Солнечное Настроение

Глава Двадцать Девятая

Финн

Когда Уитфилд врезался в меня, это было похоже на полуприцеп. Он крепко держал клюшку, чтобы сбить меня. Я сделал все возможное, чтобы быстро восстановиться, заставляя себя набрать скорость после того, как потерял весь темп. Плечо, которым он прижал меня к борту, протестующе вскрикнуло, когда я протиснулся сквозь боль.

— Говард! Что за черт! — крикнул Бенсон, наш новый правый игрок.

Он был переведен из школы на севере штата и только и делал, что жаловался на свое решение стать "Ястребом Менделла". Половина команды хотела выбить этому ублюдку зубы. Хотя он был хорош. Горластый, но хороший.

Сэм исправил мои ошибки. Он отобрал шайбу у Уитфилда и понесся к противоположному концу катка. Он забил, заставив Линкольна выругаться, когда шайба прошла прямо между его ног и попала в сетку. Это должен был быть товарищеский матч. Но дружба и хоккей не очень-то сочетались. Особенно когда половина команды была в напряжении из-за предстоящей игры.

— Тебе лучше присесть, приятель, — насмешливо сказал Уитфилд, проезжая мимо меня. — Пусть настоящие игроки готовятся к шоу.

Моя челюсть сжалась.

— Как насчет того, чтобы попытаться выиграть без штрафов? Приносить пистолет на поединок с ножом — это не так впечатляюще, как ты думаешь.

Уитфилд усмехнулся и покачал головой, продолжая идти вперед.

Все утро было таким напряженным. Следующая игра была против одной из лучших команд лиги, "Ангелов Уэстбрука". Я еще не успел впечатлить тренера настолько, чтобы рассчитывать на игровое время. Когда я не занимался учебой или не общался с Наоми, я был на льду с Сэмом. Он посвящал мне огромное количество времени, пытаясь помочь мне вернуться на прежний уровень. Теперь же казалось, что эти часы были потрачены впустую. От осознания этого мне захотелось впечатать кулак в стену.

— Где твоя голова? — Сэм остановился передо мной с таким же расстроенным видом. — В постели, с Наоми?

— Заткнись, — предупредил я.

Конечно, в последние несколько дней я был рассеян. Но Наоми не была моей проблемой. Во многих случаях она была моим решением. Я не чувствовал ни минуты покоя, пока мы не начали открываться друг другу. Каждая секунда с ней напоминала мне о том, как хороша может быть жизнь.

— Я не прав? — продолжал Сэм. — Потому что твой дриблинг ухудшился. Ты не можешь инициировать прорыв, чтобы спасти свою жизнь. И ты позволяешь Уитфилду, тощему сукину сыну по сравнению с тобой мотать тебя, как тряпичную куклу.

— Он играет грязно, — напомнил я ему.

Сэм толкнул меня в плечо.

— Как и ты когда-то.

Я толкнул его в ответ.

— Отвали.

— Или что? — насмехался он, подойдя так близко, что наши визоры столкнулись. — Что ты собираешься делать, а?

Моя кровь закипела. По глазам Сэма я понял, что он не собирается оставлять это без боя. Дело было не в моей оплошности. Он вернул мне мой телефон и не нашел в нем ничего полезного. После этого он, похоже, стал ко мне неравнодушен. Думал, что я что-то скрываю. Я даже не смог заставить его сказать, что он ищет. Наш договор был расторгнут, когда его поиски оказались пустыми.

— Убирайся с глаз моих, Сэм, — сказал я сквозь стиснутые зубы. — Может, я и не так быстро бросаюсь в бой, как раньше, но я все еще могу преподать тебе урок.

— Мальчики! — наконец вмешался тренер Хейнс. Большую часть времени он позволял нам самим решать свои проблемы. Когда казалось, что решения нет, он выходил вперед. — Немедленно покиньте лед!

Сегодня Столл снова был рядом с ним. Чем ближе было время игры, тем больше он находился рядом. Несмотря на то, что у меня не было особых рекомендаций, время, которое он посвящал нашей команде, казалось необычным. Он напряженно следил за тем, как мы с Сэмом уходим в сторону. Никто из нас не сказал тренеру ни слова, пока мы шли к раздевалке. Задумчивого взгляда Хейнса было достаточно, чтобы понять, что на сегодня мы закончили.

Как только за нами закрылась дверь раздевалки, Сэм швырнул свой шлем через всю комнату. Он ударился об одну из металлических скамеек и упал на пол. Я спокойно смотрел, как он снимает перчатки и бросает их в шлем. Он начал разглагольствовать о тренере и новых игроках. Пока он метался, я опустился на скамейку, чтобы смотреть и слушать.

