Солнечное Настроение

Глава Восемнадцатая

Финн

— Хенрик, — негромко произнес я, когда мы вошли в общественный центр. Он без вопросов встал рядом со мной, придвинувшись ближе, когда увидел серьезное выражение моего лица. — Могу ли я воспользоваться своей тайной услугой по отношению к тебе?

Он кивнул, выглядя немного удивленным.

— Конечно. Что случилось?

— Э-э… — я засунул руки в карманы.

Мой взгляд на секунду остановился на Наоми. Она стояла у стойки регистрации и разговаривала со знакомой девушкой, сидевшей за стойкой. У меня была минута или две, прежде чем мы определились, куда направимся после обеда.

— Мне бы понадобилась твоя помощь и совет по некоторым вопросам… личным вопросам.

Он издал низкий, заинтригованный гул.

— Не пойми меня неправильно, я более чем счастлив помочь, но… могу я спросить, почему ты обращаешься ко мне?

Я моргнул.

— Эм… не знаю. Наоми говорила о том, что ты прямолинеен. Я вижу это. Вроде как я помню это о тебе. Думаю, это часть причины, по которой мы дружим.

Мне потребовалось все, чтобы не поморщиться от своей лжи. Я не уверен, почему я это сказал. Я хотел сослаться на то товарищество, которое было у нас в прошлом. Должно же было быть что-то, что нас объединяло.

Хенрик поднял бровь, похоже, ему хотелось рассмеяться.

— Интересно. Очень интересно.

Мои плечи опустились, потому что прозвучало так, будто он ни на секунду не поверил мне.

— Что ты имеешь в виду?

Он сделал паузу, изучая меня, как будто ожидая, что я скажу. Поскольку у меня ее не было, он, похоже, был готов ее предложить.

— Финн, ты никогда не спрашивал у меня совета за все те годы, что я тебя знаю. Ты недостаточно мне доверяешь.

Я наморщил лоб.

— Ты серьезно? Или просто издеваешься надо мной? В последнее время я не могу этого понять.

— Я не издеваюсь над тобой, — сказал он.

— Так… мы вообще друзья… или…?

Хенрик нахмурился, теперь уже обиженно.

— Конечно, мы друзья, Финн.

— Тогда почему я тебе не доверяю?

— Это сложно, — он пожал плечами.

Прежде чем он успел объяснить, Линкольн направился к стойке регистрации. Сэм призвал нас наблюдать за надвигающимся крушением поезда.

— Послушай, я объясню позже. Что тебе от меня нужно? — спросил Хенрик.

Я немного колебался, прежде чем прошептать:

— Мне нужно потренироваться в исповеди перед тобой. А ты должен дать мне… замечания по технике исполнения. Без всякой ерунды.

Хенрик выглядел озадаченным. Мне нужна была помощь человека, который честно, без осуждения и сдержанно отнесется к моей ситуации. Линкольн пошутил бы над всем этим, прежде чем объявить об этом всем, кто слушал бы его. Сэм будет до бесконечности расспрашивать меня о том, почему я вообще утаил от них этот секрет. Мне нужна была более нейтральная, доступная сторона. Хенрик был полунейтральной стороной и, несомненно, самой подходящей.

— Типа, речь? — спросил Хенрик, пытаясь понять смысл моей странной просьбы.

— Да, типа речь, — я кивнул.

— Круто. Я согласен. Дай мне знать, когда будешь готов, и я весь внимание.

Я вздохнул с облегчением.

— Спасибо, дружище. Я ценю это.

Ему стало смешно.

— Да, конечно. Рад был помочь.

— Все хорошо? — прошептал Сэм, когда мы снова оказались рядом с ним.

— Отлично, — я отрывисто кивнул ему.

Он секунду изучал меня.

— Отлично. Кстати, ты готов отказаться от телефона в следующие выходные? Мой собеседник наконец-то в городе.

— Хорошо, — я кивнул, вспомнив наш уговор. — Мне нужно отправить несколько сообщений, а потом он будет в твоем распоряжении.

— Именно это я и хотел услышать, — он улыбнулся, а затем ткнул подбородком в сторону Линкольна. — Проверь этого парня. Давно не видел его таким изможденным. Должно быть, это какая-то девушка.

Я посмотрел в сторону Линкольна, но тут же отвлекся на Наоми. Когда она была в комнате, сосредоточиться на чем-то другом было невозможно. Платье сегодня облегало ее талию. Оттенок желтого цвета делал ее кожу еще более красивой, чем обычно. Ее темные волосы были собраны на макушке, придавая ей дополнительный рост. Мне отчаянно хотелось поцеловать ее безупречную улыбку, поиграть с выбившимися прядями волос, обрамляющими ее лицо. Я хотел прижать ее к себе и шептать ей на ухо слова восхищения и вожделения.

