Старый, но крепкий

Глава 12

Я очнулся от легких пинков по подошвам своих сапог. Открываю глаза и вижу Барта. На заросшем лице здоровяка — привычное недовольное выражение.

— Подъём, сопляк, — буркнул он, но уже без прежнего яда в интонации.

Я приподнялся на локтях, чувствуя, как тело отзывается тупой болью. Мышцы затекли, как у старика — медленно сел, принялся разминать и растирать замерзшие руки. Сонливость всё ещё цепко держала меня: глаза слипались, мысли путались.

— Тебе самому это не надоело? — хриплю я простуженно, пытаясь хоть как-то выразить своё раздражение. Барт лишь отмахивается:

— Посмотри на лежанку.

Я медленно поднялся, ощущая, как застывшие мышцы протестуют против каждого движения. Повернув голову, я взглянул на место, где спал.

На лапнике, который служил мне постелью этой ночью, тонким слоем блестел иней, обходя силуэт в форме человеческого тела. То есть, холод шел от меня?

Долго разминал онемевшие пальцы, растирал руки и плечи, пытаясь разогнать кровь по застывшим венам. Получилось разогреться теплее, но ледяная глыба из груди никуда не делась. Каждый глубокий вдох отдавался слабым жжением в легких.

Пятиминутная медитация помогла окутать ледяную Ци своей силой и стало еще легче.

Пока Барт поторапливал остальных, я поприседал, несколько раз отжался, разгоняя кровь. Потом подхватил короб и первым вышел из пещеры. Нужно поспешить.

Воздух снаружи был ледяным и обжег горло.

Буря утихла. Ветер всё ещё гнал позёмку по заснеженным склонам, поднимая мелкий снег в воздух, но его порывы больше не сбивали с ног. Я щурился, стараясь разглядеть хоть что-то в сером мареве, но всё вокруг оставалось размытым — небо скрывали тяжёлые тучи.

Пока пещеру не покинули остальные, я откопал спешно собранные травы. Стебли и листья выглядели замёрзшими, хрупкими. Я не стал стряхивать с них снег, боясь повредить, и аккуратно уложил в короб и снова повесил его на плечи.

Ветер бросил мне в лицо горсть ледяной пыли, и я инстинктивно зажмурился. Подняв голову к небу, я заметил, как тучи клубятся над горными вершинами. Далеко на горизонте виднелись редкие просветы между облаками, но солнце всё ещё не пробилось сквозь плотный серый покров.

— Жаль, что непогода утихла. В буране двигаться гораздо проще, — пробормотал Барт, шагнув на снег. Команда вышла из пещеры следом, ёжась на холодном ветру.

— Почему? — спросил я.

— Потому что духи или звери нас не услышат и не увидят, если только не наткнутся на нас лицом к лицу. А ещё ты когда-нибудь слышал о снежной слепоте?

— Расскажи.

— Когда небо не заслоняют тучи, снег вокруг отражает свет. Побудешь в таком состоянии полчаса, и тебе кажется, будто всё вокруг белое. Глаза начинают болеть, а потом, если ты так и не выбрался с горы или не нашел темную щель, куда можно забиться, ты вообще ничего не видишь. Даже если закрыть их или надеть повязку — бесполезно. Свет слепит тебя. Иногда зрение возвращается через день, иногда — через три. Но все это время ты бесполезен и беспомощен. Вот поэтому хорошо, что над горой почти всегда висят тучи.

Остальные слушали молча, осматривая окружающий пейзаж.

— Все, двинули, — махнул рукой Барт.

Мы прошли метров двести, а потом — свернули вверх, на узкую горную тропу. По пути здоровяк достал заметенный снегом сверток и повесил его не плечи.

Тропа тут была похуже, чем та, по которой мы ходили прежде. Обледенелая, скользкая — каждый шаг требовал осторожности. Я цеплялся за выступы на стене, мимо которой мы шли, и старался не смотреть в сторону.

— Буря начнется снова через пару часов, — заговорила Кира, идя чуть впереди меня. Её голос звучал уверенно. — Здесь затишье долго не длится.

Я снова кивнул, хотя вряд ли она это видела.

По пути я внимательно осматривал заснеженные склоны в поисках трав. У узкой тропы ничего не росло, но стоило нам подняться повыше, и система уловила растения под толстым слоем снега. Остановившись, я присел на корточки и осторожно выкопал из-под снега кусок мха.