Сэм выглядел не в себе. Он почесывал шею, когда говорил. Настроение передалось мне, как вирус, передающийся воздушно-капельным путем. Я попытался применить технику дыхания, которую посоветовал Аден, но это не помогло.

— Речь идет не о том, что там произошло, — сказал я жестким голосом, все еще злясь на то, что он подошел так близко и близко. — Так что успокойся, черт возьми, и скажи мне, что тебя беспокоит, чтобы мы могли это исправить.

— Исправить, — Сэм невесело усмехнулся. — Боже, исправить? А что, если она не сломана, Финн? Я имею в виду, посмотри на себя.

Я нахмурился, когда он перестал вышагивать и сделал жест в мою сторону.

— Ты в порядке. Даже лучше, чем в порядке, ты в состоянии сна. Обхвачен женским пальцем. Трахаешься, как безмозглый…

— Не впутывай сюда Наоми, — в моем приказе прозвучало мрачное предупреждение.

Он ущипнул себя за переносицу.

— Ладно. Я хочу сказать…

— Что? — я надавил.

Сэм сделал паузу и пошел закрывать дверь. Когда он обернулся, его глаза были широко раскрыты, так как его секрет выплеснулся наружу.

— Мы для них — покерные фишки, Финн. Я приехал сюда, потому что Менделл был единственным учебным заведением, которое, как мне показалось, готово сделать все, что нужно, чтобы победить. Как выяснилось, нас отстраняют, когда мы переступаем определенный порог. Будь хорош, но не слишком.

Я покачал головой.

— Я не понимаю. Помедленнее или, может быть, побыстрее. Просто переходи к делу, пожалуйста.

В воздухе чувствовалось беспокойство Сэма. Кажется, я понял, к чему он клонит, и мой желудок скрутило, когда я получил подтверждение.

— Столл, величайший AD, — Сэм насмешливо хмыкнул. — Спаситель умирающих программ. Защитник бедных и измученных. У него целая система ставок, которая работает как хорошо смазанная машина. Наверное, зарабатывает тысячи, двигая свои шахматные фигуры, притворяясь Богом. И он такой идиот, но никто этого не видит. А может, и видят. Я знаю, что Хейнс видит, просто он ничего не говорит. Должно быть, у Столла на него что-то есть.

— Помедленнее, помедленнее, — призывал я, стараясь не отставать. Сэм, казалось, достиг предела. — Просто… про ставки. Расскажи мне о ставках.

Это то, что он искал в моем телефоне? Я что-то знал об этом еще до драки. У меня были доказательства. Но, конечно, я ни черта не мог вспомнить. Откуда у меня улики на парня, с которым я почти не общался?

— Он расставляет игроков стратегически, — Сэм занял место напротив меня, двигая руками по ходу разговора. — Богатые спонсоры, вероятно, делают ставки вместе с неосведомленными игроками. Мы проигрываем, они выигрывают.

— Откуда… откуда ты это знаешь?

Сэм разочарованно потер глаза.

— Столл помог мне в первый год работы здесь.

Я поднял бровь, когда Сэм заколебался.

— Я… попал в неприятности. Я не сказал вам, ребята, потому что должен был стать лучше, понимаешь? Лидером. Капитаном.

Смущение в его тоне было безошибочным. Я кивнул, чтобы он продолжал. Он выглядел благодарным за то, что я не стал давить на него, чтобы он рассказал мне, как он облажался.

— Он не только наставил меня на путь истинный, но и нашел для меня деньги на стипендию из воздуха… или то, что я тогда считал воздухом.

— Столл пытался привлечь тебя на свою сторону, — подумал я.

— Да, — Сэм кивнул. — Но я не могу этого доказать. Я чувствую это, понимаешь? Как будто каждый раз, когда он смотрит на меня, он собирается попросить меня вернуть долг. Я думаю, что он отвечает за то, кто выходит на лед, а кто остается за его пределами во время определенных игр.

— Это в основном домыслы, Сэм.

Мне хотелось, чтобы он еще немного попридержал себя. Но в основном я понимал, к чему он клонит. Хейнс часто останавливал нас во время прорывов на тренировках. Он ставил нас в несовпадающие группы, не обращая внимания на сыгранность, а иногда даже на позиции. Как будто ему нужен был хаос на льду.

Сэм вздохнул.

— Вот почему я никому не говорил. Вы все подумаете, что я схожу с ума. Может быть, так и есть, понимаешь? Может, мы не такая уж и хорошая команда?

— Нет, я… я не это имел в виду. Я имел в виду, что это будет трудно доказать.

