Скучная жизнь одного Бон Хва

Глава 6

Бон Хва сидит в кресле и смотрит на человека в белом халате. Это полноватый мужчина, ему около сорока лет, на груди у него бейджик с фамилией и именем его зовут Хван Ким, а также должностью — заместитель главного врача. В кабинете светло и пахнет какими-то лекарствами.

— Где сейчас ваш старший брат? — задает вопрос человек в белом халате: — Информацию подобного рода надлежит передавать совершеннолетним родственником пациента.

— Что с мамой? Она жива? Чжи Мин на коляске передвигается, он инвалид… — говорит Бон Хва: — Пожалуйста скажите мне что с ней! Я ему передам!

— Это нарушение процедуры. — говорит врач, но взглянув на лицо Бон Хва — немного смягчается: — Твоя мама жива. К сожалению, в результате обширного инсульта у нее были повреждены нервные волокна ретикулярной формации, и она впала в кому.

— Но… она уже почти четыре дня в коме! Когда она поправится? — настаивает Бон Хва. Врач вздыхает, снимает очки и достает из ящика стола какой-то футлярчик. Открывает его и извлекает маленькую тряпочку. Начинает протирать стекла очков. Бон Хва — терпеливо ждет.

— Понимаешь, кора головного мозга воспринимает сигналы об окружающем мире не напрямую, а через ретикулярную формация. Она проходит через весь мозг и является фильтром, который систематизирует и пропускает через себя нервные импульсы. Если клетки ретикулярной формации повреждаются, высший отдел головного мозга теряет связь с внешним миром. Человек впадает в состояние, которое и называется кома… и сказать, когда именно он придет в себя, выздоровеет… и выздоровеет ли вообще — довольно трудно. — говорит врач. Бон Хва молчит, ожидая, что врач сейчас скажет что-то еще… например, что «но в этом случае скорее всего она поправится через месяц». Или три месяца. Через месяц он уже должен будет пойти в школу! В новую школу, в частную школу имени Ли Сун Сина… а если мама к тому времени не придет в себя? Как он будет учиться, зная, что она все еще болеет? И… вообще можно ли лежать вот так месяц? Или три? Он вспоминает что по телевизору и в сети часто показывали людей, которые лежали в коме годами, десятилетиями и мотает головой, отгоняя эту мысль. Быть такого не может! Это же в сериалах так бывает, кома и амнезия… в жизни такого не происходит. Он ждет, что же скажет доктор… он же должен что-то сказать! Он молчит. Молчит и врач, он наконец заканчивает протирать очки и водружает их на переносицу.

— Вот так. — говорит врач: — Мы сделали все, что могли. Стабилизировали ее состояние. Обширный мозговой инсульт — опасная ситуация, но наши специалисты предотвратили худшее. Теперь только ждать… всегда есть вероятность, что нервные волокна восстановятся и пациент пойдет на поправку.

— Это хорошо! — говорит Бон Хва: — Она обязательно пойдет на поправку.

— Я тоже так считаю. — говорит врач и прячет футлярчик с тряпочкой в ящик стола: — Скажи своему брату, что ему необходимо связаться с нами. Обсудить кое-какие взрослые вопросы.

— Он не может ходить… а можно, чтобы он по телефону с вами связался?

— Ну… наверное можно. Вот. — врач подает Бон Хва белый прямоугольник визитной карточки: — пусть позвонит по этому номеру. Ты можешь не переживать, мальчик, мы сделали все что могли. Теперь только ждать, пока она восстановится сама.

— Спасибо! — Бон Хва встает и кланяется: — Большое вам спасибо! А можно мне пройти к маме в палату?

— Пока еще нет. Детей мы пускаем к больным только в сопровождении взрослых родственников. Таковы правила. — разводит руками врач: — в следующий раз приходи с ними. В крайнем случае — можешь взять с собой кого-то из взрослых из школы.

— Понятно. — скис Бон Хва. Он еще раз поклонился и вышел из кабинета, попрощавшись как того требовали обстоятельства. На улице было уже темно, и он посмотрел вверх, туда, где горели окна больничного комплекса. За одним из них сейчас лежит матушка и с ней все в порядке. Верно же? Врач сказал, что она обязательно поправится…

— К сожалению, врачи всегда стараются смягчить диагноз — если они говорят с близкими родственниками… особенно с детьми. — говорит голос в голове: — А кома после инсульта — это дурные вести, малыш.

