Я еще раз посмотрел на певицу и отправился к столу. Платье очень подчеркивает фигуру, я буквально проглотил слюну, есть на что у нее посмотреть, а еще лучше потрогать. Парни встретили меня радостно, я узнал, что, хотя мы с лесорубами как бы немного братья и разногласий между нами не бывает, только ставку все игравшие поставили на наемника по совету Драгера, который уже видел его в деле.
Крос подсел ко мне и похвастался, что выиграл пару серебра, поэтому вознамерился тут же заказать пива и прогулять выигранное. Я с трудом остановил его и, чтобы отвлечь от поглощения пива, начал расспрашивать, кто наши соседи, кто у них главный, сколько зарабатывают охранники и наемники.
Про певицу наконец он что-то знает?
Крос любит поболтать, а по пьянке любит весь мир, и я едва успеваю переспрашивать.
Оказалось, что за столом рядом сидят опытные охранники купеческого каравана. Наемники пока здесь без интереса: не за что воевать. Поэтому все опытные в душегубстве люди работают охранниками.
Караван идет из Астрии, земли за Смертными горами. Везут подводами, а не морем, потому что до моря от Астрии почти столько же, как до Астора, может немногим меньше. И с дорогами на той стороне гор не так безопасно, как в Черноземье.
Наши то побратались с южанами во время Беды на веки вечные, а астрийцы, наоборот, в последнее время совсем рассорились. Даже на поездку в Черноземье приходится нанимать серьезную охрану. Ибо в пограничных областях между нашими странами легко нарваться на лесных душегубов или засаду южан, прошедших с коварными целями через Смертные горы.
Зарабатывают охранники не сильно больше Охотников, зато не бродят по лесам, не рискуют постоянно жизнью и здоровьем, ночуют все время на постоялых дворах, питаются за счет нанимателя. Всегда могут снять косулю или птицу по дороге, когда ведут обоз, и пожарить себе мяса вволю.
Охотников с удовольствием берут в охранники, равных им в движении по лесу и обнаружении засад нет. Но идут на такую работу немногие, в основном те, кого выставили из Гильдии за разные серьезные прегрешения и нарушение дисциплины.
— Свободы у охранников обозов, конечно, побольше. В трактирах часто веселятся по пути, пива много пьют, — добавил приятель прямо мечтательно.
А я подумал, чего он тогда в Гильдии пропадает, по лесам шарится, когда такая жизнь рядом пролетает.
Но есть и ложка дегтя в такой прекрасной жизни. Как состаришься или покалечат при нападении, то никакой помощи не полагается. Подлечат только немного и выживай сам, как получится. Крос знает пару бывших охранников, кому по немощи приходится жить на подаяние в порту Астора.
— А как в Гильдии с этим? — тут же заинтересовался я.
Только Крос буркнул, что глотка пересохла, и убежал за новой порцией пива. Я сижу за столом, слушаю дружеский треп, ощущая себя частью Гильдии. Даже жалею сейчас, что завтра пути наши разойдутся. Все же это самые близкие здесь люди для меня, в новом и чудном мире, о котором я так мало знаю.
Хотя Альс и говорит, что нужен я еще для расчетов, только вот настоящая служба закончилась, в одном караване с парнями шагать больше не планируется.
Тут я снова почувствовал с правой стороны какую-то неприязнь от соседнего стола и, не подав вида, дождался Кроса, вернувшегося с четырьмя кружками пенного. Забрал одну у него и, чокаясь кружкой за славную Гильдию, успел рассмотреть мельком, что смотрят на меня один из Купцов, который помоложе, и Старший охранников, тот самый, который остался непобежденным.
Смотрят и о чем-то переговариваются. Посмотрел я быстро и перестал поглядывать в ту сторону, пока неприязненное внимание не пропало. Тут я себе позволил тоже разглядеть своих недоброжелателей и обнаружил, что Старший исчез из-за стола, а Купец перестал обращать внимание на меня, увлеченно разговаривает со своим соседом.
