Скучная жизнь одного Бон Хва

Глава 8

— Не вертись. — говорит ему Старший: — чем меньше ты совершаешь движений — тем лучше. Когда человек все время что-то делает, дергается, оглядываешься, чешется — вот как ты сейчас, одним словом — суетится, это выглядит подозрительно. И в целом не внушает доверия. Уверенность в себе — это расправленные плечи и неторопливые движения. Даже мимика немного замедленная. И… когда улыбаешься — не склоняйся вперед в поклоне. Это выглядит так, словно ты заискиваешь, понимаешь? Ты — уверен в себе и спокоен. Если будешь суетиться, дергаться, потирать потные ладошки и заискивающе заглядывать в глаза, то тебя невербально сразу же за мошенника примут. А ситуация тут такая, что Су А у нас в отчаянии… самое то для мошенников появится. Знаешь, чего стараются избегать настоящие мошенники? Выглядеть как мошенники.

— Она подумала, что я — извращенец! — выпаливает Бон Хва: — Вот серьезно! Она видела, как я футболку нюхал! Стыд-то какой!

— О боже, малыш, да всем насрать! — говорит Старший и по его тону Бон Хва может сказать, что тот сейчас глаза закатил вверх и головой покачал.

— Вот я дурак! Она теперь будет думать, что я — совсем больной! Стыдно-то как… и она же меня не выслушала… ты видел, как она на меня посмотрела потом? С презрением! Как на чумного! Как будто я — отвратительный земляной червь! И… деньги от нее на счет почти сразу пришли! Это явный знак того, что она со мной больше не желает общаться!

— И за какие такие грехи прошлой жизни мне было дано такое наказание? — вздыхает в голове Старший: — Можешь не отвечать, малыш, это был риторический вопрос. Вот что я тебе скажу, мой многоуважаемый юный друг. Никто на тебя с презрением не смотрел, а вместе с деньгами она написала сообщение, которое трудно истолковать двояко. Поблагодарила и сказала, что перезвонит как-нибудь.

— Так всегда говорят, когда не хотят общаться! Никогда она мне не позвонит!

— Да и черт с ним. С ней то есть. Тебе-то что? До вчерашнего дня ты ее и знать не знал.

— Но! Чон Джа… и ты — вы же наедине были! А ты ей синяки обрабатывал! По всему телу! Это же что-то да значит! И сейчас она будет знать, что синяки ей обрабатывал извращенец!

— Вот что, малыш. У нас не так много времени до прихода Су А, поэтому давай я тебе притчу расскажу, а ты заткнешься и послушаешь, хорошо? Давным-давно…

— Это обязательно?

— Что?

— Начинать с «давным-давно»? Ты бы еще «в тридесятом царстве, в тридевятом государстве» начал…

— Слушай, малыш, заткнись, а? Слушай что тебе старшие говорят.

— Но ты сам сказал, что у нас не так много времени!

— А если ты будешь меня перебивать, то останется еще меньше! — повышает голос Старший: — Так что нечего меня перебивать! Заткнись и слушай.

— Э… хорошо. — говорит Бон Хва: — я молчу.

— Вот что ты за человек… ей богу. Порой кажется, что тебя матушка хорошо воспитала, а порой как банный лист… не отлепишь. Все? Высказал свою точку зрения? Слушай — давным-давно… хотя, может и недавно. Временной отрезок я точно не устанавливал. Время — вообще относительная штуковина, понимаешь, малыш? Так что вместо «давным-давно» можно использовать словесную конструкцию «в неопределенный промежуток времени».

— Старший! Сейчас ты точно надо мной издеваешься! — пыхтит Бон Хва и оглядывается. Встречу с Пак Су А они назначили в людном месте, в кафе, он сидит в углу, так, чтобы было видно вход. И сейчас он сидел за столом, над чашкой кофе. Шесть тысяч вон за чашку! Нужно было выбрать кофейню подешевле… но Старший сказал, что антураж важен, если назначить встречу в подворотне, будут относиться соответственно. Так что пришлось здесь… и он чувствовал себя неуютно. Так и тянуло кепку на глаза надвинуть или черные очки напялить. Но Старший опять сказал, что такое вот поведение, наоборот, к себе внимание привлекает, хочешь быть незаметным — веди себя естественно. Вон он и вел себя естественно — смотрел прямо перед собой и бормотал что-то себе под нос. Со стороны — как будто по гарнитуре на телефонный звонок отвечает.

