Страсть огня

Глава 27

Как хочу я быть с тобой, и чтоб навсегда

Брать любовь, дарить любовь, только вот беда

Нет тебя, ты не со мной, может, ты с другой

Милый мой, желанный мой, долгожданный мой

Нелюбимая, нелюбимая, ну и что, что красивая

"Нелюбимая". Фристайл

Хаук уже успел выкупаться в бане, где тал хорошенько отходил его душистым дубовым веником. Уставшее за много месяцев похода тело, словно заново возродилось. Выйдя из бани и переодевшись в чистую праздничную одежду, он позвал к себе управляющего и осведомился прибыли ли новые рабы. Получив отрицательный ответ, Хаук нахмурил тёмные брови- что могло такое случится, что Алия до сих пор не пришла? Мужчина направился к конюшням. Он подошёл к Ветру, махнув рабу, что он сам оседлает жеребца. Конь радостно фыркал и тыкался мягкой чёрной мордой ему в руки.

— Соскучился приятель? Давно не виделись, — улыбнулся мужчина, похлопав коня по крепкой шее.

Его сердцу дорого было это великолепное животное, как память о его наставника и учителе Вигго, заменившего ему убитого отца. Тот подарил его совсем ещё молодому Хауку, которому как раз минуло двенадцать зим, в день, когда тот получил от короля свой первый настоящий меч. И в ту же зиму наставник, лучший и опытнейший воин погиб, живьём растерзанный гартами, которых было непосильно много. Ветер, серый в яблоках скакун с чёрным раскрасом на носу и на сильных длинных ногах, был единственным напоминанием о старом Вигге, правой руке его отца. Да разве наставник был стариком? Это тогда юному безусому мальчишке, задире и драчуну, крепкий мужчина почему-то казался столетним созданием, а ему было лишь сорок восемь зим. И именно к наставнику в дом так любил бегать Хаук по вечерам, когда тот уже был свободен от своих обязанностей при дворе. Полюбив Алию, Хаук теперь понимал, что и Вигге он по-своему тоже любил, тот был дорог ему. И теперь мужчина в полной мере смог осознать, что любил огромной и всепоглощающей любовью свою большую погибшую семью.

В укромном уголке своего сердца он хранил тёплые воспоминания о тех днях, когда Вигге сидел на лавке, затачивая своё оружие, которого было у него немало, и рассказывал голубоглазому мальчишке много разных историй, правдивых и просто легенд. Вигге незаметно улыбался в свои длинные и чуднО топорчашиеся усы, глядя с каким жадным интересом ловит юный Хаук каждое его слово. Он любил умного и смышлёного не по годам мальчика, как собственного сына, кторого у него никогда не было. Вигге был волком-одиночкой и всю нерастраченную любовь отдавал сироте, но не баловал того, как, наверное, баловала бы его мать, если бы выжила. Кровать Хаука была твёрдой, постель жёсткой. Он постоянно занимался физическими упражнениями, тренировался во владении всеми видами оружия. Рацион воспитанника был весьма скудным, Вигге не поощрял обжорства и не позволял Хауку наедаться до полного насыщения. Он учил мальчика многим наукам и требовал говорить кратко, давать меткие и точные, но при этом глубокие, содержательные ответы. Всё, что умел сам, он учил Хаука. К двенадцати годам парнишка неплохо знал основные языки континентов, географию и точные подсчёты, умел писать, изучал кораблестроение и управление ящерраном. Он учился управлению большим имением, хозяйством и талами. Хаук знал как одному выжить в лесу (Вигге оставлял его одного на несколько дней в чаще), какие повадки у чёрных гартов и многое другое. У каждого мальчика-Инного был свой наставник. И, в основном, это был его отец. Но, если ребёнок оставался без своего родителя, то его обучением занимался ближайший родственник.

