Сварливый роман

ГЛАВА 8 ХОРОШИЙ КОФЕ

ХОЛЛАНД

— Мисс Джонс кажется… С тобой все в порядке?

Иезекииль останавливается как вкопанный и смотрит на меня так, словно мою голову заменили гигантской ящерицей.

Я спокойно смотрю на свой ноутбук, мои очки съехали на кончик носа, а пальцы стучат по клавиатуре.

Многозадачность не входит в мой набор навыков. Я старательно печатаю, но слова, появляющиеся на экране, не английского языка. Возможно, для инопланетян в какой-нибудь далекой галактике я пишу самую захватывающую прозу, но…

— Прошу прощения?

— Она принесла мне кофе без возражений.

— И?

— Не говоря ни слова, Иезекииль.

— Разве вы не назвали бы это… прогрессом, сэр?

— Прогресс?

— Мисс Джонс привыкает к своему положению вашего второго помощника. Почему мы обсуждаем этот вопрос так, словно это проблема?

— Ты прав. — Я качаю головой. — Забудь, что я что-то сказал.

Иезекииль бросает на меня долгий взгляд. — Что-нибудь еще, сэр?

Я отмахиваюсь от него.

Как только дверь за ним закрывается, я отрываю руки от ноутбука и беру кружку с кофе, который Кения доставила в мой офис.

Возможно, я переоцениваю это, но я совершенно уверен, что сегодня ее темперамент был не в порядке. Она не огрызалась на меня. Не свирепствовала. Не хмурилась.

Несмотря на увеличение ее рабочей нагрузки благодаря потенциальному партнерству с известной компанией по подписке, она не добилась ни писка.

Ее электронные письма в ответ на мой список задач были краткими. Никаких превосходных степеней в помине. Ни намека на скрытый сарказм.

Это на нее не похоже.

Я потираю затылок, пытаясь понять, в чем может быть проблема. Возможно, ее бывший парень? Или это что-то другое?

О чем ты думаешь, Холланд? Почему тебя волнуют ее личные дела?

Я срываю очки с лица и швыряю их на стол. У меня очередные встречи. Я жонглирую двумя чрезвычайно требовательными компаниями. У меня такое чувство, что голова вот-вот разорвется пополам. У меня нет времени беспокоиться о моей второй помощнице и ее внезапной смене настроения.

Иезекииль стучит в дверь. — Мистер Алистер, к вам посетитель.

— Не нужно объявлять обо мне так неопределенно, Иезекииль. — Голос Даррела доносится через приоткрытую дверь. — Он примет меня, занят он или нет.

Я тяжело вздыхаю, когда появляется мой шурин. — Ты выполнил свою угрозу.

— Только потому, что ты был достаточно груб, чтобы не отвечать на мои звонки. — Даррел входит в мой кабинет и садится в кресло напротив моего стола. Он высокий и широкоплечий, с густыми черными волосами и зелеными глазами, так похожими на глаза Клэр.

Даррел на четыре года старше меня. Хотя он никогда не служил в армии, он происходит из длинной линии военнослужащих. Намеки на его воспитание повсюду. Плечи прямые, как шомпол. Спина более жесткая, чем металлическая труба.

В его глазах вспыхивает раздражение. — Ты не можешь продолжать избегать своих сеансов.

— Если бы я знал, что ты будешь преследовать меня долгие годы, я бы вообще не согласился с тобой встречаться.

— Бесплатная терапия — одно из многих преимуществ присоединения к нашей семье.

— Это пособие? — Я провожу рукой по лицу. — Это больше похоже на тюремный срок.

— Этот сарказм. Это что-то новенькое? Я не помню, чтобы ты был таким остроумным.

Я свирепо смотрю на него.

Он свирепо смотрит в ответ.

Я сдаюсь первым. — Разве ты не должен спрашивать, как я себя чувствую?

— Иногда. А иногда я беру на себя смелость дать тебе быстрый пинок под зад.

— Я прикажу отозвать твою лицензию.

— Я бы хотел посмотреть, как ты попробуешь.

Мы останавливаемся для еще одного яркого сеанса.

Стук в дверь прерывает это.

Входит Кения. Ее глаза опущены, а пальцы сложены перед собой. На ней простое белое платье на пуговицах и короткая юбка-карандаш. Ее волосы собраны сзади в пучок, а губы сжаты в тонкую линию.

— О. — Она резко останавливается, когда видит Даррела. Это первая искра жизни, которую я увидел в ее глазах с тех пор, как она пришла на работу. — Я не знала, что у тебя был гость.

Даррел хрипло кивает ей, но за этим тоже что-то скрывается. Намек на интерес.

Мне это не нравится.

— Где Иезекииль? — Я рявкаю.

