Сварливый роман

ГЛАВА 3 СТЕКЛЯННЫЙ ДОМ

КЕНИЯ

Я громко сморкаюсь и бросаю его в кучу салфеток размером с гору Эверест. Я сижу на корточках на диване моей лучшей подруги, разбрасываю микробы по всему ее дивану и рыдаю в ее подушки.

Санни плюхается на диван рядом со мной и бросает новую коробку салфеток на кофейный столик. Она смотрит на растущую гору Эверест и делает глубокий вдох. Я практически слышу, как она рационализирует свои гермафобические позывы.

— Моя голова убивает меня, — хнычу я, обхватывая ее рукой и зарываясь головой ей в плечо.

Она гладит меня по волосам, которые в полной мере напоминают Симбу из "Короля Льва". — Плачь сколько хочешь.

Я крепче обнимаю ее за руку. — Не думаю, что у меня осталось хоть капля воды.

— Наконец-то. Если ты еще немного поплачешь, диван начнет плавать.

— Ты не смешная.

— Я и не пыталась быть такой. Мне было искренне интересно, подключили ли тебя к шлангу для подачи воды. Это пятая коробка салфеток, через которую ты прошла.

— Я верну тебе деньги. — До меня доходит, что я на мели, и я снова начинаю рыдать. — О, подожди. Я не могу.

— Почему не можешь?

— Меня сегодня уволили.

Ее глаза расширяются. — Тебя зарубили топором в тот же день, когда ты нашла Дрейка…

Я жалобно всхлипываю.

Она поднимает кулак и орет в потолок. — Кто бы ни был ответственным за то, что здесь происходит, не могли бы вы дать моему другу немного поблажки? Ты не должен быть таким жестоким!

Я громко реву.

Она гладит меня по спине. — Что ты собираешься делать?

— Прежде всего, мне нужно забрать свои вещи из его квартиры. А потом… Я не знаю.

— Ты можешь оставаться здесь столько, сколько тебе нужно.

— Спасибо. — Я шмыгаю носом. Я даже не хочу думать о поиске работы прямо сейчас.

— Это прекрасно. Еще много о чем нужно подумать.

— Например, о чем?

Она постукивает себя по подбородку. — Что ты собираешься делать со своими отношениями.

Я тянусь за другой салфеткой и сморкаюсь.

— Дрейк вообще пытался связаться с вами?

— Нет, он не звонил. Но Саша звонила. — Мой телефон полон сообщений от нее.

Мне очень жаль.

Нам нужно поговорить.

Почему ты так себя ведешь?

Позволь мне объяснить.

Ответь на свой телефон!

Тяжело видеть ее имя на моем экране. Тяжело видеть, как появляется ее фотография, вся такая улыбающаяся и милая, когда она звонит.

Слезы текут из моих глаз, и я вытираю их тыльной стороной ладони. — Я не могу поверить, что Саша могла вот так меня предать. Мне больно из-за Дрейка, но это не то же самое. Он может пойти и прыгнуть со скалы, мне все равно. Я все равно не хочу встречаться с изменщикомм. Но Саша — моя сестра. Она моя семья. Как она могла так поступить со мной? Как она могла вот так вырвать мне сердце?

— Потому что она избалованная и наделенная правами. — Санни рычит.

Я не удивлен, что она запрыгнула в поезд ‘Трахни мою младшую сестру’. Санни никогда не была фанаткой Саши.

— Пожалуйста, не начинай, — умоляю я.

— Начать что? Я всего лишь говорю правду.

Я сворачиваюсь в клубок на другом конце дивана и зарываюсь пульсирующей головой поглубже в подушку. — Это не моя жизнь. Скажи мне, что это просто кошмарный сон.

— Извини. Не могу этого сделать.

Я запрокидываю голову и открываю рот, чтобы завопить, когда Санни сует мне в лицо Твинки. Сладость разливается по моему рту и временно заставляет темные тени переливаться светом.

— Я не пытаюсь стучать на больных людей, хорошо? — Говорит Санни, ее густые брови сходятся на переносице. — Но Саша — маленькая соплячка.

Я хмуро смотрю на свою лучшую подругу. У Санни сильные гены майя, и это очень заметно, когда она злится. Красные оттенки под ее смуглой кожей становятся сильнее, а ее глаза блестят, как у древних.

