Старый, но крепкий

Глава 21

Не дожидаясь кулака Асуры, бью его первым: под дых, как он любит. И сразу бегу к забору!

Несмотря на то, что у меня третий уровень закалки, а у него — четвертый, подростка скрючивает. Его дружки даже не успевают среагировать и уж слишком запоздало и не уверенно бегут за мной.

Я уже у забора.

Руки сами находят опору — пальцы крепко цепляются за выступ. Мышцы рук и плеч напрягаются до предела. Левая нога нащупывает узкую и не такую удобную, как показалось ранее, щель между досками. Но для упора ее хватает. Рывок! Подпрыгиваю и дергаю себя вверх.

Я на крыше.

На мгновение оглядываюсь. Асура и его прихвостни стоят у забора, их лица горят злостью. Почему-то никто не спешит лезть следом. Не ожидали, что я смогу так быстро взобраться на крышу?

— Беги, слабак! Я всё равно знаю, где ты живёшь! — зло крикнул Асура, явно расстроенный моей выходкой и плюнул в мою сторону. — Бьёшь, как девчонка, Китт. Сто ударов в грудину тебе обеспечены!

— Он точно откинется, клянусь духами, — снова брякнул Гарт.

Асура жил рядом со стеной, неподалеку от лавки второго травника: это всё, что я знал о нём и его семье, помимо слухов об ограблении и принадлежности его отца к страже.

Я сидел под кроной невысокого деревца недалеко от места, где должен жить Асура. Рано или поздно он появится здесь, даже не подозревающий, что его собственная мишень следит за ним.

Нет, я не собирался мстить ему или гадить исподтишка, выжидая массивную тушу в тихом месте. В голову пришло кое-что получше.

Если проблему решит один разговор с его родителями, я буду дураком, если не воспользуюсь этим. Но для этого нужно узнать о его семье больше. Где именно он живёт? Какие у него родители? Скорее всего его отец — капитан стражи — даже не знает, чем занимается сын.

Асура появился один, спустя час после того, как мы расстались. Со своими дружками, судя по всему, он уже распрощался. Не было никаких сомнений, что направляется он в сторону дома, только отчего-то понурый.

Неужели из-за меня так расстроился? Я усмехнулся и из-под тени дерева скользнул в тень малоэтажных домиков. Потерять из виду такого здоровяка непросто.

Дом Асуры выделялся на фоне соседских: огороженный двухметровым забором из добротных досок — дорогое удовольствие даже для стража.

С земли виднелась лишь серая черепичная крыша, поэтому, когда подросток-переросток скрылся за калиткой, я решился на рискованный шаг.

Взобраться на крышу соседнего дома не составило особого труда: сперва на забор, потом — на черепицу. Я не шумел, а хозяев, похоже, не было дома — я не увидел здесь движения за все время, что сидел у дерева.

За высокой оградой двора Асуры скрывался старый дом из черных бревен. Небольшие окна занавешены плотными шторами, темными и такими грязными, будто их не стирали годами. В саду перед домом из земли торчат несколько иссохших кустов, окружённых вытоптанной землёй. Всё казалось тихим и безжизненным.

Подросток домой не зашел — топтался во дворе. Но вскоре дверь дома резко распахнулась, и из неё вышла женщина. Судя по возрасту — мать Асуры.

Она выглядела измождённой: худое лицо с острыми скулами, тёмные круги под глазами. На её руках были заметны синяки — и свежие, и старые. Она нервно теребила край выцветшего фартука, то и дело оглядываясь по сторонам.

— Асура! — окликнула она парня громким, дрожащим голосом. — Почему ты здесь?

Асура подошёл медленно, ссутулившись. Его обычно надменное лицо выглядело мрачным и уставшим.

— Почему ты пришёл? — закричала мать, её голос сорвался на истеричные нотки. — Ты должен быть на тренировке стражников! Ты понимаешь, что с тобой сделает отец⁈

Асура остановился в нескольких шагах от неё и поднял взгляд.

— У меня были дела поважнее, — ответил он тихо, но твёрдо. — И ты ему ничего не скажешь, поняла?

Мать вздрогнула, слова Асуры хлестнули её не хуже бамбуковой трости. Её руки задрожали сильнее, она приблизилась к сыну.

— Что это значит? — её голос стал ещё выше и громче. — Ты как разговариваешь с матерью, а⁈

Асура отвернулся, словно мать была для него пустым местом.

— Лучше займись домашними делами, — бросил он через плечо.

