Спасите меня, Кацураги-сан! Том 2

Глава 7

Откровение Кондо Кагари заполнило мою голову ещё большим количеством вопросов. Но самый главный из них — зачем? Зачем он делится со мной столь ценной информацией? Он совсем не понимает, насколько опасно в условиях корпорации и местной клиники бросаться такими заявлениями?

— Кондо-сан, остановитесь, — попросил я. — Я как раз хотел объяснить вам, как здесь работает конкуренция. Нельзя, чтобы тайны вашей семьи попали к ненадёжным людям. Кругом враги.

— Я не считаю вас врагом, Кацураги-сан, — помотал головой Кондо.

— Но и я могу им быть! — заявил я. — Поймите, Кондо-сан, рано или поздно ваша стажировка закончится. И сразу после этого вы встроитесь в рейтинговую систему клиники. И тогда сразу же поймёте, что здесь слабых сотрудников едят так же, как мы сейчас едим эту лапшу.

— Но я всё равно не могу поверить, что вы можете предать меня, Кацураги-сан, — не согласился Кондо Кагари.

— Я этого и не сделаю, — начал объяснять я. — Мне чужда нечестная борьба. Я целиком и полностью за здоровую конкуренцию. Но ведь я могу врать вам, Кондо-сан. Вы это понимаете? Вы ещё не попали в рейтинговую систему, но борьба за своё место уже началась.

Лучше объяснить Кондо, как работает местный рейтинг, пока ещё не поздно. Я думал об этом с самого его трудоустройства. Если парень не научится этой игре сам, за него начнёт действовать семья Кондо. А их интриги я уже знаю назубок. Не хочу, чтобы кто-то из корпорации вмешивался в нашу работу и подставлял других сотрудников. От этого в первую очередь могут пострадать ни в чём не повинные пациенты.

Но Кондо Кагари считал иначе. Вернее, он думал совсем о другом. Похоже, во мне он нашёл человека, которому можно довериться на все сто процентов.

Другими словами, парень просто хотел выговориться.

— Простите, Кацураги-сан, но в этом плане вам вряд ли удастся меня переубедить, — грустно улыбнулся Кондо. — Если выяснится, что вы можете воспользоваться мной в своих целях, я просто добровольно уйду из клиники. Если уж вы способны на такое, то кому тогда вообще можно доверять?

— Вы так и не поняли, что я пытался донести, Кондо-сан, — вздохнул я. — Я не собираюсь вас предавать, просто вы не можете знать этого наверняка. Ладно, поступайте, как считаете нужным, но не забывайте моих слов. Они вам ещё пригодятся. Вы всё ещё желаете поделиться со мной своими сокровенными мыслями?

— Как ни странно — да, — кивнул Кондо Кагари. — Для меня очень важно, чтобы мой наставник понял, почему я оказался в такой ситуации. Мне больно думать, что вы считаете меня каким-то избалованным сынком богатого папаши.

А именно таким я его долгое время и считал.

— Если таково ваше решение, Кондо-сан, я готов вас выслушать, — кивнул я и продолжил поглощать рамен.

— Дело в том, Кацураги-сан, что мой отец — Кондо Масао — не может иметь детей, — начал свой рассказ Кагари. — Он взял в жёны мою мать, когда мне было три года. Это был целиком и полностью политический брак, если можно так выразиться. Семья моей матери так же работает в корпорации «Ямамото-Фарм». По статусу она куда ниже, чем семья Кондо, но пользу от этого брака отец всё равно получил. И самое главное — он получил наследника. Вы думаете, Кондо Масао всё детство баловал меня внимание, подарками, деньгами? Деньгами — да, тут не поспоришь, но тратить их я мог только на то, на что позволял отец. И учиться в медицинский университет я пошёл через настоящий скандал. Отец хотел, чтобы я стал фармакологом, как и он.

— Тогда почему же он всё-таки позволил вам пойти в медицинский, Кондо-сан? Логично было бы не дать вам этого сделать или, по крайней мере, не помогать в обучении, — подметил я. — Но, как вы и сами говорили, отец помогал вам продвигаться даже несмотря на то, что вы учились не самым лучшим образом.

