!» Веронике, но и это можно пережить. Пусть так, пусть. Лишь бы Котенок его когда-нибудь простил и снова начал уважать и доверять.

- Не переживай, Шерри, он все поймет, - дотронулась до руки пасынка Валери. - Или ты расстроен из-за того, что никто тебе не сказал «пока»?

Шер мотнул головой и усмехнулся.

- Правильно, Шерри, как будущему Главе Клана, тебе придется видеть не только восторг в глазах подданных, но и молчаливое порицание, задевающее иногда сильнее, чем возмущенные выкрики и откровенное подстрекательство.

- Вэл, ты все спланировала, да? Ты специально дала ему сначала попрощаться с человечкой и лишь потом пройти сквозь толпу?

Валери подтвердила грустной улыбкой:

- Так лучше, эти эмоции хоть немного притупят те...

- Леди Кошшшка, - с восхищением произнес Шеридан. - Хитрая, коварная.

- Просто умная, Шерри, - мурлыкнула Валери и повысила голос:

- Крис! Крис, нам пора!

Она первая села в экипаж.

Кристиан быстро подошел к карете, отсалютовал остающимся друзьям и захлопнул дверцу. Шер легко вспрыгнул на нетерпеливо встряхивающего гривой гнедого коня, бросив последний тоскливый взгляд на Школу, и прошептал еле слышно:

- Прощай, Ника, прости...

Едва только Шпиль самой высокой башни Школы скрылся за макушками деревьев, Валери велела остановить экипаж.

- В чем дело? - Шер мгновенно оказался рядом.

Валери вышла, потянулась:

- Хочу немного побыть просто Кошкой, здесь безлюдно...

- Давай, лучше я, - предложил Шеридан. - Справишься с моим конем?

Вэл благодарно кивнула.

Шер спешился, помог мачехе забраться на довольно высокого жеребца, а сам, перекинувшись, помчался вперед - красивый сильный зверь. Шер не спрашивал причину (он догадывался), а Валери промолчала. Она пожалела гордость сына, давящегося сейчас беззвучными слезами, до крови закусив ребро ладони, чтобы не рыдать в голос. Невозможно больше просто видеть этот неподвижный отсутствующий взгляд, устремленный куда-то внутрь себя. Пусть побудет один - переживет, поймет, простит. Она - мать, она знает, как защитить своего детеныша от лишней боли...

Аня

Чем ближе мы подходили к поселению, тем сильнее нервничал Лам. Я его в общем-то понимала. Он сам здесь в гостях, как дальний родственник, а я вообще никто. Больше всего мне не хотелось бы встречаться с матерью Волка. Но, разумеется, именно она и вышла на крыльцо первой, когда мы с другом Волка, сопровождаемые настороженными взглядами местного населения, подошли к дому. Высыпавшие, как горошинки из стручка, следом за нею несколько маленьких детей с горящими любопытством глазенками были тут же отправлены обратно. Я не поняла, это младшие сестренки-братишки Волка или внуки его матери? Они, конечно, скорее всего, еще не покидали родных мест и такое событие, как появление человечки, никак не могли пропустить. Им, волчатам, про нас, людей, наверное, такие же страшилки рассказывали, как мы нашим детям про серых коварных хищников.

Несколько приплюснутых носов тут же организовались в окошке, из которого меня было хорошо видно. Но все это я отметила машинально. Сначала мне надо было заставить себя посмотреть в глаза матери моего друга. Кажется, так неуютно я себя чувствовала только, когда получала очередной нагоняй от Солитэра.

- Здравствуйте, - выдавила я первая. - Могу я увидеть Роволкона?

- Лам, ты можешь объяснить, как человек попал за периметр? - проигнорировала она мое приветствие.

- Я... ей, правда, очень надо, - оборотень виновато заглянул ей в глаза.

Вряд ли эта тетенька купилась. Воспитать четверых сыновей (только тех, о которых я знаю - трое приезжали на Посвящение, а может, их больше), и купиться на эти невинно хлопающие глазки здоровенного детины? Не смешите меня. Ламу, наверное, влетит теперь за такое самоуправство, за то, что он провел меня мимо «охранки».

- С тобой я потом поговорю. Иди пока с глаз долой. И к обеду чтоб не опаздывал!

Надо было видеть, какое облегчение нарисовалось на лице парня, экзекуция для которого откладывалась на послеобеденное время. Самое смешное, что выглядела эта женщина моей ровесницей, (едва ли не младше).

- Ну, здравствуй, - теперь она переключилась на меня, окинув с головы до ног оценивающим взглядом. Я успела заметить, что мне не попалось ни одной женщины в брюках. Все до единой, включая мать Роволкона, были в платьях или блузках и длинных юбках. Может, они только для своих тусовок в полнолуние одевают удобные почти на все случаи жизни штаны? Мне, например, жутко не нравилось носить платья. Естественно, я и не подумала переодеться и приперлась в штанах. Лам, засранец, мог бы и предупредить. Однако «Волчица», как я окрестила про себя маму моего друга, не стала пенять мне за внешний вид. Она что-то интересное нашла на моем лице, потому что примерно минуту разглядывала меня, словно редкую букашку под микроскопом, а затем произнесла:

- Вряд ли я смогу помочь Вам, Аня.

Опаньки, неужели, запомнила, как меня зовут? А я так и не удосужилась расспросить Волка. Неудобно получается. Но мне не понравилось то, каким тоном она произнесла эту фразу.

- Его нет дома?

- Нет.

- А Вы не могли бы подсказать, когда он появится? Я могу подождать здесь, во дворе?

По красивому волевому лицу «Волчицы» скользнула тень. Ну что, ей жалко, что ли? Я же не в дом прошусь - понимаю, что чужая. А у них даже заборов вокруг домов не было, только загоны для домашнего скота.

- Я не знаю, когда он появится, думаю, Вам лучше вернуться.

Прямо не указала направления, но все же «послала». Только и я ведь упертая.

- Могу я подождать его за этим вашим «периметром»? Только я не поняла, где мы его пересекли - Лам держал меня за руку, - призналась я.

- Да не в этом дело, - наконец улыбнулась «Волчица». - Вы все равно уже попали сюда. Я не чувствую в Вас врага, Вы в самом деле просто подруга моего сына?

- Надеюсь, что не «просто», а хорошая подруга, - вот теперь я прямо смотрела ей в желто-зеленые глазищи, почти с вызовом. (А глазки-то у Волчика от мамки, такие же красивые... нереальные, звериные, притягивающие животным магнетизмом). Пусть «читает», мне нечего скрывать от нее - я искренне переживала за Волка? и не уйду ни за что, пока его не увижу. Не знаю, что ему скажу, но оставлять его наедине с такой новостью не собираюсь.

- Да, - ответила «Волчица» вслух каким-то своим мыслям и почему-то перешла на «ты». - Ты действительно «его Анька...» Не остался он дома, перекинулся и ушел в лес. Я уже звала - не откликается. Ребята тоже не нашли. Сам вернется, когда отдышится. Ему надо побыть одному.

- Со вчерашнего вечера он уже «надышался». Не надо ему столько времени оставаться наедине со своими мыслями, - возразила я, понимая, что, мать, наверное, все же лучше знает своего сына, чем подружка, с которой тот знаком около двух месяцев.

Но она снова удивила меня, кивнув на дом:

- Проходи, я попробую еще раз.

- Спасибо, можно, я здесь посижу, на крылечке?

- Конечно, располагайся, - разрешила женщина, и, поднявшись по ступенькам, скрылась в дверях.

Мне любопытно было бы увидеть, как живет семья Волка. Никогда не была дома у оборотней. Но я нервничала. И на крыльце, обдуваемом ветерком, мне будет комфортнее. И еще я от невозможности ускорения процесса готова была нарезать круги вокруг дома, а внутри ведь придется изображать из себя кроткую девицу - спинку выпрямить, глазки потупить, руки на коленках сложить, а не мерить шагами комнату - в гостях же.

Я уселась на деревянные, рассохшиеся от времени ступеньки. Щели между стыками были приличными - миллиметра по три. Какое-то смутное воспоминание из детства - нагретое за день солнцем, некрашеное, слегка покосившееся крылечко, большая пятнистая кошка рядом «намывает гостей» и две маленьких девочки одевают-раздевают пупсиков, играя в «дочки-матери», а на дурманящих запахом цветах шиповника, разросшегося до неприличия, жужжат пчелы и большие изумрудно-зеленые мухи...

Я замерла, пытаясь вспомнить, что дальше, но, как всегда, меня прервали. Детям дали добро на выход и они, толкаясь и повизгивая от нетерпения, вывалили на крыльцо. Я поспешно вскочила, освобождая ступеньки.

Двое затеяли в дверях возню. Младший уступать не хотел, а старший, понятно, оказался сильнее и проворнее. В результате, со ступенек они скатились кубарем. Старший мальчик, лет семи (на мой, человеческий взгляд) сгруппировался и отделался парой царапин, а мелкий хорошенько приложился коленками и локтем, до крови.

Я только охнула, бросаясь к ним, чтобы поднять. Старший поднялся сам. Закушенная губа и нахмуренный лоб позволяли думать, что ему все-таки больно. А вот младший тут же зашелся ревом и от боли, и от обиды.

- Не ревиии, - зашипел старший, вжав голову в плечи и с опаской косясь на окна.

Ага, сейчас кто-нибудь услышит и старшему влетит - знакомо. Я подняла мелкого и усадила себе на колени. Он обалдел от такого поступка чужачки и моментально заткнулся, замерев. Я слышала, как маленькое сердечко отчаянно колотится в его груди. Наверное, решает, что лучше сделать - рвануть прочь или заголосить еще громче, чтобы взрослые волки услышали и спасли. Смех да и только, оказалась, как в сказке - только взгляд с другой стороны.

- Не бойся, давай посмотрим вместе, может, там не такие уж и страшные раны? - как можно спокойнее, даже, скорее, вкрадчиво произнесла я, не дотрагиваясь пока до него руками.

Мальчик посмотрел на меня большими глазищами, на ресницах все еще блестели слезы. Я чуть улыбнулась, предлагая контакт. Ребенок всхлипнул и кивнул.

Сначала я растерла его ручку. На коленках ткань штанов уже слегка пропиталась красным, а локоть еще можно от синяка спасти, разогнав кровь на месте ушиба. Внимательно следя за моими манипуляциями, пока я осторожно закатывала обе штанины на его худеньких ножках, чтобы добраться до ободранных коленок, мальчишка кривил лицо, но уже не плакал. Ему, наверное, все же было не столько больно, сколько страшно оттого, что доверился моим рукам.

Старшенький отошел подальше. Вроде и брата не хочет оставлять «в лапах человечки», и в то же время волнуется, не пора ли делать ноги, «пока не началось».

Коленки оказались не такими уж и покалеченными. На одной просто кожа содралась и сочилась сукровица. А другой, уже слегка припухшей, досталось больше.

- Будем лечить? - обратилась я к мальчишкам.

- А как?

- А как вы обычно лечитесь? - пришла в голову здравая мысль.

- Или никак, или травками, или просто... - старший испуганно зажал рот обеими ладошками.

- Перекидываетесь? - догадалась я. - Я знаю, где нахожусь, не волнуйся.

- Нам не разрешают разговаривать с чужими, - признался мальчик, - но ты ведь не чужая? Бабушка тебя не прогнала.

Ааа, значит, все-таки «бабушка».

- А твоя бабушка такая строгая? - решила я вытянуть из пацана побольше сведений.

- Да, она у нас главная в... - он понял, что опять выдал лишнюю информацию, и, привычным жестом подтянув штаны, смущенно добавил, - и наказывает больно...

Попка, наверное, недавно подвергалась экзекуции, потому что он недвусмысленно потер ягодицу. Я подавила улыбку и сочувствующе кивнула.

- Тогда тащи чистую воду и подорожник, мать-и-мачеху или лопух.

- Ага! - сорвался с места пацан.

Думаю, такого примитивного лечения должно хватить. Вряд ли у них есть запасы лекарств. Они ж не болеют практически ничем. И безо льда обойдемся.

Через пару минут я оказалась обладателем роскошного букета из нескольких огромных листьев лопуха на толстых стеблях с шариками-колючками, надерганного прямо с корнями. Ни фига себе, силушка! Я помню, как глубоко сидит корень в земле. Его фиг выдерешь - выкапывать надо. Мальчишка убежал за водой и чистой тряпочкой, а я решила все же познакомиться с моим пациентом, который, кажется, уже позабыл, по какому поводу вся эта суета:

- Меня зовут Аня, а ты мне назовешь свое имя или скажешь, как к тебе можно обращаться?

Я знала, что в округе кроме меня нет ни одного человека, поэтому мои мысли почему-то приняли странное направление. Да и от самого поселения веяло чем-то таким этническим, и мне подумалось, что, вполне возможно, чужим не принято называть истинное имя.

Но мои опасения оказались напрасны.

- Тима...

Тут снова примчался маленький ураганчик с ковшиком, в котором воды было совсем на донышке - остальную расплескал.

А следом из дома вышла недовольная девушка, ворча:

- Ланис! Кто за тобой вытирать будет? Зачем ты ковш утащил?