— Нашёл что-то? — спросила Кира, заметив, что я отстал.

— Да. Кажется, мох-морозник, — ответил я коротко и положил находку в короб.

— Полезная вещь: помогает при обморожениях или при отравлении Ци, как у тебя. Если тебе все еще холодно, можешь пожевать щепотку. Только потом мох выплюнь, а слюну наоборот — проглоти.

Мы продолжили путь. Ветер усиливался, но пока ещё оставался терпимым. Снег под ногами хрустел, заставляя нас двигаться медленно и осторожно. Тучи над головой медленно сгущались.

— Скоро буря вернётся, — повторила Кира. — Лучше нам к тому времени уже возвращаться.

До очередной пещеры мы добрались ближе к полудню. Узкий проход выглядел так, будто его вырезали в скале специально, чтобы не пропустить крупную тварь. Снег здесь почти не лежал — ветер выдувал его, оставляя только голый камень.

Я остановился перед входом, вглядываясь в темноту внутри. Проход был настолько тесным, что даже мне пришлось бы протискиваться боком.

— Может, подняться повыше? — предложила Кира Барту. — Вдруг энергии здесь…

— Повыше мы наверняка наткнемся на духов, — перебил бородач. — Если будет недоволен, пусть сам идет сюда в следующий раз и делает, как нужно.

Он снял с плеч сверток и пошел к пещере. Я шагнул было за ним, но Кира сдвинулась и преградила мне дорогу.

— А вот нам лучше подождать здесь, — сказала она ровным тоном.

Я промолчал.

Барту пришлось повернуться боком и протискиваться медленно, шаг за шагом, волоча сверток за собой. Мы наблюдали за ним в тишине. Где-то вверху завывал ветер, но его звук казался далёким и приглушённым.

Когда Барт скрылся из виду, я повернулся к Кире.

— Это то, чего мне не следует касаться?

— Ты и сам прекрасно все понял.

— Это не твое дело, парень, — сказал в тон девушке мечник. — И для тебя же лучше не проявлять любопытства.

Прошло несколько минут. Время тянулось медленно. Я пытался уловить хоть какие-то звуки изнутри пещеры, но ничего не слышал — только ветер и хруст камней под ногами бродивших мечников.

Наконец в проходе показался Барт. Он вышел наружу так же молча, как и вошёл. Свёртка у него больше не было. Его лицо оставалось всё таким же бесстрастным.

— Все, — бросил он коротко. — Идем.

Мы начали спускаться вниз, следуя по собственным следам. Возвращаться оказалось куда легче, чем подниматься: снег уже был утоптан, и каждый шаг уверенно ложился в проделанные ранние углубления. Разве что поднимающийся ветер и бьющие в лицо снежинки портили настроение.

Однако я чувствовал себя почти спокойно, даже расслабленно. Самое сложное позади: команда сделала свое дело, я набрал трав. Если повезет, продам за… золотой? Интересно, набранное можно оценить в золотой?

— Почти дома, — пробормотал я себе под нос.

А потом все пошло крахом.

Я почувствовал дрожь под ногами это ещё до того, как услышал звук — низкий, глухой рокот, пришедший слева. Я остановился и повернул голову, пытаясь понять, что происходит.

— Что это? — спросил я, но ответа не последовало. Кира тоже замерла, её лицо бледнело. Она выглядела так, словно увидела призрака.

Огромная масса снега, которая с грохотом сходила вниз по склону в стороне от нас. Поняв, что нас не заденет, я почувствовал облегчение. Вряд ли здесь люди, которых завалило снегом, могут выкопаться сами, и уж точно за ними не отправят спасательный отряд.

— Это лавина, — коротко бросил Барт. Его голос был севшим, хриплым.

— Хорошо, что она прошла мимо, — улыбнулся я. Вот только никто из моих напарников не расслабился. Напротив, Кира отступила на шаг от меня. Барт сжал кулаки так сильно, что побелели костяшки. Что-то было не так.

И тогда я увидел это.

Из облака поднявшегося снега выныривали черные точки: мелкие, кажущиеся на огромном расстоянии пылью или камнями, захваченными снежной волной.

А приглядевшись, я понял, что это десятки… нет, сотни существ, которые с невероятной скоростью разбегаются и улетают от места, где сошла лавина.

— Что это за… — начал я, но Кира перебила меня криком:

— Бежим! Быстро!

