Старый, но крепкий

Глава 8

Тащу травы в лавку. Но не к Рою, а в другую, что поменьше. В этот раз есть силы пройтись дальше.

Здесь всё иначе, чем у знакомого травника. Лавка тесная, с низким потолком. Сухо, пыльно, немного затхло. На полках тонкий слой пыли, а свет из окна тусклый, мутный от тонкого слоя пыли. Воздух тяжёлый, совсем не такой, как у Роя, где всегда пахнет свежими и приятными травами. Здесь же к аромату трав примешиваются десятки неприятных запахов.

Зато здесь можно продавать травы за медь.

Выкладываю на прилавок собранный анфалис, кровохлёбку и ещё несколько трав, названия которых мне известны. Основную добычу оставил в мешке.

Не говоря ни слова, травник берёт выложенное грубыми ладонями, внимательно рассматривает. Замечаю его недовольное выражение лица, но мужчина молчит. В итоге просто отсчитывает плату, молча.

На прилавок падают восемь медных монет. Сгребаю их в ладонь. Монеты звенят в руке скромно и тихо.

Прячу деньги в карман и чувствую лёгкое разочарование — я ожидал большего. Хотя бы торга. Или приветствия.

Но раз уж я здесь, решаю попытать удачу и узнать хоть что-то полезное. Спокойно и вежливо спрашиваю, пытаясь наладить контакт:

— А как называются эти травы?

Травник поднимает взгляд и рычит неохотно:

— Это кровохлёбка. Чего, сам не знаешь, что принес?

Тон травника явно говорит: разговор ему не по душе. Но я объясняю:

— У меня есть еще и другие травы, которые я набрал на опушке. Но я не знаю, как они называются, сколько стоят и вообще, полезны ли.

Мужчина тяжело вздыхает, раздражённо качает головой.

— Парень, ну хоть ты не раздражай меня! У меня жена и шестеро детей, понимаешь? Шесть! Детей! К которым придётся вернуться через полчаса!

Он отворачивается к полке за прилавком, но тут же оборачивается обратно и спрашивает:

— Знаешь, какими шумными могут быть шестеро детей? Старший дерётся с младшим, средние таскают друг у друга игрушки, а малыши всё время плачут. Все время! Жену уже давно не устраивает мой заработок, но вместе с этим она не довольна, что я больше времени провожу с травами, чем с ней. Так что давай сейчас обойдемся без лишних вопросов. И в следующий раз просто зайди, выложи то, что хочешь продать, забери деньги, если они тебя устраивают, и просто молча уйди. Ладно?

Даже немного сочувствую мужику: детских садиков сейчас не изобрели.

— А почему ты все еще с ней, если она такая злобная?

— А как иначе — уйти от детей?

Пожимаю плечами:

— Пробовал с ней разговаривать о том, что тебе не нравится?

— Слушай, мне не требуются советы от первого встречного соплюгана.

— Зачем же ты рассказываешь историю своих отношений первому встречному? Подумай над этим.

И выскользнул за дверь.

По пути зашёл в торговую лавку. Торговец уже собирался закрываться, и увидев меня, нахмурился.

— Снова в долг не дам, — буркнул он.

Я молча достал из кармана шесть медяков и положил их на прилавок.

— Это в счет долга, — сказал я спокойно.

— Серьёзно⁈ — брови мужчины едва не лезли на затылок.

Я кивнул, пряча в карман оставшиеся два медяка. Интересно было наблюдать за его реакцией — впервые за все годы наша семья отдала долг за продукты в тот же день, когда их взяла. Растем над собой.

Лавка Роя была совсем другой. Здесь дышалось легче, воздух был чище. Травы, развешанные пучками под потолком, источали мягкий, ненавязчивый аромат — в этот раз смесь горной свежести, хвои и чего-то сладковатого. Похоже, люди предпочитают идти к Рою — его лавка ближе, да и как человек он приятнее и общительнее.

Свет проникал в помещение через чистые окна, заливая полки мягким золотистым сиянием. Даже если здесь присутствовала пыль, то я ее не замечал. Не исключено, что травник каждое утро сам проходил по лавке с тряпкой, убирая грязь. В этой лавке никто не сообщал мне историю о жене и шестерых детях, никто не ворчал раздражённо. Тишина, спокойствие, уют.