Увидев меня, она слегка стушевалась:

- Добрый день, - поздоровалась я.

- Здравствуйте... что случилось? - она обеспокоено подошла к нам, увидев ободранные коленки ребенка.

- Ма, меня Аня лечить будет! - гордо сообщил мелкий.

- Да что Вы, не стоит, - всплеснула руками девушка. - Тимка, ты опять под ноги не смотришь!

- Я нечаянно... - заканючил волчонок, не решившись выдать братца.

Но их мама, скорее всего, была в курсе, как такие «нечаянно» случаются:

- Ланис!

Старшенький пацан уже благоразумно слинял за угол дома.

- Ланис!!! Ну, только вернись, обормот... - девушка немного виновато взглянула на меня, невольную свидетельницу семейных разборок.

- Извините, я надеюсь, человеческие способы не повредят Вашему сыну?

- Нет, конечно. Вы не беспокойтесь, на нем все быстро заживает, - улыбнулась она, останавливаясь рядышком.

- Ну, мам! Я хочу посмотреть...

Похоже, что его и впрямь не лечили по-человечески ни разу. Он с таким любопытством разглядывал мои нехитрые приготовления, что мне даже неловко стало.

- Если твоя мама не против, будешь мне ассистировать, то есть помогать, ладно?

Ребенок радостно кивнул.

- Давайте, я помогу, - предложила девушка.

- Нет! Я сам! - нахмурился Тим.

- Конечно сам, а мама посмотрит, - мы с молодой волчицей понимающе улыбнулись друг другу.

Тимка сам выбрал два самых свежих маленьких листочка (нижние листья лопуха оказались размером с хороший зонтик) и, сполоснув, теперь крепко держал их двумя пальчиками, ожидая, пока я промою ранки.

- Тим, ты уже большой мальчик? - с сомнением посмотрела я на него, надеясь на правильную реакцию.

- Да, - он уверенно кивнул.

- Ой, как хорошо, а то некоторые маленькие мальчики хныкать начинают, когда ранки щиплет.

- Я не буду, - уже не так уверенно пообещал он.

Его мать кусала губы, чтобы не улыбаться. По-моему, ее забавляло наше шоу.

- Ты готов? - серьезно спросила я.

- Да!

- Смотри, если будет очень больно, можешь немного похныкать, пока никого нет, - оставила я ему «лазейку».

- Не буду, - он отчаянно замотал головой, но потом на всякий случай, вытянув тонкую шейку, посмотрел по сторонам, убеждаясь, что никого из пацанов и в самом деле нет рядом.

Я смочила кусочек чистой тряпочки и сначала аккуратно обтерла кровавые потеки вокруг ранок. Тимка отчаянно сопел, но держался молодцом.

- Тим, теперь самое страшное, готов?

Тимка вдохнул поглубже и кивнул.

- Уй! - все же вырвалось, когда я, оторвав чистый кусок ткани, слегка промокнула саму рану и тут же принялась дуть на нее, заглушая боль.

- Молодчина, Тим! Давай один листик... вот так мы его пристроим... Да, вот так прижми, я сейчас привяжу его... Отлично! Теперь вторую коленку.

- Может, она сама пройдет? - слегка покраснев, заискивающе спросил волчонок.

Тут уж мы с его матерью не выдержали и рассмеялись. Любопытство он удовлетворил, а щипало, наверное, все же чувствительно.

- Как хочешь, - пожалела я мальчишку, - давай пока просто листик приложим, чтобы кровь остановилась, а ты посидишь рядышком минут десять.

- Ой! У меня же там сгорит! - всполошилась девушка. - Аня, извините меня...

- Конечно, - улыбнулась я, - идите, не волнуйтесь.

Девушка шустро скрылась в доме.

Мальчишка честно просидел рядом минуты две, потом начал ерзать. Ему хотелось сбегать посмотреть, куда подевались сестренки-братишки. Как я его понимала. Сама такая же непоседа была, наверное.

- Давай, я тебе сказку расскажу, хочешь?

- Давай, - вздохнув, согласился он и приподнял листик на коленке, посмотреть, не зажило еще?

Я тоже заинтересовалась. Все эти рассказы про чудесную регенерацию оборотней меня так же занимали. Кровь остановилась, но обещанная сказка его слегка заинтриговала.

- Ну слушай: однажды в одной далекой-далекой стране, в джунглях - это такой лес, совсем не похожий на ваш - потерялся двухлетний мальчик, сын дровосека. Нашли этого мальчика и взяли к себе жить волки.

- Даа? - Тимкины глазенки загорелись любопытством.

- Да. Только не волки-оборотни, а самые настоящие волки, звери. Они взяли себе человеческого детеныша и назвали его Маугли, что на местном языке означало «лягушонок». Как думаешь, почему его так назвали?

- Не знаю... он зелененький был?

- Нет, - улыбнулась я, - он был такой же как ты сейчас, только без одежды. А когда ты перекидываешься, не мерзнешь?

- Не, у меня же шерстка! - просветил меня Тим.

- Ну вот, и у обычных волков - шерстка, а у него - гладкая кожа.

- Лягушонок! - рассмеялся Тим, догадавшись. - Давай дальше!

- Тииим, - из-за угла дома высунулась настороженная мордашка Ланиса, - мама ушла?

- Да, иди сюда, Лани, Аня сказку рассказывает, - махнул рукой младшенький.

Ланис приосанился и вразвалочку вышел к нам.

Я поманила его пальцем:

- Ланис, я тебя не буду ругать за то, что ты толкался с братом, не подумав, что ваши шалости могут кому-то из вас навредить. Просто хочу отметить, что я твоего брата зауважала. Он тебя маме не выдал и очень мужественно перенес лечение ран, совсем как взрослый себя повел. Я даже завидую, что у тебя такой братишка, - слегка польстила я самолюбию младшего и заставила покраснеть старшего, сбежавшего от справедливого возмездия.

- Тим... ты это, извини, - выдавил Ланис. - Хочешь, я тебе свою рогатку отдам?

- Лаании, - задохнулся от восторга младшенький, не услышав тихое: «я себе еще лучше сделаю...»

Упс! Ну ладно, зато мальчики друг друга оценили.

- Аня, давай дальше!

- ...Маугли научился понимать язык зверей, бегать на четвереньках...

Они постоянно перебивали меня, уточняя непонятные моменты и пытаясь представить, как это человек бегает на ногах и руках - это же неудобно.

И в самом деле, я как-то раньше не очень придиралась к таким мелочам. Сначала я проглатывала сказки и истории на одном дыхании, а затем уже пытливо перечитывала и переспрашивала, а то и допридумывала то, о чем почему-то не упомянул автор или рассказчик...

Незаметно вокруг нас собралась довольно большая компания малышни. Дети прибежали звать внуков «главной Волчицы» гулять, но остались послушать мою сказку. (Не мою собственную, конечно, а ту, которую я вспомнила - не иначе навеяло имя Шеридана, виновника ссоры Ники и моего Волчика).

Ох, как волчата галдели, обсуждая, какой гад этот тигр Шер-Хан и его подлый подлиза-шакал, тоже гад. И как жалели вожака стаи, который промахнулся на охоте... А уж от того, как выглядели бандерлоги... (я сдуру «изобразила» почесывающуюся подмышками обезьянку с идиотским звуковым сопровождением - дети чуть со ступенек не попадали от смеха. Стали сами изображать, у кого лучше выйдет, еле успокоились. Победил, кстати, Тимка.) Думаю, взрослые мне теперь «спасибо» не скажут, за то, что таким глупостям научила.

Я и не заметила, как вернулась мать Роволкона и теперь, вместе с его младшим братом (тем, который «меня раскусил» на празднике Посвящения, что я не девушка Волчика), остановилась в сторонке, внимательно слушая мою историю. Но я не видела, как она выходила. Наверное, был еще выход с другой стороны дома (или лазейка какая).

А уже к концу истории откуда-то пришли мужчины. Двоих я узнала - они приезжали к Волку. Еще один, чуть постарше, удивленно окинул взглядом такое столпотворение, что творилось на ступеньках и перилах крылечка, и подхватил на руки кинувшегося к нему на шею с криком: «папа!» Тимку. Эти двое, Тим и Ланис, теперь жутко гордились тем, что к ним в гости пришла человечка, их самих-то пока из поселка не выпускали, и настоящих людей малышня еще не видела.

Я поздоровалась с подошедшими и попросила детишек освободить проход к дверям дома, чтобы взрослые могли войти. Наверное, они вернулись на обед, который готовила мама Тима и Ланиса.

- Скоро твоя сказка закончится? - спросила серьезная «Волчица».

- Да. Вы не нашли? - поняла я, снова начиная беспокоиться.

Она покачала головой.

- Заканчивай поскорее, пойдем обедать. Потом поговорим.

Честно говоря, есть-то уже хотелось, но вот, вспомнив о том, как рычал Волчик, унюхав баранью ногу, я слегка засомневалась. Они будут как кушать? Как люди или у них в меню сегодня сыроедение? И вообще - за столом будет вся большая дружная семейка, а я? Даже не родственница. И Волка нет. И Лама! Этот-то засранец куда запропастился, так надолго бросив меня одну? Хоть бы пришел, посмотрел, а вдруг от меня уже «рожки да ножки»? Друг, называется...

Дети затормошили меня, требуя окончания истории. Я быстренько закруглилась, благо первоисточника почему-то ни один из них не слышал и волчата помчались играть «в маугли». Ланис тоже было рванул за ними, но я остановила его, напомнив, что нас ждут обедать. Как раз мама Тима и Ланиса вышла позвать нас. И Лам пришел наконец-то. Чем ближе подходил он к дому, тем мрачнее становилась его цветущая физиономия. В лохматой шевелюре застряли хвоинки. До меня только что дошло, почему он здесь ошивается, постоянно напрашиваясь в гости к Роволкону. Не иначе, какая-то пассия Лама здесь обитает. И чувство, видимо, взаимное.

- Ма, ну еще... - заныл было Ланис, пытаясь пятиться, чтобы оказаться подальше - вроде не услышал, что мама сказала «нет».

- Лани!

Пацан отступил еще дальше, справедливо полагая, что мама не побежит за ним. Но подошедший сзади ребенка Лам сгреб его в охапку и, сунув под мышку, невозмутимо продолжил путь. Ланис сначала завопил, попробовал брыкаться, но взрослый оборотень слегка встряхнул мелкого, как куль, и тот, закатившись смехом, смирился, а затем и вовсе повис безвольной тряпочкой, сознательно «утяжеляясь».

- Лани... - укоризненно покачала головой девушка. - Спасибо, Лам, как всегда, выручил!

- Не за что.

- Давайте за стол, быстренько, - поторопила она нас. - Ой, Аня, извините, я даже не представилась - меня Зоринкой зовут.

- Очень приятно, - улыбнулась я.

- И мне! Давайте проходите. Лам, покажи Ане, где можно руки помыть, - попросила Зоринка, вновь упархивая в дом.

На ней, похоже, все хозяйство лежало. Я почему-то представила, как здесь, в этом огромном доме могла бы смотреться Вероника и... поняла, что Ника как-то сюда не вписывается. Не умеет она быть зависимой и соблюдать иерархию. Если они когда-нибудь с Волком решат создать свою семью, им придется жить отдельно от матери. Хотя я уже не так категорично была настроена против «главной Волчицы», как после того, когда она съездила мне по морде. За дело, в общем-то...

Обед с родственниками Роволкона я выдержала. Могу собой погордиться слегка. Правда, для начала поглумились надо мной, выложив с двух сторон от моей тарелки несколько ножей и вилок. Не знаю, чья идея, но, думаю, что младшего братца. Потому что, увидев панику на моем лице, старшие заржали в голос и привычно отвесили закатившемуся громче них парнишке по подзатыльнику. Благо, он сидел между ними. Он заткнулся, потер пострадавшее место и уткнулся в свою тарелку. Плечи его все равно вздрагивали от смеха.

Я покраснела, есть мне расхотелось. Даже в желто-зеленых глазах «главной Волчицы» плясали смешинки, хоть лицо и оставалось серьезным.

Видя, что кусок мне в горло не лезет, она подошла и убрала лишние вилки и ножи, потом слегка обняла меня за плечи и, склонившись почти к уху, шепнула:

- У нас тут все по-простому, не обижайся. Ребята хотели посмотреть, как питается настоящий человек. Неудачная шутка. Будь, как дома.

- Я не эталон, - буркнула я.

- Я это поняла еще два дня назад, - усмехнулась Волчица.

Я дернулась, но она только крепче сжала мои плечи и отпустила, быстро вернувшись на свое место. И что это? На комплимент никак не тянет...