— Я не уверена. — Она показывает большим пальцем через плечо. — Его нет за своим столом.

Должно быть, он готовит чай для Даррела. Предатель. Он знает, что я не смогу выгнать своего шурина, и готовится к нашему долгому разговору.

— Мисс Джонс, — Даррел перекидывает руку через спинку стула и поворачивается к ней лицом, — Я не верю, что мы встречались.

— И у тебя нет причин для этого, — рычу я.

Даррел игнорирует меня. — Ты здесь новенькая?

— Да. — Ее взгляд метнулся ко мне. — Я второй помощник мистера Алистера.

Даррел поворачивает голову. — Тебе нужен второй помощник?

— Она всего лишь помогает с Belle's Beauty.

— Я понимаю.

Я ненавижу, когда он так говорит.

— Что вам нужно, мисс Джонс?

— Ваше одобрение на продвижение косметики Belle в магазине. Команда по связям с общественностью ждет вашей подписи.

— У меня еще не было возможности ознакомиться с предложением.

Ее губы поджимаются. Верный признак ее недовольства. — Хорошо. Я подожду, пока у тебя будет время.

Это намек на раздражение, который я слышу? Я испытываю облегчение, снова увидев сталь в ее глазах, но в равной степени расстроен тем, что она направлена на меня.

Эта женщина сводит меня с ума.

— Можете идти, мисс Джонс.

Сдержанно кивнув, она пятится из комнаты и захлопывает дверь.

Я хмурюсь.

Даррел бросает на меня еще один испытующий взгляд. — Кто она?

— Никто.

— Почему ты нанял другого помощника?

— Потому что мне нужна была помощь.

— Очевидно.

— У нее хороший послужной список. Я сделал звонок.

— Тогда почему у тебя такой виноватый вид?

— Тебе мерещится всякое.

— Неужели я?

— Почему мы обсуждаем это прямо сейчас?

— Это еще не все. Я это чувствую. — Он косится на меня. — Ты доверяешь ей дела Клэр.

Я останавливаюсь и делаю глубокий вдох. — Ты подвергаешь меня психоанализу.

— У нас тут разговор.

— Я в порядке.

— Я не спрашивал.

— Ты хочешь.

— Я не задаю вопросов, на которые уже знаю ответ.

— Это не твоя практика, Даррел.

— Я все равно ненавижу встречаться с пациентами там. Встречаться с вами на вашей собственной территории лучше. Это заставляет вас сталкиваться с вещами, которых у вас не было бы.

— Пошел ты.

Он безразлично опускается в свое кресло. — Человеческий разум сложен, вот почему я никогда не устаю его изучать. Я не знаю твоего разума, Холланд. Но я точно знаю две вещи. Ты не в порядке. И ты не смотришь на мисс Джонс так, как будто она всего лишь твоя помощница.

Я хочу стереть самодовольство с его лица.

— Тебе все еще снятся кошмары?

— Нет.

— Лжец.

Я хмуро смотрю на него. — Терапевты должны быть мягкими.

— Я не знал, что у тебя есть степень магистра психотерапии, Алистер.

— Я занят.

— И избегаешь моего вопроса. — Он встает и одергивает рубашку. — Если ты не хочешь говорить, мне придется разыскать мисс Джонс и задать ей несколько вопросов самостоятельно. Убедись, что ты не запугиваешь ее с позиции авторитета.

— Я не хулиган.

— Ты читал статьи в Интернете?

— Как насчет того, чтобы уделять меньше внимания таблоидам и больше пациентам, которым действительно нужна твоя помощь?

— Люди, которые больше всего нуждаются в помощи, обычно те, кто не просит об этом. — Он указывает на меня. — Если ты не можешь уснуть, ты можешь зайти за рецептом. Однако это не избавит тебя от ночных кошмаров. Это лишь временное решение.

— Даррел.

Он останавливается в дверях.

Я отвожу взгляд в сторону. — Приходи на ужин в эти выходные. Белль скучает по тебе.

— Я прийду. — Вспышка эмоций проходит по его стоическому лицу. А затем все исчезает. Не говоря больше ни слова, Даррел покидает мой кабинет.

Входит Иезекииль с подносом, на котором стоят две кружки. — Ты так быстро прогнал его?

Я хмурюсь. — Скажите мисс Джонс, что мне нужно ее увидеть.

— Хорошо. — Он оборачивается.

— Оставь кофе.

— Оба?

— Да.

Иезекииль бросает на меня вопросительный взгляд, ставит поднос на кофейный столик и уходит, шаркая ногами.

Я складываю руки под подбородком и жду. Даррел не знает, как выдавить улыбку, не говоря уже о шутке. В тот момент, когда он намекнул о разговоре с Кенией, я понял, что это было предупреждение.