Я отдал Рою мешок с оставшимися травами. Мужчина кивнул, поставил мешок на середину стола и принялся внимательно осматривать содержимое.

Шелестели листья и стебли в руках. Что-то он откладывал влево, в громадную гору, что-то — вправо.

Когда мешок опустел, мужчина перечислил названия всего, что лежало в левой части стола, для наглядности тыкая пальцем в стебли и добавил:

— Это не бери. Мусор, таким только коней кормить. Запомнил?

Я кивнул. Со вчерашнего дня запомнить тринадцать разных растений разом было легче простого. Разве что голова слегка разболелась.

— А теперь перейдем к нормальным травам. И первое, о чем я тебя попрошу: в следующий раз ножом их срезай, — хмуро сказал он, глядя на мои измочаленные стебли. — Не хочу тратить время и за тобой обрезать. Это вообще в мусор, — добавил он, и один из цветков полетел в деревянное ведро.

Я сдержал вздох.

Я и срезал! Только вот заточенный о камень дрянной ножик скорее пилил травы, чем резал их.

— Тянет на семнадцать медных монет, — наконец выдал травник, пересчитав мои скромные усилия. — Принёс бы качественные — потянуло бы на двадцать пять.

Я не удержался от вопроса:

— А у вас есть какой-нибудь нож для трав?

Он хмыкнул, глядя на меня так, будто я попросил у него целое состояние.

— Ты ещё уроки не окупил. Не наглей.

— Я понимаю, — сказал я спокойно. — Но дома у меня всего один нож, и он… ну, не слишком хорошо режет. Я им, в общем-то, и резал, и сами видите, что вышло.

Я выложил на прилавок нож с лезвием-коротышом, изогнутым в середине, сточенным.

Травник снова хмыкнул, посмотрел на нож с брезгливой жалостью и направился в подсобку. Через минуту вынес из подсобки заточенный нож — изогнутый под серп, отлично заточенный, и плетёный короб — такой же я видел за спинами людей из школы Небесного гнева.

— Это чтобы у тебя цветы и травы не мялись и после нескольких часов не выглядели как дерьмо.

— Спасибо!

— Не за что, — буркнул он. — Поздравляю, пацан: у тебя только что появился денежный долг в семнадцать медяков.

Я замер на мгновение, но потом кивнул. Долг так долг. Всё равно без хорошего ножа дальше ходить бесполезно.

Я взял нож за рукоять, но тяжелая ладонь травника опустилась на лезвие, прижав его к столешнице.

— Чтоб ты знал — семнадцать медяков — это за короб. Нож я не продаю тебе, а даю в пользование, пока не купишь себе свой. Он… он дорог мне, как память, понял?

— Да, Рой, я понял вас.

Сам понимаю, насколько порой важны вещи, дорогие как память. Я так же часы отца хранил.

Интересно, чей это нож?

Травник отпустил лезвие, но наморщил лоб и о чем-то размышлял. Его взгляд метался между мной и полкой с сушёными корнями. Наконец заговорил:

— Кстати… Раз уж я сегодня такой щедрый, расскажу тебе кое-что о духовной траве. Слышал про «Элацею»? Нет? Тогда слушай. Показывать на примере не буду — нет ее сейчас в лавке.

Он объяснил мне, как выглядит это растение, рассказал, что растёт оно глубоко в чаще леса, куда обычно отправляются опытные сборщики.

— Она тебе нужна: ее можно жевать, чтобы оно помогало в культивации. Да, будет горько, но тебе сейчас полезно хотя бы по лепестку в день. Найдёшь больше, чем нужно — тащи сюда. Куплю.

Я задумался. Ещё один повод в будущем сходить в лес. Но пока я туда не сунусь. Там опасно.

— Разве зелья не лучше трав? — спросил я.

Травник усмехнулся:

— Лучше. В зельях больше полезного, больше силы и меньше разной грязи. Но разве ты пьёшь зелья? Или можешь себе их достать?

Он был прав. Зелья мне пока не по карману.