— Как было упустить такую возможность. — говорит Старший и в его голосе звучит усмешка: — Давай к сути. В общем шли два монаха, один старый, а другой — молодой. И видят они, что на берегу ручья сидит девушка, вся такая эротичная, ну вылитая Чон Джа, только без синяков. И в одежде легкомысленной, да так, что все наружу. И говорит им эта девица виду эротического — дескать помогите люди добрые. Перенесите на другой берег, а то одежда у меня вымокнет вся и испортиться. Хотя… какая на ней там одежда… так, две веревочки и три тряпочки…

— Старший!

— Да, да, малыш. Ну так вот — молодой монах отказался, потому как — монах! Целибат, строжайший моральный запрет на эти ваши развраты и прочие сексы. А старый — молча поднял ее на руки и перенес на другой берег. И вот, идут они, значится дальше по пересеченной сельской местности, час идут, другой. Молчит монах. И тут молодой не выдерживает и подкатывает с расспросами. Мол, ты же монах! Как ты мог такую юную и красивую девушку, да еще в такой одежде — на руках⁈ Ты ж ее прижимал к себе! Тискал небось и мысли развратные всякие в голову приходили. И вообще, как это все было? Не боишься, что запачкал душу свою? А старый монах посмотрел на молодого, головой покачал и молвил как боженька — я, говорит, девушку эту оставил у воды, а чего же ты до сих пор ее с собой тащишь? Понимаешь, малыш? Не таскай в голове эту Чон Джа, а? Оставь ее в покое уже.

— Но…

— Оставь ее у воды. Вот когда она рядом с тобой будет сидеть — тогда о ней и думай. А сейчас у нас другие заботы есть. Брать управление на себя — мне очень утомительно. Как будто под водой двигаешься. Так что всем будет легче если ты наконец возьмешь себя в руки и перестанешь размазывать сопли.

— Хорошо. — Бон Хва кивнул. Притча успокаивала. В самом деле, весь сегодняшний день эта Чон Джа как будто с ним рядом была, через плечо заглядывала и презрительно морщила носик, и фыркала, разочарованная. Как будто он в самом деле ее с собой везде носил. Он представил себе берег ручья в лесу, как будто из исторических фильмов и дорам про принцесс — красивый лес, падающие красные листья и Чон Джа, которая сидит на камне, почему-то одетая в футболку с Ху Тао. Она поджимает под себя ноги, а старый монах — молча кланяется ей и оставляет у воды… и Бон Хва — следует за ним. Сделав несколько шагов — он оглядывается. Но ни девушки, ни ручья больше нет. Все замела метель из красных листьев. Он думает, что если бы владел искусством стихосложения — обязательно бы написал стихи об этом ручье, двух монахах и девушке, которая осталась у воды. Например, так

Одинокая осталась у воды

Пролагают свой путь к просветленью

Двое монахов.

— Это вы мне написали? — напротив него садится женщина, в обычном летнем платье и с сумочкой через плечо: — А вы довольно молоды. Новое поколение мошенников выросло, а?

— Что? Я не… — Бон Хва на секунду теряется от напора.

— Не мошенник? А что тебе нужно от меня? Деньги? Всем нужны деньги и никто помочь не может! Знаешь, почему я сюда пришла⁈ Чтобы в глаза такому как ты посмотреть! И не стыдно тебе на чужом горе деньги делать⁈

— Стыдно. — внезапно говорит его рот и Бон Хва понимает, что Старший взял дело в свои руки и он может выдохнуть и расслабиться.

— Что? — женщина задыхается от неожиданности.

— Еще как стыдно… — продолжает Старший: — но я не прошу у вас никаких денег. Я просто предлагаю вариант решения вашей проблемы, не более того. Но если вас это не интересует, то я пойду. — он встает с места и кланяется: — Прошу прощения, что отнял у вас время, госпожа Пак. Этого больше не повториться.

— Стой! Куда это ты⁈

— Мне не нравится, когда меня оскорбляют, ачжума. — твердо говорит Старший: — А потому…

— Погоди! — женщина кусает губы и нерешительно ерзает на месте: — Говори, чего хотел!