Оставшись без Вигге, паренёк какое то время жил один в его домике, пока молодой король Визфолл не забрал его на службу при дворе. И там Хаук показал себя лучшим из своих одногодок. Королю он пришёлся по сердцу, юноша был молчалив, говорил всегда по делу и разумно, показывал блестящие результаты воинских умений. Поэтому Визфолл сам взялся за его обучение и воспитание. В его пятнадцатую зиму стал вопрос кого поставить смотрящим за тренировками меньших Инных: Хаука или его вечного соперника Болли- сына вахнута южной части Севера. Болли вполне оправдывал своё имя: юноша злился и раздражался по самому мелкому поводу. Парни друг друга не выносили. Хаука раздражало баранье упрямство, болтливость и вспыльчивость Болли. А тот терпеть не мог Хаука потому, что только он один во всём опережал Болли. Его отец настаивал на утверждении своего сына в должности смотрящего за боевым мастерством меньших. Советники же короля наоборот, предлагали поставить Хаука. Спор был разрешён тогда, когда Хаук показал блестящее мышление и воинское мастерство, убив первого своего гарта. По приказу короля для поединка с подростками из внушительной, с толстыми железными прутьями клети, выпустили двух огромных тварей. Никто из парней не испытывал страха, к таким годам мальчишки уже не помнили, что это за чувство. У Хаука не дёрнулась на лице ни одна мышца, когда он увидел какое испытание им приготовили. Наоборот, он в предвкушении ждал боя с тварями, оставившими его круглым сиротой. На краткий миг перед глазами юноши промелькнуло воспоминание растерзаных тел его близких и залитого кровью родного дома. Но лишь на миг. Он сцепил зубы и отогнал жуткое видение. Хаук чётко, как своё имя, помнил совет Вигге: "Не поддавайся чувствам, никаким. Держи голову ясной, ум холодным, соберись и всегда думай во время боя. Просчитывай наперёд возможные ходы врага. Будь всегда на два шага впереди его. Гарты хитрые бестии, коварные, как исчадия ада. Не спускай с них глаз ни на секунду. Одна ошибка может стоить тебе жизни. Слышишь, Хаук?".

Со скрипом поднялась решётка. Твари покидали место заключения, хищно пригнувшись, оглядываясь на Инных и щуря светящиеся кровожадной злобой красноватые хитрые глаза. Очи юноши засветились диким фосфором, клыки мигом удлинились, тело в разы выросло, быстро отреагировав на смертельную опасность. Хаук оскалился в предвкушении, показав лютую улыбку. Он уже не видел ничего и никого вокруг, кроме твари, наматывающей вокруг него круги. Гарт облизывал свои чёрные губы, кровожадно роняя на земляной настил смердящую слюну и также следил за Инным. Хаук выждал когда у мерзкого животного поубавиться терпения и сделал обманный выпад. Тварь дёрнулась в ложную сторону и когда поняв, что промахнулась, быстро развернулась к Хауку тот, не теряя ни секунды, загнал в мерзкую пасть меч по самую рукоять и его рука ни на миг не дрогнула. Он сапогом оттолкнул тяжёлую дёргающуюся в смертельных конвульсиях тушу, но тут вдруг стон боли разрезал воздух и резко обернувшись, парень увидел, что раненный Болли гарт вцепился мощной пастью тому в плечо. Хаук мигом выхватив из-за пояса секиру, подскочил к гарту и со всего маху всадил её в голову твари. Раздался громкийй хруст, череп животного раскололся надвое. Хаук выдернул оружие и рукавом вытер забрызганное кровью врага своё лицо.

Должность отдали ему, а Болли не простил и не забыл. И каждый раз при встрече он старался задеть, зацепить, вывести из себя мелкими пакостями Хаука. Но это невозможно было сделать никому.

"Никому — подумал Хаук, седлая скакуна, — за исключением лишь одной мелкой талы, которая своим большим, для столь маленького создания упрямством, выворачивала его душу и будила всё худшее, что было в нём. И всё лучшее, правда, тоже". Мужчина скрипнул зубами от досады.

Хаук вывел из конюшни лошадь и направился к воротам. Кая сама вышла на порог дома, ожидая его. Мужчина не успел поесть, хотя жена, как всегда, постаралась чтобы стол дома был накрыт богатый. Он понимал, что она соскучилась, хочет побыть с ним, поговорить, расспросить о походе и рассказать о чём-то своём. Но мысли Хаука искали затерявшуюся в городе талу с огненными волосами.

— Я скоро вернусь. Иди в дом, Кая, и отдохни.

— Я наотдыхалась за эти месяцы и хотела побыть с тобой, — тонкие брови женщины сошлись на переносице.

— Не сейчас, чуть позже, — Хаук погладил женщину по плечу. Светлые его волосы свободно касались плеч, лишь две тонкие косицы были заплетены над ушами.

