Старый, но крепкий

Глава 16

Я проснулся неожиданно поздно. Солнце успело взобраться высоко, лучи рассыпались по комнате мягким светом. В доме тихо, значит мать ещё спит. Сегодня у неё выходной: она, наконец, может отдохнуть.

Осторожно поднимаюсь с кровати, стараясь не шуметь. Самочувствие хорошее, несмотря на ледяную Ци. Ни соплей, ни простуды. Не иначе, травяной сбор роль сыграл.

На столе стояла пустая кружка — забыл вчера убрать. На скатерти остались крошки. Убрал со стола, заглянул на полку с продуктами. Там только кульки с крупами — не слишком большие, и не то что бы разнообразные.

Вздохнув, решил приготовить опостылевшую кашу.

Растопил печь, налил в кастрюлю воды и бросил туда крупу, размышляя о том, что сегодня-то мы обязательно купим что-нибудь вкусное. Слишком уж однообразным стало наше питание в последнее… да что там — оно таким почти всегда было.

Пока каша томилась на печи, выглядываю в окно.

Улица оживает: соседи уже хлопочут во дворе, кто спешит с вёдрами к колодцу, кто возится с инструментом на скромном участке. День обещает быть ясным и безветренным.

Когда каша приготовилась, я поставил тарелку на стол и тихонько позвал мать. Она вышла из своей комнаты немного сонная, но довольная.

— Доброе утро, — сказала она, садясь за стол.

— Доброе утро. Сегодня мы идём на рынок, — напомнил я. — Только сначала я немного потренируюсь.

Она улыбнулась, но ничего не сказала. Мы быстро позавтракали, я убрал со стола.

На улице вдохнул свежий воздух, по влажной траве дошел до деревянной перекладины. Хват крепкий: ладонь скользнула по отшлифованному дереву.

Правая рука крепко держится за перекладину, левая — прижата к груди. Медленно подтягиваюсь, чувствуя, как напрягается каждая мышца. Лопатки сходятся, сердце колотится быстрее. Раз. Два. Три… Смог сделать тринадцать и опустился вниз, чтобы сменить руку. Теперь левая. Лёд в груди будто бы начинает трескаться от этих усилий, или мне кажется?

После нескольких подходов перехожу к следующему упражнению. Отжимания. Нагрузка уходит в плечи и грудь. Опускаюсь медленно, контролируя каждое движение, а затем выпрямляю дрожащие руки. Раз… два… три… Дыхание становится глубже. С каждым повтором чувствую, как тепло разливается по телу.

Когда я закончил тренировку, тело горело от напряжения, а дыхание ещё некоторое время оставалось учащённым и глубоким. Но на сердце стало чуть легче. Похоже, лед действительно отступает. Хотя выходит логично — медитацией ты набираешь энергию, а тренировками — поглощаешь.

— Китт, ты готов?

— Да, иду!

Рынок полнился гомоном присущим этому месту с утра и до вечера. Торговцы неустанно расхваливали свои товары, им помогали дети, работающие здесь за корку хлеба и медную монету — звонкими голосами зазывали прохожих.

Мы с матерью обошли несколько рядов с продуктами, купили свежих овощей и фруктов. Но главной целью были вещи. Мать по привычке, или не желая тратиться, все время пыталась выбрать что-нибудь серое или тёмное, что-то простое и незаметное.

— Нет, мам, — остановил я её у одного из прилавков. — Лучше возьми яркое. Хватит уже этой серости.

Она посмотрела на меня с доброй улыбкой и пожала плечами.

— Мне всегда нравились простые платья, в которых нет ничего лишнего или вызывающего.

— Но разве наличие ярких цветов — это лишнее? — удивился я. — Давай, покажи, что тебе нравится, но не из дешёвого.

Мать огляделась и указала на один из нарядов в дальнем углу лавки. Платье из плотной ткани, с широким поясом. Без вычурных узоров, но хорошо сшитое. Пусть я и не разбирался в женской моде, мне показалось, что сшито оно со вкусом.