Мать замерла на месте, её лицо исказилось от бессилия. Она хотела что-то сказать, но слова застряли в горле. Через несколько секунд она развернулась и поспешила обратно в дом, захлопнув дверь так сильно, что стекла в окнах задребезжали.

Асура остался во дворе один. Некоторое время просто стоял неподвижно, глядя вдаль. Потом медленно сел на ступеньки крыльца и уткнулся лицом в ладони.

Время тянулось невыносимо долго, тело уже порядком затекло, но я замер в одной позе, будто ожидая развязки. Не зря.

Входная дверь с грохотом распахнулась, и во двор вышел мужчина: огромный, широкоплечий, с массивными руками, которые выглядели так, будто могли сломать дерево напополам. Его лицо было грубым, с тяжёлым подбородком, покрытым щетиной. Глаза горели злостью.

А вот и отец Асуры.

Мужчина грузно пошагал к сыну.

Подросток замер, словно пойманный зверёк. Его плечи подались вперёд, он сжался в комок, будто пытался стать меньше, незаметнее. Но взгляд отца уже был устремлён на него. И этот взгляд был полон презрения.

— Где ты был⁈ — рявкнул мужчина так громко, что мне показалось: стены дома вздрогнули.

Асура вскочил на ноги и попятился, спотыкаясь о ступеньки. Его лицо побледнело до мелового оттенка. Он попытался ответить что-то невнятное, но слова застряли в горле.

— Я… я был… — начал он, но голос его дрожал так сильно, что фраза оборвалась.

— На колени! — прорычал отец.

И Асура упал. Без колебаний. Просто рухнул на колени перед ним и сложил дрожащие ладони перед собой, будто в молитве. Слова сорвались с его губ скороговоркой.

— Папа-только-не-бей-только-не-бей-пожалуйста…

Я видел, как его плечи трясутся от страха. А потом заметил пятно на его штанах. Оно начало расползаться всё шире и шире. Он обмочился прямо перед отцом.

Мужчина остановился на мгновение и смерил сына взглядом настолько полным презрения и отвращения, что мне самому стало не по себе.

— Ты опять обоссался! — заорал он так громко, что в голове зазвенело. — Хотя я ещё и пальцем тебя не тронул! Ты позоришь всю нашу семью, бесхребетное животное! Ты пропускаешь тренировки, где тебя могут сделать настоящим мужчиной! Ты что, хочешь всю жизнь прожить зассанцем, сучонок⁈ Я вправлю тебе мозги!

Он шагнул ближе к Асуре и занёс руку. Подросток дёрнулся назад, закрывая голову руками, словно это могло его спасти. Он снова залепетал:

— Папа-не-надо-не-надо-пожалуйста…

Я сидел на крыше и смотрел на эту сцену с каким-то странным оцепенением. Еще минуту назад я был бы рад, если бы Асуру наказали, но сейчас я не чувствовал злорадства или удовлетворения от того, что этот парень страдает. Всё плохое, что я думал о нём раньше, схлынуло, когда я увидел это пятно на его штанах и услышал голос, полный первобытного ужаса. У большинства подонков есть предпосылки, чтобы стать подонком, и сейчас я увидел, что толкнуло на этот путь Асуру.

Я наблюдал за воплями отца и слушал плач здоровенного подростка. Смотрел на того самого задиру и хулигана, которого я пытался направить на путь истинный всего несколько часов назад. И теперь я видел перед собой лишь сломленного мальчишку, который жил в страхе каждую минуту жизни в собственном доме. Если бы у меня было такое детство, не озлобился бы я на мир? Не старался бы выплеснуть на остальных свою злобу? Черт, да конечно оскотинился бы.

Дети редко вырастают подонками, если в семье все хорошо. А здесь даже близко не было «хорошо».

Разговаривать с отцом бесполезно. В его глазах светилась такая ярость, что любые слова о его сыне сделают только хуже.

Я спустился с крыши и пошагал прочь. Зрелище мне опротивело до глубины души. За каких-то полчаса я узнал об этой семье гораздо больше, чем хотел.

Вопли стихали медленно. «Папа, не надо!» преследовало меня еще пару минут.

Домой я возвращался без настроения, опустив голову.

Асура всегда был для Китта врагом. Хулиган, задиристый придурок, который считал себя королём среди шпанья. Китт ненавидел его всем сердцем. А теперь я не знал, что и думать.

Я видел его страх. Видел его слёзы. Видел, как он сжимался под взглядом собственного отца, как будто тот собирался раздавить его одним движением руки.