— Какая разница, чего именно я хотел? — говорит Старший и Бон Хва думает, что он — не смог бы так. Старший говорит немного свысока, спокойно и уверенно. Он бы на его месте принялся объяснять, начал бы суетиться, спешить, путаться в словах, а Старший ведет себя так, словно ему все равно. А ведь Пак Су А-ачжума намного старше чем Бон Хва и со стороны это выглядит очень невежливо.

— Если вы заранее считаете меня мошенником, который наживается на чужой беде, значит и смысла в разговоре нет. — продолжает Старший: — Было приятно с вами познакомиться.

— Постой. Не слишком ли ты молод вот так со мной разговаривать, а? — повышает голос женщина и в кафе начинают на них оглядываться.

— Раз разговора все равно не получится. — Старший кладет на стол тоненькую пластиковую папку, которую он подготовил заранее. Кланяется и уходит. Вслед ему что-то кричат. Он ускоряет ход.

— Что это было — спрашивает Бон Хва, едва они заворачивают за угол и Старший возвращает управление телом. Происходит это неожиданно и он спотыкается, но удерживает равновесие. Какая-то девушка шарахается от него в сторону.

— Да ничего. Все нормально. — отвечает Старший: — видать к ней уже подходили. Ну… самый обычный прием. Прислать «решалу».

— Решалу?

— Не знаю, как это здесь называется. Человека, который якобы решает проблемы. Фиксер. Сперва — создается проблема. А потом дают наводку на человека, который может решить эту проблему. Только нужно заплатить. Тут есть такая психологическая уловка, всегда морально легче заплатить специалисту, чем шантажисту. Если тебя шантажируют — это вызывает острый негатив. А вот специалист, который помогает тебе решить проблему — он вроде бы на твоей стороне… хотя на самом деле он же эту проблему и создал. Так что… я дал ей нашу папку и ушел. Мы сделали то, что от нас зависело.

— Жалко, что так. — говорит Бон Хва, повесив голову и положив руки в карманы: — А я-то думал, может быть она нам хоть немного заплатит. Нам сейчас деньги нужны.

— Что сказать. Ты же делаешь добро не потому, что тебе заплатят, а по зову сердца. — звучит голос Старшего в голове. В голосе явно слышна насмешка.

— Да, конечно. Но нам все равно нужно найти деньги. А где? И как? Ты так ничего и не придумал!

— Остынь, малыш. Перекладывать ответственность на других — последнее дело. Это во-первых. А во-вторых, думаю, что госпожа Пак нам перезвонит.

— Да? А почему?

— Да потому, что если она считает тебя мошенником, то самое правильное что она могла сделать — проигнорировать наше сообщение. Когда она пришла на встречу и накинулась на нас с обвинениями, она уже… как это сказать? Сделала психологическую инвестицию. Так сказать, вложилась в проект. И сейчас просто забыть об этой встрече — у нее уже не получится. Ну и после того, как она прочитает наши бумаги — тем более. Скорей всего с этими бумагами она сходит к своему знакомому юристу. А там ей скажут, что это верная схема, но… является злоупотреблением правом. И что они за это не возьмутся. Честно говоря, будь у меня аккредитация, лицензия на ведение деятельности, статус адвоката — я бы тоже не взялся. Это же копейки, а потерять можно многое. Но… у нас с тобой уникальный статус, то есть — нет никакого. И терять нам нечего. А чтобы исполнить все это на уровне — нужен человек, который знает, как это сделать и при этом не боится быть пойманным.

— А мы не боимся быть пойманными? — уточняет Бон Хва: — Потому что лично я — очень боюсь.

— Для того, чтобы нас за руку поймали, нужно чтобы ты и госпожа Пак самолично в полицию пришли и явку с повинной написали. По косвенным уликам тут ничего не получится. Каждое действие само по себе — полностью законно… это если их собрать в систему, показать единый умысел за всем этим, только тогда можно привлечь тебя к ответственности. И то, ты все еще несовершеннолетний, так что… согласно законодательству даже в этом случае тебя не посадят. Вот через три года — вполне могут. Но ты не переживай, в тюрьме тоже люди живут, ничего страшного. Я научу тебя, как стать там самым влиятельным сидельцем, малыш.