Если Линкольн был далеко, я был рядом с ним.

— Хенрик и Сэм в комнате С, — Наоми жестом указала на комнату, полную неуправляемых детей, возраст которых не был больше шести лет. Хенрик сделал глубокий, успокаивающий вдох. Сэм подтолкнул его вперед.

— Расслабься, они не кусаются, — настаивал Сэм.

— Ничего не могу обещать, — поддразнила Наоми и повернулась на пятках, прежде чем кто-то из них успел усомниться в справедливости ее слов. Мы прошли еще две комнаты, прежде чем снова остановились, и она сказала: — Линкольн будет здесь с третьеклассниками. Их всего трое, так что ты справишься с ними, пока Селеста не пришлет поплавок, верно?

Линкольн кивнул, почесывая голову.

— О, да. Я справлюсь…

— Зови, если понадобится помощь. Мы прямо по коридору, — Наоми тепло улыбнулась ему, но он слишком нервничал, чтобы ответить.

Ничего не говоря, она провела меня в последнюю комнату. Я старался не смотреть на нее слишком часто, но это было трудно, когда мы шли рядом друг с другом.

— И вот мы здесь, — Наоми остановилась перед открытой дверью. — Английский. Весело.

Я отметил сарказм, потому что наконец-то смог понять, как его уловить в ее тоне.

— Тебе не нравится английский?

Она рассмеялась.

— Нет… Я бы не сказала, что он мне не нравится. Ненавижу — вот более подходящее слово.

— Это тоже очень сильное слово.

— Вы бы знали, не так ли? — она указала на меня. — Специалист по английскому языку. Боже, я не могу понять.

— Это не так уж сложно.

— Похвастайся еще немного, почему бы тебе не похвастаться? — пошутила она.

— Извини, — сказал я на случай, если действительно обидел ее. — Я хотел сказать, что, по-моему, мы будем хорошей командой. Ты ведешь, а я буду следовать за тобой.

Ее улыбка померкла, когда она посмотрела на меня. Я смотрел в ответ, пытаясь понять, что я сказал не так. Один ребенок в комнате высказал претензию, а другой в ответ бросил оскорбление. Горячий обмен мнениями заставил нас с Наоми переключить внимание. Она привела свое лицо в обычный веселый вид и вошла в комнату. Я последовал за ней, изо всех сил стараясь не отвлекаться на покачивание ее бедер.

Этот класс был самым маленьким из всех, что я видел с тех пор, как мы сюда приехали. Он был достаточно просторным, чтобы вместить два длинных стола, которые были придвинуты к противоположным стенам. Детей было шестеро, и они разделились: девочки — по одну сторону, мальчики — по другую. Хотя помещение было небольшим, это компенсировали большие окна от потолка до пола, выходящие на детскую площадку на улице.

— Доброе утро, ребята, — поприветствовала Наоми. — Я Наоми, а это Финн.

Она посмотрела на меня. Я не знал, что еще добавить, поэтому просто кивнул им в знак признательности. Они смотрели на нас остекленевшими глазами — вполне понятно, учитывая, что это был субботний день, около десяти утра. Две девочки перешептывались между собой, держась за руки. Их глаза на мгновение встретились с моими, но они быстро отвели взгляд.

— Ты берешь мальчиков, а я — девочек? — спросила Наоми.

Я кивнул.

— Да. Это правильно.

Она засмеялась под нос. Я почувствовал, как мои плечи расслабились от этого звука.

— Дай мне знать, если тебе понадобится помощь или советы, — она наклонилась ко мне чуть ближе и прошептала: — С детьми бывает трудно уследить. Кроме того…

— Кроме того? — я наморщил лоб, когда она прикусила губу, словно обдумывая то, что собиралась сказать.

Наоми почесала затылок.

— Постарайся быть проще, понимаешь? Остынь. Не будь таким… сварливым.

— Сварливым?

— Да, знаешь, ты все время хмуришься. Лично для меня это стало привычным, но это может отпугнуть детей, — она пожала плечами.

Я замер, застыв на части "привыкла".

— Простите, мисс?

Одна из шепчущихся девочек подняла руку.

Глаза Наоми метнулись в ее сторону.

— Сейчас подойду, — а потом шепнула мне: — Поменьше ворчания. Больше спокойствия.

— Меньше ворчания. Больше… спокойствия, — я повторил, кивнув, хотя мне было странно это говорить. Мне не нравилось слово "спокойствие". Люди использовали его так, как будто это нейтральное состояние. Но даже спокойствие требовало усилий.

Практика.