Старшего я нашел возле стойки: перегнувшись, он о чем-то расспрашивает Сохатого. По быстрому взгляду, брошенному бывшим Охотником на наш стол, я догадался, что именно обо мне разговор идет.
Понял я, что наводит справки Старший охраны и решил пока больше не пить, ожидая какую-либо подлянку. Вскоре я заметил, что певица с музыкантом сидят недалеко от нас за отдельным, маленьким столиком около сцены и ужинают. Так как она оказалась ко мне лицом, смог хорошо рассмотреть девушку.
Редкая красавица, черноволосая, она выглядит ярким цветком в трактире.
Недалеко от столика дежурит один из помощников Сохатого и бдительно разворачивает желающих пообщаться с звездой местной эстрады, не давая мешать ужинать. Она успела пару раз взглянуть в мою сторону, видимо, ощущая мой восхищенный взгляд, как вдруг лицо ее сделалось ожесточенным, взгляд налился ненавистью.
Только успел я подумать, кого же так ненавидит певица, как мимо нашего стола протиснулся Старший охраны. Я заметил, что на его лице появилась издевательская усмешка, когда он увидел ее взгляд. Он прошел совсем рядом со столиком певицы. Помощник сначала дернулся его отогнать, но разглядев Старшего охранников, остановился.
Старший что-то сказал девушке и, вильнув задом, галантно изобразил полупоклон. Видно было, что он получает удовольствие от встречи, и они знакомы.
Лицо девушки снова исказилось гримасой ненависти, она рванулась, и кружка пива растеклась по лицу Старшего над охраной, на что он только достал большой платок из-за пояса и медленно промокнул брызги. Но от столика не отошел, что-то снова сказав девушке. Тут уже и музыкант подскочил, но Старший толчком кулака в грудь вернул его на место. Помощник Сохатого тоже подошел, обхватил охранника за плечи, собираясь отвести от столика и уже вместе с ним попал под вторую кружку пива, окатившую Старшего.
В трактире все замерли, в изумлении глядя на унижение, которому подвергся Старший охраны. Не знаю, что за кошка пробежала между ними, но темперамент у девушки явно есть. Зря он к ней подошел, только посмешищем этого вечера стал, теперь это поняли все зрители.
Старший оттолкнул удерживающего его помощника и с перекошенным лицом, теперь совсем не улыбающимся, поспешил на улицу. Но жизнь внесла коррективы: проходя мимо нашего стола, он наткнулся взглядом на мое смеющееся лицо и резко поменял планы.
Развернувшись, он подлетел ко мне, нагнулся над столом и прямо зарычал на меня:
— Чего смешного увидел, придурок⁈ Я тебе улыбку сотру с рожи!
На что я хладнокровно ответил, продолжая лыбиться:
— В дерьме тебя увидел! — и добавил: — Дружок!
Народ одобрительно зашумел, а Охотники стали очень спокойными и расслабленными.
Старший не вытерпел еще одного оскорбления, попытался схватить меня за лицо, выкинул через стол руку. Но я готов оказался к такому и столкнул его руку мимо, заодно отвесив ему леща по щеке. И испытал при этом даже некоторое облегчение.
Если уж суждено сцепиться, то лучше это сделать по правилам у всех на виду, не дожидаясь удара исподтишка.
А правила здесь таковы: честь можно и должно защищать, но только в честном поединке при свидетелях, главное — без смертоубийства и покалеченных.
Как рассказал мне Крос, из-за нехватки людей на просторах Черноземья запрещены драки и поединки до смерти, биться можно только до легких повреждений. Убивший или тяжко ранивший, то есть сильно покалечивший другого поединщика, приравнивается к убийце и заканчивает свою жизнь на руднике.
Если сделал это с умыслом. Если по неосторожности, то можно откупиться, когда свидетели имеются, в твою сторону говорящие.
Суровые законы, ничего не скажешь. Видимо, люди на рудниках постоянно очень требуются властям города.
Ну да, им-то платить золотом больше не требуется, только еду работают.