— Ладно… — сказал я вслух самому себе. — Можно поступить иначе…

В моей голове уже начинал вырисовываться примерный план решения проблемы. Пожалуй, сейчас домой — пообедаю, помашу шестом и поразмышляю над этим делом.

Я стоял у калитки, лениво делая заминку после дневной тренировки, когда ко мне подошел очередной любопытный. Мужичок крепкий, с виду простой, но уж больно чисто одет для наших трущоб: рубаха без заплат, пояс кожаный, сапоги натертые до блеска. Глаза цепкие, прищуренные, будто каждое слово взвешивает.

— Ты, значит, Китт?

— Ага, — киваю. Он не первый: сегодня этих ребят как прорвало.

— Расскажи, как это у тебя получилось ребятенка из пожара вытащить? — спросил он равнодушно, будто из вежливости поинтересовался.

Я нарочито медленно выдохнул, поправил рукав рубахи и с самым простодушным видом начал пересказывать историю. Ну как пересказывать… Накидывать краски.

— Да что там рассказывать-то? — начал я, но тут же сам себя перебил. — Хотя ладно, слушайте. Значит, мчусь я на пожар. Вижу — дом уже полыхает вовсю, дым столбом! Народ вокруг суетится, а дед один у самого крыльца стоит, не уходит. Я ему: «Отец, тебе тут не место, уходи подальше!» А он мне в ответ — язвит! Представляешь? «Ты, мол, мне не сын!». Ну вредный старик, что скажешь.

Собеседник молчит, только кивком подбадривает меня продолжать. Я тем временем развожу руками для пущей убедительности, будто прямо сейчас снова стою перед тем самым горящим домом.

— Значит, думаю: ладно, дед сам за себя в ответе. А тут — крики! И в толпе, и в доме кто-то кричит! А я-то что? Боюсь заходить в дом — ну кто ж не боится? Там же огонь кругом, треск этот… Но потом как-то собрался с духом. Захожу внутрь, бегаю-бегаю по дому, дым глаза ест. В общем, нашел ребенка! А как вынести его — так это отдельная история. Пара минут — а мне показалось, что целая вечность прошла, сейчас расскажу…

Мужик у калитки терпеливо слушает. Не перебивает. Лицо у него каменное, но взгляд внимательный — явно каждую деталь впитывает. Я тем временем в ярких красках расписываю, как выносил, о чем думал и заканчиваю рассказ:

— Вот, стал быть, и вынес из огня его! — заключаю с напускной важностью. Потом шмыгаю носом и утираюсь рукавом рубахи. — Страшно было — жуть.

— А сам можешь как-нибудь объяснить, почему огонь тебя не трогал? Может, какие-то слова перед глазами мелькали или что?

Я только плечами пожимаю и тут же перебиваю его:

— Так это… Постоянно холодно мне теперь. Знаете ли про мастера Рика? Целитель мудрый, да благословят его Ками. Я на горе у него долг отрабатывал, с Кирой, и с Бартом, и с Гусом, и с…

— Ближе к делу.

— Так вот, Барт как-то посоветовал: «Сядь в бурю снаружи с закрытыми глазами и представь, что буря будто через тебя проходит». Ну я и посидел. Теперь в груди лед застыл — вот огонь ко мне и не липнет.

Собеседник враз потерял ко мне всякий интерес. Сплюнул в дорожную пыль и молча пошел прочь.

— Если надо, я еще раз могу про свой подвиг рассказать! — кричу ему вслед на всю улицу.

Только я вытер пот со лба, порадовавшись, что в очередной раз пронесло, как у калитки появился посыльный. Паренек лет пятнадцати, худой, с острым носом и в поношенной серой одежке. Правда, с таким напыщенным видом, будто он сейчас выполняет поручение самого императора. Он оглядел меня с ног до головы, будто оценивая, стоит ли вообще связываться.

— Китт — это ты? — спросил он наконец, скрестив руки на груди. — Целитель велел тебе идти к нему. Прямо сейчас.

Когда я вошел во двор целителя, меня встретил молчаливый слуга. Он молча кивнул мне и жестом указал следовать за ним.

Мы прошли мимо пруда с лебедями. Белые птицы плавали по зеркальной глади воды, иногда лениво взмахивая крыльями. Я замедлил шаг, чтобы пару лишних секунд полюбоваться грандиозными птицами.

Войдя в дом, мы прошли по узкому коридору, но не свернули в палату, где я был уже дважды, а направились чуть дальше. Наконец слуга остановился перед одной из дверей и открыл её.

