Скучная жизнь одного Бон Хва

Глава 16

— Юридическая фирма «Yoon Yang» приветствует вас, старикашка! — сияет ослепительной улыбкой девушка и Бон Хва совершенно точно знает, что эта улыбка — не настоящая. Потому что эта девушка продолжает задирать его. Или она так ко всем относится. Необычное отношение, скажем сразу…

— Добрый день, Юна-нуна. — отвечает он и девушка за стойкой — тут же упирает руки в бока.

— С чего это я тебе нуна? Это ты тут старый, а у меня вся жизнь впереди. — говорит она и щурится в его сторону: — что, опять пришел нашу фирму разорять?

— Эта фирма должна платить мне в десять раз больше. — ворчит Бон Хва, подражая своему братцу. В те дни, когда погода менялась или его родная команда проигрывала — Чжи Мин мог быть просто невыносим. Он проезжает мимо стойки ресепшен на своей коляске, отталкиваясь руками. Прижимает карточку к считывателю на турникете. «Бип!» — красный свет сменяется зеленым и он проезжает дальше.

— Плодотворного рабочего дня, старикашка! — кричит ему вслед Юна, когда он уже заезжает в лифт. Он просто поднимает руку и машет ей.

— Странная девушка. — бормочет в голове Старший.

— Это скорее странные отношения между ней и братом. — предполагает Бон Хва: — она просто так к нему относится и…

— Нет. Это именно с девушкой что-то не так. — отвечает Старший: — если бы между ней и твоим братом действительно были бы какие-то особые отношения — думаешь она бы не заметила, что вместо Чжи Мина — приехал ты? Да никто из тех, кто приглядывается и реально общается с Чжи Мином — вас бы не перепутал. А если заметила — почему ведет себя как ни в чем ни бывало? Нет, она не заметила. Значит она и в самом деле никаких особых отношений с твоим братом не имеет. Просто такие же коллеги, как и все. А с «просто коллегами» так себя не ведут. И еще — у нее на бейджике только имя. Нет фамилии. Тут у вас принято, чтобы и имя и фамилия, а у нее — только имя. Да и работает она по выходным… в общем странная девушка, странное поведение…

— Надо бы разузнать что с ней не так! — загорается энтузиазмом Бон Хва: — проведем расследование! У нас есть доступ к внутренней сети и…

— Остынь, малыш. У тебя что, своих дел нет? Странная, ну и странная. Занимайся своими делами. У нас нет времени на сторонние проекты. Кроме того… тебе нужно многому научиться, пока я тут.

— Что значит «пока ты тут»? — хмурится Бон Хва, заехав в лифт и нажав кнопку нужного этажа: — Ты же всегда тут.

— Если что-то происходит здесь и сейчас — это не значит, что будет происходить и в дальнейшем. Серьезно, малыш, тебе еще сколькому нужно научиться, а ты баклуши бьешь.

— Что бью⁈

— Баклуши. Ты на себя посмотри. В последнее время ты вообще привык чуть что — мне управление отдавать, мол Старший разберется. Хорошо, а жить за тебя — тоже Старший будет? Сколько воя было по поводу того, что я Чон Джа синяки кремом смазал… хотелось посмотреть, а?

— Вовсе не хотелось! Я…

— Об этом речь, малыш. Я с тобой не навсегда. Это твоя жизнь. Где-то я и сам неправ был, но был кризис, пришлось выравнивать ситуацию в ручном режиме. Но жить эту жизнь такую какая она есть — это твоя прерогатива, малыш. Если ты вообще собираешься жить.

— Конечно собираюсь. — говорит Бон Хва. Ему становится страшновато. До сих пор он не боялся, потому что голос в голове всегда был с ним. Всегда подсказывал что именно делать и как. Всегда помогал, а в самые критические моменты — сам брался разруливать ситуацию, отодвинув Бон Хва в сторону. Мысль о том, что Старший может исчезнуть — вызвала у него какое-то неуютное чувство внутри. Словно что-то в груди и животе сжалось и передавило ему глотку.

— Но ты же меня не бросишь⁈ — спрашивает он, сжимая кулаки: — у меня мама больная и Чжи Мин где-то! И… мадам Вонг! И Чон Джа с этой… рыжей!

— Смотри, малыш, я сам не знаю, как так произошло, что я в твоей башке очутился. Насколько я тут? Не случится ли так, что завтра ты проснешься, а меня не будет? Я уж молчу, что это вообще скорей всего твоя персональная шизофрения и раздвоение личности.