Так-то я не особо хочу драться на потеху толпы, однако какие-то намерения у Старшего на меня лично появились. Что-то ему поручено Купцом, замыслы явно имеются нехорошие в отношении моей тушки. Неспроста он сразу передумал уходить, как только заметил меня. Пусть я нагло лыбился, но взбешенному мужику можно было и не обращать на это внимания, многие даже смеялись над ним. А так решил использовать свое оскорбление певицей, чтобы со мной разобраться. Да и взбешен он весьма, теперь может поквитаться за обиду, пусть и со мной, а не с певицей, чтобы Купцу своему угодить.
Быстро решения принимает, очень опасный человек, не стоило его совсем драконить моей оплеухой.
Ведь матерый же убийца, наверняка ножом и мечом владеет профессионально, не в пример мне.
Только я оказался тоже на взводе уже, и певице симпатизирую, да и хмель еще в голове бродит.
Весело начинается мой первый выход в свет. Через пару минут я уже стою среди своих перед трактиром, Сохатый отдает указания. Скоро начнет принимать ставки — вот ведь жук, на всем заработает, на своем месте оказался по жизни, когда на пенсию от Гильдии вышел.
Зрители повалили на улицу занимать места. Охотники оба подошли ко мне и поинтересовались, обучен ли я бою на кулаках. Получив ответ, что обучен вполне, они с нескрываемым скепсисом дали мне пару советов и подсказок, как следует драться против такого опасного соперника. И предложили падать, когда дело пойдет худо, а там они меня защитят. Это меня немного успокоило, и я собрался провести бой так, чтобы свести его к ничьей или моей победе с небольшим преимуществом.
К чему мне дергать тигра, очень опасного, за усы? А Старший охраны купеческого каравана не может не оказаться по жизни опасным человеком.
Как почувствовал прикосновение упругой груди к моему плечу, а лицо певицы оказалось совсем рядом. Я услышал шепот:
— Если сможешь — избей эту тварь до полусмерти, обещаю, ты проведешь ночь у меня в комнате, отказа тебе ни в чем не будет.
Я взглянул в глаза, большие и темные, при этом почувствовал, что желание сгонять партейку по-легкому у меня пропадает. Теперь я настроен только на избиение противника. Девушка говорит, что думает и выглядит абсолютно искренней. Взглядом я ей все пообещал, потом как на крыльях выскочил на поляну перед трактиром.
Ставки уже собирают, Крос мне шепнул, что ставят все на моего противника, редко кто на меня. И это понятно: он местный чемпион, уверенно побил даже такое сильно могучее дерево, как старшина артели лесорубов. Зато эту ситуацию можно использовать с хорошей прибылью, раз я — темная для всех лошадка.
Я, конечно, парень высокий и тяжелый по местным понятиям. Но в деле меня не видали. Охотники считаются людьми очень опасными по жизни, только совсем не в кулачном бою.
Правда все лесорубы болеют за меня, но денег особо не ставят. Разминаясь, я задумался о возможности заработать побольше, кроме небольшой платы победителю, и решил все же рискнуть.
Тихонько сунул свой пояс Кросу и прошептал, что там тридцать серебряных данов, пусть он поставит их на меня от себя, от своего имени. Крос посмотрел на меня, как на больного, но перечить не стал и, схватив пояс, исчез за спинами.
Я пока поднял из уже принесенной корзины два ремня, связал их и заменил свой пояс, следующие ремни я пустил на бинтование кистей. Причем сделал это сам, отказавшись от помощи своих. Руки я раньше много бинтовал и понимаю в этом деле хорошо. Только забинтовал кисти и продолжил разминку, как нарисовался Крос, тихонько сообщил, что ставки шесть против одного — не на меня, но деньги он поставил.
Сказал, что Сохатый уж очень удивленно смотрел и не хотел ставку принимать. Добавил, что Купец опять выставил мешок денег за своего бойца.
Это самая хорошая новость за последнюю пару дней. После новости, что все Крысы перебиты.