— Слушай сюда, пацан, — продолжил он уже более серьёзным тоном. — Стадия закалки называется так потому, что на этом этапе ты должен закалиться — для своего будущего роста. Нужно сделать своё тело и дух как можно крепче любыми способами, чтобы потом не сломаться, шагая по лестнице к Небу.

Я слушал его внимательно.

— Твоя цель сейчас — укрепить основу. Если сделаешь её слабой или пропустишь что-то важное… дальше будет только хуже. На каждом ранге ты становишься сильнее физически: увеличивается сила, выносливость, скорость… Но это всё лишь подготовка. Понял?

Он сделал паузу, чтобы убедиться, что я слушаю и понимаю его слова. Я кивнул.

— Ошибка на этом этапе может привести к «перегоранию» или разрушению тела. Так что постарайся искать и употреблять духовные растения. Конечно, лучше — зелья. Ещё лучше — высококачественные зелья… но их ты не потянешь.

— Спасибо! — поблагодарил я искренне.

— Отработаешь, — проворчал Рой, отвернувшись. — Не думай, что я добрый, просто если будешь носить мне духовные растения, гораздо быстрее закроешь долг. Может, даже купишь себе нормальные штаны, без заплат.

Его взгляд скользнул по моим изношенным брюкам, и я почувствовал лёгкий стыд.

— Спасибо.

— Иди уже.

Но прежде, чем уйти, я решил попытать удачу:

— А можно ли почитать вашу книгу о растениях?

Травник посмотрел на меня так, будто я попросил у него разрешение минутку порыться в мешочке с выручкой.

— Разумеется нет!

Я кивнул и вышел из лавки с коробом за плечом и новым ножом на поясе. Жаль… Было бы интересно узнать больше о травах, их свойствах, и получить легкие пять баллов к навыку.

Интересно, какие варианты будут доступны на двадцатом ранге травничества? По идее, чем выше развит навык, тем весомее и значимее должна быть плюшка.

Домой я добрался быстро. Снял с плеч и убрал подальше от глаз плетёный короб и новый нож. Старый вымыл и вернул на место.

В животе урчало так громко, что, казалось, соседи могли это услышать.

Мать всё ещё была на работе в прачечной. Зато каша уже ждала меня в горшочке, прикрытом крышкой. Я разделил ее на две порции и умял свою в три ложки, добавив к ней кусок вчерашнего хлеба. Запил всё отваром из трав. Горьковатый вкус остался во рту, но я к нему привык — во-первых, полезно, во-вторых, травы для хорошего чая стоят много.

К следующему разу соберу травы для чая сам, и сам высушу. Травник сегодня раскрыл много профессиональных секретов: даже «ненужные сорняки» подробно разбирал — говорил, что с ними можно делать, если нет аналогов получше. Что именно можно варить для желудка, а что лучше вообще никогда не трогать.

Сытость пришла быстро, и я почувствовал прилив сил. Отлично! Я ещё успею на вечернюю тренировку.

Во дворе я начал с растяжки, потом — турник, отжимания, приседания, выпады. Когда перешел к упражнениям практиков, система была беспощадна: каждое третье движение сопровождалось тихим звоном и оповещением о неправильной технике. Но что-то все-таки получалось: от этих упражнений пот лил градом, хотя ничего особенного в них не было.

Я стиснул зубы. Да уж, система явно не собиралась меня щадить. Но упорство заставляло меня заниматься ещё усерднее, выкладываясь сильнее и пытаясь найти очередное правильное движение.

После часа упражнений я почувствовал приятную усталость и направился на холм, для медитации.

Шёл обходными путями, через тесные дворы и узкие улочки. Мне совсем не хотелось столкнуться с компанией Асуры.

На вершине холма было тихо. Разговоры и цокот лошадиных копыт редко долетали до этих мест. Шелестела трава, растущая по бокам холма.

Я сел на камень, скрестив ноги, и вдохнул прохладный вечерний воздух.

Закрыл глаза. Постарался выбросить из головы все мысли: о долге перед целителем, о травах, о маме, которая каждый день возвращается домой вымотанной…

Последнее особенно цеплялось за сознание. Но наконец всё это ушло куда-то на задний план.

