Сон на золе

Глава 13. Скормленный в неволе

Случалось мне в студенческие годы просыпаться после хорошей такой попойки. Каюсь. Но старый опыт не шел ни в какое сравнение с тем, что я испытывал в этот раз. Башка раскалывалась, словно я прогулялся сразу под тремя Импульсами одновременно. Тело затекло, плечи сводила судорога. Все, что я мог из себя выдавить — это страдальческий стон.

— О, глядите–ка, новенький, кажется, очухался, — раздался где–то неподалеку заинтересованный голос.

Мне не хотелось реагировать. Я мечтал о том, чтобы провалиться обратно во тьму, и переждать там, пока голова перестанет быть по ощущения размером с раздутую бочку. Но следом пришло чувство холода и жесткости. Кажется, я валялся на голом полу. И, если я продолжу так лежать, то телу лучше не станет уж точно. Пришлось пойти наперекор всем своим желаниям. Приоткрыв одно веко, я увидел, что лежу рядом со стенкой. Кряхтя приподнялся, игнорируя все возмущения и сопротивления организма, после чего уселся, прислонившись спиной к холодной, не пойми чем облицованной стене.

— Эй, новенький, ты как? — снова раздался голос.

— Таран, отстань. Видишь — человеку плохо, — слова второго говорившего прозвучали в приказательном тоне.

— Так я это, может помощь какая нужна…

— Мля, и чем ты ему поможешь? Анекдот расскажешь? Или ты ключ от цепей раздобыл, но сказать об этом забыл?

— Все, все, командир, я понял.

— А можно немного, потише? — страдальчески поинтересовался я, сдавив ладонями виски. — А то у меня по ощущениям вчера была пьянка, которую напрочь стерло из памяти.

— Ты что, ни черта не помнишь? — не смог унять любопытства Таран.

— Да все я помню. Только лучше от этого не становится.

— Может воды хлебнешь? Должно полегчать, — сказал кто–то, до сих пор молчавший.

Сколько же тут народа? Сделав над собой усилие, я наконец–то прищурено осмотрелся. Камера, а иначе этот бокс с голыми стенами и не назовешь, представляла собой пустую коробку шесть на шесть метров. Стандартное малое складское помещение низинного города. Значит я снова под землей. Теперь понятно откуда запах сырости и холод. Электричество больше не поступает на подсистемы города. Следовательно, ни тебе обогрева, ни порядочной вентиляции ждать не приходится.

И все же, при этом мы не сидели в полной темноте. Вероятнее всего, местные обзавелись генераторами. Через щели закрытой двери шло скудное свечение, вдобавок к двум небольшим аварийным лампам. Для меня в данный момент — просто идеальный вариант. Свет не резал глаза, но его вполне хватало, чтобы рассмотреть своих «коллег по заключению».

Сокамерников у меня было трое. Все основательно помяты. Кажется, досталось им похуже моего. На каждом был надет потрепанный костюм–горка. Ну, или по крайней мере то, что от него осталось. Характерная одинаковая одежда подталкивала на мысль, что предо мною солдаты Русской Империи, взятые в плен. Почему в плен? Потому что все мы сидели пристегнутые одной ногой к цепи. А эти метровые цепи кто–то старательно вмуровал в основание стен. То есть в принципе перемещаться можно было, да только особо не разгуляешься. И дотянуться друг до друга мы смогли бы только распластавшись по полу.

Дальше всех от меня сидел солидного вида бородач с узким разрезом глаз. Чуть поближе прислонился к стене мужчина средних лет с неровным шрамом на левой щеке. Изучая меня усталыми глазами, он указал мне под ноги и повторил:

— Серьезно, парень, попей воды — станет полегче.

Посмотрев туда, я обнаружил щедро оставленную бутылку с водой. Точно такая же стояла возле каждого из пленников. Какая забота, вашу мать!

— Только не торопись, а то заблюешь тут все. Как видишь, убирают у нас не часто.

Кивнув, я сделал пробный глоток, перетерпел волну дурноты, и отхлебнул еще раз. Кроме бутылки рядом обнаружилось еще и пустое ведро, о назначении которого не сложно было догадаться. Вот и весь сервис. Постепенно возвращавшееся обоняние уловило полный букет запахов и ароматов, что обычно царит в слабо проветриваемом отхожем месте.

— Ну что, ты как? — не унимался сидевший ближе всех ко мне мужчина. Крупный, широкоплечий. До размеров Гири, конечно, не дотягивает, но такого на ночной улице гопота задевать не станет.

По голосу стало ясно, что это и есть тот самый Таран. Я страдальчески улыбнулся, подняв большой палец вверх и снова отпил воды. Голова действительно понемногу прояснялась. Вполне достаточно, чтобы попытаться разобраться в ситуации:

— Что, мужики: «Честь императора»?

