Странствия с моим гуру

ОЖИДАЯ МОТОРКУ

Несмотря на раннюю пору, стояла гнетущая жара. Стражник у калитки не осмелился меня задержать, ведь я был европейцем. Я шел вдоль мола среди пирамид мешков, россыпей земляных орехов, среди сложных сооружений из ящиков разной величины, образующих извилистые коридоры. Солнце палило невыносимо.

— Саб, бакшиша, — неуверенно просил маленький мальчик, семеня за мной на расстоянии положенных двух шагов.

Подогнув ноги, на земле лежали худые рабочие, довольные тем, что им удалось укрыть в слабой тени хотя бы головы, обмотанные полинявшими тюрбанами. Рабочие выглядели так, как будто их только что вытащили из огня, на сожженной до угольной черноты коже светлели розовые шрамы от лишаев. Они заслоняли ладонями глаза от бесчисленных мелких мошек.

— Саб, дай мне денежку, и я уйду ловить рыбу. Саб…

Пришвартованные порыжевшими канатами корабли, казалось, вымерли. Море было желто-зеленым от ила, поднятого со дна водами прилива. Вдали, между гористыми островами, плыл ослепительно белый пассажирский пароход, за ним тянулись длинные полосы дыма.

Я приложил ладонь ко лбу. Надо мной слегка колыхались нахохлившиеся перья пальм, а с залива мне в лицо веяло запахом соли, нечистот, мазута, ржавчины и гниющих плодов. Где-то там, далеко, стоял наш «Нотец», там трудились водолазы, доставая части затонувших кораблей.

— Вот холера! — выругался я, — Ни моторки, ни лодки… Что за паршивый день!..

— Колера, колера, — подхватил мальчик как пароль. — Я знаю, ты из Польши, идем со мной… Я провожу тебя в управление порта…

Он уже подпрыгивал и улыбался, безошибочно почувствовав, что бакшиш его не минует.

Свежий бриз набирал силу, громыхая по крыше из рифленой жести. Волны бились о стены мола. Капли воды высыхали на щеке, прежде чем я успевал их растереть. Я только чувствовал под пальцами мельчайший осадок соли.

— Тут водолазы из порта, индийцы и англичане. Саб может обождать здесь, скоро придет лодка с польского корабля, — мальчик ткнул пальцем в сияющее небо.

Он стиснул монету в ладони и, оскалив белые зубы, с довольной улыбкой добавил:

— Прощай, колера.

— Господин хочет знать, как это было? — спросил меня плечистый сикх, кладя локти на стол. — Лучше меня вам никто об этом не расскажет.

О том, что на нас надвигается один из сильнейших тайфунов, мы знали заранее. Об этом сигнализировали станции… Корабли были предупреждены за шесть часов, но ураган внезапно изменил направление и пошел прямо на Бомбей.

Дело было не только в силе ветра, который пригибал пальмы к земле и сносил домишки, словно спичечные коробки. Тайфун гнал перед собой стену воды высотой в десять метров… Нельзя было терять ни минуты. Мы знали, что город не зальет, потому что вся сила, весь напор воды разобьется на островах, замыкающих бухту. А вот на островах едва ли кто-нибудь уцелеет.

Туда тотчас же выслали спасательные суда. Но вы знаете, как бывает с людьми… Им было жаль покинуть свои усадьбы. Они упаковывали всякий хлам, привязывали его к валунам и стволам деревьев… Старые рыбаки залезали на пальмы и привязывались к верхушкам. Небо уже стало бурым, поднялся ветер.

Было слишком поздно, чтобы тащить людей силой. Моряки хватали бегущих с узлами женщин и детей. Охваченные панической тревогой, по улицам метались стада коз. На корабле ревела сирена, подгоняя людей. Море тонуло в зеленом мареве. Что-то недоброе (шло в удивительно спокойной воде.

Едва пароход вышел из-под защиты острова, как на него сразу же обрушился шквал. Стремительный крен, и через неплотно закрытые иллюминаторы полилась вода. Люди в панике топтали друг друга. Второй порыв — и «Лакшми» легла на бок. Одна за другой набегали все более высокие волны, и через секунду корабль пошел ко дну. А на нем было восемьсот человек, главным образом женщины и дети. Вы не верите в предопределение, — рассказчик посмотрел на меня черным выпуклым глазом, его борода, туго накрученная на тесемку и привязанная к толстой шее, лоснилась от масла, — но те жители, которые прикрепились к пальмам, уцелели… Вода перекатилась через них и отступила, смыло только хижины, да пропало все имущество.