Мир вокруг словно замер. Лёгкий ветерок касался моего лица, но я почти не замечал его. Мое дыхание стало ровным и глубоким. Внутри появилась странная лёгкость, будто я парю над землёй. Парю… и парю, и парю.

Из этого приятного состояния меня вывел тихий звон — оповещение системы.

Открыт навык «Медитация».

Добавить навык в используемые?

Я хмыкнул, не открывая глаз. Вроде бы я уже не в первый раз медитирую, а навык только сейчас появился? Забавно.

Мысленно подтверждаю активацию навыка.

Медитация: 1. Новичок.

Ранг навыка: обычный.

Внутри меня что-то изменилось — едва уловимое, но важное. И вместе с тем я почувствовал лёгкое раздражение: единица в навыке меня уязвила. Значит, травничество пятерки достигало, хотя я травы специально и не учил, а тут — единица? Сколько времени я уже сижу вот так по вечерам? Сколько раз пытался сосредоточиться, очистить разум?

Но потом я успокоился. Это ведь только начало. Наверное, раньше я просто делал что-то неправильное.

Ладно, продолжим.

Я снова закрыл глаза, пытаясь раствориться в этом странном состоянии покоя.

Сначала не получилось: пришлось сидеть не меньше десяти минут, расслабляясь и наблюдая за мыслями.

Постепенно шум в голове стих, тело расслабилось. Время растянулось, стало вязким, как мёд, а потом вовсе перестало иметь значение.

Пока остальные горожане пили в кабаках, спали в своих кроватях или били друг другу лица где-то на тёмных улочках, я занимался делом куда более важным. Я пытался поймать неуловимое чувство абсолютного покоя. Я уже не чувствовал тела, не слышал легкого шелеста травы. Только я и состояние покоя.

На этот раз я погрузился чуть глубже и почувствовал себя на распутье. Я мог остаться в состоянии обычного покоя. Но что-то внутри меня толкало пойти дальше, глубже в медитацию. Любопытство, жажда исследовать это непривычное состояние до конца — всё это заставило меня вздохнуть и нырнуть.

Я погрузился глубже.

С каждым вдохом я ощущал, как во мне что-то меняется. Сначала это было едва заметно: лёгкое тепло разливалось по груди, словно кто-то разжёг маленький костёр внутри меня. Но затем я понял, что это не просто тепло. Это была… энергия?

Нечто проникало в меня с каждым вдохом — эфемерная субстанция, которая витала повсюду: в воздухе, воде, земле, огне, деревьях и камнях. Она была частью всего живого и неживого под небесами — невидимая, но ощутимая в состоянии, в котором я находился. И прямо сейчас она делала меня сильнее. Я чувствовал, как она оседает в моих костях, словно тончайшая пыль, укрепляя их изнутри. Она скользила по венам вместе с кровью, делая органы чуть сильнее. Казалось, даже мышцы становились чуть плотнее и крепче с каждым мгновением пребывания в этом состоянии.

Каждая минута медитации делала меня лучше — на долю процента, но в этом состоянии я замечал даже такие мелкие изменения в себе.

Я продолжал сидеть так ещё долгое время. Сколько прошло — час или два? Я не знал. В этом состоянии время теряло всякий смысл. Но просидел я куда дольше, чем планировал, и снова очнулся от оповещения:

Медитация: +1

Открываю глаза, все еще ощущая потрясающую легкость в голове и теле.

Вокруг уже густеет ночь. Улицы погрузились в тишину, дует прохладный ветерок. Китт с рождения жил в этом городе и видел бесчисленное множество таких вечеров. Но вместе с тем я ощущал что-то новое, что присутствовало в шорохе крыльев ночной птицы, в моем дыхании, в ветре и в камнях под ногами. Я ощущал ту самую энергию.

Улыбаюсь. Я доволен собой, прошедшей тренировкой и полученным навыком. А еще мне понравилось состояние медитации. Это нечто большее, чем просто физические упражнения: ощущать, как становишься сильнее — великолепно.

Глядя на звёзды, я задумался: а если довести навык медитации до десяти, что тогда откроется?

За пару часов я достиг двойки в медитации. А если завтра я проведу в таком состоянии весь день, смогу ли я достичь десяти? А если смогу, какие навыки откроются тогда?