— Честь и слава! — прозвучал почти синхронный отзыв.

— Ты что, служивый? — заинтересовался бородач.

Я покачал головой:

— Простите, мужики, но нет. Просто хотел убедиться, что вы из вояк.

— Занятно, — задумчиво потянул бородач, поглаживая бороду. — Значит, сам ты не из военных, не из местных, и наверняка не из Узла. Уж такого персонажа я бы запомнил.

До меня не сразу дошли слова солдата. Заторможенным мозгам потребовалось несколько секунд, чтобы осознать, что на мне все еще надета моя кожаная куртка с фениксом, поверх спертой военной спецодежды. Трофейные сапоги тоже на месте, а вот пояс с оружием сняли. Козлы.

— Поначалу из–за формы даже подумали, что местные поймали амера. Но теперь ясно, что ты «свой». Осталось понять насколько.

— Американцы–то тут при чем?

— Э–э–э, парень, да ты никак из пещеры вылез?

— Ну, можно сказать и так. И вообще, что это за отморозки меня поймали?

— Рассказать–то не сложно, но давай баш на баш, чтоб по–честному. Ты расскажешь все, что стряслось с тобой до того, как тебя притащили местные, а мы ответим на твои вопросы. Идет?

Пожав плечами, я изложил краткую версию своего замечательного заточения и наивеселейшей дороги в лапы гопо–кельтов. Разумеется, опустив такие тонкие детали, как причастность к Аргентуму, или предположительно драгоценный скарб, вынесенный мною из БМП.

Кстати, при упоминании спецов в черной броне, ребята разом переглянулись. Таран протянул тихое «офиге–еть», и на этом все. Но желания расспрашивать сейчас не было. Что–то подсказывало, что время в этой сырой камере у нас еще найдется.

По ходу дела успели раззнакомится. Бородача звали Хоттабыч, он был командиром отряда, от которого осталось всего трое человек. Мужчина со шрамом представился, как Брас.

— Мда, Каин, ты прямо из огня да в полымя, — поглаживая бородку произнес старший.

— Я бы описал это более красочно, да материться уже надоело. Теперь ваш черед делиться впечатлениями.

— Да, — кивнул Хоттабыч, — как раз думаю, как бы тебе все кратко изложить. Столько всякого дерьма на нас вылилось с начала четырехдневной войны, что все упомянуть и не получится.

— Можем пройтись по основным тезисам. Времени–то у нас теперь валом.

— А вот это ты зря так думаешь, — возразил Брас.

— Ага, — согласился Таран, — местные, как только проголодаются, так сразу и явятся.

— В смысле?

— Давай все по порядку, — пресек мои расспросы офицер. Затем, сам себе кивнул и начал: — Когда началась Четырехдневная война, никто не ожидал чего–то подобного. Мы мало что знаем о том, как обстояли дела в других городах, но у нас Аргентум попытался первым делом разрушить войсковую часть. Возможно, это бы и получилось, не хранись там объект государственного значения.

— Узел. Все городские о нем что–то да слышали.

— Верно. Поэтому над частью установлен мощнейший энергетический щит. Не знаю, в курсе ты или нет, но в Заповедном расположены три электростанции холодного ядерного синтеза. Самая крупная питает сам город… питала. Из тех что поменьше, одна снабжает электричеством войсковую часть и все объекты внутри и снаружи нее, а вторая на все сто питает энергощит. В общем, первый орбитальный удар щит выдержал, отразив его прямехонько в город.

— Так вот чем прошлось по улицам. А я еще удивлялся, что под таким странным углом.

— Да. Перегрузка пустила первую подстанцию на жесткий перезапуск, переключившись на вторую. Ударь Аргентум еще пару раз, цель была бы достигнута. Но, похоже, что–то у них не срослось, поэтому второй раз решили долбануть по основной городской электростанции. Теперь там на несколько километров вокруг массовое погребение с надгробием из рухнувших домов. Мы прозвали то гиблое место Цветком, уж очень похоже… — Хоттабыч замолчал и задумался.

— У него там родные жили, — тихо произнес Таран. — Сам понимаешь. Ну а дальше, дальше был писец. По крайней мере мы так думали. Весь мир погрузился в хаос. Все палят друг по дружке, ракеты шлют, войска. Откуда не возьмись в Заповедный нагрянули японцы и АНР-овцы, а потом еще и американцы заявились. От вышестоящего командования шли такие безумные и противоречивые приказы, что наши командиры заподозрили неладное.