После обеда, Волчица сначала решила промыть мозги Ламу, чтобы не водил в поселок кого ни попадя. А меня попросила обождать. Помочь с уборкой посуды мне, как гостье, не дали, и вообще очень удивились, что я свою помощь предложила. А чего такого-то - огромная семейка - только после обеда успеешь посуду перемыть, как уже ужинать пора. Бедная Зоринка. А «бедная Зоринка», легко, как бабочка, порхая по дому, очень быстро справилась с горой посуды, успев при этом еще что-то булькающее помешивать на кухоньке, сбегать во двор, развесить постиранное белье и провести разъяснительную беседу с Ланисом, дергавшим сестер за волосы, заплетенные в тонкие косички с бусинками. Напоследок Зоринка пугнула Ланиса бабушкой (надо же - не отцом! - отметила я про себя) и схватилась за лопухи, которые ее сынок мне приволок, и они так и остались лежать за крыльцом (уже ненужные), чтобы выкинуть их.

- Ой, Зоринка, извини, я совсем забыла про этот «букет». Давай, я.

- Да ладно, - отмахнулась молодая волчица. - Посидите просто так. Вы, наверное, заучились совсем в своей Школе. Волк в последнее время уставший, раздраженный, а вчера вернулся никакой совсем, разве можно себя так изводить? Неужели вам столько задают, что и спать некогда? Раньше всегда что-нибудь рассказывал, смеялся, а сейчас, как будто что надломилось в нем... Даже ужинать не стал... Аня, - вдруг спохватилась она, - а зачем Вы ищете его? Что-то случилось?

Наверное, только мать и кто-то из братьев знают причину или догадываются. Ну, раз они не сказали, то и я промолчу, хотя простоватая открытая волчица мне очень нравилась. Вот у нее, похоже, проблем со свекровью не возникало. Не лидер она, скорее, хранитель очага семейного гнездышка. Хорошо, наверное, с ней отцу Тима и Ланиса, уютно...

- О, это мне его дружеское плечо нужно, - улыбнувшись, попыталась я замять щекотливую тему.

- Уу, - по-моему, она мне не очень-то поверила, но тактично промолчала. А тут как раз дети мимо промчались.

- Стоять! - я растопырила руки.

Попался Тим. Повязка, уже ненужная, съехала на щиколотку и только мешалась ему.

- Лани!- позвала я. - Подойди, пожалуйста.

Он быстро примчался еще с двумя девчонками и пацаном.

- Чё?

- Надо отнести лопухи от дома подальше, а то сорняки прорастут, поможешь?

- Угу! - он попытался сграбастать все сразу, но репей уцепился за одежду.

Как он сюда-то дотащил? От неприятной задержки он зарычал, пытаясь справиться с противными растениями.

- Мы справимся, Зоринка, посиди сама, отдохни, - кивнула я молодой женщине, а сама пошла «спасать» ее сыновей, которые уже оба нацепляли на себя «медалек».

Вообще-то, надо было все же ей самой отнести и выкинуть эти злосчастные лопухи, потому что наша совместная «помощь маме» закончилась небольшой локальной войнушкой, и ободранные на снаряды репьи теперь украшали всю площадку перед ломом, нашу одежду и мои волосы.

Пипец.

Как я теперь это все вычешу? Придется до дома терпеть, чтоб Ника магически их растворила... Ника... Мои мысли вернулись к подруге. Как там она? Что сейчас делает? Я на нее все еще злилась немного, но мне было ее жаль до слез. И Волчика. И в данной ситуации его - больше всех. Ника по крайней мере знала, на что шла, связываясь со взрослым парнем. А Волку всю эту слегка перевранную историю просто при всех швырнули в лицо пощечиной...

А обнаружил Волчика младший братец. Все-таки он у них уникальный со своим нюхом. Он отозвал меня в сторонку и взял с меня слово, что, если я не проболтаюсь, кто сдал тайное логово, где отлеживается Роволкон, то он меня проводит. Решили только матери сказать на всякий случай. Волчица задумалась, а потом кивнула:

- Иди.

- Я не прощаюсь пока. Я все равно сама не выберусь с ваших земель.

- Об этом не беспокойся, не до церемоний, - чуть дрогнули уголки ее губ.

- Спасибо.

Она сделала неопределенный жест рукой, который мог означать что угодно - от «не за что», до «отвали, утомила». Но я была уверена, она поняла, что я благодарю ее за разрешение увидеться с ее сыном, которого чуть не подставила под тяжкие телесные повреждения благодаря своей человеческой глупости.

- Ты топаешь, как медведь, а плетешься, как черепаха, - ворчал братик Роволкона, постоянно останавливаясь, чтобы подождать, пока я посмотрю себе под ноги.

А как иначе? Корявые корни, пожухлая по-осеннему трава, ветки, норовившие стегануть по лицу или зацепить волосы - все против меня, человечки, в этой чаще. Зато оборотень шел легко, непринужденно, словно на прогулке. Для меня же это вышло настоящим испытанием. Но я молчала, только изредка «окусываясь» на особо едкие замечания, отпущенные вредным мальчишкой в мой адрес. Причем, они были не такими уж и обидными, скорее, даже справедливыми, но мне претило, что какой-то пацан так приспособлен к походно-полевой жизни, а я будто из города ни разу не выезжала.

Мы дошли до берега небольшой речушки. Под ноги вместо мягкой земли, усыпанной хвоей, стали попадаться камни.

- Я дальше не пойду, - вдруг остановился парень. - Видишь вооон ту сосну, с вывороченным корнем? Смотри правее...

Я слегка прищурилась и кивнула.

- Там небольшая щель в скале между пластами, он сюда перебрался недавно.

- А раньше?

- А раньше где-то в другом месте был. Мы ночью искали - здесь его не было.

- Спасибо!

- Да на здоровье! Только ты не уходи никуда, если Волк не выползет, а то заблудишься. Я тут порыскаю в округе пару часиков и вернусь за тобой.

- Подожди! Он точно там? Вдруг уже еще куда-нибудь перебрался?

Мелкий (ну не такой уж и мелкий на самом деле - лет на пятнадцать выглядел) вытянул шею и глубоко втянул воздух тонкими ноздрями. Как раз ветер дул со стороны реки, где и находилось предполагаемое логово Роволкона.

- Точно! - авторитетно подтвердил парень. - Если не договоришься с Волком, а тебя все же понесет искать других приключений, и ты заблудишься - не паникуй, просто остановись. Я тебя отыщу.

- Как?

- По запаху, глупышка. За периметр все равно сама не сможешь выйти, а бегать за тобой весь вечер... - он красноречиво поморщился.

Я слегка обиделась на фамильярное «глупышка», но все же спросила:

- А Волчик нас чует?

Парень прыснул (блин, забыла, что Роволкон просил его не называть «Волчиком» при братьях).

- Вряд ли, мы с подветренной стороны.

- А если я буду с подветренной стороны? - слегка засомневалась я.

Парнишка быстро шагнул ко мне, ткнулся носом в шею, почти коснувшись моей разгоряченной «кроссом» кожи и втянул воздух... аж мурашки по спине... приятные...

- Все! Теперь, точно, ни с чем не спутаю, - расплылась довольная улыбка на хитрой мордашке.

Я только ресницами хлопала, приходя в себя:

- Совсем обалдел?! Ты меня смущаешь!

- Ты меня, может, тоже смущаешь, - хохотнул он. - Удачи!

Пока я осмысливала странную фразу, он уже развернулся и легко побежал назад. Момент, когда он обернулся в зверя, я не увидела. Только серая тень мелькнула среди деревьев и растаяла в полумраке леса. Конечно, два часа «рыскать поблизости» удобнее в волчьем обличии...

А вот теперь мое сердечко заколотилось сильнее. Я медленно двинулась к расщелине в скале. Я, наконец, добралась до вожделенной цели моего путешествия, но что я скажу? Как вообще мальчишек утешают, когда предает любимая девушка? Подружке я бы сказала, что все мужики - гады, и нечего по ним слезы лить, найди ему замену - клин клином вышибают... Но мне-то нужно другое! Мне надо, чтобы мои самые близкие друзья поняли друг друга, чтобы Волк простил Нику, и они помирились. Не могу же я сама подговаривать его на новые отношения с другими девчонками. Да и это не самое главное. Если бы не было посторонних! Сволочь Шеридан, так «опустить» более счастливого соперника... Хотя его, честно говоря, тоже жаль немного. Только, все равно, поступил не по-джентльменски, хотя бы по отношению к Нике. Как он мог озвучить то, что происходило только между ними? Нехилая расплата за небольшую слабость, за легкое умопомрачение...

Я переживала, что пришлось снова ее оставить. Надин обещала приглядеть за деморализованной Вероникой, пока же надо поддержать невинно пострадавшую сторону...

- Волчик, - позвала я, заглядывая в довольно узкий лаз, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь в темноте.

То, что после этого узкого входа пещерка расширялась, было ясно, но размеры все равно не угадывались. Прохладная темнота слегка пахла сыростью и мускусом.

- Волк! Я знаю, что ты здесь, выйди, пожалуйста, мне надо с тобой поговорить...

Я прислушалась. Тишину в глубине нарушил какой-то шорох. Зверь не то вздохнул, не то просто поменял положение. Ко мне выходить он явно не желал.

- Я знаю, как тебе плохо, солнышко, поверь... Выйди, прошу тебя, я не могу разговаривать с пустотой, я должна видеть...

На этот раз я не услышала даже шороха. Разгоряченная довольно резвым марш-броском по лесу в попытке не отстать от брата Роволкона, я теперь начала остывать и зябко поеживалась. Все равно ведь не отвяжусь. Зря я, что ли, пёрлась в такую даль? И, потом, мне показалось, что «главная Волчица» на меня надеялась. Не знаю, почему, но в ее глазах хотелось как-то оправдаться из-за позавчерашней ночи. Эта женщина давила своим авторитетом, и хотелось соответствовать...

- Волк, будь человеком, выйди, не заставляй лезть к тебе - боюсь, что щелка для меня маловата...

Он опять меня проигнорировал.

- Я же не уйду, ты меня знаешь, - я встала на четвереньки и снова попробовала обозреть темноту перед собой. Ни фига не видно. Даже тот слабенький свет, что пробивался снаружи, пропадал, лишь только я загораживала проход. И никакие волчьи глаза в темноте не светились. Наверное, они светятся отраженным светом, как катафоты...

- Я же тебя за хвост вытащу, - решила я пугнуть не желавшего идти на контакт друга. - Слышишь?

Теперь я услышала какой-то шорох, только, кажется, зверь переместился еще дальше.

Я вздохнула и все же полезла в эту узкую расщелину, хотя было жутко неудобно ни на четвереньках, ни по-пластунски - небольшой подъем перед лазом, как порожек, очень мешал осуществлению моего плана. Я даже прикидывала, а не полезть ли мне вперед ногами, но передумала.

Голова вместе с плечами прошла легко и грудь протиснулась. Только меня подвела дурацкая уверенность в том, что раз голова пролезла, то и тело пролезет. Я подзабыла, что давно не ребенок, и расщелина в скале - не дырка в заборе.

Мама...

Я застряла.

Шуточки...

«Я ведь могу и снаружи сказать Волку, все, что придумаю? Конечно, могу», - малодушно решила я для себя, и, уперевшись руками в пол пещеры, попробовала выползти обратно.

А вот теперь застряли мои «верхние 90», такое ощущение, что совсем не «90», а все «180».

Главное не паниковать.

Ох, как я извивалась, пытаясь выскользнуть из каменных тисков, только ничего не получалось. Больно...

Вот теперь, понимая всю нелепость ситуации, меня пробрало на хи-хи. Мою тушку сотрясал истерический смех, а острые края лаза впивались в бока и спину, поэтому я довольно быстро пришла в себя. Ведь кому рассказать - не поверят. Только бы никто не увидел! Хотя, без посторонней помощи мне, похоже, не выбраться. И мы с Волчиком умрем здесь голодной смертью, потому что теперь он не сможет выбраться, даже если захочет. А если проголодается так, что забудет, что он не зверь? Ой, что-то мысли не туда свернули... А с другой стороны - пара дней без пищи, и я исхудаю и смогу выбраться сама. Господи, откуда это в голове крутиться: «...это потому, что у кого-то слишком узкие двери, - нет, это оттого, что кто-то слишком много ест...». И ничего не много, я пока по лесу топала, столько калорий сожгла - за три дня не возместить...

- Волк, - снова позвала я, услышав какую-то возню из темноты впереди меня.

Я затихла минут на пять, собираясь с силами. А еще через пару минут поняла - я домой хочу!!! Мне так неудобно... и пятка зачесалась под обувью, а руки-то внутри пещеры... Я невольно вспомнила Криса. Только с ним могло приключиться такое недоразумение. Может, это заразно? Крис... Котенок попал под раздачу вообще просто так, ни за что, ни про что... Котенок, Солнечный Котенок...

От своего нелепого положения, от того, что все вокруг не так, как хотелось бы, от нелогичности, от обиды за каждого невольного и прямого виновника событий мне вдруг стало так хреново, что слезы сами навернулись на глаза. Я всхлипнула, а потом вообще тихонечко заскулила... и чуть не заорала, когда моего лица коснулся прохладный нос и горячий, немного шершавый язык, скользнувший по моей щеке, собирая соленую влагу.

- Волчик, - всхлипнула я опять, - ну почему я такая дурочка?

Зверь лизнул меня в нос. Я сморщилась, разулыбавшись сквозь слезы.

- Что теперь делать будем?