— Сколько? — обратился я к торговцу, указывая на платье. Тот выглядел сонным — сидел за небольшим столиком и медленно потягивал чай с блюдца.

— Серебряный, — лениво бросил он, окинув меня беглым взглядом.

— Беру.

Монета, эффектно слетевшая с моей ладони, стукнулась о столешницу в опасной близости от чашки с чаем.

Торговец среагировал мгновенно. Чуть не опрокинув чашку, молниеносно двинул рукой, ловко ухватив серебряный. А потом, осмотрев монету, дошел до угла и снял платье.

— Дорого, — качает головой мать. — Ой, дорого, Китт. Я же не знала, что оно целую серебрушку стоит, надо было дешевле взять что-нибудь или хотя бы поторговаться.

— Мам, ты шестнадцать лет заботилась обо мне, — мягко переиначил я слова «сидел на шее». — Дай мне отблагодарить тебя.

Тем временем торговец поднёс матери платье. Но обратно не сел — замер у стола, глядя на нас с приклеенной улыбочкой. Распробовал деньги.

Мама тщательно осмотрела платье, убедилась, что с ним всё отлично, затем посмотрела на меня и не смогла сдержать улыбку.

— Хорошо, мне нравится. Мы берем! — и обратилась ко мне. — Только не трать на меня слишком много, Китт.

Закупились. Набрали продуктов: кроме постоянных круп взяли копченого мяса, овощей и даже засахаренных фруктов. Столько всего закупили, что я даже опасаться стал за еду. Если и в этот раз к нам придут забирать съестное два гада, я их сам сожру.

Нагрузившись покупками, пошагали домой по узкой пыльной улице. Все тяжёлые покупки я нёс сам, почти не ощущая веса благодаря стремительно развившейся физической силе. Мама, как всегда, пыталась взять на себя больше, чем нужно, но я не позволил.

Когда дошли до дома, мать сразу же занялась разбором и раскладыванием всего купленного. Платье она заботливо повесила в своей комнате на самое видное место, на фоне остального не особо богатого гардероба.

— Уже не терпится его примерить, — радовалась она.

Я же тихо выскользнул из дома и отправился за покупками для себя. В первую очередь направился в сторону лавки старьёвщика.

Это место всегда казалось мне мрачноватым: старые вещи громоздились в заваленном помещении друг на друга, внутри всегда царил беспорядок, а запах пыли и чего-то затхлого витал в воздухе. Когда я вошёл, похожий на старого лиса старьёвщик поднял на меня взгляд из-под густых бровей.

— Чего пришёл? — буркнул он, скривившись.

Не особо дружелюбен по отношению ко мне, как и в прошлый раз. Зато у него приемлемые цены.

— Спокойнее, старина, — отмахнулся я. «Старина» от такого аж подавился, но я не обратил внимания на кашель. — Мне нужна меховая куртка и надёжные ботинки. Есть что-нибудь на примете?

Откашлявшись старьёвщик махнул рукой в сторону дальнего угла лавки:

— Такое вон там лежит. Иди, глянь. «Старина», ну надо же…

Я подошёл к куче одежды и начал перебирать. Почти сразу нашёл то, что искал: меховая куртка темно-коричневого цвета с плотной подкладкой. Причем в хорошем состоянии — мех мягкий, без проплешин, швы крепкие. После примерки стало понятно, что эта одёжка по мне, сидит как надо, вдобавок тёплая, удобная.

— Сколько за нее?

— Две монеты.

— Две⁈ За это старьё? Да ее ещё твой дед пытался продать! — возмутился я.

— Разве не за этим ты пришёл в лавку старьёвщика? — усмехнулся он. — Я здесь торгую подержаными вещами. Покупаю старье, продаю еще более старое старье. Удивлён?

— Половину серебрушки максимум!

