Солнечное Настроение

Глава Шестнадцатая

Финн

После завтрака я отправился на пробежку, надеясь, что бег по асфальту отвлечет меня от мыслей о Наоми. Пробежка длилась всего двадцать минут, когда я понял, что это не поможет. Настойчивые мысли о том, что она была несравненной, не исчезали, потому что у меня болели легкие.

Я остановился посреди тротуара и уперся руками в колени, пытаясь избавиться от боли в боку. Боль в спине затрудняла ровное дыхание. Словно почувствовав мою борьбу, телефон завибрировал от звонка моей сестры Анны.

— Все в порядке? — поприветствовала она меня.

Я выпрямился, чтобы ответить.

— Все отлично.

— Ты уверен… у тебя какой-то изможденный голос, — на ее стороне послышались голоса. Папа и Денвер были на заднем плане и шепотом задавали вопросы, которые я не мог разобрать.

Я вздрогнула от нескольких знакомых фраз: "успокойся" и " не думаю, что он готов".

— Я был на пробежке, — сказал я.

— На пробежке? — Денвер вздохнула, и вдруг ее голос стал основным, проникающим через динамик. — Ты уверен, что это хорошая идея?

— За последнюю неделю я уже много раз бегал, — объяснил я, стараясь сохранить ровный и спокойный тон.

Нельзя было допустить повторения моей первой и единственной вспышки, когда я вышел из больницы. Из-за моего гнева меня чуть не отправили в реабилитационный центр. Я предпочитал свободу в колледже.

— С другими людьми, да? — спросил Денвер. — Например, с твоими хоккейными приятелями или еще с кем-нибудь?

— Или еще что-нибудь, — пошутил я ровным тоном. Конечно, это не прозвучало. Над моей подачей нужно было поработать.

— Это серьезно, — Анна снова взяла в руки телефон.

— Ну, я слышал, — я на секунду прикрыл трубку и вздохнул.

Разговоры с семьей всегда проходили именно так: Я сообщал им о том, как я справляюсь, они в ужасе от всего происходящего задыхались и начинали рассказывать мне, как я никогда раньше не занимался подобными вещами. Мы доходили до неизбежного конца, в котором они выражали надежду, что все снова станет нормально. В переводе — нормальным для них. Новый Финн им не нравился. Они никогда не сказали бы мне этого в лицо, но я слышал это в их голосах. Я был для них недостаточен.

— Мы просто хотим, чтобы ты поправился, — сказала Анна. — Мы не пытаемся заставить тебя чувствовать, что ты должен остерегаться каждого острого предмета.

— Но все же будьте начеку, — добавил Денвер.

— Ладно, дамы, не могли бы вы… — отец взял трубку на себя. — Слушай, чемпион.

Я вздрогнул от этого прозвища.

— Привет, папа.

— Папаша, — поправил он и продолжил. — У твоих сестер был один из моментов "чувств".

— Это называется интуиция, — поправила Денвер. Я могу представить, как она закатила глаза. — И это срабатывало во всех других случаях.

— Они думали, что у тебя неприятности, — с усмешкой объяснил отец.

— Я в порядке. Но спасибо вам всем за беспокойство, — они не совсем ошиблись, но мои проблемы с Наоми были не тем, чем я хотел с ними делиться.

Мне нужно было придумать, как повесить трубку, прежде чем я скажу что-то колкое, о чем потом пожалею. Жаль, что я никогда не узнаю, всегда ли моя семья была такой. Я спрашивала ребят, как их родные влияют на их настроение, и их ответы были похожи на мои. Но все равно я чувствовал, что что-то не так. Моя реакция на разговор с семьей казалась мне в десять раз более эмоциональной и сложной, чем нужно.

— Приятно слышать, — сказал папа.

Наступила пауза, во время которой, я уверен, я должен был что-то сказать. Когда я этого не сделал, он продолжил:

— Значит ли это, что мы можем ждать тебя дома в следующие выходные?

Я схватил телефонную трубку, выдавив из себя ложь.

— Нет, вообще-то у меня скоро будет большая докладная. Мне нужно побыть в кампусе. К тому же не за горами наша первая игра, и все будет очень суматошно.

— Понятно, — в его голосе не было разочарования.

На самом деле, в его голосе звучало облегчение. Вероятно, в его мозгу все еще звенело замечание экстрасенса о том, что я — оболочка.

— Ты все еще помогаешь мне с курсом статистики, да? — спросил Денвер. спросил Денвер. — Через несколько недель? Ты ведь найдешь время, правда? Ты всегда находил время.

— Денвер, — предупредил папа.

— Да, конечно, — сказал я, еще не понимая, что говорю.

Судя по всему, я с детства наставлял своих сестер по большинству предметов. Математика не была моей сильной стороной, но они, похоже, доверяли мне ее, и я не мог заставить себя стать носителем еще большего разочарования. В начале семестра я попытался освежить в памяти некоторые понятия, но сдался из-за разочарования… и потому, что присутствие Наоми в репетиторской лаборатории вызывало у меня тревогу. Полагаю, я могу попробовать еще раз.

— Идеально! — пропела Денвер.

Радость, прозвучавшая в ее тоне, заставила меня почувствовать себя немного менее виноватым. Черт, как бы я хотел, чтобы у меня не было ощущения, что я нахожусь за пределами их пузыря. В целом они казались прекрасными людьми. Излишне суеверными, но даже у суеверных людей бывают моменты.

— Мы дадим тебе закончить пробежку, — решил папа с весельем в голосе.

Денвер, вероятно, исполняла свой счастливый танец.