— Старший! — Бон Хва обрадовался, что снова слышит его голос. После того, как он вернулся с работы домой, Старший замолчал и не отвечал даже когда он его звал. Бон Хва даже немного испугался: не исчез ли его внутренний голос, его старший товарищ.

— И эта фраза про твоего брата. Необходимость обсудить взрослые вопросы. Знаешь что, давай отойдем подальше и наберем номер больницы. Это стационарный телефон, вряд ли на нем есть определитель номера.

— Но он же меня по голосу узнает! — возражает Бон Хва.

— Говорить буду я. — отвечает Старший: — Давай-ка, отойдем подальше…

Бон Хва отходит от больничного комплекса, сворачивает по дорожке в парк, идет освещенными аллеями и достает из кармана телефон. Набирает номер, указанный в визитной карточке. Слушает длинные гудки. Наконец в трубке раздается голос врача, того самого, что разговаривал с ним только что.

— Здравствуйте. — говорит Старший и его голос действительно звучит по-другому, словно говорит человек более собранный, ответственный, взрослый и очень уставший.

— Это Намгун Чжи Мин. Я старший сын госпожи Намгун Кен Хи. Ко мне только что пришел мой младший брат, попросил позвонить по этому номеру. К сожалению, я только что вернулся с работы и не смог прийти в больницу лично. — продолжает Старший и Бон Хва думает о том, что такому вот голосу он и сам бы поверил.

— Ничего страшного. — звучит в трубке голос врача: — Я — заместитель главного врача и заведующий отделением доктор Ким Хван. Как я уже сказал вашему младшему брату — вашей матери в данный момент уже ничего не угрожает, ее состояние стабильно. Однако она все еще находится в коме, вызванной последствиями обширного инсульта.

— Большое спасибо, что позаботились о ней. — говорит Старший.

— Это наша обязанность, — отвечает доктор: — но я хотел бы обсудить с вами следующие моменты… дело в том, что уже сейчас она более не нуждается в лечении. Она нуждается в уходе, но не в лечении. К сожалению, такое вот состояние может длиться годами и конечно мы не можем себе позволить держать в больнице человека, которого не лечим. Тем более — в течении длительного времени.

— Вы хотите сказать, что откажете в медицинской помощи моей матери? Существует обязательная медицинская страховка!

— Никто не отказывает вашей матери в медицинской помощи. Однако сейчас ей больше не нужна медицинская помощь, — терпеливо объясняет врач: — она нуждается в уходе. Чтобы кто-то проводил комплекс по уходу за коматозным больным, смачивание и увлажнение слизистых носоглотки, обтирание, профилактика образования пролежней, обслуживание в части туалета, кормление, контроль пульса и температуры… и так далее. К сожалению, наша больница не обладает бесконечным запасом больничных мест. Но вы не переживайте, существуют специальные службы по уходу за коматозными больными, а на худой конец — можно ухаживать за ней даже дома.

— Я понял. — Бон Хва чувствует, что кивает головой. Странное ощущение, губы шевелятся, тело движется само по себе…

— Скажите, доктор Ким, а что бы вы порекомендовали в такой ситуации? — спрашивает Старший.

— Я бы посоветовал перевести вашу маму в один из специализированных центров по уходу. К сожалению, в домашних условиях таких пациентов очень часто «упускают».

— Упускают?

— Пациент в коме нуждается в постоянном присмотре и уходе. Даже просто менять положение тела нужно каждые несколько часов, во избежание появления пролежней. Мы не замечаем, но в жизни люди никогда не лежат неподвижно несколько часов подряд. Пролежни — это только часть проблемы. Увлажнение слизистых. Контроль температуры тела и частоты сердечных сокращений. Постоянный контроль за диетой и количество выведенной мочи и каловых масс. Тщательные санитарно-гигиенические процедуры… плюс оборудование и препараты. Даже если у вас и есть кого оставить дома, чтобы постоянно за ней приглядывать — этого будет мало. Нужен именно специалист. — твердо говорит доктор Ким: — Хотя подобные услуги стоят недешево, но в конечном итоге, если вы хотите, чтобы за вашей мамой был надлежащий уход, я рекомендую подобный центр. Вариант похуже — это нанять профессиональную сиделку, но там многое зависит от личных качеств.