Старьёвщик недовольно сощурился и скрестил руки на груди.

— В прошлый раз ты цену снизил в два раза. Может, поимеешь совесть?

— Чтобы ты поимели меня? Кому из нас совесть нужнее? Две монеты за это! С ума сойти. Не-ет, так не пойдёт… А сапоги сколько стоят?

— Смотря какие, — бросил старьёвщик пожав плечами.

Я вернулся в угол чтобы присмотреть обувь. Среди нескольких пар в разном состоянии нашёл лёгкие сапоги из мягкой кожи. Они выглядели прочными и в меру разношенными. Примерив их, я убедился, что сидят удобно и скорее всего не будут натирать.

— Монета, — бросил старьёвщик, едва взглянув на выбранные вещи.

— У них подошва уже стёрта наполовину! Мне придётся их латать через месяц!

Он хмыкнул, согласно кивнул:

— Пожалуй, и впрямь придется. Ладно уж, полторы монеты за куртку и сапоги.

— Другое дело — ты уже договороспособен! Давай еще на двадцать меди скинешь, а?

— Я бы с радостью, но «старина» прозвучало слишком уж обидно, мелкий ты поганец. Так что полторы серебрушки и ни монетой меньше.

Я вздохнул и отсчитал монеты — дома спрятал основную часть выручки, а сейчас носил с собой тощий кошель.

Покупки еще не закончились. По пути заглянуть к портному. Его мастерская была небольшой, но аккуратной: на скромных витринах лежали образцы тканей, на стенах висели добротные и красивые костюмы и рубашки. Впрочем, мне красивое и не требовалось.

Портной встретил меня с улыбкой, чем слегка удивил. Если бы ко мне в лавку завалился оборванец в залатанных вещах, я бы не улыбался. Хотя, может, потому он и доволен?

— Чем могу помочь?

— Мне нужно пару хороших рубашек и штанов, — ответил я. — Простых, но качественных. И дешевых, да.

Портной кивнул и достал несколько вещей для примерки. Рубашки были серым, из плотной ткани. Штаны меня тоже устроили, самое то для повседневной носки.

— Эти подойдут?

— Вполне, — сказал я, удовлетворённо осмотрев и ощупав ткань. — Сколько с меня?

Портной, в отличие от проныры старьёвщика, сразу назвал разумную цену, и я без лишних споров расплатился. Забрав обновки, поблагодарил мужчину. Отнес объемный тюк одежды домой и пошёл к месту, которое приметил на рынке давным-давно.

Улицы ближе к центру трущобного рынка всегда пахли горячим хлебом, копчёным мясом. Иногда, правда, запахи сменяла вонь лошадей, человеческого пота, гнилых овощей.

Я пробирался сквозь толпу, стараясь не задевать прохожих.

Моей целью была лавка торговца, где можно было найти оружие — не новое, но вполне годное. Мне требовалось что-то надёжное и практичное, посерьёзнее ножичка, грозы травяных стеблей. Хотя я и нож, пожалуй, прикуплю.

Нужная лавка выделялась среди прочих: вместо ярких тканей или корзин с овощами здесь были развешаны поблёскивающие клинки, топоры и даже пара тяжёлых шлемов. Все это выглядело поношенным, но заботливо очищенным и наполированным.

Бывшим в употреблении оружием и прочей амуницией торговал крупный мужчина с густой бородой и блестящей лысиной. Торговец сидел на низкой табуретке и отмахивался широкополой шляпой от надоедливой мухи, которая, видимо, перепутала его макушку с посадочной площадкой.

Задавать лишние вопросы насчёт предыдущих обладателей этого оружия и их печальной судьбы здесь не стоило — дурной тон.

Подойдя ближе, я оглядел товар. Торговец покосился на меня, но ничего не сказал. Наверное, в его глазах я был очередным тощим подростком, которые подходят сюда по несколько десятков раз за день, чтобы полюбоваться на оружие. Еще месяц назад Китт действительно мог появиться здесь, чтобы смотреть, а при удаче и трогать хищно блестящие лезвия.

