Сломанная нота

16.

КАДЕНС

Мама не возвращалась домой всю ночь.

Должно быть, она взяла достаточно денег, чтобы продержаться несколько дней. А может, она пытается избежать меня.

Когда я принимаю душ и готовлюсь к школе, в доме стоит жуткая тишина. Я нервничаю из-за того, что оставляю Вай здесь одну. Давненько я не сталкивалась с мамой под наркотиками.

В хороший день мама...непредсказуема.

А в плохой...

Если я спрячу мамину сумку с деньгами, это точно выведет ее из себя. Если мама вернется и обнаружит, что денег нет, неизвестно, что она сделает с собой.

С домом.

С сестрой.

Раньше она никогда не обижала Вай, но теперь, когда сестре тринадцать, все может измениться. Мама очень чувствительна, когда употребляет. Если Ви начнет болтать, пока мама в плохом состоянии...

Я содрогаюсь.

В надежде успокоить себя, я шаркаю к двери спальни сестры и заглядываю внутрь. Виола раскинулась на кровати, свесив одну ногу через край и перекинув руку через изголовье.

Надо бы ее разбудить, но это были тяжелые дни. К тому же сегодня пятница. Никто не хочет вставать так рано перед выходными.

На цыпочках я выхожу, хватаю сумочку и сажусь на автобус до северной стороны.

Redwood Prep предстает передо мной во всей своей безжалостной красе. Открытый кирпич. Плющ. Доблестные колонны. Здание такое же элитное, как и дети, которые входят в его двери.

Но, в отличие от бессодержательных учеников, которых так легко сотрясают скандалы и предательства, Redwood Prep стоит твердо. Всего несколько дней назад в его брюхе кипел огонь, но, взглянув на него, вы об этом не узнаете.

Это место так просто не завоевать. Как найти секреты, спрятанные внутри? С чего начать поиски?

Мое сердце колотится.

Ладони вспотели.

Дрожащими пальцами я достаю наушники и вставляю их в уши. Wiegenlied Брамса щекочет мои барабанные перепонки и успокаивает нервы.

Я могу это сделать. Я могу быть двойным агентом. Никто не узнает.

Я закрываю глаза, делая глубокий вдох.

Десять часов.

Осталось всего десять часов.

Когда сегодня вечером прозвенит последний звонок, у меня будут все выходные в Redwood Prep. Чтобы проветрить голову. Чтобы составить план. Чтобы напомнить себе, что объединиться с Джародом Кроссом, это то, что я должна, нет, обязана сделать. Это единственный способ выполнить наказ Джинкс.

Неважно, что двое держат меня за горло.

Неважно, что мама все еще где-то там и занимается неизвестно чем.

Я со всем разберусь.

Пока я не слишком задумываюсь о том, что моя жизнь сплошная путаница, я могу продолжать двигаться вперед.

Ведь так?

Через несколько минут я заставляю себя войти в темное здание. Мои ботинки гулко стучат в тишине. Тени мелькают то там, то здесь. Шкафчики сверкают, как острые зубы.

Я слышу шум и оборачиваюсь, сердце замирает в горле.

Там никого нет.

Серена занималась со мной рано утром. Я привыкла, что она всегда рядом. С тех пор как она ушла, я немного волновалась.

Глубоко в пещерах Redwood Prep зарыты секреты.

О каких секретах говорила Джинкс? Почему, черт возьми, она так расплывчата?

Вдалеке скрипит открываемая и закрываемая дверь.

Я вырываю один из своих наушников, каждый нерв находится в состоянии повышенной готовности. Мои глаза прыгают по темному коридору. Что здесь происходит?

Внезапно загорается мягкий желтый свет.

Я оборачиваюсь и вижу Датча, прислонившегося к одному из шкафчиков. Мое сердцебиение учащается. Если бы я играла фортепианную пьесу, то должна была бы играть presto. Все быстрее и быстрее.

Он стоит в лучах света, словно собирается выйти на сцену и выступить перед кричащими фанатами. Золотистый свет падает на его квадратную челюсть. Достаточно острая, чтобы убить. Злодей, ставший героем. Парень, от которого, как знают девушки, им следует держаться подальше, но к которому их беспомощно тянет.

Его белый пиджак и брюки цвета загара — основные элементы униформы Redwood Prep, но на нем они выглядят хорошо. Как будто он только что снял их с модели в Париже и теперь не спеша надевает.

Датч движется ко мне. Каждый шаг заставляет меня дрожать до глубины души. Пантера в движении. Картина разрушения с его светлыми волосами, янтарными глазами и покрытым чернилами телом.

— Что ты здесь делаешь? — Пробормотала я.

— Я здесь, чтобы проследить за твоей работой. — Он наклоняется так, что его лицо оказывается прямо над моим. — Я отвечаю за тебя, помнишь?