Когда Наоми заняла место за столом для девочек, я занял свободный стул с ребятами. Один из них был в наушниках и лежал, положив голову на локоть. По ровному ритму его дыхания я понял, что он задремал. Я подумал, стоит ли его будить, и решил не делать этого.

У двух других мальчиков в руках были карандаши. Один рисовал на полях экземпляра "Голодных игр" воинов во время битвы. Другой пристально смотрел на мое лицо со шрамом, словно искал ответы.

Я прочистил горло, не зная, что сказать. Я почувствовал облегчение, когда парень, уставившийся на меня, заговорил:

— Я Дариус. А это Энди.

Художник поднял глаза, но быстро опустил взгляд на свой рисунок, когда понял, что мы с ним сцепились. Красные пятна на его смуглой коже поползли по щекам и вниз по шее.

— Спящий — это Эдди, — сказал Дариус, продолжая смотреть на нас, и спросил: — Что случилось с твоим лицом, мужик?

Я поднял бровь и коснулся той стороны лица, на которую он указал. Большинство людей старались не спрашивать, но все равно смотрели. Иногда мне казалось, что это хуже, чем говорить об этом. У меня было так много шрамов, что я не часто о них задумывался. Я забыл, что дети не такие, как взрослые. Они не избегают, они прут напролом.

— Мне сказали, что этот шрам появился после несчастного случая, когда я был моложе, — сказал я. — Примерно в вашем возрасте, вообще-то.

Дариус нахмурился.

— Что за несчастный случай так тебя испортил?

— Подрался с несколькими парнями постарше. Один из них толкнул меня в металлическую ограду. Пришлось наложить около сорока швов, — пояснил я.

Лично я ценил, когда люди были откровенны со мной. Я ненавидел метафоры и фразы, которыми пытались сгладить неровности. С кем бы я ни общался здесь, я хотел, чтобы все было открыто. Тем более что я, вероятно, был первым человеком, с которым они общались, и у которого были такие заметные шрамы.

Глаза Дариуса расширились от моего объяснения. Энди, выслушав мой рассказ, поднял глаза. Он едва слышно спросил:

— Что такое швы?

— Сколько было парней? — одновременно спросил Дариус. Его громкий голос заглушил голос Энди. — Потому что ты огромный. Ты не мог их одолеть?

Я покачал головой.

— Тогда я не был большим в смысле мышц. По крайней мере, не такой, как сейчас.

До старшей школы я был ребенком с избыточным весом. Мое тело все еще имело некоторый лишний вес, но мышечная масса выравнивала ситуацию.

— А швы — это когда с помощью иглы сшивают кожу, чтобы она зажила как следует, — сказал я Энди. Он сел немного прямее, выглядя почти удивленным тем, что я ответил на его вопрос.

— Они разорвали твою кожу! — голос Дариуса был достаточно громким, чтобы его услышали на другом конце комнаты. — Ни хрена себе!

— Эй, — тон Наоми был достаточно строгим, чтобы я почувствовал, что мне нужно подчиниться. — Внутренний голос и уважительные выражения, пожалуйста.

Девушки нахмурились в нашу сторону. Наоми бросила на меня взгляд, в котором читалось:

— Тебе нужна помощь?

Я покачал головой.

Когда Дариус скорчил гримасу в ответ на ругань Наоми, я повторил ее приказ.

— Она права. Не ругайся. И не смотри на нее так, хорошо?

Он вздохнул и опустился на свое место.

— Ладно. Извините.

Наоми бросила на меня впечатляющий взгляд, после чего вновь сосредоточилась на своем занятии.

— Итак, ребята, с чем вам нужна помощь? — спросил я.

Возможно, начало разговора не по теме было ошибкой с моей стороны. Нужно было направить разговор на причину, по которой мы все здесь собрались.

— Дурацкая работа, — пробормотал Дариус и ткнул кончиком карандаша в свою книгу.

— Речь идет о Районах в Панеме, — объяснил Энди, опустив лицо и заштриховывая карандашом меч. — Почему они были созданы и что было бы, если бы они были у нас сегодня?

— Так скучно, — Дариус закатил глаза. — Тогда мы должны произнести речь или что-то в этом роде.

— Это групповой проект, — уточнил Энди и бросил на Дариуса раздраженный взгляд. — Это пьеса, а не речь. Мы должны сыграть разные роли.

— Скучно, — настаивал Дариус. Оба мальчика уставились друг на друга, и я почувствовал себя как дома, стоя между своими сестрами в их последней битве.

— Финн, — Наоми появилась рядом со мной.

Она подняла руку, словно собираясь коснуться моего плеча. Мое тело напряглось в ожидании физического контакта. В последний момент она отпрянула, почувствовав, что я изменил позу. Она неправильно поняла меня. Я нисколько не возражал против ее прикосновения.