— В ходе спора мы пришли к компромиссу, — ответил Кондо Кагари. — Он согласился на моё обучение в медицинском только при том условии, что в дальнейшем я получу второе образование и стану клиническим фармакологом.

— Ага, и врачом, и фармакологом одновременно, — понял я. — Как наш заведующий — Эитиро Кагами. Совсем не плохая перспектива, Кондо-сан. Так в чём тогда проблема?

— В том, что я… Ещё не определился, хочу ли я податься в эту специализацию, — ответил Кондо. — Я азы медицины начал постигать только с вами. Всё-таки на практике суть этой профессии понимается куда лучше, чем в лекционных залах.

С одной стороны, я понимал Кагари. Ему хотелось избрать свой собственный путь, а не преследовать цели своего приёмного отца. Однако… Не с жиру ли он бесится? Кондо Масао обеспечил ему путь в медицину, помог закончить университет и обещает дальнейшее продвижение в фармакологии. Другими словами, место в корпорации «Ямамото-Фарм» юному Кагари уже обеспечено.

С какой стати он бунтует? Банально не хочет, чтобы за него кто-то строил его собственную жизнь? В таком случае нужно было нормально обучаться в медицинском и показать, что этот путь он готов пройти с высоко поднятой головой.

Мировоззрение Кагари не укладывалось в моей голове. Всё-таки — он всё ещё ребёнок. Половозрелый мальчишка, который никак не может понять, куда идёт его жизнь.

— Кондо-сан, — обратился к нему я. — Вы хотели бы узнать моё мнение касаемо вашего рассказа?

— Да, Кацураги-сан, конечно! На данный момент вы для меня — самый главный авторитет.

— Учтите, Кондо-сан, вам оно может не понравиться, — уточнил я.

Кондо замолчал. Видимо, он рассчитывал, что я подарю ему слова поддержки. Но это — не то, что ему сейчас нужно. Парню нужен пинок. И крепкий. Иначе он навсегда потеряется на этой извилистой дороге. Ни врачом не станет толковым, ни успешным фармакологом.

— Я готов, Кацураги-сан, — уверенно кивнул Кондо Кагари.

— Недавно вы рассказали мне, что хотели стать героем, и я вам поверил, — сказал я. — Но, судя по тому, что вы мне сейчас рассказали — это не так.

— Кацураги-сан! — попытался перебить меня Кондо.

— Дослушайте, Кондо-сан, вы сами завели эту тему, — заткнул его я. — На мой взгляд, вы просто хотели пойти против своего отца. Показать, что способны решать за себя. Но в медицинском поняли, что ничего хорошего у вас не получается. В итоге и обучение пустили коту под хвост, и предложение отца отвергли.

Кондо спрятал от меня взгляд. Похоже, мои слова обижали его. Но я считал необходимым достучаться до парня. Если он действительно уважает моё мнение, это мой долг — объяснить стажёру, как устроена жизнь.

— Я не знаю, каков из себя ваш отец, — продолжил я. — Но уверен, что перед Кондо Масао у вас всё же есть кое-какие долги. Судя по вашему рассказу, он много в вас вложил, и не один раз рисковал, чтобы продвинуть вас вперёд.

И это я испытал на своей шкуре. Ради продвижения сына Кондо Масао даже пошёл на преступление. Я не одобряю такие действия, но ведь о чём-то его поведение говорит? Вряд ли он делал это исключительно из-за нужды сохранить власть в своём роде.

Кондо Масао явно искал середину между своими потребностями и желаниями своего приёмного сына.

— Это всё, Кацураги-сан? — не поднимая головы, спросил Кондо Кагари.

— Нет, Кондо-сан, хочу сказать ещё кое-что, — начал подводить итоги я. — Сейчас вы находитесь на распутье. Можете остаться врачом, можете отказаться от этой затеи, принять сторону отца и переучиться на фармаколога. А можете совместить всё это и последовать примеру Эиторо Кагами. Вы сейчас не просто проходите стажировку под моим началом, Кондо-сан. Вы сейчас определяете свою дальнейшую жизнь. Подумайте об этом хорошенько.