На третий день мы поплыли на место катастрофы, чтобы разобраться в ее причинах. Поставили буксир на якорь и спустили на воду ялик. Там было мелко, и я мог обойтись без скафандра. Надел акваланг и ласты, на грудь повесил рефлектор… Вы не знаете этого залива. Здесь сталкиваются мощные течения, они то несут, то тянут, а поднятый со дна ил образует завесы, от которых отражается свет и ослепляет человека.

Я плыл почти ощупью. Временами меня прижимало к килю, а острые ракушки царапали колени. Пароход лежал на боку, зарывшись в ил мачтами и рубкой. Течение вымывало из-под него частицы ила, и пароход понемногу оседал. Я освещал себе дорогу рефлекторами и, извиваясь, как угорь, цеплялся руками в резиновых перчатках за судно. Наконец я попал к люку, крышка которого свисала вниз. Я попробовал ее захлопнуть — она не дрогнула. Это меня успокоило и я поплыл наискосок в глубину коридора.

Я представлял, что меня там ожидает. Но одно дело — вообразить, а другое — столкнуться с такой массой утопленников! Тела их уже немного вздулись и поднялись на разную высоту. Женщины кружились плавно, как в хороводе, поток расчесывал их волосы, развевал размотавшиеся сари… Тела других висели под сводом, сталкивались головами, как будто они все еще искали выхода из западни. Я осторожно отодвигал их в сторону. Машины не повреждены. Ясно, что ураган просто опрокинул корабль. По телам, как пауки, бегали крабы, скрываясь в складках одежды.

Я хотел уже возвращаться, и вдруг почувствовал какую-то перемену. Среди покойников началось странное движение, они как бы отступили от меня и собрались в углах… Тут же я услыхал глухой удар. Да, предчувствие меня не обмануло, начался отлив, течение изменилось и сделало то, чего не смогла сделать сила мускулов, — захлопнуло крышку люка.

Я был в тюрьме. Пытаясь открыть крышку, я что есть силы упирался в нее ногами, но каждый раз соскальзывал, а крышка держалась как замурованная. Воздуха у меня оставалось еще на полчаса… Потом я разделю участь этих людей, что колышутся рядом со мной! Они крутились, как в полусонном танце, заслоняя мне дорогу, и казалось, что они даже не враждебно настроены ко мне, а только ищут спасения и цепляются за меня, как за надежду.

«Только думай спокойно, — взывал я к голосу рассудка, — должен же быть выход… Через иллюминатор не протиснуться, даже если открутить винты…» Вам известно, что вода оказывает сопротивление и уменьшает силу удара. Люди все время двигались, подплывали ко мне, как бы желая заглянуть мне в лицо, а некоторые протягивали ладони к моей лампе, как будто пытались согреть руки в ее рассеянном свете…

Время шло. Я неистово метался по коридорам, пот под стеклами маски щипал мне кожу. И я все время чувствовал искушение: сними маску, захлебнешься, и все будет кончено.

«Коллеги, — мысленно просил я утонувших матросов, — помогите». Я стоял на перевернутой стене столовой, а они парили надо мной. Вдруг все собрались и кружок, касаясь друг друга головами, словно советовались. Потом один из них боком опустился вниз и сделал пол-оборота. Он явно призывал меня жестами следовать за ним.

Я поплыл следом. Маленькие рыбки мелькали в коде, словно листочки, увлекаемые ветром. Утопленник вплыл в кухню, лег на пол и, как бы прощаясь со мной, помахал рукой. Рыбки исчезли, и по движению частиц ила я почувствовал течение! Это была шахта лифта. Можно ли поместиться в ней с баллоном сжатого воздуха на плечах? Я протиснулся в шахту — и меня понесло наверх. Я был спасен!

Вы скажете, что тела шевелились от этого течения… Здесь при ярком солнце и свежем бризе, наверное, все можно объяснить просто, но там, на дне…

С минуту сикх скреб мохнатую грудь, видневшуюся сквозь сетчатую рубашку. Послышался стук мотора, который все время нарастал, а потом внезапно прекратился. К нам бежал мальчик и уже издали кричал:

— Колера, приехали с «Нотеца»!

Часом позже я ступал по рыжему от ржавчины килю поднятого со дна залива парохода, под ногами у меня, как стекло, хрустели острые ракушки. При виде ощетинившихся стальных тросов, сорванных течением, я подумал, что наши водолазы с «Нотеца», очистившие бомбейский порт, крепкие мировые парни и с ними стоит «для дезинфекции» осушить бутылку виски, которую я предусмотрительно спрятал в моей дипломатической папке.