Она сорвалась с места первой. Мечники последовали за ней. Только Барт остался на месте.

Его рука коснулась висящего на поясе кинжала и я быстро попятился.

— Ты этого не сделаешь!

— Звери чуют кровь, пацан. И уж лучше они…

— Я стану духом и приду за тобой, — пообещал я со всей уверенностью, которую мог вложить в слова. — Ты спать не сможешь, есть не сможешь. Куда бы ты не лег, тебе покажется, что ты лежишь на горящих углях. Я превращу твою жизнь в боль, убью твоих близких и не оставлю тебя в покое, пока ты не сойдешь с ума. Представь! Просто представь!

Барт дернул щекой, но не отступил — выхватил нож и швырнул его прямо в меня. Уворачиваться не потребовалось — его руки дрожали. Нож просвистел у моей ноги и исчез в сугробе позади меня.

Я обернулся и побежал прочь, надеясь, что меня не будут преследовать.

— Барт! Нет! — запоздало закричала вдалеке Кира. Но кроме слов я от нее ничего не дождался. Наверное, к лучшему: не хотелось бы получить стрелу в ногу.

Барт за мной не гнался — предпочел бежать за отрядом.

Снег был глубоким и рыхлым, я бежал, сколько мог, а потом — тащился, хрипло дыша. Дошел до елового леса и остановился, чтобы передохнуть.

Идти без отряда стало гораздо труднее — приходилось пробиваться через сугробы самостоятельно. А еще я, похоже, заблудился. Я наконец попытался разглядеть окружающий меня лес. Но это не принесло облегчения — я понятия не имел, где нахожусь. Я знал, с какой стороны подножие горы, но не знал, куда идти, чтобы выйти к спуску и ступеням, по которым мы поднимались.

Снег всё ещё кружился в воздухе, мягкими хлопьями оседал на ветвях елей. Буран расходился с новой силой.

— Давай, надо идти подальше…

Понимая, что с такой скоростью я не сбегу от животных и духов, я шагал, волочась по глубокому снегу и высматривал место для укрытия. Каждое движение давалось с трудом, сапоги тонули в сугробах. Лёгкие горели, дыхание было рваным, но я не мог позволить себе остановиться. Если уж команда рванула прочь, то опасность должна быть серь…

Вдруг где-то вверху раздался пронзительный визг. От дикого, нечеловеческого звука у меня волосы под шапкой встали дыбом.

Я обернулся и увидел позади себя летучую тварь.

Её крылья были огромными, как у увеличенного в десяток раз нетопыря, и покрыты чем-то вроде спутанной шерсти. Тело коренастое, с мощными лапами, заканчивающимися длинными когтями. Огромная пасть с острыми зубами была раззявлена в крике.

Она смотрела с яростью и голодом. А потом — сложила крылья и спикировала на меня.

Я успел пригнуться в последний момент и бросился вперёд, едва успев проскользнуть под упавшей елью. Тварь пронеслась надо мной, её крылья с глухим хлопком задели ветки дерева, срывая с них снег.

— Чёрт! — выдохнул я и снова побежал.

Ноги скользили по снегу, дыхание рвалось из груди. Я уже не понимал, куда бегу. Лес становился всё гуще, деревья казались одинаковыми, и я потерял всякое представление о направлении. Единственное, что я знал — мне нужно сбежать подальше от этой твари.

Но она не отставала.

Снова раздался хлопок крыльев. На этот раз звук был ближе. Я обернулся.

Она снова летит прямо на меня!

Я бросился в сторону, упал в снег и покатился вниз по склону. Тварь промахнулась, но тут же развернулась в воздухе и села на землю в нескольких метрах.

Она поднялась на лапы и издала пронзительный писк, от которого у меня заложило уши. Я замер. Она медленно приближалась ко мне, загребая крыльями снег. Пасть кошмарной твари раскрывалась всё шире, обнажая ряды острых зубов. Она хищно наклоняла голову то влево, то вправо, словно изучая меня. От страха я едва мог дышать.

— Нет… Нет… — прошептал я себе под нос.

Я никогда не дрался с монстрами. Чёрт возьми, я даже с людьми драться толком не умел! Всё моё тело дрожало от ужаса. Но сейчас у меня не было выбора. Если она нападёт — мне конец.

Я заорал. Громко, отчаянно, пытаясь заглушить собственный страх. Стиснул нож так сильно, что он больно впился в ладонь, и ринулся прямо на неё.