— Все в порядке? — спросил я.

Она с улыбкой кивнула.

— Отлично. Наконец-то девочки рассказали мне о групповом задании. Судя по всему, все здесь — члены группы.

Я оглянулась на Энди, Дариуса и все еще храпящего Эдди. Дариус пожал плечами, как будто эта информация вылетела у него из головы. Кожа Энди снова покраснела. Я не могла понять, то ли ему стыдно за то, что он не рассказал мне о задании группы раньше, то ли его нервирует присутствие Наоми. Скорее всего, это было и то, и другое.

— Мы должны сдвинуть столы вместе, — она двигала руками, когда говорила. Ее пальцы выглядели изящными, когда она указывала на детей, давая каждому определенную команду. Они слушали ее без протеста.

Стулья скреблись по плитке, издавая глухой звук. Сколько бы Наоми ни говорила им, что надо нести, они все равно тащили.

Я остановился рядом с ней, изо всех сил стараясь не мешать детям. Я заметил, что Наоми сильно почесывает руку и каждые несколько секунд поглядывает на телефон. После пятого почесывания руки за две минуты я заставил себя выйти из зоны комфорта и спросить:

— Тебя что-то беспокоит?

Она растерянно моргнула.

— Что?

— Ты выглядишь…

Тревожной? Я не знал. Единственное, что я знал, это то, что она не похожа на себя.

— Все в порядке, — Наоми улыбнулась своей обычной улыбкой. — Как только мы возобновим занятия, ты не против стать ведущим? У меня плохо с пониманием прочитанного, я всегда прогуливала на курсах английского. Мне было бы странно давать им указания, когда ты сидишь рядом со мной.

— Я уверен, что ты справишься, — мои слова должны были утешить меня, но, похоже, они вызвали обратное. Ее пальцы снова почесали руку. Если бы у ее платья не было длинных рукавов, ее ногти могли бы прорвать кожу при таком сильном нажатии.

— Ты должен это сделать, — настаивала она. — Я лучше умею говорить. Я могу направлять дискуссии.

— Хорошо, — я кивнул, не желая больше давить на нее. Не успел я подумать об этом, как потянулся вперед, чтобы накрыть ее поцарапанную руку своей. В тот момент, когда моя ладонь соприкоснулась с ее, она замерла. Инстинктивно мои пальцы обхватили ее. Я чувствовал себя как на автопилоте. Как бы мой мозг ни убеждал меня отстраниться, я не мог. Только если не помешать ей вцепиться когтями в кожу.

— Это выглядело непроизвольным, — объяснил я и, когда она опустила глаза, продолжил: — Ты царапаешь, и похоже, что это больно.

— О, — ее взгляд был прикован ко мне, но мой взгляд переместился на мои пальцы, накрывшие ее пальцы.

Мои мысли понеслись по дороге, которую я поклялся оставить в покое. Я долго пытался простить себя за то, что мне было больно в ту ночь, когда мы должны были встретиться. Я пытался убедить себя в том, что она действительно простила меня. У меня болело сердце от мысли, что я мог встретить ее так давно. Если бы это было так, я бы уже знал, что означают ее царапины. Если бы мы увиделись в ту ночь, то, по моему глубокому убеждению, мы были бы вместе. Даже если бы она не хотела быть парой, я бы все равно хотел быть близким другом. Для нее я был бы тем, кто остановил бы ее от неосознанного причинения себе вреда.

Наоми наблюдала за мной, недоумевая, почему я все еще цепляюсь за нее, как человек, висящий на скале. Именно так я чувствовал себя в большинстве дней. Я просто держался за нее, надеясь, что кто-нибудь заглянет за край и заметит. Когда я снова встретился с ней взглядом, мне на секунду показалось, что я узнал ее. Но все, что я увидел, быстро исчезло, когда Дариус издал громкие звуки поцелуя, а девушки начали смеяться.

— Возьмите комнату, — поддразнил Дариус, сморщив нос, чтобы преувеличить свое отвращение.

Я тут же отпустил Наоми. Она потерла руку и отвернулась от меня. На секунду я забеспокоился, не слишком ли крепко я ее сжал. Я вздохнул, смущенный тем, что так долго держался.

— Что я говорила об уважительных выражениях? — Наоми направилась к столу. Она снова выглядела по-деловому. — Давай, садись на свое место. Давайте начнем.

Дариус открыл рот, чтобы сделать еще несколько дразнящих замечаний. Мне они показались забавными, но, когда Наоми выглядела взбешенной, я сделал все возможное, чтобы заткнуть его. До конца сеанса она не смотрела в мою сторону. Мы сидели друг напротив друга, и она ни разу не взглянула в мою сторону. Тем временем мне было трудно отвести взгляд.