Ее родители эмигрировали из Белиза, и я подумала, что это круто, что она была настоящим потомком майя. Санни тоже восприняла это, наряжаясь в культурную одежду на каждом специальном мероприятии. Она всегда привлекала к себе массу внимания. Черт возьми, даже когда она выходит из своего традиционного наряда майя, на нее оборачиваются. Черты ее лица поразительны и экзотичны. У нее тонкие губы и царственная грация в каждом движении ее тела.

Санни перекидывает свои длинные черные волосы через плечо. Они блестящие и ниспадают водопадом. — Саша получает все, что хочет, с того момента, как ей поставили диагноз.

— Вау, вау. Весь мир Саши взорвался, когда она узнала, что больна.

— Видишь? Ты заступаешься за нее.

— Это два разных вопроса, — кричу я в ответ.

— Нет, это все взаимосвязано. Это дерьмовое поведение годами оставалось неконтролируемым. Вот почему она подумала, что было бы круто трахнуться с твоим парнем.

Я морщусь. — Она через многое прошла тогда.

— А как насчет всего, через что тебе пришлось пройти, когда она была больна?

— У меня не было сотни курсов химиотерапии.

— Нет, тебе просто пришлось отказаться от всех своих дополнительных занятий…

— Это была не ее вина, — говорю я.

— Да, так и было.

— Это было не похоже на то, что она могла контролировать свою тошноту.

Санни пристально смотрит на меня.

Я хмурюсь в ответ. — Жизнь моих родителей тоже остановилась. Им пришлось взять кучу кредитов, чтобы оплатить медицинские счета. Там не было денег, чтобы тратить их на меня.

— Это чушь. Они могли бы быть более благосклонными. Они могли бы помнить, что ты сама была всего лишь ребенком. Но что они сделали? Чувство вины заставило тебя отказаться от того, что тебе нравилось, и вместо этого вынудило тебя устроиться на неполный рабочий день.

— Это была моя идея.

— Что произошло, когда ты захотела остановиться? — Санни выгибает бровь.

Я отвожу взгляд.

— Твои родители не позволили тебе, — напоминает она мне. — И это вызвало большую ссору. Ты сказал им, что не можешь сосредоточиться на учебе, но волновало ли их, что ты не можешь справиться со всем? Нет. Они ожидали, что ты будешь самой сильным. Вдобавок ко всему, ты должна был отдать им все свои деньги и позаботиться о Саше во время своего простоя. Не имело значения, было ли у тебя что-то, что ты хотела для себя. Ты не могла этого получить, потому что Саше это было нужно больше.

Я закрываю глаза. — Ты сосредотачиваешься на плохих моментах.

— Там были хорошие роли? — Она вскидывает руки вверх.

— Я помню, как сидела с Сашей в ее больничной палате, учась вязать крючком. Мы вязали шапочки для детей, проходящих химиотерапию. Я помню, как спала рядом с ней, когда ей было страшно. Я помню, как разговаривал с ней в течение нескольких часов перед операцией.

— И теперь твой парень — тот, кто спит рядом с ней и разговаривает с ней часами, — указывает Санни.

Я хмурюсь. — Прекрати это.

— Прекратить что?

— Это достаточно сложно переварить самостоятельно.

— Я пытаюсь заставить тебя открыть глаза, прежде чем ты заговоришь с ней. Она собирается вызвать у тебя чувство вины, как она всегда делает.

— Санни…

— Я молчала, потому что это твое личное дело, но я злюсь за тебя. Ты мой лучший друг. И если бы это был кто-то другой, ты бы не старалась так сильно сделать из него хорошего человека.

— Но это не просто кто-то другой. Саша — моя сестра.

Санни вскакивает с дивана. — Именно поэтому ей никогда не следовало этого делать! От одной мысли об этом ее должно было стошнить. Я твой друг, и от предположения, что я могла бы когда-нибудь встречаться с твоим парнем за твоей спиной, у меня мурашки бегут по коже.

— Может быть, на то есть причина.

— Черт!

Я в испуге поднимаю взгляд.

— Ты всегда так делаешь. Ты всегда заступаешься за нее, когда она совершает сомнительные поступки.

— Потому что…

— Потому что ты помнишь ее, когда она была больна. Ну, она больше не больна. Этого не было почти семь лет. Ты должна начать позволять ей брать на себя ответственность за свои поступки.

Я громко стону. — Я больше не хочу думать об этом.

— Прекрасно. — Санни фыркает. — Иди в постель.