— Есть у вас что-нибудь вроде копья? — спросил я у торговца, решил положиться на его знания собственного товара. — Что-нибудь простое, надёжное, но не сильно тяжёлое? Для защиты, само собой.

Торговец с удивлением посмотрел на меня: я впервые заговорил с ним, хотя часто маячил на рыночной площади. Затем он хмыкнул, нахлобучил шляпу и махнул рукой в сторону кучи оружия у перегородки его лавки, где висели дешёвые мечи, щиты и стоял инвентарь для уборки.

— Может быть тот шест тебе подойдёт? Всё равно уже долго пылится. Люди обычно принимают его за «палку» и «черенок от лопаты».

Я подошёл ближе, пытаясь высмотреть шест.

Видя, что у меня ничего не выходит, торговец крякнул и соизволил подняться. Из стоячей кучи хлама он выдернул обычную, на первый взгляд, палку.

Шест действительно выглядел забытым и никому не нужным, однако не жалким. Присмотревшись и вытерев рукавом старой рубахи серую пыль, я осмотрел длинный деревянный стержень с окованными железом концами.

На первый взгляд — очень добротный. Если бы мужчина положил его на видное место, может, уже и продал бы.

— Можно опробовать?

— А ты с ним справишься? — полюбопытствовал торговец. — Не великоват он для тебя? Ну покрути, покрути…

Я поднял шест, прикинул его вес.

Дерево ощущалось гладким, но не скользким. Окованные края выглядели качественными. Я провёл ладонь вдоль древка, собрав пыль. Трещин нет, занозу в ладонь не вогнал — обработка на высоте. Возможно, этот шест уже многое пережил. А может, наоборот — пылился у торговца месяцами за неимением спроса, но всё равно был в отличном виде.

Я осторожно взмахнул шестом. Баланс удивил, как удивило и то, что я вообще понимаю, что значит «баланс». Украденное воспоминание приятно порадовало. Несмотря на то, что в руках у меня было не копьё, я знал, как им работать. Проявлялось это не только в знании теории, но и в мышечной памяти.

Я перехватил шест пошире. Сделал пробный выпад вперёд, затем резкий замах сбоку. Оружие свистело, рассекая воздух тихо, но ощутимо — шест словно сам подсказывал, что способен на большее. Я шагнул назад и попробовал сделать круговое движение, представляя, как отбиваю удар или сбиваю врага с ног, но если с прямыми ударами все выходило отлично, то это движение получилось корявым. Случайный спешащий куда-то прохожий отскочил в сторону и выругался, с недовольством покосившись на меня, а потом и на торговца.

— Прошу прощения! — запоздало крикнул я.

— Ты или осторожнее будь, или уж проверяй оружие до конца, — наставительно проворчал торговец.

Оковки на концах придавали дополнительную массу и инерцию при вращении, замахе и выпадах. Это был хороший инструмент, с которым можно работать. Правда, я быстро понял, что мне есть куда стремиться: украденных знаний явно было недостаточно.

— Хорошая вещь, — пробормотал я себе под нос, затем развернул шест вертикально и опустил на землю.

Шест всё же был чуть выше моей макушки, но это не помешает. В руке сидел, как влитой. Главное — немного пообвыкнуться.

— Сколько за него?

Торговец задумался на секунду, прикидывая, сколько можно с меня содрать.

— Три монеты серебром.

— Полторы, — тут же ответил я. — Он не новый, к тому же никому и не нужен кроме меня, да ещё и за такие сумасшедшие деньги.

— Кто тебе сказал, что он не новый? — начал торговаться мужчина. — Посмотри, посмотри на него! Ни единого скола, готов покляться! Ну лежал он без дела, и что? И еще полежит, пока его за две с половиной монеты не купят!

— Но ведь я пришёл к торговцу, продающему подержанное оружие, не так ли?