— Это не так! — горячо возражает Бон Хва: — Ты же как в той притче про самурая и дух мертвеца!

— Боюсь я не совсем понимаю тебя. — говорит Старший: — что за притча такая?

— Ээ… ну когда был один самурай и его преследовал дух мертвеца, который предсказывал страшное будущее самому самураю и всей стране, вынуждая его сделать сеппуку, но сперва совершить чудовищные злодейства. Самурая пришел к даосу, который посмотрел на него и сказал что это никакой не злой дух. И чтобы доказать это — спрятал руку за спиной и сказал самураю, чтобы тот спросил у духа — сколько пальцев тот сейчас показывает на руке. Дух затруднился с ответом. Потому что этот дух был в голове у самурая.

— Но ты знаешь то, чего не знаю я, а я — знаю то, чего не знаешь ты. Например — эту притчу. — сказал Бон Хва. Лифт остановился, издал короткий музыкальный звук и двери раскрылись. Бон Хва выехал из лифта и покатился по пустому коридору. Интересно, подумал он, а как тут все выглядит в будни? Наверное, десятки людей спешат по коридорам, сжимая под мышками папки с документами… хотя, нет. Папки слишком толстые и их слишком много. Скорей всего на тележках их катят. Или несут перед собой. Суетятся, сталкиваются, падают, документы разлетаются в разные стороны, а симпатичная девушка вдруг оказывает нос к носу со своим сонбэ, краснеет и прикрывает свои коленки…

— Смотри-ка, а ты у нас развиваешься. — весело говорит Старший: — есть прогресс. Продолжай в том же духе, малыш и скоро ты станешь совсем самостоятельным.

— Но я еще не готов и…

— Расслабься, я никуда не собираюсь. — успокаивает его Старший: — У меня нет тут счетчика дней или чего еще в этом духе. Просто никто не знает сколько у меня времени, в том числе и я сам. Что это означает? Это означает, что тебе нужно научиться всему как можно скорей. На всякий случай. Ну… а если ты станешь наконец человеком, а я все еще буду с тобой — разве ж это плохо?

— Нет! Конечно не плохо!

— Вот и отлично. Значит — будем учиться. Сегодня будем учиться как правильно составлять исковое заявление об установлении юридического факта.

— Будем учиться? Разве ты не знаешь уже как?

— Скажем так, у каждого законодательства есть свои особенности. И в каждом времени. У вас вообще только с восемьдесят седьмого прямую военную цензуру отменили, до этого и речи о свободе слова не было. Плюс, например тот факт, что тут мужчина при разводе опеку получает автоматически… много деталей. И нюансов. Поэтому — будем учиться вместе. Доставай папку с делом Пак А Су, сегодня сразу составим исковое и распечатаем его тут же. И следующие заявления — тоже распечатаем. Если успеем.

— Но… разве нам не нужно заниматься тем же, чем и всегда?

— Перебирать папочки, сортировать документы, прошивать и готовить к поступлению в архив? — Старший явно усмехается: — я еще в прошлый раз все сделал. Твой братец и остальные сменщики на этом месте ни черта не делали. У вас главное не эффективность работы, а присутствие на ней. Тем более, что они все инвалиды, с них особо никто ничего и спрашивал. Так что сегодня можем заняться делом. Вот, смотри… — Бон Хва чувствует, как его тело само по себе тянется и берет папку с делом Пак А Су: — видишь, почему дата рождения была выставлена неверно? В день рождения они находились за границей, а там в свидетельстве была написана актуальная дата, без ваших чосонских заморочек.

— А… почему ты сам все не сделаешь? Быстрее будет же…

— Потому что иначе ты ничему не научишься. Вот ты в школу свою частную пойдешь, будут тебе морду на переменах бить — думаешь я вмешиваться буду? Ну нет. У нас на руках был кризис, вот я и вмешался. А помогать тебе в школьных драках или там на свиданиях с девчонками я не собираюсь. Ты должен научиться все делать сам, малыш. Не полагаться на меня, на судьбу, на друзей, на Бога или Сатану. Сам, понимаешь? Так что… век живи, век учись. Итак, с мелочей, например с подсудности. В какой суд подается подобное заявление, кто может представлять интересы госпожи Пак, каковы сроки рассмотрения дела, какие документы необходимо приложить к заявлению, нужно ли оповещать заинтересованные стороны или это сделает суд… нужно ли платить судебную пошлину или такого рода дела этого не требуют…

— Как много всего!

— Это только начало, малыш… надеюсь ты выспался. У нас сегодня много работы. То, что студенты юридических факультетов изучают в течении пяти лет, мы с тобой должны освоить за сегодня.