— Я еще немного посижу.

— Поступай как знаешь. — Санни выходит из гостиной. Я слышу, как она открывает кран в ванной. Вода громко льется. Она начинает чистить зубы, и мне интересно, останется ли у нее после этого хоть капля эмали. Я слышу, как эти щетинки трутся, как наждачная бумага.

Обхватив руками ноги, я подтягиваю колени к груди.

Мой телефон лежит рядом с моей ногой.

Он выключен.

Устройство буквально разрывалось от сообщений. Большинство звонков было от Саши, но было и несколько от Уолта.

Такое чувство, что этот день длится уже несколько часов. Я просто хочу закрыть глаза и стереть последние двадцать четыре часа из своего существования.

Есть ли где-нибудь сказочные крестные матери для меня? Сейчас было бы действительно подходящее время появиться.

Вместо сияющего, неземного создания моя лучшая подруга высовывает голову из двери своей спальни и бормочет: — Иди в постель, Кения.

— Я думала, ты сошла с ума. — Я слегка поворачиваюсь к ней лицом.

— Я не сержусь. Я просто хочу для тебя самого лучшего, и мне неприятно видеть, как люди плохо к тебе относятся. — Она наклоняет голову в сторону комнаты. — Но мы можем поспорить об этом завтра. На сегодняшний вечер давай просто забудем обо всем.

Моя улыбка дрожит, но я дарю ее ей со всей возможной благодарностью и следую за ней в комнату.

Санни спит на своей половине кровати, в то время как я сплю на своей. Она ворочается больше, чем малыш с болью в животе, поэтому я оказываюсь на полу, накрывшись одеялом, и сворачиваюсь в позу эмбриона, чтобы согреться до утра.

Когда солнечный свет на цыпочках проникает в комнату, я открываю глаза и обнаруживаю, что мое зрение размыто. В голове стучит так, словно семь гномов нашли новую пещеру для исследования.

— Доброе утро. — Санни смотрит вниз со своего насеста на кровати.

— Доброе утро.

— Фу. — Она указывает на мое лицо. — Девочка, что это… ты врезалась в стену прошлой ночью?

— Все настолько плохо?

Она делает гримасу "да, это" и переворачивается на другой бок. Схватив ручное зеркальце, которое она держит на прикроватной тумбочке, она протягивает его мне.

Я в ужасе смотрю на свое отражение. Мои волосы разрастаются вокруг меня, как будто кто-то наполнил их гелием и они пытаются убежать. Мысль о том, чтобы распутать эти кудри, сокрушает мою душу.

Мои глаза опухли, а левый покраснел. Мое лицо тоже опухло. Похоже, прошлой ночью я ушел в серьезный запой и вернулся с такой историей, которую ты никогда никому не сможешь рассказать.

Я сую зеркало обратно в руки Санни и зарываюсь под одеяло. — Вот и все. Я никогда больше не выйду в приличное общество. Я собираюсь остаться прямо здесь, под этим одеялом, и стать профессиональной улиткой.

— Я не думаю, что ты можешь менять виды, Кения.

— Есть профессиональные русалки, — огрызаюсь я. — Не указывай мне, что я могу, а что нет.

Санни хватает меня за мягкую защитную оболочку. — Не будь смешной. Ты не можешь оставаться там вечно.

Я сопротивляюсь ей, изо всех сил пытаясь удержать одеяло.

— Давай. Одевайся и накрасься. Мы собираемся куда-нибудь позавтрракать.

— У тебя что, нет работы? — Я пищу.

— Я могу захватить завтрак.

Одеяло срывается с меня, когда я сажусь и хватаю Санни в объятия. Она владеет бизнесом по внештатному дизайну интерьера и редко берет отпуск. Поскольку у нее группа из одного человека, каждое выступление помогает ей пополнять портфолио. Она всегда спешит найти работу, так что я знаю, что взять выходной утром — это жертва.

— Ты лучшая.

— Да, да. Я знаю. А теперь поторопись и приведи себя в презентабельный вид. Я умираю с голоду.

Я отступаю на шаг и делаю ей щенячье лицо. — Пока я не встану на ноги, я не могу пойти в дорогое место. Куда именно мы направляемся?

— В обычном месте. Не волнуйся. Я с этим разберусь.

Я еще раз обнимаю ее.

Она отталкивает меня. — У тебя изо рта воняет.