Ну, еще сколько денег я заработал в Гильдии. И сколько еще получу за трофеи.
Ладно, это лучшая новость за сегодняшний вечер. Хотя обещание красотки-певицы поинтереснее будет, гораздо заманчивее в личном плане.
Подумал я, что теперь ставки уже пять к одному, это еще лучше, и посерьезнел. От исхода боя теперь зависит очень много в личном плане, но большие деньги на кону тоже радуют.
Еще успел подумать, куда меня приведет эта внезапная стычка.
Сохатый объявил о начале боя, вызвал нас в центр и сразу свистнул. Я приподнял руки и занял середину площадки. Охранник не торопится, не кинулся в бой сразу, как я опасался. Тоже легким шагом ходит и красуется перед публикой, немного раскачивая корпус, пытаясь вызвать меня на атаку ложными ударами. Смотрится все достаточно неплохо, если рассчитывать на непритязательного зрителя.
Я оказался довольно притязательным, поэтому заметил, что удары у противника идут с хоть и легким, но размахом, плечи гуляют влево-вправо, накапливая энергию для удара. Бить без замаха, просто бросая руку расслабленно, здесь еще не умеют даже такие опытные бойцы. Я принял его игру и тоже начал поддавливать, пытаясь спровоцировать охранника.
Зрители напряженно следят за нашими маневрами и уже собираются шуметь, призывая начать типичный мордобой и обмениваться плюхами. Во время занятий боксом в лицее я не был нокаутером или панчером. Но вот потом, уже не на ринге, все стычки заканчивал всегда двумя-тремя ударами. Тренированный когда-то голый кулак сносил качков и тхэквондистов, каратистов и рукопашников, ведь обычно после пары тяжелых пропущенных ударов у всех пропадает желание биться до конца. И ноги уже плохо слушаются с руками, а в голове сильно шумит.
А теперь мне очень хочется испытать еще раз, насколько сильнее я стал после Храма. Это важно, чтобы понять, стоит ли снова обязательно посещать его для повышения своего уровня.
Старший не выдержал и первым начал атаку, попробовал показать удар в печень и перехватить в голову, однако я легко опередил его незатейливый маневр и разбил атаку хлестким ударом слева. Мужика аж качнуло, настолько сильно я приложился к скуле, которая сразу покраснела. Кулак мой тоже подал сигнал тревоги, сигнализируя, что не выдержит такие частые плюхи, поэтому силу ударов придется уменьшить.
Теперь он, как опытный человек, не понимает, что делать со мной. Удара он явно не видел и уже догадался, что столкнулся с новым способом ведения боя, без могучих замахов и зубодробильных ударов. Координация сразу разладилась, глаза больше не играют. Теперь у него остается шанс только устроить навал и так добраться до моей головы.
Но вот решиться на это Старший охранников пока не может, тяжелое попадание в голову не прошло просто так, уверенность куда-то подевалась, и руки не такие послушные стали.
Отметил я, что силенок в руках явно прибавилось и с помощью ног ушел от резкой атаки. Я хорошо разогрелся и стал попадать в ритм движений. Уйдя от сильных, хорошо видимых ударов, я разорвал дистанцию и встретил остановившегося противника хорошим ударом в нос. Дальше принялся избивать соперника одиночными: сначала добил нос, потом снес бровь, потом досталось и зубам.
Слава богу, что ремни на руках защищают от контакта с зубами. Удары болезненны и красноречивы для лица, но в челюсть или в висок я не мечу, так как быстро бой заканчивать не хочу. Ведь именно об этом просила певица, а мне теперь нетрудно угодить ей.
Сопернику надоело получать одному, решив наверстать пропущенное, а может и просто от отчаяния, он включил мельницу и бросился на меня, размахивая кулаками. Пришлось отскочить вправо и отвесить по уху, не жалея. Старшего опять качнуло, он на автомате развернулся ко мне, протягивая вперед руки, и тут я на скачке тяжелым крюком слева ударил его по челюсти сбоку. В шуме толпы я услышал легкий хруст.