— Это же невозможно!

— Нет такого слова, малыш. Есть слова «я ленюсь» и «мне скучно». И вообще, глаза боятся, руки делают. Давай приступим… — его рука включила рабочий компьютер. Бон Хва вздохнул. Это будет очень долгий рабочий день…

Когда вечером он выехал из здания юридической фирмы — у него дрожали руки. Наверное ноги тоже, но он же на коляске, черт с ними, с ногами… а руками он колеса вперед толкать должен! Он не слышал, как попрощался с Юной за стойкой ресепшена, не понял, как оказался на улице…

— Интересно, как сказывается на нервной системе перегрузка… — задумчиво сказал Старший: — Вот ты вроде физически ничего не делал, в кресле сидел весь день… но поди ж ты — устал, что с ног долой. При этом я — не устал вовсе. Такое ощущение что у нас с тобой две нервные системы, что, конечно невозможно. Феномен. Это, кстати, наше с тобой преимущество.

— Старший. — сказал Бон Хва, уставившись в пространство перед собой. Он не замечал как его руки толкают коляску по направлению к дому: — я все. Совсем все… можно я?

— Ладно, ладно. Хорошо. Отдавай управление, садись в кресло заднего стрелка… вижу, что устал. Но в школе сам учиться будешь, понял?

— Конечно, сонбэ… — Бон Хва наконец расслабляется и позволяет себя отпустить себя самого и перестать пытаться удержать голову и спину прямо. Старший мягко перехватывает управление и выпрямляется. Толкает коляску вперед.

— Можешь даже поспать. — предлагает он: — у нас сейчас встреча с госпожой Пак будет, а там тебя лучше не показывать.

— Нужна ли нам госпожа Пак? У нас же есть деньги… — замечает Бон Хва, расслабившись окончательно и словно бы смотря кино, только своими собственными глазами.

— Деньги… если бы ты был просто студент… у нас обязательства. Маму твою в центре ухода содержать. Вчера я посмотрел, нельзя ее в дешевый центр пристроить, да и далеко это. А если в нашем городе, то… восемьдесят тысяч в день минимум. С таким-то диагнозом. Уход, противопролежневые матрацы, менять позу каждые сорок минут, массаж, постоянный медицинский контроль за состоянием, специальное питание, минералы, витамины и прочее… в общем не так уж и намного нам этих денег хватит. А еще тебе учиться нужно и что-то кушать. Знаешь, малыш, экономить — бесполезно. Нужно работать над увеличением дохода. — отвечает Старший. Они продолжают катиться по улице, Бон Хва замолкает и думает о том, что относительно небольшой путь от фирмы к их дому — на коляске кажется очень и очень долгим. И трудным. Хотя, если взять коляску с электроприводом… можно со скоростью до двадцати километров в час гонять! Пока он размышлял об этом — как-то незаметно задремал. Пришел в себя только тогда, когда уже был дома, Старший переоделся, попил чаю… и в дверь позвонили.

За дверью стояла Чон Джа в своем мотоциклетном наряде — черной кожаной куртке и джинсах, в руках она держала черный шлем с подобием двух кошачьих ушек на нем.

— Бон Хва, сонбэ-ним. — кланяется она и это… необычно. Никто прежде не кланялся ему. И это обращение… может Старший и не заметил, но она добавила «ним» к имени. Обычно так не делают… «директор-ним» или там «начальник отдела-ним», еще куда не шло, а тут имя и вслед за этим «ним». Это как будто его имя и есть его профессия… тем более что «ним» добавляют только если человек — выше по рангу. Но… с другой стороны мадам Вонг ясно дала понять, что выход из этого кризиса — только всем вместе. И что он — старший… Вернее, Старший — старший, но откуда Чон Джа про Старшего знать? Или она должна обращаться к нему «Старший-ним»? Ну так она и обратилась… Бон Хва сонбэ-ним. Очуметь как необычно. Девушка старше его — называет его «сонбэ-ним»!

— Привет. — кивнул ей Старший, не обратив внимания на необычность обращения: — секундочку. — его тело само собой вышло за дверь и закрыло за собой дверь. Ага, думает Бон Хва, Старший все еще у руля… вот и хорошо.

Они спускаются вниз по лестнице. Чон Джа идет впереди и заметно нервничает. Внизу стоит ее мотоцикл, ядовито-зеленого цвета спортивная «Хонда». Чон Джа берет с сиденья второй шлем, обычный белый — протягивает его Бон Хва.