Я посылаю ей воздушный поцелуй, потому что меня это раздражает, и с улыбкой выбираюсь из кровати…

Пока я не вспомню все, что произошло вчера.

Я плачу в душе и пытаюсь смахнуть улики, когда выныриваю.

Если Санни и знает, что я выплакивал глаза, тратя впустую ее горячую воду, она никак этого не показывает.

Мы отправились на карибский бранч рядом с ее квартирой.

Сегодня великолепный день для прогулки, и солнечные лучи, падающие на мое лицо, заряжают меня энергией. Мир больше не кажется таким мрачным.

Я имею в виду, все еще довольно темно.

Но, по крайней мере, мне не нужно слишком много думать об этом.

На небе почти нет облаков, позволяя видеть чистую, непрерывную синеву. Деревья поворачивают свои лица к солнцу, пытаясь впитать в себя как можно больше тепла до наступления зимы. Погода сегодня приятная, поэтому мы с Санни в легких куртках.

Мы устраиваемся на нашем месте в Jamaican Patties, крошечном здании с нулевой привлекательностью бордюра и лучшими жаровнями, которые я когда-либо пробовал. Кроме тех, что готовит мама Санни, конечно.

Санни придвигает свой мохито поближе и делает глоток. — Саша звонила тебе с утра?

— Я не знаю. — Я показываю ей своим мобильным телефоном. — Я не включила свой телефон.

— Смело.

— Это не значит, что я должна беспокоиться о том, что мой босс позвонит мне, — мрачно говорю я, разминая пальцами стакан с апельсиновым соком. У меня такое чувство, что я начну реветь, если выпью хоть унцию алкоголя, поэтому я решила перестраховаться.

Санни кладет мне на тарелку один из золотисто-коричневых оладий для жарки. — Мне жаль, что ты потеряла работу.

— По сравнению со всеми ужасными вещами, которые произошли вчера, это не самое худшее.

— Ты права. Способ взглянуть на это с положительной стороны. — Она шевелит бровями и усмехается. — А?

— Это было ужасно.

— Однако заставило тебя улыбнуться.

Мы разделяем смех.

Я переключаю свое внимание на восхитительный спред. Помимо корзиночки с пышными жареными джексами, здесь подают такие гарниры, как горячая фасоль, тертый сыр и курица-гриль.

Интересно, есть ли у меня в сумочке запасные собачьи сумки. Мне нужно начать думать о том, как я буду расплачиваться за продукты, потому что пропускать приемы пищи — не мой стиль. Этот завтрак можно использовать и как обед. Куриную начинку можно подавать к салатам и бутербродам. И, возможно, я смогу припрятать несколько кусочков жареного мяса для завтрашнего завтрака.

— Почему ты пялишься? — Спрашивает Солнышко.

Я качаю головой. — Просто пытаюсь привыкнуть к новой норме.

— Это, должно быть, странно. Вчера у тебя был парень и работа. А теперь… — Она вздыхает так тяжело, что ее соломинка крутится по кругу.

— Спасибо за напоминание.

Она морщится. — Извини.

Я жую жареный картофель фри. — О, я не рассказала тебе всего, что произошло вчера.

— Есть еще? — Ее глаза округляются. — Блин, мне следовало купить лотерейный билет. Какое было вчерашнее число?

Я опираюсь локтем на стол. — Сразу после того, как я увидела… ты знаешь. — В моей голове вспыхивает картинка моей сестры и Дрейка. У меня болит сердце, как будто кто-то дернул за ниточки, но я продолжаю. — Мне позвонил Уолт и попросил выйти на работу. Когда я добрался туда, этот придурок, типа, прятался в коридоре…

— Как извращенец?

— Он слишком горяч, чтобы быть извращенцем.

Ее глаза встречаются с моими, и она усмехается. — О? Он был сексуальным?

— Не в этом дело. — Я отвожу взгляд, потому что не могу отрицать, что уровень курения Холланда Алистера был на уровне пожарной тревоги. — Этот парень, он вел себя совершенно озадаченным мной. Он продолжал говорить: "Ты та, кто утроил продажи?’ Как будто он не мог поверить, что я была способна на такое.

— Придурок.

— Верно?

— Ты думаешь, это было из-за гонки?

Я морщу нос.

— Или, может быть, это просто женщины в целом. — Она хмурится. — Тебе следует засветить его в Интернете. Добейся его отмены.