— Что тебя беспокоит, Хаук, — Кая всматривалась в потемневший лёд его глаз.

— Ничего стоящее твоего внимания, моя принцесса. Я скоро вернусь, не тревожься, — ответил Хаук, заправляя себе косицу за ухо.

Он действительно скоро вернулся. И вот теперь, найдя девушку и поселив её в доме Вигге, Хаук возвращался к себе, где ждала его жена и целый выводок услужливых рабов и рабынь. Мужчина был взбешён, он кипел от досады на самого себя. Хаук изменил своё решение, чего никогда ещё не делал. Дикий Ястреб однажды сказав, своего слова не менял. И это знали все: от короля Визфолла до последнего безусого Инного. Но тут Хаук уступил Ей и это его удивило и разозлило. Он растерялся лишь на долю секунды, когда Алия, обнимая его ноги и с мольбой глядя ему в глаза, просила изменить его волю. Он почти не слушал, что говорила ему девушка. Хаук смотрел в её по-лисьи выгнутые глаза, на её красивые пухлые губы и думал: неужели она настолько сильно хочет быть от него подальше, что готова ползать на коленях, умоляя его о том? А он разучился дышать без неё, стал слабым, уязвимым. Чего всегда избегал. Хаук понимал, что одержим Алией и не хочет излечиться. Неужели и правда в её душе поселилась пустота? Или кто-то другой из мужчин занял место в её? Нет. Он чувствовал и знал, что дорог ей. Она пыталась выдать ложь за истину. Алия хотела солгать Хауку-мужчине, забыв, что часть звериной натуры Хаука-Инного обмануть невероятно сложно. Само тело предавало Алию, тянулось к нему когда Хаук обнимал её: бешенный стук сердца, учащённое дыхание и пьянящий аромат, поддёрнутые дымкой желания глаза — всё это Инной читал как в открытой книге. Губы её говорили одно, а тело и сердце — совсем другое.

— Маленькая, хитрая и глупая Лисичка, — злился мужчина, широким шагом пересекая двор.

Он вошёл в дом, где душистые ароматы приятно щекотали ноздри, а мужчина был голоден. Хаук прошёл сразу в ту часть дома, где был просторный зал, в котором они обычно ели. Он, всё ещё хмурясь, вымыл руки и, вытер их льняным полотном, что тут же подала тала и глянул на женщину, которая сидела на широкой, длинной, застеленной мехами лавке, дожидаясь его. Хаук направился к Кае, та поднялась навстречу мужу.

— Надеюсь, ты не голодна, — Хаук бережно обнял жену.

— Я не ела ожидая тебя, — ответила Кая, подняв серебристо-серые глаза на мужчину.

Ей не нужно было сильно запрокидывать голову, чтобы смотреть в лицо мужу. Рождённые от Инных, женщины Севера были стройные и высокие, но без способностей их мужчин.

— И зря, — недовольно покачал головой мужчина. — В твоём положении это лишнее.

Хаук уселся за большой стол, украшенный причудливыми узорами. От внушительного очага исходило приятное тепло. Мужчина окнинулся на спинку высокого стула, с наслаждением вытянув длинные крепкие ноги и, запрокинув голову, устало прикрыл глаза. Кая подошла и села рядом с ним, рассматривая любимое мужественное лицо. Она не видела мужа почти пол круга.

— Я рада, что ты вернулся живым и здоровым, муж мой, — Кая улыбнулась, хоть Хаук и не видел этого.

— Я тоже рад, — он кивнул, не открывая глаз.

Кая махнула талам и те быстро поставили на стол много разных яств.

После обеда Кая предложила Хауку отдохнуть, так как до вечернего праздника оставалось много времени. Пара отправилась в опочивальню, где под руководством Каи, талами всё заботливо было подготовлено к отдыху. Мужчина лёг на большую просторную кровать, довольно улыбнувшись женщине. Он был рад, что наконец-то может отдохнуть дома.

— Расскажи мне, — Кая села рядом, — ты же помнишь, как я люблю слушать.