— Старший! — возмущается Бон Хва. Он уже начал понимать, когда Старший начинает шутить и это было далеко не очевидным. Потому что Старший обожал говорить вот такие вещи совершенно серьезным тоном.

— Ладно, ладно. Никто тебя не посадит. Но все равно, лучше конечно, остаться ниже радаров правоохранительных органов. Потому что может осложнить нам жизнь в дальнейшем. Оно действительно нам не нужно. Но ты можешь не волноваться, если госпожа Пак будет с нами сотрудничать, то разглашение невыгодно ей самой. Ведь она получается в сговоре с нами. Долго рассказывать и обосновывать, просто поверь мне, что вероятность такого события — ничтожно мала. Мала до такой степени, что мы можем смело пренебречь данной величиной. Ну и… если госпожа Пак все же решится исполнять этот план, у нее не будет иного выбора как сотрудничать с нами. Никто больше не сможет ей помочь. Кроме того… когда план разработан нами, мы же можем в режиме реального времени реагировать на изменения в ситуации.

— Я думал, что любой может претворить твой план в жизнь. Он же простой.

— Хах. Это как с Колумбовым яйцом — когда видишь результат, то кажется простым. Самое очевидное — порой самое сложное. Вроде на виду, а никто не может додуматься. В свое время, когда Карфаген воевал с Римом, то на римлян наводили ужас боевые слоны Карфагена. Решение оказалось простым и очевидным — набить длинных гвоздей в доски и бросить их на землю остриями гвоздей вверх. Когда слон наступает на такую штуковину — он разворачивается и начинает воевать в другую сторону. И так боевые слоны Карфагена перестали быть грозным оружием на поле боя. Однако до того, как римляне додумались до такого простого трюка — прошло почти десять лет. И все это время они не знали, что делать.

— А что за история с яйцом? — спрашивает Бон Хва, немного успокаиваясь. Раз Старший говорит, что все в порядке — значит все в порядке.

— Колумб и яйцо? Когда Колумб во время обеда у кардинала Мендосы рассказывал о том, как он открывал Америку, один из местных умников сказал: «Что может быть проще, чем открыть новую землю? Любой дурак это сможет! Просто плыви куда глаза глядят и — вуаля!». В ответ на это Колумб предложил ему простую задачу: как поставить яйцо на стол вертикально? Когда ни один из присутствующих не смог этого сделать, Колумб, взяв яйцо, разбил его с одного конца и поставил на стол, показав, что это действительно было просто, и сказал: «Ну теперь-то, конечно любой дурак это сможет». — говорит Старший: — аА теперь, раз мы тут закончили и раз уж у тебя летние каникулы — пошли на тренировку в парк.

— Я еще поиграть хотел с ребятами! — возражает Бон Хва: — Мы встретиться в Междумирье договорились, погулять в лесу.

— Не понимаю я ваших онлайн игр. — говорит Старший: — Ни уму ни сердцу. И тело не тренируется.

— Между прочим, я так путевку в частную школу выиграл! — складывает руки на груди Бон Хва: — от меня в школе будут ожидать результатов и…

— Читал я приглашение и договор. Нет там такого, что если покажешь плохие результаты в игре — выгонят. А вот если оценки будут плохие или там по дисциплине проколы, то могут. — парирует Старший: — Ладно, час тренировки — час в игре. Отвлечешься. Давать отдохнуть нервной системе и переключиться с суровых будней, с друзьями пообщаться — тоже важно.

— Круто. — говорит Бон Хва: — А то я в игру уже несколько дней не заходил. И… — в кармане у него жужжит телефон. Неужели госпожа Пак уже одумалась? Он вынимает телефон из кармана. Новый номер? Кто это? Подносит к уху.

— Да?

— Бон Хва? Хочешь денег заработать? — в телефоне звучит веселый голос Чон Джа Юн: — Вот прямо много?

— Ээ…

— Вот что за реакция? Хочешь же! Давай дуй домой, я тебя там уже жду!

— У меня дома⁈

— Да, да! Я приехала, а тебя нет, давай сюда, поговорить нужно. Я еще не встречала школьника, который бы не хотел подработать. На девочек там, или на игры свои. Сможешь купить себе кучу футболок со своей Ху Тао и делать с ними все, что душе угодно! — веселится Чон Джа на том конце провода: — Давай, давай! Жду тебя!