— Бьюсь об заклад, что в Интернете уже существует форум. Он производит на меня впечатление человека, который ужасно относится ко всем. Не только к чернокожим. Или женщины.

Она расслабленно откидывается на спинку стула. — Придурок, который верит в равенство. Это справедливо.

Я давлюсь смехом. — В любом случае, он вел себя со мной грубо и снисходительно, поэтому я сказала кое-что, чего, вероятно, не сказала бы, если бы не была так расстроена…

— Да.

— И следующее, что я помню, этот парень говорит мне собрать вещи и явиться в отдел кадров.

Санни хлопает ладонью по столу и ахает. — Нет.

— Оказывается, это какой-то парень по имени Холланд Алистер, и ему принадлежит салон Belle's Beauty.

— Подожди. Это Холланд Алистер?

— Сколько людей в этом мире называют ”Холландом"?

Она качает головой, ее блестящие волосы рассыпаются по щекам. — Девочка, дай мне секунду. Дай-ка я посмотрю. — Санни достает свой телефон, как гений-шпион на задании. Стуча большими пальцами, она бормочет: — Я уже слышала это имя в новостях раньше.

— В новостях? Он что, типа… преступник?

Мистер Алистер не произвел на меня впечатления мошенника. Но что, если это так? Что, если он придет за мной из-за того, что я ему сказал? И что я сделала с его папоротником?

— Не преступник. Миллиардер. — Она протягивает телефон ко мне, и там появляется скучная фотография Холланда Алистера, хмуро смотрящего в камеру.

На этой фотографии он выглядит так же великолепно, как и вживую, и это так несправедливо, что мое сердце замирает.

— Он гениальный аналитик данных или что-то в этом роде. Была целая статья о том, как он произвел революцию в сфере недвижимости.

— Значит, у него есть причина вести себя так высокомерно, как он делает?

— Эй, — она протягивает смуглую руку, — это не причина быть придурком по отношению к людям. Ему следовало бы знать лучше.

Я киваю.

— Что именно ты ему сказала?

— Я даже не помню. Я просто сказала, что он был неуважителен. Что-то в этом роде.

— Вау. — Она плюхается обратно в кресло и заливается смехом. — Ты отчитала миллиардера в лицо? Так держать, девочка.

— Я также сбила его папоротник. — Мой голос дрожит. — Я пнула его несколько раз.

Санни на мгновение останавливается. Затем она откидывает голову назад и хохочет. — Это потрясающе! Это был настоящий папоротник?

— Я думал, что это подделка, пока стекло не разлетелось вдребезги и грязь не разлетелась повсюду. — Я внутренне съеживаюсь. Я уже много лет не делал ничего столь ребяческого.

— Это… Я потеряла дар речи.

Я потираю затылок. — Ты же не думаешь, что папоротник был дорогим, не так ли?

— Не волнуйся. Такой богатый мужчина не станет разыскивать тебя из-за того, что ты наступила на его папоротник. У него слишком много важных дел. — Она наклоняется вперед. — Тебе от этого стало немного лучше?

— Вроде того, — признаю я. — В то время все, о чем я могла думать, это о том, насколько он был несправедлив. Я отлично справился с тем семинаром на выходных, но в итоге потеряла работу. И все потому, что не знала, что он мой босс.

— А тебя бы это заботило, если бы ты знала?

— Наверное, нет. — Я хлопаю ладонью по столу. — Он был таким грубым, Санни. Он говорил обо мне так, как будто меня там вообще не было. И он вел себя так, как будто у него было на это право.

— Он вроде как имеет право. Он миллиардер.

— Он человек, не так ли? И я тоже. Кого волнует, что у него много денег, а я на мели?

— Не занимай оборонительную позицию. Я на твоей стороне.

Я придвигаю ее телефон поближе и смотрю на статьи о мистере Алистере. Одна особенно привлекает мое внимание.

Технический Магнат потерял Жену В Результате Трагического несчастного случая

Ошеломленная, я нажимаю на статью.

Санни допивает свой мохито и машет официанту, чтобы тот подлил еще. Она замечает выражение моего лица и хмурится. — Что с лицом?

— Здесь говорится, что Холланд Алистер потерял свою жену четыре года назад. — Мои глаза быстро просматривают страницу. Я поглощаю книги с четырех лет, поэтому предпочитаю читать в более быстром темпе. — Здесь говорится, что Belle's Beauty — в обществе его покойной жены.