Её глаза сразу блеснули серебром. Хаук конечно же помнил. Он с двенадцати лет воспитывался при дворе и рос вместе с дочкой короля. Кая с первой минуты их знакомства вот так же, как сейчас, смотрела на него, как на полубога, восхищённо и влюблённо. А он относился к ней как к младшей сестре. Кая росла девчёнкой с повадками мальчишки: задиристая, обожающая оружие, скачки и охоту, она неплохо преуспела и в том, и в другом. Принцесса должна уметь владеть оружием. В Длинную Ночь ей пригодится это умение. Она безумно завидовала мальчишкам, которые уходили в море на военных ящерранах. Возвращаясь с плаванья, Хаук по нетерпеливому требованию маленькой принцессы, рассказывал ей о походе, а чтобы ещё больше разогреть её интерес, он немного привирал и выдумывал. Парень улыбался в кулак, видя с каким интересом Кая слушает его басни, заглядывая ему в рот, хмурясь, улыбаясь или смеясь.

— Иди спать, сестрёнка и мне дай отдохнуть, — он трепал её по снежно-белым волосам.

— Я не сестрёнка тебе, я твоя невеста, — каждый раз упрямо твердила девочка.

— А ну марш к отцу, невеста нашлась, — Хаук легонько выталкивал её из своей комнаты, — Моя невеста это секира, поняла?

— И ничего и не поняла, — Кая совсем по-детски показывала ему язык и, надувшись, убегала: только её маленькие босые ступни мелькали в темноте замкового коридора.

Сейчас мужчина, конечно же уже не выдумывал сказок, но Кая всё-равно с не меньшей жадностью и долей зависти слушала его. С тех пор слишком многое изменилось между ними. Хоть Кая по-прежнему навязчиво и болезненно любила его, Хаук всё так же не мог видеть в ней единственную. Он честно пытался, он уговаривал себя и изводил. Но это не принесло желаемого результата. Хаук пробовал искать чувства и утешения с другими женщинами, но в его душу так никто и не смог войти. Лёд, сковавший его сердце в ночь гибели семьи, был крепок. Мужчина решил, что не способен на любовь. Да и нет её вовсе. Так он искренне считал, пока в его жизни нежданно не появилась Алия. И насмешка судьбы была в том, что она не хотела его любви.

Кая прилегла рядом, положив голову на плечо мужа и обняв его сильное мускулистое тело. Хаук очнулся от своих мыслей. Женщина приподнялась, пытливо вглядываясь в глаза Хаука.

— Я скучала по твоим ласкам, Хаук, — промурлыкала Кая, её руки жадно гладили его грудь, губы ласкали живот, спускаясь всё ниже. Кая стала развязывать верёвки его штанов.

— Нет, — Хаук удержал её руку.

— Нет? — светлые брови удивлёнными птицами взметнулись вверх. — Но почему? Я изголодалась по тебе, разве ты не чувствуешь?

Хаук слышал её тяжёлое дыхание и ощущал запах её возбуждения. Раньше он бы не приминул потушить пожар её тела. Но сейчас не мог себя пересилить. Другой аромат подкидывала ему память, другие губы и руки.

— Ты беременна, Кая, — сказал он отводя взгляд. — Надо беречь ребёнка, не навредить ему.

— Что? О чём ты говоришь? Я здорова и ребёнок тоже. Опасности нет. Я хочу тебя, Хаук.

— Я не буду брать тебя, пока ты носишь моё дитя. Я слышу стук его сердца. Я не могу, Кая, — мужчина поднялся с ложа и стал натягивать сапоги.

— Это всё она, да? — серебристые глаза стали грозовыми.

— Кто она? — Хаук застегнул пояс.

— Твоя новая забава! — вскипела женщина. — Раньше твои игрушки не мешали тебе приходить в спальню ко мне!

— Кая, ты принцесса и показывать дурной нрав тебе не к лицу. Ты никогда не унижалась до скандалов, давай и сейчас оставим это.

— Ты может забыл, что я не только твоя принцесса, но ещё и женщина! — взвилась она.

— Беременная женщина, — уточнил Хаук. — А с беременными я не спал и не буду. Прикажу талам заварить тебе травяной напиток.

Хаук вышел из опочивальни и покинул дом. В комнату тут же вошла рабыня, неся сосуд с горячим напитком.

— Госпожа, ваш отвар — господин велел подать, — она поклонилась, протягивая женщине красивую резную кружку.

Кая бросила на неё тяжёлый взгляд и, выхватив ёмкость из рук рабыни, со злостью запустила им в неё. Горячий отвар больно обжёг тело талы и та, вскрикнув, горько расплакалась.

— Вон пошла, — прошипела Кая и рабыня со страхом выбежала из комнаты.