Он сунул мне лохматую голову под щеку, предлагая себя вместо подушки, чтобы ожидание помощи вышло более комфортным. Я расчувствовалась. Какой же он все-таки лапочка у меня. Самому фигово, а пытается поддержать, чтоб я не отчаивалась, даже не ржет над нелепой ситуацией. В зверином обличии, правда, тяжело проявлять человеческие эмоции, но все же... Я почувствовала шевеление в волосах. Бабочка! Как я про нее могла забыть? Хотя чем она мне сможет помочь, такая маленькая... Купол создать? Так не до романтики...

Хранитель ожил и взлетел. Голубые крылышки заискрились, чуть отодвигая темноту вокруг нас. Подняться высоко Бабочка не смогла, пещерка оказалась совсем небольшая, и низкий свод сразу начал давить на психику. Еще только клаустрофобии не хватало для полного счастья! Но паника не успела начаться. С крыльев посыпалась серебристая пыльца прямо мне на лицо. Волчик тут же отполз от меня, а я, понятное дело, не могла. В носу защекотало, я чихнула, дернувшись назад, и с удивлением поняла, что могу двигаться. Боясь поверить в свое счастье, я так проворно «дала задний ход», что через мгновенье вывалилась наружу.

Я свободна!

Перекатившись на спину, я блаженно распахнула глаза - здравствуй, небо голубое! Здравствуй, солнце золотое! Правда, к этому времени солнышко начало клониться к закату, и небо было далеко не голубым, но это все мелочи - я на воле!!!

Следом за мной выпорхнула Бабочка и, как ни в чем не бывало, устроилась в волосах, замерев бездушной заколкой. «Спасибо, милая», - мысленно прошептала я, погладив заколку пальчиком. И Сандриэлю снова спасибо...

Волк выполз из расщелины тоже, кстати, с некоторым трудом. Только его звериное тело как-то хитро перестраивало кости, и он не застрял так позорно, как я. Я покосилась на него с некоторой завистью - так недолго кучу комплексов себе заработать.

Он подошел и я, вскочив, потянулась к нему обнять.

- Ну, вот видишь, упрямец, чуть не остался без подружки. Зачем ты сбежал? Почему не вылез сразу? Думаешь, я не знаю, как тебе неприятно все, что произошло. Волчик, милый, это не смертельно, уверяю тебя. Ты даже не представляешь, какие поганые истории иногда приключаются в жизни...

Сандриэль

- Ника, Сандриэль, извините...

Только Анькин умоляющий взгляд и дверь захлопнулась...

Я без сил опустился прямо на пол, пытаясь прийти в себя. Этот чертов демон словно наказывал меня за что-то, словно пытался донести до меня какую-то мысль.

Едва увидев сиреневолосого, я тут же вспомнил, что видел его однажды, когда, вернувшись из города, Анька нежничала с ним, прощаясь.

Я злился на нее из-за Криса. Мы с ним встретились почти у самых дверей в комнату девчонок. Я, как всегда, хотел ему напомнить, чтобы он не ошивался поблизости от Ани, когда нет занятий (с тем, что они учатся вместе я кое-как смирился. Интересно, а она также остро воспринимает то, что я и Анабэль однокурсники? Вот забавно было бы...), но Котенок (черт, я, вслед за моей человечкой, тоже стал называть его «Котенком»... или это из-за того, что он рискнул ради нее, и я ему признателен?) Котенок грустно усмехнулся и сообщил сногсшибательную новость:

- Не парься, Сандриэль (надо же, назвал по имени) - я только попрощаться. Меня отчислили. Я больше не буду болтаться у тебя под ногами.

- Как? - опешил я. - За что?!

- За все сразу, - неопределенно махнул рукой Котенок и, обрывая дальнейшие рассуждения, толкнул дверь (даже не постучав).

А потом я смотрел на тягостную трогательную сцену прощания и ловил себя на мысли, что я сочувствую мальчишке.

Эти неоконченные фразы, не произнеся которые, сказано гораздо больше, задевали даже мое «ледяное сердце», и я злился уже на Аньку. Зачем она целовала его? Он же и так держался из последних сил. Не думал, что этот задохлик окажется таким... За его стремление научиться управлять своим Тигром, за его упорство, несмотря на все еще болезненное обращение, я его даже зауважал. Тем более что этот упрямец старался все меньше пользоваться моей помощью. Кто же теперь будет его Наставником? Крис не доверял мне, зато безоговорочно доверял Шеридану. Теперь он не доверяет и брату.

И не представляю, как держится Шер. Никогда не думал, что смогу понять хоть одного ублюдка, возжелавшего однополой любви. Правда, чувство Шеридана к Крису носит, скорее, платонический характер. Бедняга, как же Шер живет под этим гнетом ответственности и, разрывающих его сердце, сильных чувств? К счастью для них, об этой тайной страсти догадался только я, и то, лишь потому, что Шер, не владея собой в первый момент, нечаянно раскрылся. Даже Анька до сих пор думает, что это просто родственные чувства Тигра к младшему брату. Обычный ведь парень. И с Никой у них могло бы сложиться, если бы не Волк. Странное переплетение судеб... Боги смеются не только над людьми...

Но больше всего во всей этой ситуации я сочувствовал Крису и мысленно рычал от злости. Ведь Анька не просто ЕГО пожалела. Она жалела о том, что он - законченная для нее история. И я радовался, что это так, потому что сцена прощания показала, каким может стать Кристиан через пару-тройку лет. Смешно, но я вдруг понял, что Котенок в самом деле мог бы оказаться моим конкурентом...

Я разрывался между потребностью утешить Аньку и отругать ее за то, что попрощалась именно таким образом. Разве так он ее забудет?

Лучше всего мне было бы сейчас уйти, чтобы не наговорить что-нибудь лишнего друг другу...

Но тут появился ОН.

Кто этот асур? Почему он так по-хозяйски распоряжается моей человечкой? Чем она ему обязана? Почему должна что-то объяснять?... Логическая цепочка, обрывки воспоминаний, привели меня к выводу, что браслеты с сиреневыми камнями на запястьях моей девочки появились как раз после того, как я увидел их вместе с башни... Силу и назначение этих «украшений» прочувствовал на своей шкуре, а появились они после того, как я...

Тут я похолодел, вспомнив перекошенное лицо демона, едва он увидел меня. Он же меня не знает, мы не встречались ни разу... Это значит... это значит только одно - он знает обо мне и моей роли... Неужели Анька ему все рассказала? Тогда почему не сказала, что мы с ней уже связаны Обрядом? Что я сожалею о случившемся - она же чувствует, что я не лгу?

Перепуганная Ника снова сунула мне какую-то бурду в стакане. Я машинально отпил, даже не скривившись, и она заставила меня перебраться с пола на стул.

Я только сейчас понял, что пытаюсь что-то анализировать, все еще сидя на полу.

- Спасибо, Вероник, - выдавил я улыбку.

- Да все нормально, Сандриэль, - она потрепала меня по руке, - мы почти квиты.

- Ника, забудь, - серьезно сказал я, понимая, как ей неловко за то, что я знал, что она натворила. - Ты мне ничего не должна.

- А вот это уже звучит так, словно мы могли бы стать друзьями, - улыбнулась орчанка.

- А мы не можем? - осторожно спросил я.

- Разве Светлый может иметь друзей? Нет, «иметь-то» он их как раз может, но другие расы вкладывают в понятие о дружбе несколько иной смысл.

- Ника, за что ты меня так ненавидишь? - ее шутка показалась мне обидной. - Ты все еще злишься на меня за что-то?

- Да нет, - пожала она плечами. - Извини. Ты просто не похож на себя такого, каким показался вначале. А я для себя еще не решила - это ты настоящий или ведешь какую-то игру?

- Ника, я не спорю, я... я бываю иногда полным дерьмом и мне даже не всегда стыдно, но то, что я больше никогда не обижу Аньку - можешь быть уверена. Она слишком дорога для меня. А ты - ее подруга.

- Повезло мне, - съехидничала гордая девчонка.

- Ну как сказать, - улыбнулся я. - Не всем везет от Анькиного дружеского расположения.

Ника вздохнула. Мы с ней одновременно подумали о Кристиане.

- Ты поняла, о чем я. Я помог бы, если бы тебе угрожала смертельная опасность - так надо, у Светлых эльфов это сродни инстинктам. Но в данном случае я этого хотел сам. Достаточное откровение?

- Удивил, прямо скажу, - Ника оценивающе окинула меня взглядом. - Ну что, Светлый, попробуем побыть друзьями?

Она протянула мне руку, и я сжал узкую, но сильную ладошку орчанки с благодарностью.

- Не переживай, Закиараз не входит в число Анькиных воздыхателей. Они ей вроде попечителей или опекунов.

- Они?! - на моем лице Ника увидела что-то такое, что ее позабавило.

- Ну, да, они - асуры. Их несколько. Да отомри ты уже, Сандриэль, - рассмеялась Анина соседка. - Ты же знаешь, асуры никогда не связываются со смертными...

Ника вдруг осеклась и отвела глаза.

Ага, дошло, что и эльфы со смертными не связываются. И что мне теперь думать?

А ведь человечка моя кинулась меня защищать. Я же даже не успел понять, за что этот Закараз - дикобраз, как там его, демон разноцветный, попер на меня, какие у него ко мне претензии? С чего он вообще решил, что я здесь именно из-за Ани, а не из-за Ники? Дурак, сам подставился, пытаясь заявить свои права на человечку. Собирался же уходить, так нет - ревность яркой вспышкой ослепила сознание - «моё»! Нечего здесь всяким клоунам с разноцветной гривой ошиваться.

Н-да... клоун...

Я потер виски. А ведь он, похоже, даже не сильно давил - просто указал мне мое место, словно котенка мордочкй в нечаянную лужицу потыкал... Анька...

Я не смог ее остановить. Что она теперь будет обо мне думать? Слабак! Снова оказался несостоятелен. Даже не смог удержать свою девчонку...

Настроение, как выражается человечка, резко упало «ниже плинтуса».

Что она будет объяснять о нас, как будет выкручиваться? Что асур наплетет ей? Я же видел, как он взбеленился, сразу настроившись против... Что его так озадачило и заинтересовало, когда он понял, что Аня со мной? Я ничего не понимаю, и меня это просто бесит и тревожит одновременно.

Откуда взялись другие асуры? Ах, да. К Азелю наведываются родственнички. Но какое отношение они имеют к моей невесте?

У меня появилось желание пойти и прямо сейчас вытрясти из нашего полукровки интересующие меня сведения.

Только первым делом я хотел убедиться, что мэтр Солитэр в самом деле Аньку отпустил. По мне, так было бы даже лучше, если бы она сидела под замком, как я и мечтал когда-то не так давно. Это ей нельзя подходить к старшекурсникам, но мне-то никто не запрещал навещать первокурсниц...

- Ника, я пойду, - поднялся я.

- Не ищи ее, Аня отправится за Роволконом, - тихо произнесла моя новая подруга.

Я остановился. Да, это точно. Только сначала ее все равно ждет объяснение с Заки... как там его.

- Ника, если кто и сможет «вправить мозги» Волку, то это Анька.

- Я знаю.

- Тогда приведи себя в порядок, а то снова расклеилась - это я тебе по-дружески говорю, не вздумай обижаться, - на всякий случай напомнил я, вызвав открытую улыбку орчанки, - и не переживай.

- Как думаешь, Сандриэль, он захочет видеть меня? - Ника смотрела на меня так, словно я сейчас должен был вытащить кролика из шляпы. А я не фокусник, а просто Светлый эльф, и у меня у самого куча проблем и комплексов. Как я могу ей что-то обещать? Я вздохнул:

- Ника, я видел, как к тебе относится Волк. Если не захочет - просто дай ему время...

Закиараз

Анхелика убежала обратно в Школу. Я чувствовал, что мыслями она уже где-то в другом месте. Едва только поняла, что ее остроухому мальчику-красавчику ничего не угрожает, она извинилась и поспешила меня оставить.

Мальчик-то на самом деле не ее, а мой... такой же красивый, как и его мать, Виви... и, наверняка, такой же порочный. Как только увидел его, сразу вспомнил, что творилось с Анхеликой от одного вида того места, где она подверглась насилию. Конечно, я не собирался калечить Сандриэля - но преподнести небольшой урок на будущее, следовало. Неважно кто оказался бы на месте Анхелики (хотя, может, я и несколько предвзято отношусь к человечке, которую мы заставили «позабыть» половину прожитой жизни), моим твердым убеждением было, что женщину нельзя брать силой. Я злился и на него, и на себя, что не смог объяснить ему раньше, что его поступок низкий, безнравственный, подлый, не достойный моего сына. Мальчишка с такой внешностью мог бы получить благосклонность практически любой девушки, зачем надо было самоутверждаться за счет человечки, за которую теперь он попытался потягаться со мной? Что, неужели так понравилась «живая» девушка? Эльфийки также не страдают фригидностью, одна только мать Сандриэля чего стоит, или она у них исключение? А может быть, иномирянка знает о постельных утехах что-то такое, чего не знаем и не умеем мы? В любом случае, я был слегка озадачен - Светлый эльф и человечка - глупости, ничего из этого не выйдет...