Как здесь, интересно, лечат перелом челюсти? Тоже шины накладывают или как заживет, так заживет? Охранник остается еще на ногах, пытаясь прийти в себя, кровь уже залила ему глаза, и я сильно сомневаюсь, что он видит меня отчетливо. Я дал ему прийти в себя. Сам нашел взглядом красивое платье, потом лицо, полное торжества.
Да, суровый век — суровые сердца, видно он смертельно ее обидел когда-то. Народ орет, требуя закончить избиение. Я, подойдя стремительно к еще пошатывающемуся противнику, поднырнул под его беспомощно вытянутые вперед руки с мощным ударом в челюсть и отправил его на землю. Нокаут оказался глубокий: лежа, он еще двигает ногами.
Сохатый свистнул и поднял мою руку с удовольствием, как мне показалось. Все же я постоял за Гильдию, не зря опытные Альс с Кронком выдали мне авансом звание Ученика. Они то в людях разбираются.
Триумф теперь полный, меня обнимают, хлопают по плечам и только злобные взгляды Купцов явственно диссонируют с общим восторгом. Кроме потери солидной суммы денег, они потеряли на время Главного над охраной и не смогли меня наказать. По взглядам я понял, что приобрел настоящих недоброжелателей и теперь нескоро смогу расслабиться.
Но, черт возьми, оно того стоило! Готов повторить еще пару раз.
Меня почти на руках донесли до стола, соседний уже опустел. Понятно, что смотреть на наши довольные лица у охраны обоза желание пропало, поэтому они сразу ретировались.
Крос с Охотниками разбираются с Сохатым и считают деньги. Парни шумно празднуют историческую победу, пиво снова полилось рекой. Я поискал глазами певицу, но она пока стоит на крыльце и смотрит, как приводят в чувство Старшего, зовут его, оказывается, Редкен. Вскоре его унесли, точнее увели, придерживая за плечи. Первую помощь уже оказали, все лицо в крови, которая проступает через тряпицы.
Я любуюсь фигурой девушки, в свете факелов она опять кажется очень красивой и желанной. Я снова почувствовал, как тяжелеет в паху. И чтобы сразу не кончить, подошел к столу, за которым ведутся подсчеты, попробовал вникнуть в то, как тут на ставках считают выигрыш.
— О, Ольг, поможешь нам, денег много, что-то тупим, никак не сходится, — обрадовался Крос.
Один из Охотников подвинулся и с облегчением вернулся за стол, второй, Драгер, с интересом посмотрел на меня и тоже отодвинулся. Сохатый не возражает, мол, давай — попробуй посчитать.
— Смотри, ставки мы посчитали, на тебя поставили примерно десять данов, против — около шестидесяти, вот так и вышло — шесть к одному, потом я добавил еще тридцать данов за тебя, а Купцы ровно сотню, вон они в мешочке так и лежат.
— То есть сто шестьдесят против сорока — отличная получилась ставка, поздравляю хозяина трактира за такую хорошую игру, — посчитал я. — Известный всем крутой боец против темной лошадки. Так серьезные дела и делаются, — похвалил я организацию боев.
Сохатый довольно улыбнулся:
— Да, здорово получилось, теперь придется постоянно бои устраивать. Народ скоро помещаться не будет в трактире. Пора расширять зал, да и пиво завозить не успеваем, пора еще бочки в заказ ставить. Прислугу нанимать на выходные дни придется, девки мои сегодня едва справились, — похвастал удачным вечером он.
И мы вернулись к подсчетам. Крос дальше вводит меня в курс местных правил:
— Восьмая часть от суммы ставок — трактиру, восьмая часть — победителю, то есть тебе, и теперь нужно поделить остаток на вложенные даны победивших. Ты можешь? — спросил он меня.
— Попробую. Так, двадцать пять — трактиру, двадцать пять — мне. Остается сто пятьдесят данов и отнимаем сорок победивших, сто десять данов против сорока данов, поставленных на меня. Получается два с тремя четвертями на каждый поставленный.