— Не надо себя слишком нагружать. Помни, что со временем все начнет казаться нормальным. Ты снова станешь прежним.

— Верно, — я кивнула, хотя он и не мог видеть. — Нормальным и прежним, в конце концов.

— Именно так, чемпион. Поговорим позже.

— И тебе… — я заколебался, прежде чем добавить, — Папаша.

Но пока я это сказал, он уже повесил трубку.

После неудачной пробежки я заскочил в душ. Я надеялся, что горячая вода расслабит меня на несколько минут. Но даже душ не смог отвлечь меня сегодня. Мои мысли были заняты размышлениями о Наоми, а теперь еще и переживаниями за семью. Вода быстро остыла, и я выключил ее.

Из всех нас, парней, я был единственным, кто вытягивал короткую соломинку для спален. Это означало, что у меня была единственная комната наверху без ванной. Поэтому я воспользовался той, в которой Наоми застряла во время нашей первой ночи здесь. Я делил ее с ней, и в душевой стояло несколько ее бутылочек с шампунем. Я изо всех сил старался не замечать, что меня окружает ее знакомый запах, пока обматывал полотенцем нижнюю часть тела.

Мои ноги оставляли небольшие лужицы, когда я шел по коридору. Сэм позвонил откуда-то снизу и сказал, чтобы мы были готовы через десять минут отправиться в общественный центр. Мои плечи напряглись от этого напоминания. Ни одна часть меня не хотела ехать через весь город, чтобы провести день, наблюдая за детьми. Все мои силы уходили на то, чтобы вернуться в постель, пока я не соберусь с силами и не отправлюсь на каток и не проведу несколько тренировок.

Я понял, что в моей комнате находится кто-то еще, только когда закрыл дверь. Сначала я стоял к ней спиной, поэтому без раздумий снял полотенце. Я подошел к шкафу, чтобы взять брюки и рубашку. Мои глаза встретились с ее глазами в зеркале, висевшем на дверце шкафа.

Мы оба замерли. В руках у Наоми был пылесос. На ней были наушники с маленькими оленьими рогами на макушке. Я купил их для нее… ну, Мид купил. Они были в списке ее желаний на день рождения в прошлом году. Я смотрел VOD, где она по потоковому каналу сказала мне "спасибо", когда поняла, сколько вещей я ей прислал.

— Я… — Наоми покачала головой, как будто это движение могло повернуть время вспять, чтобы никто из нас не совершил этой неловкой ошибки.

Мое полотенце было близко к двери, поэтому я не мог отступить, не повернувшись к ней и не дав ей увидеть все, что сейчас происходило. Через зеркало я видел, как ее взгляд прошелся по моей спине до задницы. Ее глаза расширились, и она тяжело вздохнула, когда я двинулся к комоду. Смущение выглядело на ней мило. Наоми зажала нижнюю губу между зубами и принялась возиться со шнуром пылесоса. Он зацепился за что-то под моим столом.

Пока она боролась, я открыл ящик и достал пару боксеров. Надев их, я надеялся, что воздух станет менее тяжелым, но этого не произошло.

— Я убиралась, — она обвела жестом комнату, изо всех сил стараясь не смотреть мне в глаза. — Я думала, что тебя еще нет дома. Если бы я знала…

Я кивнул, надеясь, что мое спокойствие передастся ей.

— Не волнуйся об этом.

— Я бы не пришла сюда, — продолжала она. Когда Наоми говорила, она не встречала моего взгляда. — Может быть, нам стоит составить график, когда я убираю вещи, чтобы этого не происходило.

— Ты не обязана здесь убираться, — решил я.

Остальные ребята привыкли к тому, что за ними убирают, но присутствие горничной было для меня неудобным. Тем более что я знала, как много Наоми работает во всех остальных сферах своей жизни.

— О, нет, я все еще могу. Нам просто нужно скоординироваться, вот и все, — ее глаза наконец-то встретились с моими. У меня свело живот от того, что ее улыбка, даже нерешительная, озарила ее лицо. Даже несмотря на неловкость, она все равно что-то предложила.

Как ей это удалось?

Сначала я не заметил, что нахмурился. Это было скорее привычкой. Прочистив горло, она вернула меня в реальность, где мы все еще оставались технически незнакомыми людьми. Я не должен был ничего знать о том, что она не выносит тишины.

— Я должна идти, — она снова улыбнулась, но уже не так ярко. Несколько секунд в моем присутствии сделали свое дело. — Дам тебе спокойно подготовиться.

Я кивнул, наблюдая за ее уходом. Я хотел позвать ее обратно. Спросить, хорошо ли она спала. Или, может быть, поговорить о нашем почти поцелуе и о том, что мне жаль, если это доставило ей неудобства. Но слова не шли с моих губ. Это было к лучшему.

Как только за ней закрылась дверь, я упал обратно на кровать. Прикрыв глаза руками, я застонал.

Как, черт возьми, я собирался заставить Наоми полюбить меня так же сильно, как она любит Мида? Я хотел произвести хоть какое-то хорошее впечатление, чтобы хоть как-то смягчить удар от своего признания. Я не мог держать это в секрете от нее. Чем дольше я буду молчать, тем больнее будет.

Я дал себе срок. К концу недели мы поговорим. Я буду честным, открытым и настоящим. Настолько реальным, насколько это возможно в данной версии меня. Она узнает, и что бы она ни решила, я приму это. Я бы перестал быть модератором для нее. Я уйду из Дискорда. Что бы ей ни было нужно, что бы ни делало ее счастливой, я бы дал ей это. Даже если это будет жизнь без меня.