— Сонбэ-ним. — говорит она: — правила…

— Конечно, — он надевает шлем на голову, застегивает ремень под подбородком.

— Адрес все тот же? — спрашивает она у него, перекидывая ногу через мотоцикла и сбивая подножку в сторону: — Ресторан госпожи Пак?

— Да. — он забирается на мотоцикл сзади. Бон Хва бы отстранился от девушки, все-таки они не настолько уж и знакомы, да и потом, разница в возрасте, статусе и вообще она для него — нуна. Но Старший спокойно обнял ее сзади, прижавшись к спине.

— Кхм. — подавилась чем-то Чон Джа: — Хорошо, сонбэ-ним. Положитесь на меня. Будем там через двадцать минут. Воскресный вечер, движение не такое интенсивное. Должны быстро доехать. — она оттолкнулась ногой (Бон Хва прочувствовал как работает каждый мускул у нее на спине!) и выжала газ. Ядовито-зеленая «Хонда» рванула с места. Они выкатили на дорогу и Чон Джа прибавила скорость.

— Хороша девка. — сказал Старший внутри головы: — Смотри как едет! Рисковая и на поворотах угол режет. Интересно что на дороге она сущий дьявол, а в кабинете у мадам Вонг — расклеилась. Да и личная жизнь у нее… она себя как желе ведет. Позволяет себя за нос водить.

— А… какая у нее личная жизнь? — осторожно интересуется Бон Хва, замирая от того, что его руки обхватывают Чон Джа сзади, смыкаясь у нее на животе и если они вдруг соскользнут выше…

— То ты упадешь, — констатирует Старший: — а учитывая скорость передвижения, простыми синяками не отделаешься. Ты ж у нас сам говорил, что 3Dдевушки — это фу, а онлайн игры — это круто и 2D-девчонки — самые крутые. Тебе же Ху Тао нравится. Как там ее… наследница погребальной компании в семидесятом поколении.

— Да я и не собирался! — вспыхивает Бон Хва: — Я так… и нечестно мои мысли подслушивать!

— Хорошо, хорошо. — смеется Старший: — ладно. Девушка и впрямь ничего, ладная, умненькая и рисковать любит. Но вот как до своей жизни доходит, так тупит неимоверно. Вот как можно было на такого альфонса как Су Хен попасть? Она ему третий год деньги таскает, все что заработала. У нее даже мотоцикл этот в кредит куплен, а между прочим, она неплохо в клубе зарабатывает… зарабатывала. — он хмыкает: — теперь и ей тоже придется себе работу искать. Десять миллионов вон, что я ей дал — разве что самые страшные займы закрыть… и то должна останется. Ну… ничего, будем исправлять, раз уж придана нам в усиление. Мне рядом люди с нестабильной психикой и искаженным восприятием не нужны, одного тебя достаточно.

— Старший! Я не такой!

— Все мы немного ненормальные, малыш. Тут главное чтобы вектор твоего безумия не шел вразрез с направлением к успеху и «жили они долго и счастливо». Она тебе нравится?

— Нет! Вовсе нет! — оправдывается Бон Хва: — Не нравится она мне вовсе! Она нас в это все и втравила!

— Туше. Это точно. Она и втравила. — соглашается с ним Старший и Бон Хва чувствует непонятную гордость от того, что Старший с ним согласился.

— Но, с другой стороны, в конечном итоге мы заработали денег. Достаточно чтобы матушку уже на следующей неделе в центр пристроить.

— Но теперь мы — собственность мадам Вонг! И должны делать что она скажет!

— Посмотри на это с позитивной стороны, малыш. У нас появились связи в местных криминальных кругах. Такое всегда пригодится. Тут главное репутацию себе сделать нормальную… как говорится — береги честь смолоду, мундир с выдачи, а девушку — с момента как у тебя в штанах что-то начало шевелиться, когда сзади к ней прижался… вот как у тебя сейчас.

— Старший! — Бон Хва почувствовал, что его щеки начинают пылать! И отодвинуться от Чон Джа он сейчас не может, свалится же с мотоцикла! Да и заднее сиденье на ее «Хонде» даже и не сиденье как таковое, небольшая пластиковая деталь сзади. Словно продолжение заднего крыла. Сидя на ней у него, нет выбора, кроме как крепко прижаться к ней… и она наверняка все чувствует! Какой стыд!

— Молодость, молодость. Такое — не повод стыдиться. Это повод для радости, малыш. Поверь мне. — говорит Старший и в его голосе слышна усмешка: — Если хочешь, давай прижмемся покрепче и поерзаем, а?

— Старший!