Кондо Кагари схватил свою сумку и, утерев рукавом рубашки влажные глаза, произнёс:

— Спасибо, Кацураги-сан. Простите, я закончу подготовку к зачёту дома.

Поспешно поклонившись, Кондо Кагари покинул раменную.

Действительно, всё ещё мальчишка…

И никто не даст ему дельного совета, кроме меня. Семья будет требовать одного, сам Кагари станет добиваться обратного. А все посторонние будут пытаться получить из этого выгоду. Его сожрут, если он не определится со своей дальнейшей судьбой.

Я оплатил ужин за нас двоих и направился домой. Могу поспорить, завтра Кондо вспомнит, что забыл оставить деньги, и будет долго извиняться передо мной.

Если, конечно, не решит, что из-за всего сказанного мной, я теперь — его враг, как и Кондо Масао.

Поживём — увидим. Главное, чтобы мой стажёр не потратил весь вечер в переживаниях, а действительно уделил время подготовке к зачёту. Если Ватанабэ Кайто разнесёт нас завтра в пух и прах, проблем у нас с Кондо ощутимо прибавится.

Однако следующее утро удивило меня отсутствием Кондо Кагари на рабочем месте. Когда я вошёл в кабинет, Овада Хана лишь пожала плечами.

— Не спрашивайте, Кацураги-сан. Я его не видела, — сказала она. — С самого утра не появлялся.

Ну это уже слишком. Если он действительно не пришёл на работу из-за того, что обиделся на мою прямоту… Что ж, в таком случае мне придётся пересмотреть вопрос его дальнейшей стажировки. Медицина — не место для капризов. От каждого нашего действия зависят жизни других людей!

Я решил не звонить Кондо Кагари. Выискивать его — не входит в мои обязанности. Не хочет приходить — не надо. В таком случае я буду вынужден доложить Эитиро Кагами о его прогуле. Если же причина уважительная, Кондо сам объяснится.

Приём шёл к концу, а Кондо всё не было. А жаль, он многое упустил. Как минимум несколько пациентов с бронхиальной астмой и хроническим колитом. Как раз у него была бы хорошая возможность повторить сразу две дисциплины.

Однако Кондо Кагари появился, словно буря средь бела дня, за двадцать минут до окончания приёмных часов. Стажёр влетел в мой кабинет и, увидев, что в нём нет никого, кроме меня и Огавы, упал на колени и исполнил догэдзу — земной поклон. Огава Хана от удивления выронила стопку журналов диспансерного учёта.

Я и вовсе оторопел от увиденного. Догэдза уже давно не используется в Японии. Это жест крайней степени сожаления, означавший и тот факт, что сам человек при этом себя не уважает.

— Кацураги-сан, простите меня! — прокричал Кондо.

Произошедшее напрочь отбило у меня всё желание придерживаться японских традиций. Я вскочил со стула, схватил Кондо Кагари за плечи и поднял его на ноги.

— Прекратите сейчас же, Кондо-сан! — велел я. — Вы чего творите?

— Я виноват перед вами, Кацураги-сан, — замотал головой он. — Я беспардонно оставил вас вчера, не заплатил за еду, да ещё и опоздал на работу!

— Не пришёл на работу, если уж выражаться точно, — сказал я. — Приём подошёл к концу.

— Знаю, Кацураги-сан, знаю, — закивал Кондо Кагари. — Я до самого утра готовился к зачёту Ватанабэ-сан. Вырубился прямо перед выходом на работу. Простите меня ещё раз, Кацураги-сан. Я думал, мне хватит сил. Не рассчитал…

— Погодите-погодите, Кондо-сан, — успокоил его я. — Мы с вами только пульмонологию и гастроэнтерологию не пробежали вчера. Вы два этих блока всю ночь учили?

— Нет, Кацураги-сан, я прошёлся и по остальным. Ватанабэ-сан вряд ли будет спрашивать только эти темы. Нефрологию, гематологию, урологию и… В общем, всё, что только можно. Поверхностно, само собой, но так у меня хотя бы есть шансы противостоять его вопросам.