— Как ты уже понял, Узел — не простая войсковая часть, — продолжил бородач. — Так что у старших хватило полномочий, чтобы положить на все солидный такой болт. Решили самовольно укрепиться. Пока отбивались своими силами, как в старые добрые времена, бросили зов и выслали гонцов к ближайшим войсковым дислокациям. Все как положено: с полным описанием ситуации и приказами в слепках памяти. Не знаю, какими были ожидания, но на зов действительно откликнулось две танковые роты, которые на какой–то хрен пытались перебросить в Приморьев, и 175й полк штурмовой панцирной пехоты.

— Не так уж и мало народу, — заметил я, разминая затекшие плечи.

— Вполне. Сил хватило чтобы окопаться, занять круговую оборону, да еще и рейды в город совершать, чтобы не дать басурманам закрепиться. У нас же там больше километра хорошо простреливаемой убойной зоны. Танки и шагоходы под защитой купола выкашивали любую вражину, посмевшую высунуть свой нос, а панцирная пехота не давала гадам потом улизнуть и завершала разгром. А спустя четыре дня, чпок, и всё! — Хатабыч хлопнул ладонью по сжатому кулаку.

На этом офицер снова ушел в раздумья, надолго замолчал. Как не странно, живчик Таран тоже не спешил подхватывать нить повествования, сидя с кислой рожей. Поэтому за них продолжил Брас:

— В общем, эта всемирная заваруха оказалась лишь разогревом. Шарахнул Импульс. Оказалось, что никакие силовые поля не способны защитить от этой напасти. За считанные секунды мы потеряли около трети личного состава и большую часть техники. Вся верхушка командования, подавляющее большинство аналитиков и отрядов быстрого реагирования, в общем, все, кто находился в надземных корпусах или в чистом поле, превратились в измененных. И все они ломанулись вниз. Если бы не заранее укрепленные позиции подземных секторов на случай вражеского прорыва, нас бы смели в первые же десять минут. Стрелять по своим — то еще удовольствие, я тебе скажу.

Я хмуро кивнул:

— Знаю, проходили.

— Тогда ты должен понимать, насколько все были подавлены, справившись с первой волной. Никто толком ничего не понимал. Почему люди, с которыми ты еще с утра завтракал за одним столом, теперь пытаются порвать тебя на части. Но, не успели мы перевести дух, как нагрянула вторая волна. В этот раз — измененных из города. Их было в разы больше. Не буду тебя нагружать жутью и мрачняком, который нам пришлось тогда пережить. Факт остается фактом — в какой–то момент выродки просто схлынули, убравшись восвояси. Думаю, ломись они еще с полчаса, смогли бы довести дело до конца. А так, нас внезапно оставили в покое. Почти без боеприпасов, с катастрофическими потерями, зато выстоявшими.

Мое воображение, подталкиваемое образами из вирт–игр, рисовало довольно яркую картину. Бескрайнее столпотворение тварей, накатывающих волна за волной, не знающих ни страха, ни усталости. Лишь голод. И вымотанные люди, с отчаяньем в глазах держащие оборону из последних сил. Возможно, стоило поблагодарить судьбу, за то, что я оказался замурован на время царящего на поверхности ада. Но вот жена моя оставалась наверху…

— Насколько много выживших?

— В части?

— По городу.

— Заповедный охренеть какой большой, и тут так сразу не скажешь, — Брас потер шрам на щеке. — Но, чтоб ты понимал, в многомилионном городе счет выживших идет на тысячи.

— Б*я!

— Вот именно. На данный момент в Заповедном насчитывается две официальных общины…

— Три, — поправил Хоттабыч, указав на запертые двери.

— Хех, — согласно кивнул Брас, — да, уже три. Первая — это сам Узел. Пилигрим, наш главный, пытается сейчас привести там все в норму. Задача не легкая, сам понимаешь, но каждый старается внести свою лепту.

— Каждый, ага, — пробурчал Таран.

— Почти каждый, — снова согласился солдат. — Тунеядство у некоторых в крови. Но это ненадолго, времена другие теперь.

Вот тут уж точно не поспоришь. Перемены в мире произошли безвозвратные.

— Вторая община — это Ковчег. Амерская. Видал когда–нибудь Доминаторы? Эти гигантские летающие крепости, которые пришли на смену авианосцам? Ну так вот одна из таких во время Импульса рухнула в юго–западной части Заповедного.

— Да ну нафиг?! — мне и правда не верилось. — Это же громадина размером с пару мировых стадионов. Я даже намека на нее не увидел, пока шлялся по городу.

— Все потому, что она скрыта более–менее уцелевшими высотками. Ковчег за ними прятался, чтобы не угодить под огонь наших ПВО, а в итоге угодил под Импульс, — злорадно хохотнул широкоплечий солдат.

— Таран, кончай уже американцев пилить. Не любишь их, так не люби себе тихо в платочек, — раздраженно произнес офицер. — Мы теперь в одном котле варимся. Начинай привыкать.