Тварь предостерегающе взвизгнула. Я хотел ударить её первым, но снег снова предал меня: ноги увязли в сугробе, и я рухнул вперёд всем телом. Едва дотянулся рукой до горла твари и ухватил ее за шерсть, пытаясь удержать зубастую пасть подальше от своего лица. Другой бил ножом — снова и снова.

Нетопырь бешено извивался подо мной. Его когти полоснули по моей куртке; я охнул, услышав треск, но боли не было — только ярость и страх. Тварь била крыльями по снегу, пытаясь сбросить меня, но я держался из последних сил. Каждая секунда казалась вечностью. Я бил ножом снова и снова, не останавливаясь, даже когда её движения стали медленнее.

Наконец нетопырь перестал сопротивляться.

Я отступил назад и тяжело рухнул в снег. Руки дрожали так сильно, что я едва мог удержать нож. Лезвие было залито густое, тёмной и вонючей кровью твари. А еще в крови были ладонь и рукав куртки.

Я попытался очистить нож и куртку снегом, но спустя минуту выругался и оставил это занятие. Если с ножом все вышло прекрасно, то куртка чище не стала.

Отрезаю испачканный рукав и бросаю на тело твари. Барт сказал, здесь есть звери, способные учуять кровь, и это может меня спасти. А если меня по человеческому запаху учуют, то отрезанный рукав станет меньшей из проблем.

Сверху кто-то крикнул еще раз, но сейчас я не увидел существо: в лесу было сложно разглядеть небо, да и кружащиеся в воздухе снежные хлопья мешали тварям.

Я больше не мог бежать. Ноги ватные, дыхание рваное, а снег будто специально тянет вниз.

Если меня найдут — мне конец. Надо затаиться. Спрятаться. Где-то укрыться от тварей и от ветра. Кира рассказывала, что ветер будет выдувать тепло из тела и это грозит переохлаждением. Надо найти укрытие. Любое.

Я огляделся. Лес вокруг был безжизненным, словно вымершим, но в этом было спасение: если я найду место, где ветер не будет пронизывать насквозь, у меня есть шанс пережить ночь. Открытые пространства — это смерть. Нужно искать что-то, что укроет от ветра: снежный нанос, склон холма, овраг… Овраг!

Я нашел укрытие. Склоны оврага были крутыми, но не слишком высокими, а на дне уже скопились снежные заносы. Ветер здесь был слабее — деревья и рельеф защищали от его порывов.

Теперь надо выкопать себе нору. Чем глубже, тем лучше. Главное — чтобы вход был ниже пола моего укрытия. Так будет теплее.

Я спустился в овраг, стараясь двигаться как можно тише, прислушиваясь к каждому звуку вокруг. Снег скрипел под ногами, но это было лучше, чем шум ветра наверху. Снег здесь был плотным, утрамбованным ветром и временем. Отлично.

Я начал рыть нору прямо в снежном склоне, сперва — ножом, а потом руками — так выходило быстрее.

Руки быстро замёрзли, но я продолжал копать, отбрасывая снег в сторону. Глубже… Ещё глубже… В голове крутились обрывки книг, которые я когда-то слышал или читал: «Вход должен быть ниже пола убежища. Так тепло будет задерживаться внутри». Я не уверен, что делал все правильно, но времени на сомнения не было.

Когда нора была достаточно глубокой, я залез внутрь и подтянул за собой короб — мой единственный груз и одновременно щит. Я поставил его у входа, загораживая проход от ветра и снега.

Нора была похожа на небольшой грот. Конечно, не идеальное убежище, но лучше, чем ничего.

Внутри было тесно и холодно. Я тяжело дышал, чувствуя, как горячий пар вырывается изо рта и тут же исчезает.

Я расстегнул куртку и аккуратно свернулся калачиком, пряча ноги внутрь неё. Руки вытянул из рукавов и прижал к груди, а голову спрятал внутрь мехового воротника. Получился своеобразный мешок из меха и ткани. Неудобно. Но теплее, чем могло бы быть без этого.

Спустя десять минут уже хотелось двигаться. Тело затекало, ноги ныли от неудобного положения. Но это лучше, чем замёрзнуть насмерть.

Я постарался успокоить дыхание и закрыть глаза. Сон был рискованным шагом: если усну слишком крепко и замёрзну — всё кончено. Единственное, что мне оставалось — медитировать.