Кондо Кагари меня поразил. Я уже смирился с мыслью, что мой стажёр окончательно сдался. А он, оказывается, всю ночь напролёт зубрил. И это было заметно. Синяки под его глазами больше напоминали следы от встречи с якудза, нежели признаки острого недосыпа.

— Похвально, Кондо-сан, — улыбнулся я. — Не могу сказать, что меня радует тот факт, что вы пропустили весь рабочий день из-за этого… Но смысл в этом определённо был. В противном случае у вас было бы куда меньше шансов отстоять с честью зачёт Ватанабэ-сан.

— Ух, Кацураги-сан, я поражаюсь вашему великодушию… — выдохнул Кондо. — Я был уверен, что вы доложите на меня начальству.

— А я и собирался, — честно признался я. — Но вы вовремя меня переубедили, Кондо-сан. В остальном — можете быть спокойны, сегодня никто в кабинет не заходил, кроме пациентов. О вашем отсутствии никто не узнает, если, конечно, вы не через главный вход проходили. Вам же хватило хитрости пройти в поликлинику через приёмное отделение?

— Да-да, Кацураги-сан, конечно, — улыбнулся Кондо. — Хотя, честно говоря, я вспомнил об этом только на подходе к больнице.

— Хорошо, мой приём уже закончился. Давайте не будем терять времени. Готовы идти к Ватанабэ-сан? — спросил я.

— К этому никогда нельзя быть готовым, — пожал плечами Кондо. — Вы и сами, наверное, помните, как он принимает зачёты.

Если бы. Я понятия не имел, чего ожидать от Ватанабэ Кайто. Что же в нём такого особенного? Каверзные вопросы? Или вопросы на логику? Нечего гадать, скоро выясним.

— Огава-сан, хороших выходных, — пожелал медсестре я. — Когда мы с Кондо-сан вернёмся, вас уже, наверное, здесь не будет. Наберитесь сил, на следующей неделе нам придётся прилично потрудиться, чтобы проверка прошла для нас безболезненно.

— Угу, — кивнула Огава. — И вам хорошо отдохнуть, Кацураги-сан! Кондо-сан.

Последнего Огава упомянула с холодком. Не нравился ей новый врач. Я мог понять, почему, но не мог принять, что она так открыто это показывает.

Надо бы побеседовать с ней лично на тему отношения к Кондо Кагари. Не хватало ещё, чтобы в понедельник, сидя с ним на приёме, она позволяла себе излишние вольности. Уж на это Огава способна, тут я не сомневаюсь.

По пути к кабинету Ватанабэ Кайто, Кондо решил со мной заговорить.

— Кацураги-сан, я много думал о том, что вы мне вчера сказали… — начал Кондо. — Хоть я поначалу и слишком бурно отреагировал, за что уже извинился перед вами. Но в итоге понял, что вы были правы. Так оно и есть. Эта стажировка — мой перекрёсток. И куда идти дальше — зависит только от меня.

— Рад, что вы это поняли, Кондо-сан, — кивнул я. — И, судя по тому, что вы всю ночь посвятили учёбе, чаша весов всё-таки склонилась к медицине?

— Нет, Кацураги-сан, пока не знаю, — честно ответил Кондо. — Но пока я стажируюсь у вас, буду отдаваться этому ремеслу целиком и полностью. Только так я пойму — мой это путь или очередной самообман.

— Хорошо, Кондо-сан, можете рассчитывать на мою помощь, — ответил я. — А теперь готовьтесь. Мы уже на месте.

Кондо сделал глубокий вдох и задержал воздух в лёгких, видимо, надеясь, что это придаст ему уверенности. Я постучал в дверь кабинета Ватанабэ Кайто, после чего вошёл внутрь.

— Добрый день, Ватанабэ-сан, — поклонился я. Следом то же самое сделал Кондо Кагари. — Мы с Кондо-сан пришли на зачёт, как и договаривались.

Маленький мужчина хищно улыбнулся и лёгким движением руки пригладит свои длинные волосы.