— Я знаю. Именно поэтому мне нужен прошлогодний Финн, чтобы сделать это, — Сэм оттолкнулся от скамейки и снова принялся расхаживать. — Ты ничего не помнишь? Даже то небольшое количество информации?

— Мне жаль, — я покачал головой.

Знакомое чувство вины вернулось. Сэм сжал зубы. Я чувствовал себя бесполезным, но на этот раз я боролся с этим чувством. Я не мог продолжать извиняться из-за чего-то неисправимого. Может быть, я сам виноват в этой ссоре. Может быть, я сам виноват. За эту часть я возьму ответственность на себя, но остальное нужно было отпустить.

— И ты больше не пойдешь к врачу? Делать томографию или что-то в этом роде? — Сэм выглядел обнадеженным.

— Нет, — сказал я. — Я чувствую себя сильным, Сэм. Лучше, чем когда-либо за последнее время.

Он открыл рот, но я заговорил за него.

— Не только из-за Наоми. Потому что я начинаю чувствовать себя в порядке с тем, кто я есть сегодня. Возвращение в больницу, сдача анализов, одна мысль об этом… мое тело впадает в панику, вспоминая травму, от которой мой мозг пытается меня защитить.

Плечи Сэма опустились. Он выглядел сожалеющим и пристыженным.

— Финн, я не знал, что тебе все еще так тяжело.

— Все в порядке. Я живу дальше. Я понимаю, что все, кто знал меня раньше, скучают по тому, каким я был. Иногда я так зацикливаюсь на своей потере, что забываю, что вы тоже кого-то потеряли.

— Мы не потеряли тебя, Финн. Слава Богу, — голос Сэма наконец-то вернулся к своему нормальному, низкому тембру.

Он успокаивался.

— Нет, потеряли. Пришло время признать этот факт. Я знаю, что это трудно — отпустить. Я борюсь с этим уже несколько месяцев. Но я больше не буду тратить время на то, чтобы надеяться, что кто-то, кого я не знал, вернется, чтобы забрать его жизнь.

Сэм усмехнулся, хотя в его глазах была печаль.

— Ты говоришь, как похититель тел.

Я тоже засмеялся.

— Именно так я себя и чувствовал поначалу.

— Звучит ужасающе.

— Так и было, — я на мгновение замолчал. — Я был напуган до безумия.

Это было до Наоми. До того, как я взял в руки хоккейную клюшку. До того, как я понял, что могу перестроиться. Аден был прав, я никогда не был никем. Я просто была кем-то новым. Другой и, надеюсь, лучше. Определенно смелее.

— Мы разберемся с этим, — я вздохнул и встал. — Какие бы улики ни были утеряны, мы найдем их снова. Я найду их и помогу тебе доказать твою теорию.

Сэм поднял бровь, потрясенный и облегченный.

— Ты уверен, что это не слишком много для тебя?

— Я не знаю, почему я выбрал Менделл. У меня есть подозрение, что это было связано с тем, чтобы остаться с вами, ребята, — сказал я. — Вы — моя семья. Я собираюсь помочь убедиться, что мы получим то, что заслуживаем, и наше будущее будет именно таким, каким мы хотим его видеть. Я многого не знаю, но я знаю, что вы, ребята, должны быть там с лучшими, потому что вы — одни из лучших.

— Теперь ты говоришь, как прежний Финн, — Сэм тяжело вздохнул. — Правда, немного более уравновешенный. Мне это нравится.

Я улыбнулся.

— Спасибо. Мне тоже.

— Это не какой-то проект выходного дня. Это потребует времени и усилий, — предупредил Сэм.

— Я не боюсь приложить усилия. Мы поймаем их на лжи, а потом станем лучшей командой в лиге, — пообещал я. — Мы выиграем, они проиграют.

Я понял, что с Наоми что-то не так, как только переступил порог ее комнаты. И дело было не в глине — этого я еще не видел. Когда она встретила мой взгляд, ее улыбка не сходила с лица.

— Как прошла тренировка? — она вскочила со стула и поспешила поприветствовать меня. — Я так рада, что наконец-то увижу игру.

Я отбросил драму с Сэмом. Бесполезно было тревожить и без того неспокойную Наоми.

— Все было хорошо.

Прежде чем она успела оторваться от приветственного поцелуя, я спросил:

— Посмотри на меня?

Наоми замерла и моргнула.

— Что? Что случилось?

— Это ты мне скажи, — я потеребил между пальцами ее висящую сережку. — Ты занимаешься ремеслом.

Она скорчила гримасу.

— Я тоже мастерю, когда просто хочу что-то сделать.