Солдат в ответ лишь пожал плечами и развалился на полу, дав понять, что в беседе он больше не участвует. За него вновь продолжил Брас:

— Да, грохнулись они смачно и пришлось им тоже не сладко. Хоть корабль и изолирован был, но мощности Импульса хватило, чтобы по внешней оболочке народ прошибло. У них измененные появились прямо внутри. Даже не знаю, кому хуже пришлось: им или нам. Ну а снаружи у них автоматика быстро оклемалась и работала до тех пор, пока выродки не поняли, что к этой здоровенной хреновине лучше не соваться, — солдат отхлебнул воды. — Теперь у нас с Ковчегом перемирие. Помогаем друг другу информацией, немного торгуем. Но пока обмен идет не очень продуктивно — передача доступна только по воздуху, а в городе и помех куча, и связь может вырубиться на раз. Да и сама по себе электроника шалит порой. Есть мысли по первому уровню низинного города путь проложить, но это пока только планы.

Сложно было представить титаническую махину Доминатора, мирно валяющуюся на задворках Заповедного. Еще любопытней был сам факт сотрудничества с недавним противником. Но я решил оставить подробные расспросы на потом.

— Обе общины старательно собирают выживших из ближайших районов города. Наши уже и в пригород наведывались. Там, кстати, людей поболе будет, причем не все желают уходить под защиту Узла, — вновь вернулся в разговор Хоттабыч. — И тут мы переходим к самому интересному. Наш отряд притопал сюда спасать большую группу выживших, а оказалось, что тут уже пустила корни полноценная община.

— Что–то я позитива в твоем голосе совсем не слышу, — я приподнял бровь, желая узнать насколько все плохо.

— И не спроста. Мы, дружище Каин, угодили в общину сектантов. Метки на лбу видал?

— Ага.

— Ну вот. Думаю, ты быстро поймешь, что они все поголовно считают себя избранными. Дети Бога они и все такое, с неким Пастырем во главе. И в целом с этим можно было бы жить, хер с ними, с этими верованиями. Да только наши новые приятели — каннибалы. Причем эти дебилы жрут не только себе подобных, но и измененных. Так разошлись, что выродки вообще в этот район города соваться перестали. Видел бы ты, какие уродства от такого рациона у некоторых сектантов повылазили… Но оно как бы и неудивительно, учитывая, что они еще и по поверхности без защиты лазят. До сих пор не понимаю, как их не убивает излучение.

За последнее время мне довелось услышать много неприятных новостей, но вот тут пришлось сделать над собой усилие, чтобы не уронить челюсть на пол. Каннибалы?! Твою–то мать!!!

— Ниче, ему экскурсию еще обязательно устроят, вот сам и посмотрит, — хмыкнул, валяющийся Таран.

— Нахрена? — не понял я.

— Заведено тут так, — ответил офицер. — Сам же сказал, что тебе уже предлагали вступить в общину.

— Предлагали, — я кивнул, пока не понимая к чему он клонит.

— И испытание тебе проводили. Это не просто так, — зловеще улыбнулся Хоттабыч. — У новоприбывших тут всего два пути. Либо ты присоединяешься к секте, либо становишься в очередь на поедание. Другими словами, превращаешься во вкусненького кабанчика.

— В кабанчика… суки! — злобно прошипел Барс себе под нос.

— Говно перспектива. Но вы–то, я смотрю, вступать в их ряды не спешите.

— Не спешим, — признал офицер. — Наш технарь уже попробовал. Думал, построит из себя истинно верующего и всё такое, а потом придет нас выручать. Только хер что вышло. Не знаю, что с ним делали и чем обработали, но через пару дней он заявился уже с лысым черепом и меткой во лбу. Глаза дурные совсем. Парень больше не видел в нас своих товарищей. Теперь у него был чисто гастрономический интерес. Если бы не догмат, то Карп наверняка бы попытался кусок от кого–то из нас оттяпать.

— Если бы не кто?

— Догмат. Это местные начальники, офицеры, если хочешь. Подчиняются напрямую Пастырю. Их легко распознать — на башке татуировка, а на плечах цветная жилетка из человеческой кожи.

— Человеческой? — с отвращением произнес я, осознав, почему наряд Бурого показался мне тогда таким странным.

— Именно. Они держат остальных сектантов на коротком поводке. Не знаю как, не спрашивай.

— Офиге–е–еть. Умеете вы ребята поднять настроение, — произнес я, пройдясь пятерней по волосам.

— Это профессиональное, — не смог промолчать Таран.

Внезапно в коридоре послышались шаги. Все мои сокамерники напряглись и расселись так, чтобы в любой момент можно было вскочить. Послышался звуковой сигнал, после чего дверь скользнула в сторону. В освещенном дверном проеме появился мой старый знакомый Бурый. И все та же надменная улыбка на его квадратной роже не предвещала ничего хорошего.