— Это так печально.

Нервы в моем животе напрягаются. — Я имею в виду… это все еще не оправдывает его за то, что он был большим придурком, но это немного очеловечивает его.

— Это ужасно, но ты не можешь забыть, что он сделал вчера. — Она грозит пальцем. — Видишь, в этом твоя слабость. Ты продолжаешь позволять трагическим предысториям одурачивать тебя, заставляя думать, что злые люди хорошие.

Я потираю виски. — Ты можешь не начинать?

— Прекрасно. Прекрасно. — Она поднимает обе руки. — Но твоя сестра…

— Здесь. — Я потрясенно дышу.

— Что? Нет, это слово из четырех букв, и начинается оно на ”с".

— Нет, я имею в виду, что она здесь. — Мои глаза останавливаются на Саше. На ней строгая белая блузка и маленькая плиссированная юбка, которая обтягивает ее длинные ноги. Ее ступни украшают ботильоны, похожие на те, что я носила вчера.

Головы поворачиваются в ее сторону, когда она проходит мимо. Она не обращает на мужчин никакого внимания, обыскивая столики. Когда ее взгляд встречается с моим, у меня появляется неприятное ощущение в животе.

Санни вскакивает на ноги. — О черт, нет. Что она делает на моей территории?

— Я не хочу говорить с ней прямо сейчас, — прохрипела я, не в силах проглотить свою еду. — Санни, ты можешь…

— Я займусь этим, милая. Ты убирайся отсюда.

Жалко, что мне приходится убегать от собственной сестры, но все отвратительные, бурлящие чувства в моем нутре говорят мне, что я не готова к этому разговору. Рана слишком свежая, а боль слишком сильная.

Пробегая через ресторан, я направляюсь к задней двери и вылетаю в переулок. Оттуда я бросаюсь в произвольном направлении, стремясь увеличить расстояние между мной и женщиной, которая ударила меня ножом в спину.

Когда у меня начинают болеть ноги, я ищу ближайшее сиденье, которое могу найти. Автобусная остановка не так уж далеко, и я укрываюсь в тени. Двое подростков неподалеку, у их ног школьные сумки, тромбон и гитара. Они держатся за руки и что-то нежно шепчут друг другу.

Я помню, когда у меня была такая любовь. Я был немного старше их, учился в колледже, но впервые ощутила все эти бурные, заставляющие сердце биться сильнее.

Я хочу похлопать девушку по плечу и предупредить ее, что этот роман недолго будет казаться сказкой. Просто подожди, пока она не поймает своего парня, трахающего ее сестру.

Но я держу рот на замке и тянусь за телефоном. Санни захочет знать, где я, и мне понадобится информация о том, безопасно ли возвращаться в ее квартиру. Если Саша знала, что нужно найти меня в ресторане, значит, она знает, что я с Санни.

Мой телефон включается с громким писком. Я жду, пока он загрузится, а затем нажимаю на значок моего сообщения.

Я ошеломлена, когда вижу последнее сообщение.

Это с неизвестного номера.

Доброе утро, мисс Джонс. Вас выбрали на должность в Fine Industries. Будьте добры, приходите на собеседование при первой же возможности.

Я морщу нос. Все в этом предложении о работе кричит "мошенничество", но возможность есть возможность.

Устраиваясь на скамейке в парке, пока подростки шепчутся о том, как сильно они любят друг друга, я гуглю "Fine Industries" и чуть не падаю со скамейки, когда замечаю имя генерального директора.

“Холланд Алистер?” Мой взгляд устремляется к оживленному шоссе. В этом нет никакого смысла. С чего бы Холланду Алистеру предлагать мне работу?

Если только это не ловушка.

Он хочет заманить меня в свой офис, чтобы копы могли меня достать? Я представляю группу полицейских — у которых, как ни странно, у всех усы в виде руля — скорчившихся под столом Алистера.

В этот момент у меня звонит телефон.

Здесь солнечно.

Чувствуя себя параноиком, я смотрю по сторонам, прежде чем прошептать: — Санни, Холланд Алистер только что сделал мне предложение о работе.

— Что?

— Холланд Алистер…

— Что? Я тебя не слышу?

— Вчерашний горячий придурок хочет, чтобы я на него работала!

Подростки оба замолкают.

Жар обжигает мои щеки, и я понижаю голос: — Это ловушка, верно?