Я собираюсь сделать все, что в моих силах, чтобы предотвратить это. Мне не нужно, чтобы мой шурин из всех людей вынюхивал противоречивые чувства, которые мисс Джонс пробуждает во мне.

— Мистер Алистер. — Кения входит в комнату.

Я указываю на стул.

Она кутается в него и смотрит на меня печальными карими глазами. Это беспокоит меня. Недостаток тепла. Недостаток солнечного света. Она была ходячим пламенем. Любой мог это увидеть. Почувствовать это. Но теперь, похоже, кто-то потушил это.

Я пододвигаю к ней чашку с кофе. — Проект Язмит продвигается хорошо.

— Это всего лишь трехдневный всплеск продаж. Я бы пока не радовалась.

Я наклоняю голову. — Почему вы так суровы, мисс Джонс?

— И это все?

— Нет. — Я указываю на нее ручкой. — Я бы хотел, чтобы ты пошла со мной на встречу по поводу бэби-боксов.

— Неужели?

— Да. — Я поднимаю кружку с кофе и вдыхаю. Аромат насыщенный. Декадентский. Иезекииль всегда дает Даррелу все самое вкусное.

— Это наше первое сотрудничество с компанией, не входящей в нашу демографическую группу. Вы слышали о Baby Box?

— Нет.

— Они сродни кураторам высокого уровня для богатых. Ежемесячная абонентская коробка с лучшими продуктами. Их основное внимание уделяется безопасным и экологически чистым брендам. Они ориентированы на клиентов, которым наплевать на цену. И Belle's Beauty соответствует этим требованиям.

Она кивает.

— Это многомиллионный контракт.

Ее глаза выпучиваются.

— Но деньги — это всего лишь бонус. Партнерство с Baby Box стало бы огромным стимулом для нашего бренда. Мы сможем установить присутствие на растущем рынке. Это демографическая ситуация, в которую нам не очень повезло проникнуть. Нам нужно закрепиться здесь.

— Они еще не решили использовать наш бренд? — Она наклоняется вперед.

Я замечаю, как она произносит ‘наш’ бренд. От этого у меня странным образом сжимается грудь. — Нет, мы все еще находимся на стадии переговоров. Команда по связям с общественностью встретится с ними на следующей неделе. Мы готовим презентацию, которая должна гарантировать сделку.

— Что вам от меня нужно? — Она морщит нос.

Я изучаю ее. — Что ты думаешь?

— Я что, девочка на побегушках? Я всем беру кофе? Покупаю тебе еду? Возвращаюсь к свиданию с типографом?

— Прошу прощения?

— Ничего.

— Сначала мне нужно, чтобы ты выпила это.

Ее карие глаза опускаются на кофе. — Почему?

Я выгибаю обе брови.

Она вздыхает, берет кофе и пьет. — Счастлив?

— Мне нужно, чтобы ты поддерживал связь с командой по связям с общественностью, пока они работают над презентацией. Ты будешь присутствовать на всех встречах и присылать мне краткое содержание презентации. Последнее слово остается за мной, но их вклад бесценен. Лично для вас, — я загибаю пальцы, — мне бы хотелось получить информацию о бренде Baby Box. Я хочу знать, что заставляет их тикать.

Ее пальцы сжимаются вокруг кофейной чашки. — Я могу это сделать. — Она делает еще глоток. Ее глаза закрываются, а губы растягиваются в мягкой улыбке. — Это хорошо.

Ее улыбка — маленький солнечный лучик, пробивающийся сквозь облака. Это не совсем тот луч света, который я видел, как она использовала, когда выходила из офиса, но это лучше, чем раньше.

Ее глаза открываются, и ее взгляд встречается с моим. — Я думаю, что это действительно хороший ход — сотрудничать с Baby Box. — Она прищуривается, глядя в свою чашку. — А это хороший кофе.

— Неужели?

— Это потрясающе. — Она делает еще один большой глоток. — Боже мой. Что в этом?

— Иезекииль мне не говорит. Он говорит, что будет лучше, если я не буду знать.

— У меня прямо сейчас слезятся глаза. — Она снова пьет и стонет.

Звук ее низкого стона немедленно наполняет мою голову грязными образами. Мисс Джонс в моей постели. Ее кудри рассыпаются по моим белым наволочкам. Ее пятки упираются мне в затылок, когда я…

Нет. Эта дико неуместная фантазия неприемлема.

И не к месту.

Она наслаждается своим кофе. И я не босс-извращенец.

Перенося свои мысли на территорию укротительницы, я наблюдаю, как она наслаждается напитком. Такая простая вещь может изменить ее настроение. Обезоруживающе видеть, как проясняется выражение ее лица, и чувствовать, что мой мир тоже немного проясняется.

— Вот и все. — Я прочищаю горло, когда меня застают за разглядыванием. — Ты можешь возвращаться к работе.