Торговец ухмыльнулся.

— Ладно, две так две. Ты слишком часто крутился здесь: я тебя уже едва ли не чаще родных вижу, иначе и четвертинки бы не уступил. Но, если кого им покалечишь — я тебя не знаю.

Я кивнул и отдал деньги. Залежавшийся шест наконец-то обрёл хозяина.

В трущобах ходить с оружием никто не запрещает, но на таких людей бросают косые взгляды. Ходил бы я с копьём — косились бы вдвойне.

Шест подошёл как нельзя кстати — и на оружие не сильно похож, и ударить может больно. Горло духовного животного таким не распороть, но я и не собираюсь попадать в передряги со зверьми.

За четверть серебряного купил у кузнеца мелкий острый ножик — будет чем травы срезать. Правда, продавец вместо того, чтобы нахваливать свой товар, прогудел, пересчитывая монеты:

— Лучшие травники ходят с костяными или каменными ножами, парень. Запомни!

Я так и не понял, к чему был этот совет, но заметку себе на будущее оставил.

Несколько часов я провел в медитации и походах по городу — высматривал и выспрашивал о строителях. А когда на город опустились сумерки, решил потренироваться во дворе — совсем немного, чтобы не перенапрягать тело перед сном и проверить, можно ли выгнать из груди холод упражнениями.

Тренировку начал с разминки. Шест пока лежал в стороне.

Не нужно было медитировать и ощущать последствия ледяной Ци, чтобы почувствовать, как лёд в груди трещит и будто тает, расползаясь по телу приятной бодростью. Выходит, утром мне не показалось, и качественные тренировки и правда помогают. Грудь уже не сдавливало так сильно, а в руках появилась лёгкая дрожь.

Занятия меня затянули и я перешёл к упражнениям практиков. Стойки сменяли друг друга, система привычно выдавала ошибки.

Закончив с привычной тренировкой, я ухватился за шест. Древко ощущалось тёплым, вес казался небольшим — обманчивые чувства…

Я сделал выпад вперёд, пробуя силу удара. Конец шеста рассёк воздух с тихим свистом, руку по инерции дернуло вперед (нужно будет попробовать избивать какое-нибудь дерево, иначе при ударе меня будет тащить за оружием). Повторение единственного известного боевого приёма выходило идеальным. Я никогда раньше не сражался шестом, но ощущение лежащего в ладони оружия будто всегда принадлежало мне.

При тренировках с шестом система тоже засыпала меня сообщениями о неправильно выполненных ударах, замахах. Нужно наставника найти какого-нибудь, хотя бы чтобы показал, как нужно — это не упражнения практиков школы, сведения не секретные.

Потренировавшись в выпадах, я решил отработать ещё один удар, на этот раз представляя противника сбоку от себя. Круговой замах получается кривым, мои движения наверняка выглядят неловкими, но я не останавливаюсь. Повторяю снова и снова круговые удары, а потом и связку: выпад, шаг назад, оборонительный блок, круговой удар. Каждый раз я чувствую, что моё тело лучше подстраивается под новую задачу. Мышцы привыкают к новым для них движениям.

Удары становятся точнее, быстрее. Шест лучше слушается моих рук, а ноги сами на уровне рефлексов находят нужное положение для устойчивости. Я двигаюсь все техничнее, хотя для полного освоения боя с шестом понадобится не один год. Зато один удар я знаю отлично — прямой выпад: простой, но будто отточенный тысячами повторений.

Скоро я уже не думал о технике или правильности движений. Я просто двигался, бил воздух и чувствовал, как становится чуть легче дышать. Моё тело невыносимо горело от мышечного напряжения, но вместе с этим я ощущал, как потрескивает лед, угнездившийся в груди.

Когда я остановился, пот капал с моего подбородка. Грудь вздымалась от тяжёлого дыхания, но я был уверен, что сегодня ночью буду спать спокойно.