Мне было немного стыдно оттого, что я слегка увлекся - интересно было, как далеко готов зайти эльфенок. А Сандриэль оказался неожиданно силен, я даже невольно загордился, что имею непосредственное участие к его появлению на свет. Мне пришлось как следует контролировать себя, чтобы, в самом деле, не навредить ему, потому что права на Анхелику он пытался отстоять с помощью неслабой эльфийской магии. И потенциал у него оказался великолепным. Конечно, до Старшего Принца Натан»ниэля ему еще далеко, но со временем он переплюнет и братца Виви. Только вот, сколько времени ему отмеряют Стражи Серых Пределов?

Интересно, а от асуров ему перепало хоть какой-нибудь Силы? Если да, то с какой из Стихий он может договориться? Для того, чтобы подчинить Стихию и управлять ею, надо было иметь Наставника-асура. Азалексу в этом плане повезло больше...

Какое-то щемящее чувство шевелилось в груди и досада на то, что не слушал самых близких людей - братьев, Таис, Бриану, которые твердили, что как бы я не бежал от себя, не отказывался от факта существования детей, когда-нибудь я пойму, что значит чувствовать себя отцом. Пока они были маленькие, я предпочитал не думать об их существовании, но теперь мальчишки подросли и их проблемы странным образом стали моими проблемами. Отец, Владыка Ваэль, говорил со мной на эту тему только один раз. И я так же не стал его слушать, не поверил ему...

Анхелика простила Сандриэлю свое унижение, впрочем, что ожидать от простой человеческой женщины? Наверняка, повелась на его красивые глазки. Но она о чем-то недоговаривала, выгораживая эльфенка, причем видно было, что она и в самом деле боится того, как бы я нечаянно не «считал» информацию сам. У них-то что за тайны остались? И чем же, интересно мальчик мой так покорил взрослую женщину в облике девчонки, что она готова была поругаться со мной, хотя я видел, как Анхелика радовалась нашим мимолетным свиданиям - я ей нравился, это очевидно. Только как-то странно - она чувствовала, что у нее нет ни малейшего шанса, и мирилась с этим, воспринимая меня скорее, как друга, и от этого с ней было легко и свободно. Видимо то, что она не претендовала на ухаживания, и вызывало желание сделать девушке лестный комплимент или посочувствовать ее неприятностям, искренне порадоваться ее человеческим радостям.

Увидев вместе Анхелику и Сандриэля (я скорее мог бы представить ее и бесшабашного Азалекса, но не высокомерного Светлого), в голове сразу стали зарождаться идеи, одна безумнее другой. Может быть, я смогу как-то использовать привязанность человечки к моему сыну, может быть, получится провернуть какую-нибудь комбинацию, при которой останется жив хоть один из моих мальчишек?

Я помотал головой - братья не пожертвуют ради Сандриэля Азалексом. Сын Темной эльфийки им ближе по духу, да и занимаясь время от времени его воспитанием, они прекрасно понимали, кем он им приходится... А про Сандриэля помнят лишь то, что он существует где-то в Светлом Лесу. Если Натан»ниэль узнает об участи, заготовленной своему племяннику, он ведь тоже не останется в стороне. Ему нет дела до чужого полукровки-дроу, но сына Вивианиэль он просто так не отдаст в Жертву.

Что, если предложить женщину? Иномирянки - лакомый кусок для Бездны, которую охраняют Стражи Серых Пределов... Да, я думал о ничего не подозревающей женщине-девушке Ане-Анхелике, как о разменной монетке... И мне совсем не было стыдно за такие мысли. С горя даже самый благородный может тронуться умом. А я никогда не претендовал на право зваться «Совестью» и «Честью», хотя и старался придерживаться этих понятий. Она всего лишь человечка - хорошая, добрая, даже симпатичная - но совершенно чужая мне... Почему мы должны вернуть Анхелику в ее Мир? Кто ее ждет там, кому она дорога? Почему я не могу обменять две долгие юные жизни на одну короткую, половина из которой уже прожита, материнские инстинкты реализованы, и еще каких-то 10-20 лет - и Аня, по человеческим меркам, будет считаться старой?

Не дадут... Хельга говорила что-то о том, что обязательное условие - вернуть женщину в ее Мир. Да, Аня не виновата, в том, что я отказался от детей, в том, что дети влезли в смертельно опасное приключение... Но кто поймет и утешит меня?

Пророчество мы все-таки держим в тайне. Ни к чему мальчишкам знать, что их годы, а может быть, месяцы или даже часы, сочтены. Они, наверное, уже и забыли, что натворили... Значит, погибнут оба... Оба мальчика, в которых течет моя кровь... И я должен что-нибудь сделать... нет, я должен сделать не что-нибудь, а сделать все возможное и невозможное, чтобы этого не случилось... Но Судьба... Как жестоко наказывать за детские шалости... На одной чаше весов - жизнь моих непризнанных детей, а на другой - угроза благополучию Магии нашего Мира. И, как Советник, я знаю правильное решение и не раз озвучивал его, но как мужчина, осознавший, наконец, что фактически торгую жизнями своих потомков, я готов был выть от безысходности...

Рамиль, наш бывший противник, военный пленник, потерявший свой статус вместе с желанием жить, мой раб и мой слуга, который почему-то больше подходил на роль друга, молча смотрел на меня сейчас, и я был безумно благодарен ему за это молчание. Что чувствовал он, когда понял, что ему даже некому отомстить за смерть своих близких? Я так же не смогу мстить Стражам Серых Пределов. Они выше этого. И мои попытки будут жалкими, если вообще на них кто-то обратит внимание. А главное, как бы там ни было - за разрушение Храма Равновесия - смерть - это не самое страшное, что могли бы потребовать Стражи. И все же...

Мы вернулись домой и Рам обнаглел:

- Зак, давай-ка ты прекратишь себя изводить, - решительно сказал он, выхватывая из воздуха запылившуюся бутыль с редким вином, (вот где он ее достал? Я в последний раз видел такой же драгоценный нектар у отца во Дворце). - Отдохни сегодня, а завтра продолжишь.

Я молча «проглотил» не терпящий возражения тон моего слуги и позволил себя напоить. Жаль только, что в голове все еще было непростительно ясно. Рамиль был почти в три раза старше меня, но асуры живут не один век, и законсервированной юной внешностью никого не удивишь, а Рам еще по настроению мог выглядеть почти мальчишкой, не старше моих сыновей. Наверняка он о многом догадывался, бывший шпион вражеского лагеря. Или шпионы «бывшими» не бывают? Хотя нет, его непомерное любопытство, наверное, все же было заложено изначально, и желание «хочу все знать», которое я не пресекал - (слишком тяжело было вытаскивать Рамиля из его из депрессии), превратились в какое-то подобие соревнования с самим собой. Ну и пусть радуется этому, если чужие секреты его как-то отвлекают. Он намеренно отгораживался от себя «того», которому так себя вести не позволила бы гордость и честь, вытаптывая даже саму память о своем происхождении, и позволял вести себя чересчур развязно - то уничижительно, то панибратски. И я не знал, какие демоны рвут его умершую вместе с погибшей семьей душу, которую он тщательно скрывает даже от меня...

Возможно, я все же напился и о чем-то проболтался, потому что он слишком бережно укладывал меня спать прямо на диване в малой гостиной, где мы сидели... и как-то уж слишком по-отечески гладил по волосам, обещая, что все будет хорошо... и вполголоса ругал мою мать, которая обрекла меня на вечное одиночество...

Сандриэль

Голова раскалывалась, в ушах стоял гул, будто я нахожусь под толстым слоем воды. Ноги предательски подгибались. Боюсь, без Вероникиного напитка я сам не смог бы подняться даже с пола. Я идиот, если позволил себе надеяться, что смогу противостоять взрослому асуру. Я не знаю, кто вышел бы победителем из спарринга между мной и полукровкой Азелем, а тут, словно переклинило, и я полез на рожон, а он просто «выжал» меня.

Я заставил себя «доползти» до кабинета мэтра, хотя, если честно, сейчас больше всего хотелось бы завалиться поспать хотя бы пару часов. Теперь я снова один в своей комнате. И не чувствую того удовлетворения и облегчения, которого ожидал. Мы не контактировали с Шером, если не было нужды. И, по большому счету, он меня напрягал, но, подумав о нем, сразу же невольно вспомнил Кристиана. Прости, Котенок, но ты, в самом деле, доводил меня своими выходками. И так будет лучше для всех...

Я постучал и, дождавшись разрешения, вошел.

Мэтр выглядел неважно. Бледность лица никак не сочеталась с покрасневшими от недосыпа глазами преподавателя.

- Что привело Вас в столь ранний час в Ваш законный выходной ко мне, господин Сандриэль? - устало спросил Солитэр.

Его удивление было понятным - он достаточно жестко держал нас и вызывал к себе после занятий только чтобы отчитать за какую-нибудь провинность, а сами мы обходили его кабинет стороной.

- Я насчет леди Анхелики...

- Что Вы хотите от меня? - он слегка напрягся, гася раздражение.

- Я просто хотел узнать, Вы разрешили ей покинуть свою комнату?

Он внимательно посмотрел на меня, а затем усмехнулся:

- Представляете, как бы Вы ее сейчас подставили, если бы я на самом деле не разрешал? - как всегда, с поддевкой поинтересовался он.

Мне было не до смеха. Я чувствовал себя паршиво. Мой голос прозвучал достаточно холодно:

- Леди Анастейша не проявляла инициативу. Ей об этом сообщили.

- А Вы при этом присутствовали, - догадался мэтр.

Я удрученно кивнул. А Солитэр вдруг согнал ехидную улыбочку:

- Господин Сандриэль, я сейчас Вам сделаю одно немного странное предложение, и, надеюсь, Вы в точности исполните его.

Я напрягся - терпеть не могу «странные предложения». В мозгах включается какой-то специальный режим, и организм сам пытается выставить агрессивную защиту. А мэтр продолжал, не замечая моего замешательства:

- Вы сейчас нальете себе один колпачок вот этого чудодейственного средства на полстакана воды, выпьете и отправитесь к себе. И минимум на час примите горизонтальное положение, а лучше всего, постарайтесь заснуть... Я еще не знаю как, но я буду не я, если не добьюсь, чтобы этот сиреневолосый демон больше не появлялся в стенах Школы, - зло закончил он.

Я не знаю, как мэтр догадался, что со мной, но видно не зря он имел Целительский Дар. И я еле удержался оттого, чтобы не отсалютовать преподу своим стаканом, наполненным незаконным на территории Школы «лекарством», которое без воды просто сожгло бы мои внутренности.

В самом деле, шум в голове прошел почти сразу, да и в ослабевшие мышцы вернулась упругость. Если Аня ушла - нет смысла сейчас изводить себя. Все равно на чужие земли просто так не войдешь. Значит, следуя предписанию мэтра, надо пойти и поваляться в кровати, тем более, собственный организм твердит мне об этом уже давно...

Мэтр что-то задумчиво вертел в руках, а перед ним на столе стоял точно такой же стакан, как и мой, только уже пустой. Больше я не стал задавать вопросов, потому что был полностью согласен со своим учителем. Нефига всяким асурам делать здесь, в Школе. Я больше чем уверен, что Солитэр успел как следует раздразнить демона, прежде чем тот сумел «вытребовать» освобождение для Ани.

Наверное, хорошо, что Анька за меня вступилась, а то мое унижение было бы еще позорнее. Никогда не жаловался Натану, но сейчас почему-то очень захотелось, чтобы он заступился за меня и напомнил демону, что я не сирота, и нельзя так бесцеремонно демонстрировать никому из Светлых свою Силу.

И еще я очень жалел, что не знаю своего отца. Может, я смог бы чему-нибудь полезному научиться у него. Принцесса, несмотря на ее слабость к мужчинам разных рас, никогда не выбрала бы слабого, а значит, я смел надеяться, что отец мог бы научить меня дать достойный отпор вот этому асуру, например. Я думал, что уже ушел от детства, но комплекс безотцовщины продолжал преследовать меня и теперь. Но, как я не накручивал себя, не признать, что я восхищен существом, которому подвластна Магия такой Силы, как у этого сиреневолосого Заки... как там его, не мог. И моя Анька ушла с ним...

Что-то снова заворочалось во мне - большое, темное, хищное, сильное. Жаль, что не раньше. Сейчас я чувствовал чью-то чужую Силу, но был рад - она меня не пугала больше, а лишь обещала стать послушным орудием - «больше нас никто не обидит» - тихо шептала она, и я хотел ей верить... Натан»ниэль голову оторвет за то, что я слушаю Тьму, не особо заморачиваясь, а откуда она, собственно говоря, взялась...

Если Свет не может защитить меня и дорогого мне человека от асура, пусть между ним и нами встанет Тьма. Анька должна быть со мной...

Аня

- Ну, вот видишь, упрямец, чуть не остался без подружки. Зачем ты сбежал? Почему не вылез сразу? Думаешь, я не знаю, как тебе неприятно все, что произошло. Волчик, милый, это не смертельно, уверяю тебя. Ты даже не представляешь, какие поганые истории иногда приключаются в жизни...