Его веселый тон заставляет меня вздрогнуть. Конечно, он здесь, чтобы мучить меня. Почему при виде его я почувствовала легкое возбуждение? Почему я думала, что это ни что иное, как уловка, чтобы сделать меня несчастной?

Тупой кусок дерьма. Надеюсь, ты упадешь со сцены и сломаешь себе ногу!

— Начни оттуда, Брамс.

Датч выпячивает подбородок в сторону классной комнаты в конце коридора.

— Я начну там, где захочу. — Огрызаюсь я.

Разъяренная, я ухожу прочь. Но когда я подхожу к двери справа от меня, Датч хватает меня за руку и тащит к себе. Через секунду он притягивает меня за талию к своему телу и опускает свое лицо к моему.

Наши носы соприкасаются.

Его голос шепчет мне, лаская.

— Почему с тобой все должно быть борьбой, Кейди?

— Я думала, тебе нравятся моя борьба ?— Рычу я.

— Нравится. — Мурлычет он, глядя на меня глазами, которые говорят, что он прижал бы меня к шкафчику и показал, насколько сильно. — Очень нравится.

Рот Датча опускается ближе, обжигающее пламя пронзает меня насквозь, заставляя трепетать от отчаянной, пульсирующей потребности.

Это агония, как сильно я хочу его.

Агония от того, как сильно я хочу его.

Это заставляет меня задуматься, заслуживаю ли я всего того плохого, что со мной случилось. Если меня тянет к такому безжалостному, злому и мрачному человеку, как Датч, не значит ли это, что я тоже чудовище?

Он мучил меня неделями, и все же я не могу оторваться от него.

Я жажду его.

Я ненормальная.

Мазохистка. Та, кто наслаждается собственной болью. Кто потребляет собственный яд.

Датч останавливается в дюйме от моего рта. Наше тяжелое дыхание смешивается, переплетаясь между нашими все еще открытыми губами. Я раздвигаю рот еще шире.

Вдохни. Вдохни. Вдохни.

Он словно вдыхает в меня еще больше своей тьмы. И я принимаю ее всю. Не оставляя ни крошки.

— Будь хорошей девочкой, Кейди. Здесь есть камеры. — Его глаза скользят по моей блузке. — Если ты не против, чтобы за тобой наблюдали охранники...

Мои чувства возвращаются как раз вовремя.

Я отталкиваю его, и он отпускает меня.

С пылающим лицом я несусь к указанному им классу и распахиваю дверь, только чтобы остановиться, когда вижу, что внутри.

У меня отвисает челюсть.

Повсюду разбросаны цветы. Стол накрыт белой скатертью. Свечи зажжены. Завтрак накрыт.

Праздник.

Тихий вздох застревает у меня в горле.

Я моргаю и моргаю, но картина передо мной не меняется.

— Сюда. — Говорит Датч, кладя руки мне на талию и подталкивая вперед.

Когда его пальцы ложатся мне на бок, во мне вспыхивает огонь. Это потрясающее ощущение, когда он прикасается ко мне. Пугающе. Я отбрасываю его руку, чтобы скрыть свою реакцию. Он ухмыляется, как будто знает, что заставляет меня нервничать. Как будто весь этот огонь и напряжение не пугают его так же сильно, как меня.

С трудом сглотнув, я остаюсь стоять, когда Датч выдвигает для меня стул.

— Что это?

— Завтрак. — Говорит он. Как будто это очевидно. Как будто я странная, раз удивляюсь, почему классная комната вдруг стала похожа на свидание.

Застигнутая врасплох, я пытаюсь удержать свой гнев на переднем плане. Но это трудно. Мое сердце тает, а колени слабеют.

Не поддавайся на это, Каденс. Это всего лишь очередная уловка.

— У меня нет времени играть с тобой в игры, Датч. У меня есть работа.

Я отворачиваюсь, и он хватает меня за руку.

Вернув меня за стол, Датч говорит просто: — Мартина.

Дверь скрипит. В поле моего зрения попадает коренастая женщина, за которой стоят еще две дамы средних лет.

— Я позже улажу с директором Харрисом вопрос о работе Кейди. — Спокойно говорит он. — На сегодня вы можете...

— Конечно. — Мартина улыбается и подмигивает мне. — Приятного завтрака.

Я хватаюсь за спинку стула, чувствуя себя ужасно. — Нет, я не могу вам позволить — это моя работа. Я уберусь.

— Все в порядке, сеньорита.

— Позвольте мне хотя бы помочь.

— Если вы нам поможете, нам не заплатят. — Хмуро объясняет она.

— Но...

— Сиди, Кейди. — Рычит Датч.

Мои ноздри вспыхивают.

Я бросаюсь на него.

— Да что с тобой такое?

Дверь со щелчком закрывается, Мартина и ее друзья исчезают.

— Ты завтракала? — Спокойно спрашивает Датч, наливая мне стакан апельсинового сока.

В груди становится душно. Как будто внутри меня распущен клубок острых иголок. Каждый раз, когда он ударяется о мои ребра, о мое сердце, он прокалывает что-то важное.