— Опаздываете, господа, — сказал он, глядя на часы. — Приём закончился пять минут назад.

Ух, какой характер! Либо он пытается специально выбить нас из колеи перед зачётом, либо Ватанабэ Кайто и вправду понятия не имеет, что означает банальная вежливость.

— Приём не заканчивается в строго отведённое время, — решил поспорить я. — Пациентов не подгонишь под распорядки клиники.

— Да что вы? — усмехнулся Ватанабэ. — Уже сходу вижу, Кацураги-сан, что ваши познания в организации здравоохранения хромают. По стандартам на одного человека должно расходоваться не более трёх-пяти минут. И окончание приёма — ровно в пятнадцать часов. Задержки — это уже ваша недоработка.

— Здоровье пациентов важнее стандартов оказания медицинской помощи, — сказал своё мнение я.

— То есть, по-вашему, стандарты вредят пациентам? — удивился он.

— Иногда приходится намеренно от них отклоняться, чтобы качественно выполнить свою работу, — сказал я.

— Вы хотите сказать, что составленные министерством здравоохранения стандарты не позволяют качественно лечить пациентов? Так, что ли, получается? — усмехнулся Ватанабэ.

И эта его фраза объяснила абсолютно всё. Теперь понятно, в чём главная проблема его зачётов. Вероятно, что и бывший Кацураги не был таким уж отпетым двоечником. Ватанабэ Кайто спрашивает строго по клиническим рекомендациям и стандартам оказания медицинской помощи, которые создал минздрав.

А это значит, что места логике здесь не будет. Шаг влево, шаг вправо — расстрел.

При таком раскладе высок риск, что и я сам завалю зачёт. Ведь речь пойдёт не о знании медицины, а о знании того, как её интерпретируют сотрудники министерства.

— Садитесь, чего встали? — Ватанабэ небрежно махнул в сторону стульев. — И с ходу вопрос. Начнём с вас, Кацураги-сан. Вспомнили, о чём мы беседовали с вами в прошлый раз?

Жаль, прежний Кацураги Тендо не вёл дневник с подробным описанием своей жизни. Тогда бы я смог ответить на этот вопрос.

— Нет, Ватанабэ-сан, лучше напомните сами, — попросил я.

— Удивительно, — хмыкнул он. — О многом говорит, раз вы даже сам вопрос не помните. Ну хорошо, Кацураги-сан. Вы измерили давление пациенту. Получили результат — сто сорок на восемьдесят. Ваши дальнейшие действия?

— Это все вводные данные? — поинтересовался я.

— Да, Кацураги-сан, — улыбнулся Ватанабэ.

Мужчина полагал, что я не отвечу на его вопрос. Однако до меня уже дошло, что конкретно он хочет услышать. Ответ прост до ужаса, но крайне неочевиден. Любой студент сразу же начнёт рассказывать о дальнейшей диагностике, назначенных анализах и лечении.

Но ответ другой.

— Нужно измерить давление на другой руке, — ответил я.

Брови Ватанабэ Кайто взлетели на лоб.

— Зачем? — сразу же спросил он.

— Чтобы исключить заболевания, из-за которых давление на правой и левой руках различается.

— Вы измерили давление на второй руке. Получилось, что справа у вас сто восемьдесят на сто. Предварительный диагноз? — продолжал забрасывать вопросами Ватанабэ.

— Стеноз левой подключичной артерии, — ответил я.

— Прекрасно, Кацураги-сан, — усмехнулся Ватанабэ. — Усвоили урок. А теперь вы, Кондо-сан. Расскажите принципы лечения этого заболевания.

Кондо Кагари замер.

Подлый ход. Это — сердечно-сосудистая хирургия. Никакого отношения к терапии этот вопрос не имеет.

— Чего вы так напряглись, Кацураги-сан? — заметил моё волнение Ватанабэ. — Как я и сказал, если Кондо-сан не ответит на мои вопросы — это будет на вашей совести. Полагаете, что он не справится?

Дальнейшее продолжение зачёта полностью зависело от того, что скажет Кагари. И, судя по выражению его лица, правильного ответа он не знал.