Волчик мотнул лохматой мордой, не соглашаясь со мной.

- Может, перекинешься? Я знаю, что мои слова звучат неубедительно, знаю, что ты и половины из них сейчас не воспринимаешь... Ну, хватит уже жалеть себя. Подумаешь, девчонка бросила. Да она даже и не бросила, Волк, она просто оступилась... поддалась соблазну, дело молодое, сам знаешь.

Шерсть на загривке моего Волчика встала дыбом, он оскалился.

- Не знаешь? Не ври! - что-то меня это все слегка разозлило. - Почему, если парень «пошел налево», хотя у него есть девушка - это значит «набираться опыта», а если девушка - «бл.....ть»?

Он попятился от меня, но я успела зацепиться за шкирку обеими руками:

- Не нравится? Ты не такой, правда? Ты - исключение, только и всего. А остальные - слабы, неуверенны в себе и партнере, не достаточно честны и прочее... Но тогда просто «забей» и считай, что это очередное «не то», зачем ты изводишь себя? Ты что, девка на выданье, которой ворота дегтем измазали? Ты - парень! Тебе проще. Ну, потычут в тебя пальцем первое время, похихикают за спиной. Вряд ли кто-то будет сильно задевать и бросать обидные слова в лицо - не настолько ты успел кому-то насолить за два года, чтобы добивать после того, что ты уже получил. А связываться тоже поостерегутся. На придурков не обращай внимания. В крайнем случае, съездишь в репу тем, кто будет сильно выпрашивать и все дела.

Волчик перестал упираться и просто стоял, опустив голову, все еще покорно позволяя мне держаться за его загривок. Я опомнилась и отпустила, пригладив шерстинки.

- Ника жутко переживает, честное слово... мне-то ты еще веришь?

Волк вдруг вскинулся и недовольно рыкнул.

Тут же из-за деревьев показался еще один волк. Братишка Николас, видимо, не выдержал двухчасового ничегонеделания и решил разведать обстановку. Вообще-то в зверином обличии они мне казались все на «одно лицо». Только «главную Волчицу» - красавицу - ни с кем не спутать. И моего Волчика я каким-то образом отличала безошибочно. Это и в самом деле оказался младший брат Роволкона, Ник.

Он подошел уже в человеческом обличии, чуть виновато склонив голову.

- И ничего я не предатель! Ань, скажи ему, - сердито зыркнул он на брата в серой шкурке.

- Он не предатель, - улыбнулась я, - сдался под пытками.

Мелкий фыркнул и, взглянув на склонившееся к горизонту солнышко, произнес:

- Домой пошли, солнце сядет, Аня вообще все ноги переломает. Мы сюда еле дошли.

Волк мотнул головой и что-то тявкнул.

- Даа, конечно, - возразил Николас, - я вам проводником не нанимался. Сам выводи!

А мне незаметно подмигнул - не бойся, все равно не брошу.

Волк растерянно потоптался и пошел вперед. Мы с его братом недоуменно переглянулись и остались на месте. Роволкон оглянулся недовольно: типа, чё стоим, кого ждем?

- Ань, погоди, - попросил Ник и, посерьезнев, подошел к зверю. Сначала он его о чем-то спросил, потом присел перед мордой на корточки, недоверчиво вглядываясь в ярко-желтые зрачки, затем присвистнул, выругался и махнул мне:

- Пойдем!

- Что-то случилось? - слегка напряглась я.

- Нее, все нормально, - беспечно отозвался мелкий. - Прошу! Леди - вперед.

Он галантно шаркнул ножкой. Я пожала плечами и повернулась в сторону леса. Волк потрусил впереди, за ним - я, и замыкал нашу процессию Николас.

Для меня здешний лес выглядел одной сплошной чащей, а они меня все же вели какими-то звериными тропами. Человеческих отпечатков ног ни в обуви, ни босых, не наблюдалось там, где тропа проходила по сырой земле, не засыпанной отмершими хвоинками и опавшей листвой...

К дому мы подошли уже в сумерках. Ножки мои готовы были отвалиться от того места, где они крепились к телу. Чем ближе мы подходили к опушке леса, тем медленнее шел Волк, а перед тем, как вошли в поселок, он вообще перестроился, и теперь оказался замыкающим. Я его отчасти понимала - ему сейчас так же не нужно сочувствие, как и насмешки, но в такой большой семье хоть какие-то замечания будут.

- Волк, иди сюда, - позвала я. - Иди, хватит дурью маяться. Все равно, надо хотя бы матери показаться, что ты жив-здоров.

- Вот маме-то как раз лучше и не попадаться на глаза, - пробормотал Николас.

- Почему?

- Понимаешь, Ань, тут такое дело...

Волк предупреждающе оскалился и Ник тут же прикусил язык.

Я остановилась:

- В чем дело? Николас, я не понимаю, объясни.

Ник вздохнул:

- Пойдем уже, а то Лам уйдет один и придется тебе ночевать здесь... с оборотнями! - закончил он зловеще, а сам лукаво прищурился.

- Ой, боюсь! - подыграла я ему и посерьезнела. - Только при чем тут Лам? Нам всем надо завтра быть в Школе.

- Угу, - неопределенно ответил Ник.

И мы, собственно уже пришли.

На крыльцо выскочил Лани, а следом вышла мать Волка. Облегчение на ее лице тут же сменилось недовольством - рыскать по поселку в волчьей ипостаси, а особенно, когда в гостях человек - моветон, и все же она за него переживала.

То, что Волчик не хотел идти в дом, где уже, наверняка, поджидали братья, было понятно, но очевидно и мама-волчица имеет к нему какие-то серьезные претензии.

Мне никто ничего не объяснял, и было несколько странно ощущать себя словно среди иностранцев.

Волчица поманила к себе Роволкона, и он подошел к ней, низко опустив голову.

- Не можешь или не хочешь? - строго спросила она, глядя на него в упор.

Волчик издал какой-то горловой звук.

- Ох, сынок... - горько сказала Волчица и, обернувшись назад, крикнула в дверь:

- Лам, подойди, пожалуйста, - и тут же шлепнула Лани по попе. - А ты не мельтеши, проводи Аню умыться, скоро ужинать будем.

Ланис кубарем скатился со ступенек и кинулся ко мне:

- Аня, пойдем! Мама воды нагрела, мы вас ждали.

Я уцепилась за протянутую ладошку волчонка и попросила:

- Мне бы расческу еще какую-нибудь.

- Ладно, я спрошу, - пообещал он. - А тебе - туда.

Он указал рукой на какой-то домик, похожий на баньку:

- Сама разберешься, что к чему или маму позвать?

- Спасибо, Лани. Я попробую сама разобраться.

Я все еще оглядывалась в поиске полотенца и тары, из которой мне, собственно, умыться. Меня почему-то отвели не к рукомойнику, а туда, где можно не только умыться, но и вымыться полностью. Не успела я помечтать о свежем белье, как в дверь постучали, и вошла Волчица, притащив ворох белья и расческу.

- Разобралась?

- Д-да, - с едва заметной запинкой ответила я.

В «баньке» стояло два большущих ведра с холодной и горячей водой. Ведро с горячей водой было накрыто каким-то ватником, чтобы вода не остыла. Гад все же «Солитёр». Было бы у меня с собой Кольцо - я бы в два счета и воды себе нагрела, и вещи привела в порядок.

- Давай, я тебе полью? - вдруг предложила Волчица, останавливаясь на пороге. - Ты свою гриву одной рукой не промоешь.

Она была права. Глядя на ковшик, плавающий в ведре с холодной водой, я представила всю эту замысловатую процедуру: сначала налью в тазик ковшик горячей воды + два ковшика холодной, потом долго буду промывать, полоскать длинные густые волосы, а затем, щуря глаза от едкого шампуня, буду шарить рукой в поисках ковша с чистой водой, которая выплеснется за раз, а чтобы смыть мыльную пену с моих волос, надо еще четыре-пять ковшиков чистой воды...

- Да нет, спасибо, - вежливо отклонила я ее предложение. Как-то неловко было просить незнакомую женщину о такой услуге.

- Стесняешься? - удивилась Волчица.

- Да не... - я слегка растерялась.

- Я не буду тебя разглядывать - не так сильно ты от нас в человеческой ипостаси отличаешься, - рассмеялась она. - Давай, скидывай тряпки скорее. Ребята проголодались.

Я удивленно захлопала ресницами, невольно припомнив сказку про бабу-ягу. Ага, меня сейчас в баньке попарят и пригласят на ужин. Интересно, я буду главным блюдом или десертом?

Кажется, Волчица уловила ход моих мыслей и рассмеялась уже совсем, как девчонка, звонко, заразительно. Вертикальная складочка меж ее бровей (из-за ее переживаний за сына) разгладилась:

- Аня, ты нас за монстров принимаешь? Впрочем, это так, по-человечески. Мы не едим на завтрак младенцев, успокойся. А уж тем более таких взрослых девушек. Хотя... - тут она, слегка склонив голову, окинула меня плотоядным оценивающим взглядом. - Тебя бы для нашей семьи на пару дней хватило, - и она клацнула вмиг удлинившимися клыками.

Я отшатнулась от неожиданности, и мы уже вдвоем рассмеялись, прогоняя неловкость.

- Хорошо, что ты нормально воспринимаешь глупые шутки. Извини.

- Все в порядке... простите, я полдня у вас провела, а так и не знаю, как к Вам обращаться...

Волчица пару секунд смотрела мне в глаза, словно не решаясь, но все же сказала:

- Величка. Но можешь называть меня Ликой.

- Очень приятно.

Она кивнула и, засучив рукава, взялась за ковшик...

Как же приятно было после пробежки по лесным тропам нацепить на отмытое от пота тело чистые вещи, пахнущие какими-то слегка горьковатыми травами. Лика притащила мне одежду на выбор - пару платьев, блузки, юбку. Лучше бы штаны принесла. У них тут не эльфийская мода, конечно, кожа выделана грубее и фасончик попроще, но все равно я бы сказала спасибо.

- Лика, можно я в своих штанах останусь? Я не очень люблю платья, - заискивающе попросила я, понимая, что у них сегодня что-то вроде праздника - ни на одной из встреченных женщин я не увидела брюк.

- Ты - гостья, сама решай, - пожала плечами Лика, и было видно, что ей приятно, что я спрашиваю разрешения, заметив такую тонкость.

- Или, лучше я на ужин в платье пойду, а потом переоденусь, - нашла я компромисс.

- Вот это правильно, - удовлетворенно кивнула Волчица.

Она ничего не сказала про браслеты с сиреневыми камушками, и про болтающиеся у меня на шее крест и «Тигровый глаз», и про мою Бабочку-Хранителя, но то, что она их увидела и сделала свои выводы - это точно.

Мы вдвоем быстро управились с грязной водой, протерли пол, я даже блузку свою простирнуть успела. Только вот волосы все еще были влажными.

Я тряхнула расчесанной гривой - в доме тепло, пока будем ужинать, может, высохнет. На улице хоть и тепло, но все же не май месяц, а пока дотопаем до портала «в трех соснах», через который мы с Ламом попали сюда, могу и простудиться нечаянно. Правда, у меня есть Бабочка, которая меня вылечит... Мысли снова вернулись к Сандриэлю, Нике, Котенку, и я загрустила. Бабочка привычно перекочевала на прядь, заколотую у виска.

- Я готова!

- Отлично, пойдем скорее, - Лика улыбнулась. - Ты теперь, в самом деле, на человека похожа.

- А была? - немного обиженно спросила я.

- На чудо лесное, с ветками в волосах, лохматая, - усмехнулась мать Волка.

И я не смогла не улыбнуться в ответ.

Я была сильно удивлена, что все уже сидели за столом, ожидая нас, а Роволкон все еще в волчьей ипостаси где-то у двери, чуть ли не на коврике. Почему он не перекидывается?

- Ань, тебе идет мамино платье, - выдал Николас и привычно втянул голову в плечи.

Однако на этот раз братья остались с ним солидарны и немного удивленно разглядывали меня, словно впервые увидели. Я зарделась, как маков цвет.

- Волчик, а ты? - остановилась я рядом с другом.

Он только вздохнул, но звук получился похожим на короткий скулеж.

- Аня, иди за стол, - позвала меня Зоринка, а сама подошла, поставила миску с куском сырого мяса перед Роволконом и вернулась к столу.

Лика села во главе стола, а я все оглядывалась на Волчика, не понимая - раз уж вернулся, почему не перекидывается? Под шерстью не видно, как щеки горят от стыда? От стыда за то, что тебя кинула девчонка? Подумаешь, глупость какая - с кем не бывает...

- Аня, успокойся, все будет в порядке, - не выдержала Лика.

- А?..

- Приятного аппетита, - оборвала она мой вопрос и глазами указала на тарелку.

Блин! А мне кусок в горло не лез, хотя стол ломился от разносолов и все так вкусно пахло.

Малышня быстро поела и их отпустили. Видя, что мне не до еды, Лика кивнула, разрешая встать. Я тут же, поблагодарив хозяев за ужин, вскочила и подошла к лежавшему у дверей Волчику. Мясо он так и не тронул.