— Я попросил своего друга, шеф-повара Крауса, приготовить еду. Обычно он не готовит завтраки, но моя мама работала с ним до того, как у него появилось телевизионное шоу, и...

— Я не хочу твоих дурацких блинчиков.

Я швыряю плоское круглое тесто на пол.

Глаза Датча следят за падением и останавливаются на том месте, где блинчик прилипает к земле.

Моя грудь вздымается.

Слезы застилают глаза.

Медленно его взгляд возвращается ко мне. Он острый. Нагретый.

— Да пошел ты! — Кричу я. — Пошел ты, Датч!

Его глаза сужаются.

— Ты хоть представляешь, через что я сейчас прохожу! — Кричу я. — Ты хоть... — Злость заставляет меня шипеть и хвататься за горло, чтобы выплюнуть слова. — У меня и так хватает забот, а ты еще таскаешь сюда свою экономку и тратишь ее и мое время! Почему она должна страдать из-за меня? Это моя работа — убирать в классах. Я буду убирать. Кому какое дело, что я буду голодать по утрам? Я сама справлюсь. Мне не нужно, чтобы ты меня кормил. Мне не нужно, чтобы ты бросал мне в лицо свое богатство. Мне плевать на твои блинчики и на твоего дурацкого личного повара!

Датч поднимается. Стул откидывается назад, издавая громкий звук.

Он смотрит на меня темными глазами. Глазами гадюки. Темные и немигающие.

Но я слишком взволнована, чтобы беспокоиться.

— Ты уже выиграл! — Кричу я, размахивая руками. — Ты прогнал меня из Redwood. Я едва вернулась. Ты потребовал в качестве платы мою девственность. Я отдала тебе и ее, хотя говорила, что не отдам! Я дурочка. Я неудачница! Что еще ты хочешь от меня! Что еще ты собираешься взять от...

Он двигается быстро. Его руки смыкаются вокруг моих плеч, и он притягивает меня к себе, чтобы обнять.

— Отпусти меня! — Я сопротивляюсь.

Он притягивает меня глубже в свои объятия. Его грудь теплая. Его сердце бьется, сильно и уверенно, в моих ушах.

Я теряю способность бороться со слезами, когда его большая рука опускается на мой затылок и гладит мои волосы. Когда в последний раз кто-то дарил мне утешение? Почему я так разбита, что даже этот принц-зверь может меня успокоить?

Датч ничего не говорит, и я рада этому, потому что мне уже до невозможности стыдно. Слезы не останавливаются. Почему они не останавливаются?

Я же сильная.

Я практически вырастила свою младшую сестру и себя.

У меня была еда на столе. Я оплачивала счета за свет. После того как Рик дал понять, что мы для него обуза, я не просил у него больше ни цента.

Я победила Кристу и изгнала ее из Redwood.

Я держала себя в руках, когда моя мама вернулась из мертвых.

Такие, как я, не ломаются. У нас нет привилегии беспокоиться о слезах, чувствах и эмоциях.

Так почему же я плачу? Почему у меня болит грудь? Почему мне кажется, что мое сердце разбивается вдребезги, хотя я в полном порядке? Я в полном, абсолютном порядке.

Я чувствую, как меня поднимают, и отвожу затекшие глаза, чтобы увидеть, как Датч поднимает меня на руки. Он прижимает меня к своей груди, как в ту ночь, когда мы искали мою сестру.

Я быстро обхватываю его шею руками, чтобы не упасть.

Не говоря ни слова, Датч несет меня в тренировочный зал.

Когда он одной рукой достает свою карточку и прикладывает ее к сканеру, свет начинает пищать.

— Что ты делаешь? — Мой голос хриплый. Звучит так, будто я простудилась, но на самом деле у меня просто заложен нос. — Датч...

Его пальцы сжимаются на мне, но он не отвечает на мой вопрос.

Датч захлопывает дверь ногой и идет к дивану, где мы вчера целовались. Я напрягаюсь, гадая, попытается ли он меня поцеловать.

Но он этого не делает.

Он садится, усаживая меня к себе на колени.

Когда я пытаюсь высвободиться из его хватки, он хмурится.

— Пять минут.

— Что?

— Закрой глаза. Не думай ни о чем. Здесь ты в безопасности. Тебя ничто не тронет. Никто не причинит тебе вреда. У тебя нет никаких обязанностей ни перед кем. Не в ближайшие пять минут.

Слезы снова навернулись мне на глаза. Что это за безумная утопия? Никаких обязанностей? Никакого давления? Никакого страха?

Датч проводит рукой по моему лицу. Большим и указательным пальцами он осторожно закрывает мне веки.

— Пять минут, Кейди. — Его мягкий голос треплет мои волосы. Я чувствую, как он целует меня в висок. Затем его губы касаются моего уха. — Начинаем прямо сейчас.