— Наоми. Наше обещание.

— Ты прав… ладно, иди посмотри на это, — она вздохнула и пошла обратно к своему столу. Я последовал за ней, встав позади нее, когда она открыла экран с папкой входящих сообщений.

— Что же мне искать? — спросил я, просматривая множество нежелательной почты.

Меня забавляло, как хорошо она держит дом в порядке, в то время как в ее личной жизни царит беспорядок.

— Это, — она указала на два письма, оба от одного и того же отправителя. — Моя мама. Ее письмо пришло раньше.

— Верно, — я кивнул. — Твой день рождения.

— Мой день рождения, — сказала она самым безразличным тоном, который только можно себе представить.

Я помассировал ее плечи и положил подбородок ей на голову.

— Ты собираешься читать их сейчас?

— Нет… может быть. Я не знаю. Я даже не ходила к ней с тех пор, как… ну, ты понимаешь. Это слишком странно. Все это кажется слишком странным.

— Ты не обязана, — прошептал я. — Ты можешь не торопиться.

— Мне нужно сделать это как можно скорее, — в ее голосе звучала решимость.

Давление.

Я покачал головой.

— Не обязательно. Да, в конце концов, ты должна с этим встретиться, чтобы получить хоть какое-то завершение. Но что плохого в том, чтобы подождать пока?

— Потому что мне нужно это пережить. Мне нужно избавиться от не… — она остановилась.

Я наморщил лоб, когда она закрыла лицо руками.

Я и представить себе не мог, какая душевная боль возникает при потере родителей. Конечно, я не был близок со своими, но они все равно были рядом, хотели и могли помочь мне в случае необходимости. Кроме Селесты, у Наоми было не так много людей. Я опустился перед ней на колени и погладил ее по спине, когда она спряталась. У меня все похолодело при виде ее боли. Я понимал, что лишить ее этого невозможно, но все равно ломал голову в поисках решения.

— Не торопись, — это все, что я мог предложить на данный момент.

— Я в порядке, — она махнула рукой и села прямо.

На ее губах играла небольшая улыбка. Я бы не назвал ее фальшивой. Улыбки Наоми никогда не были фальшивыми. Это были тщательно продуманные конструкции, созданные годами практики.

— Неправда, — пробормотал я. — Поговори со мной. Это касается не только электронной почты.

Она покачала головой, не встречая моего взгляда.

— Наоми, я хочу быть рядом с тобой, но ты должна меня впустить, — я массировал маленькими кружками ее колено. — Ты заслуживаешь того, чтобы быть счастливой. Я могу сказать, когда ты заставляешь себя.

Она встретила мой взгляд, смутившись.

— Что?

— Я вижу, что ты делаешь это постоянно.

Наоми поморщилась, смутившись.

— Это проще. Я не пытаюсь быть фальшивой. Улыбка дается мне легче.

— Я знаю, и я сказал это не для того, чтобы ты чувствовала себя плохо.

— Я… иногда несу в себе много вины. Когда я несчастлива, я чувствую себя виноватой, — объяснила она.

— Почему? — спросил я, любопытный и обеспокоенный.

Глядя на Наоми, которая с трудом подбирала слова, я чувствовал себя как в зеркале. Мне была хорошо знакома эта борьба. Она пыталась скрыть, кто она есть на самом деле.

— Это потому, что ты считаешь, что не заслуживаешь того, чтобы тебя расстраивали? — предположил я.

Она покачала головой.

— Не знаю. Может быть? Скорее, я не думаю, что смогу справиться с этим. Гнев, разочарование и ярость. Финн, я так долго отталкивала это, что это не кажется правильным. Или даже заслуженным.

Я наклонил голову, размышляя.

— Ты считаешь, что эмоции нужно заслужить?

Наоми кивнула, глядя на свои руки.

— Да, в каком-то смысле. В последнее время не происходило ничего такого, из-за чего я могла бы расстраиваться. Все было хорошо.

— Ты можешь злиться из-за того, что произошло целую вечность назад. У чувств нет срока годности. Даже в самые прекрасные дни ты можешь расстраиваться.

Челюсть Наоми сжалась. Я обхватил ее руки и поднес их к губам. Она смотрела, как я целую ее пальцы.

— Могу я отвезти тебя куда-нибудь? Туда, куда я ходил после аварии, когда мне хотелось выпустить пар?

Она кивнула, глядя с нетерпением.

— Да. Мне бы этого хотелось.

— Тебе придется держать это в секрете, — поддразнил я.

Уголки ее глаз сморщились, когда она улыбнулась на этот раз.

— Конечно. Со мной это в безопасности.