— Я вас понял. — говорит Старший: — когда именно вы намерены выписать нашу маму?

— Я взял на себя смелость оповестить вас заранее. — говорит врач: — Она останется в больнице как минимум эту неделю — нам нужно собрать все анализы и провести наблюдения. Но если ничего не изменится, то через неделю мы будем вынуждены выписать ее. Куда именно — домой или в специализированный центр — решайте сами.

— А вы… какой центр порекомендовали бы вы? — уточняет Старший.

— Нам запрещено рекомендовать конкретные заведения для подобных нужд. — отвечает доктор Ким: — Однако в холле больницы есть рекламный щит с кармашками для брошюрок, многие организации оставляют там свой рекламный материал. И вы можете поискать самостоятельно.

— Понятно. Большое вам спасибо. До свидания.

— До свидания. — звучит голос из трубки, и Старший нажимает на кнопку отбоя. Бон Хва едва не роняет телефон, когда Старший отдает контроль обратно. Он прячет телефон в карман.

— Рано прячешь. — говорит ему Старший: — Поищи, сколько стоит день пребывания в таком центре… поищи сами такие центры, отзывы почитай… Сдается мне, что нет у нас таких денег. И брата твоего тоже нет. Даже сиделку нанять — и то не хватит. У вас вся пенсия брата — на аренду идет. Тот минимум, что ему на работе платят — за него никто полный день с матушкой сидеть не будет. А нужно не одну сиделку, а как минимум две — чтобы посменно. А скорее всего — три… и если брать действительно профессионалов, с лицензиями, то дешевле будет оплатить услуги специализированного центра по уходу. А если не профессионалов брать… как скоро у нее пролежни появятся? И смогут ли они вовремя помощь оказать, если что случится?

— И что же делать? — спрашивает Бон Хва, чувствуя себя совершенно беспомощным: — Как быть⁈ Брата до сих пор нет. Нужно в полицию заявить о пропаже человека…

— Интересное у вас тут кино творится. — хмыкает Старший: — Полиция заявление о пропаже человека не принимает, если трех суток с момента пропажи не прошло. Дескать, наверное гуляет где, чего попусту тревожить доблестных стражей порядка. В то же время… самое продуктивное время для поисков — первые двенадцать часов. Если в течении этого времени не нашли, то скорей всего…

— А ты чего молчал⁈ Двенадцать часов давно прошли, а я тут ерундой занимаюсь!

— Двенадцать часов прошли еще когда ты глаза открыл — после того, как домой пришел из больницы, после того как в холле больницы восемь часов просидел, а потом дома — вырубился. — вздыхает Старший: — Уже тогда прошли. И… давай без эмоций, малыш. Мы уже обошли всю округу, всех расспросили. Никто его не видел. Телефон у него выключен. Скорее всего, разрядился.

— Значит, Чжи Мин…

— Не факт. Все может быть. Например — упал, ударился головой и в амнезию впал. Но… во-первых мы бы об этом уже узнали. Больно он приметный — на инвалидной коляске своей. И во-вторых, бессмысленно об этом рассуждать. Теперь ты в доме старший мужчина — по крайней мере, пока брат не появится. А значит, должен принимать все решения. Конечно, мы можем сейчас в полицию пойти. Заявление написать. Изменить это ничего не изменит уже… но вот денег от работы брата ты уже лишишься. Далее, так как мама в коме, а брат без вести пропавший, тебя определят в детский дом. Но это все цветочки, выживем в любом детском доме. Самое главное, что твоя мать тогда останется без поддержки и без родственников. Когда человек в коме, ему важно, чтобы с ним разговаривали, желательно кто-то близкий. Прикасались к нему, ставили любимые песни, чтобы пахло чем-то знакомым и приятным — никогда не знаешь, что именно сработает. А если ты будешь в детском доме, то твоя матушка останется совсем одна…

— Нет! Такого… нельзя позволить этому случиться! — ужасается Бон Хва, вспоминая репортажи из социальных домов для людей, которых бросили родственники: — Нет!

— С другой стороны, если ты продолжишь выдавать себя за своего брата, то рано или поздно это все равно выплывет наружу… такое всегда выплывает.