— Проходи.

Я вошел в комнату, в которой раньше не бывал. Она оказалась небольшой и уютной. У стены стоял массивный книжный шкаф, доверху забитый старыми книгами и свитками. В углу — небольшой столик с какими-то склянками на нем. А посередине комнаты — два кресла, друг напротив друга. В одном из них сидел сам Рик.

Увидев меня, целитель махнул рукой на кресло напротив.

— Садись.

Послушно сажусь, хотя внутри напряжен. Знать бы еще, для чего меня позвал гаденыш, и почему такие почести, как удобное кресло.

— Как дела у тебя? Матушка твоя как?

— Да всё хорошо, — пожал я плечами. — Матушка работает, как всегда. Я тоже работаю.

Целитель кивнул и потер подбородок.

— Это хорошо. А теперь расскажи-ка мне свою историю. Слышал, ты недавно отличился — в горящий дом бегал да ещё и пожар тушил в первых рядах. Ты что, огнеупорный?

Я вздохнул. Ну конечно же, эта история уже успела разлететься по округе. Сколько раз мне ещё придётся её пересказывать?

— Да ничего особенного там не было, — начал я привычно. — Дом полыхал вовсю, а внутри ребёнок остался. Ну вот я и зашёл. Вынес его наружу. Потом помогал воду таскать, вот как-то так и потушили…

Целитель прищурился.

— И огонь тебя не тронул?

— Ну… Когда в горах были, Кира с Бартом посоветовали больше моментировать…

— Медитировать.

— Да-да, медитировать! Я минут пять сидел тогда, пока в груди жечь не начало. Теперь как проснусь — иней у кровати появляется. Ну и вообще… холодно мне постоянно. Руки в костре грел, не греются. Вот и подумал, что и в пожаре мне ничего не будет.

Целитель поднял руку, останавливая меня.

— Ясно. Не продолжай.

Он помолчал немного, потом добавил:

— Кстати о Барте. Наверняка знаешь, что с ним беда приключилась?

— Слышал что-то… А что случилось?

Целитель посмотрел на меня испытующе.

— Пока неважно. Но я слышал, ты к Рою ходишь травы учить. Правда ли?

Я кивнул.

— Знаю кое-что.

И тут началось самое интересное. Следующие полчаса целитель засыпал меня вопросами о травах: где какая растёт, как выглядит, для чего применяется. На первые вопросы я отвечал без запинки — не стоило строить идиота после того, как Рику рассказали, что я действительно понимаю в травах.

Угадывать травы по описанию или вспоминать их свойства было несложно. Всё это выглядело вполне естественно для подростка с хорошей памятью, так что не думаю, что выделялся.

Я мысленно отметил, что наверняка меня сдала Кира. Но эту мысль я пока отпустил — сейчас не время отвлекаться.

Целитель, покивав моим ответам, начал задавать другие вопросы. Я сначала пытался держаться бодрячком, но вскоре понял, что мои знания о травах довольно жалкие по сравнению с ним. Рик говорил быстро, напористо, а я всё больше чувствовал себя полным идиотом.

— На скольких сантиметрах от земли нужно срезать стебли шалфея, чтобы он лучше сохранил свои целебные свойства? — спросил он, прищурив глаза.

Я замялся. Сказать «не знаю» было бы слишком унизительно, поэтому я выдавил что-то вроде:

— На трёх?

Он фыркнул так громко, что я чуть не подпрыгнул.

— На десяти! Иначе ты испортишь растение и оставишь его без шансов на восстановление. Ты хоть раз в жизни зверобой собирал? — насмешливо спросил он.

Дальше было только хуже.

— Куда лучше пересадить мелиссу? — продолжил он.

Я снова хлопал глазами.

— Ладно, подскажу: мелисса любит солнце или тень?

— Наверное, солнце? — предположил я.

— Ох, хоть здесь угадал! Но ты забыл про расстояние между кустиками! Не менее 30 сантиметров, иначе они начнут душить друг друга.

Он продолжил, не давая мне ни секунды передышки:

— Назови три съедобных растения, которые можно использовать для приготовления кашицы и нанесения её на рану.

Ну, подорожник знаю… а дальше?

— Подорожник? — пробормотал я неуверенно.

— Это раз. А ещё?

— Крапива, — сознательно допустил я ошибку.

— Крапива⁈ Ты хочешь сжечь рану? Нет уж, запомни: подорожник, календула и тысячелистник!