— Я так не думаю. — У Саши перехватывает дыхание. — Он возмутительно богат, верно? И во всех статьях говорится о том, как строго он относится к своему времени. Такой человек не стал бы тратить свои драгоценные часы, пытаясь обманом заставить тебя увидеться с ним.

— Так ты думаешь, это законное предложение?

— Вы сказали, что они были ошеломлены тем, как ты утроила продажи. И ты проделала потрясающую работу на семинаре выходного дня. Вполне логично, что Алистеру было бы интересно познакомиться с человеком, от которого все были в восторге.

Я вздрагиваю. — И я набросилась на него.

— Ты не разрушил свои шансы. Они все еще пытались.

— Тебе не кажется, что это было бы бесстыдством с моей стороны? Я действительно сбила его папоротник.

— Не похоже, что ты собираешься работать на него. Знаете ли вы, как часто обычные сотрудники видят владельца компании такого размера? Как никогда. Вероятность того, что вы столкнетесь с ним, равна нулю.

— Я не думаю, что вероятности работают именно так, — бормочу я.

— Непохоже, что у тебя есть какие-то другие предложения о работе.

— Верно.

— И мы не можем вечно делить спальню.

Я надуваю губы. — Почему нет?

— Во-первых, потому что ты спишь на полу! А также, в один прекрасный день, я заведу себе парня.

— Когда? Ты почти не выходишь из дома.

— Не в этом дело. Я попытала счастья в этих приложениях для знакомств. Однажды я собираюсь ударить прямо по парню, который не считает, что лучшая реплика для пикапа — это ”хочешь посмотреть на мою сардельку?

Я расхохотался. — Они этого не делают.

— Это никогда не собака, Кения. У них никогда не бывает собаки.

Моя улыбка становится шире. — Ты действительно думаешь, что это хорошая идея — работать в его компании по недвижимости? Разве это не своего рода… наглость?

— Ты могла бы хоть раз побыть наглой, девочка. У всех остальных в твоей жизни нет проблем с этим.

Мой мобильный телефон вибрирует, и, как по вызову, я получаю входящий звонок от Саши. Я отклоняю вызов, прежде чем снова поднести телефон к уху. — Либо это будет лучшее, что я когда — либо делала, либо…

— Никаких ‘либо’. Тебе пора сделать перерыв, и, возможно, это просто Судьба, уравновешивающая чаши весов.

— Может быть.

— Слава Богу, ты сделала макияж перед уходом. Отправляйся прямо на собеседование и не думай ни о чем другом.

Я делаю паузу. — Ты… сказала что-нибудь Саше?

— Девочка, ты что, не слышала меня? Сначала закрепи сумку, а потом уже думай о своей сестре, которая нанесла удар в спину.

— Санни.

— Я не собираюсь извиняться. Вещи есть вещи.

— Я сейчас вешаю трубку.

— Удачи тебе на собеседовании.

Внезапно занервничав, я снова просматриваю биографию Холланда Алистера. Нажав стрелку назад, я возвращаюсь на вкладку изображения. Экран моего телефона заполняется фотографиями высокомерного, жесткого, невероятно красивого лица Алистера. Эти твердые брови похожи на грозу, готовую послать молнии в мою сторону.

Чего хочет от меня разгневанный бог Олимпа?

Мне все еще кажется, что вторгаться на его территорию слишком опасно, но работа в Fine Industries стала бы серьезной отметкой в моем резюме. И Санни права. Я привлекала внимание начальства, прежде чем меня жестоко выгнали с моего места.

Единственная проблема в том, что… это предложение поступило не от Belle's Beauty. Оно поступило от Fine Industries. Я ничего не знаю о данных или недвижимости. Куда бы я вообще вписалась в такой компании?

Имеет ли это значение? Предложение о работе упало тебе на колени. Ты собираешься принять его или нет?

Я сажусь в автобус и направляюсь в Fine Industries. Идти на собеседование лучше, чем на пособие по безработице, убегать от сестры и весь день прятаться под одеялом Санни.

Надеюсь, я не столкнусь с Алистером. Возможно, у него есть своя трагическая предыстория, но я все еще нахожу его высокомерным и невыносимым. Если бы переживание трагедии давало всем свободу действий, мы бы жили в совершенно нецивилизованном обществе.

И если это будет какой-то извращенный способ отомстить мне, то я не буду ничего скрывать. Меня не раз швыряли на землю. Если Алистер размахивает передо мной надеждой только для того, чтобы вернуть ее обратно, я собираюсь нацелиться на что-то гораздо более болезненное, чем его папоротник.