— То есть примерно так, мне — двадцать пять как победителю, тридцать — поставленные, и восемьдесят два с половиной — выигранные, итого — сто тридцать семь с половиной данов. Трактиру — двадцать пять данов, тем, кто ставил на меня — их десять данов и премию — двадцать семь с половиной данов.
Да, неплохо я подзаработал, вовремя попался на глаза Редкену. И карму улучшил, и ночью любви пахнет. Назревавший вопрос с Купцами решил, ну или все усугубил — жизнь потом покажет.
Тут мне следующая мысль в голову пришла: я на стоянке и в караване заработал очень хорошо. Так ведь не все и получил пока, еще и в городе ожидается поступление. А вот у парней с денежкой не так блестяще, особенно у Носильщиков.
Хотя, чего это я?
Даже они получили по сорок данов каждый сверху за найденное золото. Сохатый пока занят проверкой моих подсчетов и не сразу отреагировал на вопрос:
— Уважаемый, сколько за наш стол причитается? За все?
Но вопрос не пропустил, быстро смотался к стойке и принес несколько кусков бересты с едва видимыми и только ему понятными записями. Уткнулся в них, поводил губами, подвел под каждый итог и выдал:
— Выпили и наели: за пиво — четыреста тридцать грольшей, за еду — шестьсот тридцать грольшей, итого — тысяча шестьдесят грольшей, то есть сто тридцать с небольшим данов. Как Гильдейским, скину пару десятков данов.
— Отлично, — поразился я несоответствию своего заработка за бой и тому, на сколько наели и напили девять здоровых мужиков за шесть часов.
Всего-то два золотых, даже меньше будет со скидкой. Правда, это две месячные платы простому рабочему здесь, так что не так уж и дешево. Но мясо здесь дорогое, одни корнеплоды были бы гораздо дешевле.
Повезло мне с Купцами, кучу денег поставили на своего проверенного бойца, почти полтора золотых тайлера. Как бы отнять не решили попозже, готовые к такому делу люди у них при себе имеются.
— Тогда поступим так: я сотню забираю, остальное идет за ужин и еще парням пива, — увидел я молящий взгляд Кроса. — Сколько выпьют! Да, уважаемый, если надо будет доплатить, то утром скажете. А, утром же еще и завтрак. Тогда все и посчитаете.
Я заметил, что певица встала из-за столика, взглянула в мою сторону достаточно красноречиво, потом отправилась к лестнице, слегка кланяясь благодарившим ее за выступление. Так она прошла мимо каждого стола, за ней музыкант несет в руке чехол от инструмента и народ накидывает от щедрот своих. Обойдя всех, девушка подошла к лестнице и стала медленно подниматься, подол узкого длинного платья пришлось поддернуть, чтобы подняться по высоким ступеням.
Мужики во всем зале с интересом уставились на открывшиеся до коленок ноги и наступила тишина. Певица замерла, оглянулась назад, томно улыбнулась зрителям и продолжила подниматься.
Раздались аплодисменты, это оказалось последнее, но не менее эффектное выступление.
Певица скрылась, я опомнился и попросил у Сохатого кувшин белого астрийского, пару бокалов и какую-нибудь птицу жареную. Все это принести в комнату певицы, как будет готово.
Сохатый удивленно посмотрел на меня и переспросил:
— Ты уверен? Если тебя не пригласили, то лучше не суйся. А Грита никого не приглашает.
Потом до него дошло.
— А, это потому, что ты избил Редкена. Тогда понятно.
Он подозвал девушку и передал ей заказ.
— Ее комната первая слева, не перепутай, — напутствовал он меня и вручил мне масляную лампу.
Я посмотрел на стол Охотников, снова заставленный пивом, махнул салютовавшему мне кружкой Кросу.
Увидел подсевшего к нашему столу музыканта, активно потребляющего выпивку и понял, что пора уйти по-английски. Прихватил свой мешок, закинул в него тяжеленький мешочек Купцов и запалил лампу.