Я уже чувствовал себя школьником на экзамене, который даже не удосужился открыть учебник. Ситуацию осложняло, что мне достался самый мерзкий экзаменатор.

— Что обязательно должно быть в травяной аптечке дома? — задал он очередной вопрос.

Ну, тут я хотя бы попытался собрать мысли в кучу:

— Подорожник, ромашка. Зверобой?

Он вздохнул так тяжело, что мне стало стыдно, несмотря на то, что дядьку я ненавидел.

— Ладно, хотя бы два назвал. Еще валериану для успокоения, календулу для ран и ожогов.

Он явно наслаждался процессом моего унижения. Впрочем, его унижением я тоже насладился бы.

— Кому нельзя давать настой элеутерококка?

— Не знаю.

— Тем, кто ощущает жар в лице, стук в висках, учащенные удары сердца.

«Людям с повышенным давлением», перевел я. Впрочем, логично — в памяти сразу всплыла статья, что людям с пониженным давлением элеутерококк был очень даже полезен.

В целом я сидел и хлопал глазами, ощущая себя полным профаном. Целитель оказался куда лучше меня подкован в травничестве. Был бы ещё не такой мразью, можно было бы у него поучиться… Но нет, этот тип явно наслаждался моей беспомощностью и даже не пытался скрыть своей ехидной ухмылки.

— Какие травы нельзя собирать после дождя?

— Ну… Наверное, те, которые быстро портятся?

Он театрально закатил глаза.

— После дождя вообще лучше ничего не собирать! Травы впитывают влагу, и если их собрать мокрыми, они начнут гнить ещё до того, как ты доберёшься до стоянки. Особенно это касается особо нежных растений. Если уж так приспичило собирать после дождя, то только те травы, которые быстро сохнут: зверобой, тысячелистник или полынь. Но даже с ними лучше подождать, пока влага немного сойдет.

Его лекция продолжалась бесконечно. Он рассказывал о том, как правильно заготавливать травы для чая («мята и мелисса — это классика, но попробуй добавить немного чабреца или душицы — вкус будет потрясающим!»), о том, какие растения можно использовать для компрессов («подорожник и тысячелистник — твои лучшие друзья»), и даже о том, как сделать настойку из валерианы («корни заливаешь спиртом и оставляешь на две недели в тёмном месте»).

К концу его монолога я чувствовал себя слегка униженным, но набравшимся новых знаний.

— Ну что ж, — наконец сказал он, складывая руки на груди. — Теперь ты хотя бы знаешь основы. Хотя до настоящего травника тебе ещё далеко, да…

— Спасибо за урок, — пробормотал я, стараясь скрыть своё раздражение.

— Не раньше, чем через пару дней город отрядит для похода в гору группу, — начал он внезапно. — Барта нет, поэтому его заменишь ты. Вместе с Кирой и Гусом вступите в усиление к этой группе. Проведёте ребят по маршруту, который вам известен, дальше они уже сами поведут всех к вершине. Дойдете до вершины — группа выполнит свои дела, а когда будете спускаться обратно, разойдетесь. Кира знает, куда нужно идти, она и поведет отряд. Твоя же задача — срезать духовное растение, к которому тебя приведет лучница. Шкатулки для духовных растений у тебя есть?

— Контейнеры? Есть.

— Хорошо… Знания у тебя поверхностные, серьезного ничего поручить тебе не могу. Все, что попутно соберешь, сдавай мне — пойдет в счет части твоего долга. Ты доказал свою удачливость. Работай на меня, и будет тебе счастье. Озолочу.

— Конечно, — с готовностью киваю я, мысленно представляя, как втыкаю жадному целителю иглы под ногти. — Нужно так нужно.

— Я отправлю к тебе посыльного, когда потребуется. Пока у тебя есть пара дней. Свободен.

Я покинул двор целителя, размышляя. Траву и Кира могла бы срезать. А вот «мне отдашь, сдашь, в зачет долга пойдет» — это уже от целителя. Вот зачем ему нужно было отправить меня на гору. Узнал, что я разбираюсь в травах — Кира или Гус наверняка проболтались. Да и духовные травы я помню. Но пока ничего особенного я не показал — Барт мог бы справиться гораздо лучше.

Нужно поскорее рассчитываться с Риком и спрыгивать с этого околорабства. В гору ещё раз схожу, травы соберу для продажи. И на этом всё.

Но прежде — Асура.

И я поспешил к травнику: без его помощи мой план просто не сработает.