Я посмотрел, какие навыки сочетаются с медитацией, и к какой специализации ведут.

Оказалось, что медитация сочеталась с несколькими навыками. Если объединить с «физическим развитием», открывалась специализация «Духовный практик». Если с «Вызовом душ», можно открыть Медиума. Если к ним добавить «ритуалистику», можно открыть специальность некроманта. Если с ритуалистика будет сочетаться с медитацией, можно открыть специальность «Видящего силу». И так далее.

В общем, вариантов была куча, и над ними нужно было тщательно подумать.

А пока я возвращался домой, медленно шагая по тёмным улицам и с тоской осматриваясь по сторонам.

После медитации всё казалось каким-то другим: более чётким, более реальным. Даже прохладный воздух ощущался не так, как раньше. Я словно видел мир заново — в деталях, которые раньше ускользали от моего внимания.

Штаны, порванные на колене и залатанные грубой ниткой, при каждом шаге слегка царапали кожу. Я посмотрел на них и вздохнул. Эту одежду я носил уже несколько лет: удивительно, что она ещё держится. Но теперь, глядя на эти швы, я вдруг остро почувствовал окружающую нищету. Не только свою — всего района. Хлипкие дома с покосившимися крышами, грязные улицы, запах сырости и бедности. Как же мы все вообще выживаем в этом месте?

И вот он — мой дом.

Ну как дом… Лачуга.

Крыльцо с поломанной доской, которая скрипит каждый раз, когда я на неё наступаю. Ветхая крыша, покрытая мхом и прогнившими досками. Стены перекошены, из щелей дует ветер. Полы внутри скрипят так, что ночью приходится ходить на цыпочках, чтобы не разбудить мать.

Я остановился перед дверью и долго смотрел на это жалкое строение.

Всё это время я воспринимал дом, как данность. Память Китта — того самого Китта, чьё тело я теперь занимал, — помогала мне не замечать недостатков лачуги. Китт жил здесь шестнадцать лет и привык к этому убожеству. Для него это было нормально, и это отношение передалось мне вместе с его памятью.

Но если бы прежнему мне предложили переночевать в подобном доме, я бы ни за что не согласился.

Медитация прочистила мне мозги. Я вдруг понял, насколько жалок этот дом. Насколько жалка жизнь Китта. Надо что-то делать с собой, с домом, с тяжелой работой матери.

Нужно что-то менять.

Я вошёл внутрь и осторожно закрыл дверь за собой. Мать уже спала в своей комнатке — её тихое дыхание было единственным звуком в доме.

Я сел на край своей жёсткой кровати и задумался.

Дом нужно привести в порядок. Но у меня нет инструментов, нет материалов и денег… Пока нет.

Я провёл рукой по деревянной стене рядом с кроватью. Древесина была холодной и чуть влажной на ощупь.

В голове начали выстраиваться планы.

Для начала нужно купить инструменты. Хотя бы самый базовый набор: молоток, пилу, пару гвоздей. Потом — нанять пару помощников, или начать без них. Навык «Плотницкое дело» откроется в процессе и точно пригодится. Починю крышу, укреплю стены, заменю прогнившие доски на крыльце.

А потом можно будет удалить навык. Вряд ли у него в этом мире есть потенциал. Что может быть верхом карьеры парня-плотника — руководить бригадой рабочих, строящих хоромы для какого-нибудь богатого культиватора стадии пробуждения? Нет, не хочу. «Плотницкое дело» будет временным навыком, инструментом для решения конкретной задачи: привести лачугу в порядок.

Духовный практик — это для меня. Это мой путь к силе и пониманию этого мира.

Зельеварение — для денег. Для нас с матерью.

Все уже налаживается. Я оставляю матери деньги, что Китт делал очень редко. Я научился работать с памятью. Подготовился к следующему походу в горы: купил одежду, подучил травы. Следующий же поход позволит мне сорвать неплохой куш в серебре, я уверен в этом.

Закрываю глаза и чувствую полнейшее спокойствие. Да, я живу не в лучшем доме, не в лучшем районе. Но я постепенно выстраиваю все, чтобы приблизить момент, когда жизнь моей семьи изменится.