- Ну что же ты, горюшко мое? Со вчерашнего дня не ел, наверное.

Я достала свой «Жалящий» (извини, придется тебе побыть немного столовым прибором) и, отрезав маленький кусочек мяса, поднесла его к волчьей морде. Волк прикрыл глаза и отвернулся.

- Сейчас я буду кормить тебя сама, - пригрозила я.

Он проигнорировал.

Ну, не хочешь по-хорошему... Я зажала Волку нос, и ему пришлось немного приоткрыть пасть. Я тут же сунула между его клыков кусочек мяса и проворно отдернула пальцы.

- Барабанной дроби не хватает, - раздался рядом голос Ника, - как в цирке!

Ой.

Я и не заметила, что семейство волков следит за моими действиями, еле сдерживая эмоции. Хорошо Волку, а мои щеки залил густой румянец. Тогда все и начали наперебой прикалываться над нами. Зато Волк, распробовав свежатинку, сам потянулся к миске. А я сидела возле него и с умилением глядела на чавкающего друга.

Девчонки, внучки Лики, примостились рядом. Их, конечно, в первую очередь заинтересовала моя заколка - Бабочка, но потом одна, дотронувшись до моих волос, завистливо вздохнула:

- Какие мягонькие...

Вторая тут же поспешила проверить. В результате я попала в цепкие девчачьи пальчики, которые тут же, слегка дергая, принялись плести мне тонкие косички (из моих волос их должно много получиться).

Ланиса и Тима больше заинтересовал мой «Жалящий» и пришлось им дать его подержать с молчаливого согласия Лики, прячущей улыбку.

Это почему-то напомнило мне, что теперь я оказалась в роли «домашней зверушки». И тискают меня волчата, радуясь такой возможности, почти так же, как я Волка, когда играла с его шелковистой шерсткой.

А младший братец, Ник, меж тем что-то рассказывал братьям, оставшимся за столом. Я не прислушивалось, но до моих ушей вдруг донеслось:

- ...это надо было видеть - словами не передать, только представьте - расщелина в скале...

- У реки?

- Да.

- Но мы же там проверяли!

- Не перебивай!

- Ну вот - смотрю, а из этой расщелины-норы чья-то... - тут он на всякий случай взглянул на меня, пыхтящую от злости, и осекся на полуслове.

Вот паршивец - обещал два часа где-то в округе побродить, а сам подглядывал. Хороший такой видок сзади ему предстал, когда я застряла...

Братья, уловив мои мысленные пожелания, отвесили мелкому по затрещине и, поблагодарив Зоринку за ужин, быстренько слиняли вон из дома... Только через пару минут на улице возле крыльца раздался такой дружный ржач, что не выдержала даже Зоринка. Зажав рот рукой, чтобы не смеяться надо мной в голос, она скрылась в чуланчике. Вот засранцы - специально Николаса из дома вывели, чтобы он им в подробностях описал пикантную сцену.

Волк доел мясо, облизнулся и ткнулся мне носом в плечо - не переживай, мол, подумаешь, ребятки повеселились - и морда такая добродушная, как у преданного пса, только что он сам хвостом не виляет. Я все еще кривилась. Мне самой было смешно и немного неловко.

Вдруг распахнулась дверь, и вошел молодой мужчина. Широкий разворот плеч, гордая посадка головы, волевой подбородок, пронзительный взгляд...

Ах, какой мущщщина!..

Настоящий лидер, вожак, альфа...

Его взгляд «выцепил» меня, слава Богу, в платье, которое тут же захотелось одернуть, прикрывая коленки и грудь (я туточки случайно оказалася и вся из себя такая белая-пушистая...) или, наоборот, рвануть все тряпки долой, и сдаться добровольно...

Поколебавшись пару секунд, я выбрала первый вариант - думаю, могу собой гордиться.

Он прищурился с совершенно бесстрастным лицом, слегка напугав меня этим, затем перевел взгляд на Лику, а мои маленькие мучительницы-стилисты побросали недоплетенные косички, и с криком: «папа!» бросились к этому мужчине на шею.

Понятно, значит, Тим и Лани с этими девчушками двоюродные между собой.

- Добрый вечер, - вежливо поздоровалась я.

Он кивнул мне, подхватил девчонок на руки и, чмокнув в щечки, отпустил.

- Руман, пожалуйста! - вскочила Лика. - Поделикатнее...

- Не переживай, ма, - отозвался мужчина.

Да уж, Лика выглядела шикарно для матери такого взрослого сына, - завистливо покосилась я на «главную Волчицу», которая казалась его младшей сестрой.

Руман же молча указал Роволкону на дверь. А выходил-то мой друг, позорно поджав хвост...

Я было рыпнулась за ними, но Лика не позволила:

- Останься, Аня. Иди сюда.

Я подошла и уселась рядом с ней, примостившись на краешке стула. Лика нервничала и прислушивалась к тишине за окнами. Мне передалась ее нервозность. Но не прошло и десяти минут, как мы услышали сначала леденящий душу вой, а затем уже человеческий крик боли. Лика тяжело дышала, прикрыв глаза. Я вскочила и бросилась к дверям, чуть не попав в объятья вернувшегося Румана.

Он меня удержал от падения:

- Вот опять ты вмешиваешься, человечка!

Я перевела взгляд на его руки. На правой руке была содрана кожа на костяшках пальцев.

- За что? - мои глаза потемнели, (а, может, засветились зелеными искрами).

- О! - он расцепил руки и, отшатнувшись, рассмеялся.

Смех был приятным, с хрипотцой и какой-то одобрительный, что ли.

- Беги-беги, - он приоткрыл передо мной дверь и посторонился, - утешай...

- Руман! - Лика строго посмотрела на старшего сына.

- По праву, Лика, - тут же посерьезнел Глава Клана.

- Ужинать будешь? - засуетилась Зоринка, чтобы разрядить обстановку.

Руман помог Роволкону перекинуться, а что до того, что тот схлопотал по морде - так это право альфы - не должен был мальчишка так терять над собой контроль, что без посторонней помощи не смог перекинуться обратно. А вывести из волчьей ипостаси мог только или альфа, или Старый Волк. Не обязательно выносить сор из избы, раз уж Руман является одновременно и Главой Клана и старшим мужчиной в семье.

- Буду. Ма, ну не смотри так, - не выдержал Руман. - Ты меня сама выбирала, и в данном случае я считаю, что я прав. Нечего быть такой размазней. Неужели у тебя любимчик появился? - поддел он.

- Конечно, нет! - возмутилась Лика. - Вы все для меня одинаковые.

- Даже я? - усмехнулся старший сын, усаживая дочек на колени.

- А с тебя вообще особый спрос!

Мать могла бы им гордиться. Он ничуть не уступает погибшему отцу, ни в стати, ни по метафизическим данным. Почти три года Величка, красавица-волчица, у которой почему-то рождались одни мальчишки, была Главой Клана, так как достойных кандидатур после погибшего альфы не находилось. Дети подрастали. А соседи зарились на лакомые угодья чужой земли и гордую независимую Волчицу.

Предпоследнюю драку с пришлым волком-одиночкой она едва выстояла, буквально вырвала победу вместе с его глоткой. И на самую последнюю уже не хватало сил. И тогда вызвался самый молодой из Клана, имеющий право бросать вызов.

Лика забыла, как дышать, когда увидела, кто вышел против матерого хищника. Претендент прослыл справедливым, но слишком жестоким, и, в общем-то, можно было признать его Главой хотя бы на несколько ближайших лет. Она не могла отделаться от дурацкого чувства, что дети еще маленькие, и это она, мать, должна защищать своих волчат.

Руман дрался за Клан, за мать, за погибшего отца, за младших братьев, а не за власть. Точнее за власть, но только как средство достижения другой цели - покорить сердце девушки и смягчить ее родителя, считавшего, что сыну Велички, которая когда-то отказалась от него, отдав предпочтение отцу Румана, не достанется его дочь, если только парень не проявит себя, не сделает что-то настолько выдающееся, что одобрят все волки.

И теперь у Румана - Главы Клана - дома подрастали близняшки, два пацана. Он не мог постоянно находиться рядом с женой и малышами. Власть над Кланом давала не только привилегии, но и обязанности. Старшие дочки «курсировали» в течение дня от родного дома к дому бабушки Лики, где Зоринка не делала различий между малышней - напоит, накормит, намоет, спать уложит - где двое, там и четверо. Ее мальчишки подросли, а всегда хотелось иметь дочек... А Величка, хоть и ворчала, что ей приткнуться негде, но обожала, когда вся семья собиралась вместе. И ее слово по-прежнему оставалось в семье главным, а по иерархии в Клане - третьим.

Аня

Я выскочила из дома, чуть не переломав ноги, сбежала по ступенькам. Ребята расступились, и Ник кивнул на задний двор:

- Он там.

Я быстро пробежала вдоль стены и свернула за угол.

Волк стоял, опершись руками на края здоровенной бочки с дождевой водой, периодически окуная в нее голову по самые плечи. По спине и груди текли мокрые ручейки, пояс штанов потемнел от влаги. Его рубашка висела на жердине загона для скота.

- Волчик, солнышко, я надеюсь, ты не топиться собрался? - я подошла и дотронулась до его обнаженной спины.

Он резко развернулся. Хотелось ему или нет, я обняла его за талию и спрятала лицо на широкой сильной груди друга.

- Анька, - он попытался отцепить меня. - Ты же промокнешь, Ань!

Но я, как пиявка, прицепилась - не отодрать. Волк сдался и, стиснув ручищами так, что мои косточки чуть не захрустели, прижался мокрой щекой к моим волосам.

- Анька, спасибо, что ты у меня есть, человечка...

Я подняла лицо. Губа Волчика была разбита и опухла. Из трещинки сочилась кровь. Привстав на цыпочки, я осторожно поцеловала его почти в самую ранку, почувствовав солоноватый вкус, и медленно отстранилась:

- Больно? Прости...

Роволкон сглотнул, проведя языком по разбитой губе, и странно охрипшим вдруг голосом произнес:

- Не... не переживай. Это не только из-за тебя. Это мне за все сразу «выписали». «Лекарство от депрессии по методике Румана» называется. Заслужил...

Он погладил меня по голове и снова прижал к себе, замерев.

- Аня, лопух нести? - высунулась мордочка Тимки из-за спины любопытного Николаса, видевшего всю сцену.

Ник съехидничал:

- «Мы теперь с тобой одной крови - ты и я», - процитировал он фразу из сказки, которую я днем рассказывала детям.

Роволкон непонимающе взглянул на брата и племянника. Я извернулась из-под руки Волчика.

- Нет, Тимка, лопух здесь не поможет, - улыбнулась я волчонку.

- Уу, - расстроился Тим, уже собравшийся мне ассистировать.

А Ник, заранец, меня смутил и продолжал изгаляться:

- Ань, как тебе наша кровь на вкус? А не боишься, что оборотнем станешь?

Я вздрогнула: сначала меня бросило в жар, затем выступил ледяной пот. Единственное, почему я не отскочила от Роволкона, - ноги стали ватными от страха.

«Какая же я идиотка...» - судорожно замелькали мысли и образы вывороченных мышц и костей, полной луны, обостренных запахов, звуков, оскаленных волчьих пастей...

Голова закружилась и я пошатнулась.

- Ань? Ань, ты что?! - испугался Волчик моей реакции. - Ник, придурок, сгинь!

Ник исчез сразу же.

- Аня, солнышко, девочка моя... - Волк зачерпнул пригоршню воды из бочки и протер мое лицо мокрой ладонью. - Ань, он пошутил, не будешь ты оборотнем, слышишь меня? Для этого специальный ритуал провести надо. Ты - человек! Слышишь?

Я послушно кивала и, кажется, говорила что-то типа: «да-да», и сама же льнула к нему, как всегда ища у Волчика защиты даже от такой напасти.

Прохладный ветерок и мокрое лицо быстро привели меня в чувство, и мне стало нестерпимо стыдно:

- Волчик... - я не смела поднять глаз и взглянуть другу в лицо.

- Анька, дурочка, - улыбнулся Волк, облегченно переводя дух. - Прости, что напугали тебя.

- Это ты меня прости, что я испугалась.

- Да все нормально, даже не думай об этом! Каждый на твоем месте так среагировал бы.

- Но я - не каждый! Я - твоя подруга и не должна была...

- Ты - моя самая лучшая подруга, лучше всех! - он поднял мое лицо ладонями и заставил посмотреть ему в глаза, чтобы я убедилась, что он не обманывает меня.

Пока мы просили друг у друга прощения, подошла Лика.

- Аня, все в порядке? - осторожно спросила она.

Я кивнула, насколько мне позволили ладони Волчика, так и не отпустившего мое лицо.

- Тогда идите в дом. Зоринка постелит тебе на моей кровати.

- Да нам же в Школу надо, - растерялась я.

Волк отпустил мое лицо и взял меня за руку.

- Отдохнете, выспитесь и утром вернетесь. Я разбужу пораньше.

- Может, не надо на Вашей кровати, Лика? Я могу и...