— Мне просто нужно где-то достать деньги! — убежденно говорит Бон Хва: — Можно же продать свои органы! Например — почку! В интернете говорили, что одна почка…

— Ерунда это все. Любая пересадка органов регулируется кучей законов и массой процедур. Начать с того, что никто не возьмет почку у несовершеннолетнего, романтик ты наш. Может быть тут и существует черный рынок органов на пересадку, наверняка должен существовать, но уж туда ты никак не попадешь. А если, вдруг, каким-то чудом все же попадешь… то этим ребятам будет проще совсем разобрать тебя на части, чем платить. Заодно сэкономят. Нет, это чушь. — парирует голос в голове.

Бон Хва садится на скамейку и обхватывает голову руками. Мир вокруг него рушится, и он не знает, что делать.

— Мы можем взять кредит. — говорит наконец он: — на Чжи Мина. Он уже взрослый и…

— И никто ему больших денег не даст. Он же инвалид и у него доходов — кот наплакал. — отвечает Старший: — Нет, это не выход.

— Ты же умный. — говорит Бон Хва: — Придумай что-нибудь, а?

— Был бы я умный — у тебя в голове не оказался бы. Эх, — вздыхает голос: — ну да ладно. Чего уж там. Пошли домой — утро вечера мудренее.

— Домой? — только сейчас Бон Хва понимает, что так и сидит на скамейке в парке. Уже совсем стемнело, над аллеями парка зажглись огни, но в этой части парка почему-то было темно — единственная лампочка потрескивала и едва-едва вспыхивала слабым светом. Ах, да, подумал он, я же специально отошел подальше, чтобы поговорить с врачом… зашел в самую глухую часть парка…

— Да, домой. — твердо говорит Старший: — Ты же не собираешься до завтра на скамейке в темноте сидеть? Местечко не самое уютное… да и дерутся уже рядом.

— Что? — Бон Хва только сейчас услышал звуки невнятной возни, глухих ударов и тяжелого дыхания. Почему же тогда не кричат, подумал он, ведь обычно в таких ситуациях — кричат…

— Все, вставай, и пошли отсюда. — говорит Старший: — Потому как тело у тебя нетренированное, да и вообще люлей за просто так получать — моветон, как по мне. Чоп-чоп, побежали рысцой в теплую постельку. У нас своих проблем хватает.

— Да погоди ты. — говорит Бон Хва и делает несколько шагов из темной аллеи на свет, вытянув шею и вглядываясь вперед. Действительно, впереди шла драка. Трое парней в спортивных костюмах увлеченно мутузили четвертого, который вовсю отмахивался от них какой-то палкой. Драка происходила молча, никто не звал на помощь, не кричал от боли.

— А чего им кричать? — говорит Старший в голове: — Они побеждают. Их трое на одного. А тот, кто проигрывает, будет орать — дыхание собьет и тогда ему точно каюк. На помощь в парке ему все равно никто не придет. Ну или тут в омерте дело… если все тут из мафии, например, то копов звать никто не будет, даже если убивают.

— Надо ему помочь! Его же сейчас забьют! — говорит Бон Хва и даже делает шаг вперед и тут же замирает. Старший держит его, не пускает вперед.

— Ты с ума сошел? — голос в голове звучит почти ласково, но Бон Хва машинально сглатывает: — Ты куда? Лавры Брюса Ли покою не дают? Мало тебе что матушка в больнице, брат черте где, давай еще и тебе по голове сейчас стукнут, и ты будешь валяться в коме. Идиот? На тебе сейчас ответственность! За всю семью, за свою маму, за брата, за всех. За себя в том числе. Не, не, не, Намгум Бон Хва, разворачиваемся и шагаем домой.

Бон Хва оглядывается. Парня уже повалили на землю и вовсю пинали ногами, словно футбольный мяч — с разбегу.

— Но ведь он — один…

— Ты драться умеешь вообще? А? Вот то-то и оно… признаю, хорошо тебя матушка воспитала, человек ты добрый и совестливый, вот только женское воспитание — оно все равно мягкое. Драться ты не умеешь и не умел никогда. А по роже не получал только потому, что дома все время сидел, да в школе в нормальную компанию попал. Вот у тебя и… да, что ты будешь делать! — повышает голос Старший и Чон Хва видит — как один из троих, избивающих паренька, поворачивается к нему.

— Эй! Ты! — окликает он Бон Хва: — А ну иди сюда!

— Вот же… — вздыхает Старший: — Бон Хва, отдавай управление, придется вести переговоры…