Все в Fine Industries носят повседневную одежду, как на фотосессию для журнала. Костюмы-тройки. Юбки-карандаш. Блестящие туфли. Удобные каблуки. Мне не следовало слушать Санни, когда она сказала мне прийти сюда в футболке и джинсах. Это абсолютно неуместно для интервью.

Я поворачиваюсь, чтобы уйти, когда слышу голос, зовущий меня по имени.

— Мисс Джонс? — Ко мне приближается офицер службы безопасности. — Мисс Джонс?

О, Боже милостивый. Я так и знала! Это ловушка!

Мое сердце вырывается из груди и выбегает за дверь, прежде чем я успеваю его догнать. Широко раскрыв глаза, я совершаю безумный рывок к выходу.

Как единое целое, охранники вступают в действие. Один проскальзывает перед дверью, как будто он врывается на домашнюю базу. Еще трое бегут ко мне, образуя круг, чтобы окружить меня.

Суматоха вызывает ажиотаж в толпе. Любопытные взгляды устремляются в мою сторону. Посмотри на эту хулиганку с пышными вьющимися волосами и в простой футболке. Посмотри на нее, она такая непрофессиональная. Убийца папоротников. Убийца растений!

Я втягиваю воздух, как будто это выходит из моды. — Я могу объяснить, — бормочу я, задаваясь вопросом, есть ли у нас в тюрьме интернет. Я на последнем уровне Увлечения Кенди-Крашем и я не могу позволить, чтобы все эти усилия пропали даром. — Я не знала, что папоротник настоящий.

Охранник подходит ко мне, как будто я бешеная собака и он боится, что я укушу. — Нам приказали отвести вас наверх.

Я предпринимаю последнюю попытку сбежать, но охранники с легкостью преграждают мне путь. Черт. В "Ангелах Чарли" они делают сексуальное бегство намного проще.

Дюжий охранник хватает меня за руку. — Наверх, мэм.

Я замахиваюсь на него. — Отпусти меня.

— Мэм!

Значит, вежливая просьба не сработает?

Прекрасно.

— Я не боюсь попо! — Я направляю свою внутреннюю Мадею, представляя себя шестифутовым переодевающимся мужчиной в бабушкином платье и мешками с песком вместо грудей. Разворачивая свое тело, я кричу: — Я не боюсь! Так что отпусти меня!

Мужчины таращатся на меня, как будто я инопланетянин, телепортированный с корабля-носителя. Я замечаю камеры мобильных телефонов, направленные в мою сторону, и резко останавливаюсь, пряча лицо за спиной моего нынешнего надзирателя.

Если вчера был худший день в моей жизни, то сегодня я борюсь за этот трофей. Интересно, что я сделал, чтобы заслужить это безумие. Должен ли я просто вмешаться во встречный поток машин и рискнуть загробной жизнью?

— Сюда, мэм, — говорит дородный охранник, указывая на лифты. Кажется, он искренне беспокоится за меня.

Как проблемного заключенного, которому назначили дополнительную охрану, меня быстро сопровождают к лифту. Охранники по-прежнему висят у меня на хвосте, но я не собираюсь убегать. Я слишком унижен, чтобы беспокоиться.

Во всем виноват этот придурок.

Холланд Алистер.

Он знал, что я приду. Он подготовил свою команду безопасности к встрече со мной.

Я высвобождаю руку и поворачиваюсь к охраннику внутри лифта. — Это нарушение моих прав.

Он выгибает бровь и хмыкает, как будто не говорит по-английски.

Крошечное пространство заполняет тишина.

Секундой позже стрекочет лифт.

Мы добрались до верхнего этажа.

Двери открываются в стену из огромных окон и вида на город, от которого у меня слезятся глаза. Мужчина поднимается со стула за стойкой регистрации и смотрит на меня сверху вниз. Он сложен как модель от Gucci, такой высокий и мускулистый, что, вероятно, мог бы пробивать стены, если бы когда-нибудь стал настоящим Халком.

Мое сердце колотится о ребра, желая второй попытки сбежать. Я разворачиваюсь, намереваясь действовать в соответствии с этим, но дородный охранник смотрит на меня, нахмурившись.

Я заставляю себя повернуться лицом к доминирующему Холланду Алистеру.