- У нас нет специальных комнаты для гостей, - перебила меня Волчица. - У нас и гостей-то не бывает. Лам с ребятами ночует. Волк тебе объяснит потом. Не по-человечески у нас, Аня. Только у меня отдельная комната, да у Зоринки с мужем, не к детям же тебя отправлять.

Мне в самом деле было жутко неудобно, но забота строгой мамы Роволкона, «главной Волчицы», оказалась очень приятна.

- Я могу и на каком-нибудь сеновале...

- Леди не пристало почивать на сеновале, - усмехнулась Лика.

- Я так отличаюсь от обычной девчонки?

Лика склонила голову и молча уставилась на нас. Я взглянула на Волчика, все еще не отпустившего мою руку, и, смутившись, что мы здесь нежничаем перед его матерью, аккуратно высвободилась.

- На чердаке есть матрац. Сынок, пойди, скажи Зоринке, пусть постелет там. И одеяло пусть возьмет теплое.

- Я сам отнесу, - пообещал Роволкон, и, захватив рубашку, пошел к дому.

- Отличаешься, Аня. От всех, кого я встречала, - все же ответила Лика на мой вопрос и, быстро развернувшись, ушла.

- А чем? - тихо спросила я ей в спину, но, понятное дело, ответа не дождалась.

Я подошла к дому. Мелких уже разогнали по кроваткам. Ребята, сидевшие на крыльце, посторонились. Понурившийся Ник поднял голову:

- Извини, Ань, - виновато попросил он.

- Можешь отвесить ему затрещину, - великодушно разрешил «добрый» старший братик.

Я замахнулась и... дотронувшись до затылка мальчишки, покорно подставившего голову, потрепала его по лохматым волосам:

- Это вы извините меня, что так некорректно повела себя, мне стыдно, - призналась я.

- Я же говорил! - просиял Николас, вскидываясь.

И тут же снова получил от братьев.

- Зайка, ты у Зоринки котелок какой-нибудь попроси или кастрюльку, вместо каски, а то у тебя тут скоро мозоль будет, - потерла я затылок сморщившегося Ника.

Теперь уже рассмеялись мы все вместе.

- Ага, а какой чудесный звон будет в ушах стоять... - начали глумиться ребята над младшеньким.

Лам все же нашел благовидный предлог и слинял на улицу.

- Теперь до рассвета не вернется, - прокомментировал Ник, проводив друга Волка слегка завистливым взглядом.

Из дома вышел Руман:

- Аня, тебя Зоринка зовет, - обратился он ко мне.

Но тон, каким была произнесена эта фраза, прозвучала как: «уйди! Надо обсудить то, что тебя не касается, человечка».

- Хорошо, - понятливо кивнула я, поднимаясь по ступенькам, и чуть не запуталась в длинном подоле платья. Спасибо, никто не заметил или в присутствии альфы постеснялись ржать, раз он промолчал.

Почему-то было странное чувство, словно я в деревне у родственников. Какая-то простота и раскрепощенность в отношениях и, в то же время, строгость, душевная теплота, необидные подколки друг над другом, забота, внимание... Не стая волков - семья...

Аня

Чердак был чистеньким. С потолка, на вбитых в стропила и балки двускатной крыши гвоздях, свисали пучки каких-то трав, связанные в косицы большие красные и золотистые луковицы. В углу я заметила прикрытую тряпками детскую люльку и пару небольших сундуков. Справа от люка-лаза стояла огромная плетеная двуручная корзина с яблоками, распространяющими чудесный, немного дразнящий аромат осеннего сада... Уютненько...

Мой матрац слегка шуршал и приятно пах сухим сеном. На удивление, он был достаточно упругим и ровным, словно ортопедический. А вот подушку мне выделили набитую пухом так сильно, что она казалась каменной. С простынкой вместо пододеяльника мне досталось шикарное двуспальное пуховое одеяло, верхняя часть которого была сшита из любовно подобранных по цвету, фактуре и геометрическому рисунку лоскутков ткани.

Прежде чем погасить светильник, я бережно погладила красивое изделие умелых женских рук. Вспышкой вернулись воспоминания детства: проворные бабушкины пальцы, немного узловатые от постоянной работы руками, с синеватыми прожилками вен, порхают над разноцветными кусочками, сшивая их короткими ровными стежками в большое полотно. Получается красиво, словно волшебный пестрый ковер из сказки. И рядом я и сестра со своими пупсиками в надежде, что нам достанутся самые красивые обрезки ткани для кукольной одежды... Ни лица сестренки, ни лица бабушки я снова не видела, но отчетливо пахнуло домом, семьей...

Я вышла из оцепенения, погасила светильник, завернулась в это одеяло с головой, отодвинув жесткую для меня подушку, и тихонько расплакалась, жалея себя, Волка, Нику... Они разругались, рассорились, но у каждого есть родня... многочисленная родня, а у меня - никого. Почему меня никто не ищет? Или ищут не там? Может, дать объявление? Ага... отдамся в хорошие руки... Я грустно улыбнулась сквозь слезы и снова заплакала.

И Криса жаль, неужели я его никогда больше не увижу?

- Ань, ты еще не спишь? - в чердачный лаз просунулась голова моего друга.

Я затаилась, судорожно утирая слезы.

- Я же знаю, что не спишь, - тихо прошептал он.

Сквозь маленькое подслеповатое окошко, засиженное мухами, слегка клубясь, пробивался серебристо-голубой свет убывающей луны.

- Заползай, - всхлипнула я.

Волк мгновенно оказался рядом. Он был в одних штанах, без рубашки. Наверное, ему тоже не спалось. На груди Волчика болтался амулет на шнурке.

Он «выковырял» меня из-под одеяла и, конечно, увидел, что я плакала.

- Что случилось, Ань? Почему ты плачешь? - потребовал он объяснений. Опустившись рядом со мной, и усадив меня прямо в моем пушистом лоскутном коконе из одеяла, Волк подвесил магический светлячок. - Ну-ка выкладывай!

И меня прорвало: я рассказала ему и о том, что мне обидно, что никому до меня нет дела, и о том, что Котенка забрали из Школы, и о том, что Ника переживает, и о том, как мне больно видеть, как он изводит себя...

- Я не хочу об этом говорить, - потемнел лицом Волк.

- Волчик, - я выпутала руки из одеяла и обняла его, - послушай, Ника тебя любит. Я уверена. Понимаешь, не знаю, как тебе сказать... помнишь, ты дал мне почувствовать своего Зверя?

Волк напрягся, затем кивнул и тоже слегка приобнял меня, устроив поудобнее.

- Представь, что бы мы с тобой натворили, если бы не вмешался Азель? Ты же Нику любишь, а готов был разложить меня прямо на полу в туалете для мальчиков. Да и у меня чуть крышу не сорвало...

Парень нервно хмыкнул.

- Прости, Ань.

- Я не прощения твоего хочу, я хочу чтобы ты понял, что такое может случиться неосознанно, на инстинктах... Постарайся посмотреть на это непредвзято, солнышко. Я знаю, тебе сложно, ты чувствуешь себя оскорбленным, отвергнутым, униженным. Но на самом деле это не так. Просто Шер нашел к Нике какой-то подход. Просто у вас что-то не ладилось и ни тебе, ни ей не пришло в голову разобраться, обсудить это между собой... Она запуталась, она же еще совсем молоденькая девчонка. Ведь ты у нее был первым?

- Был, - горько усмехнулся Волк. - Надеялся остаться единственным.

- Не всегда получается так, как мы надеемся - прописная истина. Дай ей шанс.

- Я не могу... не могу переступить через себя, - выдавил мой друг.

- Волк! Если бы я облажалась, ты бы простил меня?

Волк задумался, и мне его молчание не понравилось.

- Волчик? Роволкон, ты только не «убивай» меня, я надеялась...

- Ань..., - начал было он. - Нет! Ты не поймешь...

- Объясни! - я вскочила, забыв, что сейчас я в одной рубашке, которая едва закрывала попу, то есть была ну очень «выше колен». Волк жадно охватил меня взглядом и, взяв за руку, заставил опуститься. И только когда он снова начал укутывать мои ноги в одеяло, посапывая и не поднимая на меня глаз, до меня дошло: вот я овца! Говорю о каких-то чувствах к его девушке, а сама провоцирую.

Я выхватила край одеяла из его рук и прикрыла даже грудь, несмотря на то, что под достаточно плотной тканью рубахи, выданной мне мамой Роволкона, очертания моих прелестей практически не просматриваются.

- Ты меня до инфаркта доведешь, - пожаловался Волк, слегка поерзав, поправляя штаны.

- Ну прости, я забылась, - постаралась я придать голосу виноватый оттенок. - Но ты не ответил.

Он перетащил меня вместе с одеялом ближе, и, прижав спиной к себе, обнял обеими руками:

- Понимаешь, Ань, то, что я могу простить тебе, всех твоих Светлых-Темных-Котят и прочих, я не могу простить девушке, которой... которую...

Волк замолчал. Я вздохнула. Понятно. К самым близким всегда повышенные требования. И сильнее всего мы обижаем именно самых дорогих, самых незаменимых, самых родных...

Я потерлась щекой о его руки, обнимающие меня, сочувствуя. Он поцеловал меня в макушку:

- Анька, я не знаю, что бы я без тебя делал, - признался Волк.

- На луну бы выл.

- Вот именно... в волчьем обличии - такая тоска... и больше никаких желаний...

Он машинально намотал на палец одну из моих косичек, что наплели его племянницы, и теперь задумчиво «игрался» с ней, предаваясь своим мрачным мыслям.

- Помоги мне расплести, - попросила я, - иначе завтра буду похожа на большой одуванчик.

Волк сначала фыркнул, затем тихонько рассмеялся:

- Давай, только сиди смирно...

Когда мы с ним справились, он чуть отодвинулся и, оценив, снова рассмеялся, пытаясь пригладить мои кудри.

- Ты и сейчас похожа на одуванчик.

- Вот засада! - расстроилась я.

- Не переживай, завтра хвостик сделаешь, - успокоил Роволкон.

Мы помолчали немного. Волк снова обнял меня со спины, слегка баюкая. Боюсь, это неосознанное ритмичное движение больше успокаивало его самого и говорило о том, насколько он выбит из привычного равновесия. Роволкон плотно прижался ко мне щекой, чтобы мои распушившиеся волосы не слишком щекотали его лицо. Мне было уютно в его объятиях и так же требовалось утешение. Но у меня была конкретная цель.

- Послушай, - решилась я, - я тебе еще кое-что расскажу, а ты постарайся воспринять, как надо...

- Мне уже начинать волноваться? - я почувствовала, как его щека, прижатая к моей, расплывается в улыбке.

- Подожди, сначала выслушай...

Тщательно подбирая слова и примеры, чтобы не обидеть самолюбие и гордость парня, я пыталась донести до него, что не всем девушкам нравится щенячье обожание и сплошные нежности. Насколько я поняла, Волк боготворил Нику. Он видел ее хрупкой куколкой, с которой ну никак нельзя обращаться грубо и фривольно.

- Только надо еще чувствовать момент, угадывать, что предпочитает получить твой партнер в данном случае - нежность или страсть, - поучала я его, совершенно непонятно с чего-то решив поделиться своим «опытом», (если считать мой секс с Сандриэлем в гостинице - у самой было раз в жизни), но почему-то была твердо уверена, что я права.

Волк слушал молча. Возможно, переваривая услышанное, он что-то сопоставлял в уме, и его руки, стиснувшие меня, совсем уже не давали дышать. Я пошевелилась, он опомнился и ослабил хватку. Я боялась повернуть к нему лицо. Мне с трудом дался этот монолог, и я совсем не хотела видеть его смущение. Я просто еще раз тихо попросила:

- Дай ей шанс, Волк. Когда что-то не ладится - виноваты оба, кто-то больше, кто-то меньше...

- Не знаю... мне нужно время, - процедил он.

Я почувствовала, что Роволкона слега знобит. То ли он замерз без рубашки, то ли моя проникновенная речь заставила его нервничать.

- Конечно, конечно ты должен все обдумать, - я потерла его холоднющие предплечья, разгоняя кровь.

- Да не надо, - слегка улыбнулся он, оживая.

- Подай мои штаны... вон там, позади тебя, - попросила я.

Он сначала подкинул их мне, затем поинтересовался, зачем.

Я откинула одеяло, натянула брюки и, накрыв нас обоих, попросила:

- Побудь со мной еще.

Мне не хотелось, чтобы он, услышав о своих «промахах», оставался один. Еще напридумывает того, что в моих словах не было.

Волчик оценил мои манипуляции со штанами:

- Я тебе говорил, что люблю тебя, человечка?

- Не-ка, - улыбнулась я, запрокидывая голову, чтобы видеть его глаза. Я прекрасно поняла, что он хотел сказать. - Я тебя тоже люблю, Волчик.

- Я с тобой останусь, только на всякий случай перекинусь - пушистая грелка надежнее. Неохота мне испытывать на своей шкуре, что умеет Азель, если Сандриэль меня напугал до чертиков своей «волной».

- Эх, ты, трусишка, - шутливо толкнула я в бок моего друга.