Она вскакивает со стула. — Я отдам приоритет отчетам о бэби-боксах.

Я киваю, наблюдая, как она уходит.

Мисс Джонс останавливается в дверях. Внезапно она разворачивается и хватает кофе со стола. — Я возьму это.

Я не буду смеяться.

Черт возьми.

Она не заставит меня смеяться.

Все равно раздается смешок. Я допиваю остаток кофе с улыбкой на лице.

Встреча с Baby Box проходит в их здании. Я впечатлен скульптурами матери и ребенка в вестибюле. Очевидно, что они серьезно относятся к своему брендингу.

Мы входим в конференц-зал пораньше. Я быстро вытаскиваю свой ноутбук из сумки. Кения суетится позади меня, подключая презентацию к проектору и раскладывая маркетинговые материалы на каждом месте вокруг стола.

Я должен сказать, что она очень эффективна.

До Кении Джонс я и представить себе не мог, что найду такого способного помощника, как Иезекииль. В последний раз, когда я пытался кого-то нанять, она отправила конфиденциальный документ не по тому адресу и вызвала переполох. Подняв шумиху, она уволилась, не потрудившись убрать за собой.

Кения Джонс удивляет меня своим упорством. Я был с ней нелегок, но она преодолела все трудности.

Должно быть, было непросто полностью упорядочить все файлы компании за неделю. Каким-то образом ей удалось сделать это за один день. Впервые за… Я не знаю… может быть, с тех пор, как Клэр была жива, Belle's Beauty полностью упорядочена. Каждый фрагмент информации помечен и оцифрован в базе данных, удобной для поиска.

Это как стоять в ухоженной библиотеке. А Кения Джонс — сногсшибательный библиотекарь, о котором втайне мечтает каждый парень.

Какой бы красивой она ни была, ограничиваться ее внешностью было бы ошибкой. Она доказала, что способна выполнять свою работу. И она принесла огромное облегчение от того, что я носил Belle's Beauty в одиночку.

— Мистер Алистер. — Кения протягивает мне бутылку воды. — Хочешь выпить это, прежде чем все начнется?

— Спасибо. — Я принимаю у нее бутылку.

Она пожимает мне руку. — Ты справишься.

Я опускаю подбородок, благодарный за поддержку. Одна из причин, по которой я передал Belle's Beauty управляющим компаниям, заключается в том, что делать предложения и пресмыкаться перед партнерскими сделками — это не мое.

Я ненавижу попрошайничать. И я ненавижу полагаться на других людей, чтобы они доставили меня туда, куда мне нужно. Однако в такой беспощадной отрасли, как эта, действовать в одиночку просто невозможно.

Открывается дверь, и входят представители Baby Box. Всего их трое, но мужчина, на которого мне нужно произвести впечатление, находится посередине. Стивен Сазербург.

Это невысокий мужчина с лысеющей головой, красным носом и густыми бакенбардами, которые, должно быть, были в моде несколько десятилетий назад.

Кения отходит и присоединяется к другим членам команды на стульях у стены. Я провожаю ее взглядом. Платье, которое на ней сегодня, больше в ее стиле. Ярко-красное платье облегает ее фигуру, слишком плотно для офиса. Жакет — единственное, что делает ее наряд уместным.

Черт. Ее изгибы отвлекают.

Я так сильно хочу узнать, такая ли она мягкая, какой кажется.

Ее голова поворачивается ко мне, и она ловит мой пристальный взгляд. Ее лицо выдает ее мысли, выражая веселье и замешательство в одном изгибе брови.

Сжимая губы в тонкую линию, я сосредотачиваюсь на Сазербурге, а не на моем помощнике. Мужчина намного старше, чем я ожидал. Его команда тоже состоит из мужчин постарше. Я удивлен, что в его окружении нет ни одной женщины. Для компании, которая продает товары для матери и ребенка, я ожидал увидеть кого-то, представляющего целевую группу.

Но тогда, не то чтобы я мог судить. Belle's Beauty ориентирована на женщин среднего возраста, заботящихся о своем здоровье, а я, может быть, и забочусь о своем здоровье, но я определенно не женщина.

Сазербург бросает взгляд через стол. Его глаза находят мои, и он опускает подбородок.

Я отвечаю на жест. — Мистер Сазербург. Рад вас видеть.

— Мистер Алистер, я с нетерпением жду этого выступления. Belle's Beauty славится чистотой как в рецептуре продукта, так и в производстве. Мы слышали замечательные вещи.

— Я с нетерпением жду возможности доказать, почему мы заслужили такую репутацию.

Он улыбается и делает знак своей команде. — Давайте начнем.

Кения подбегает к ноутбуку и нажимает кнопку. Презентация выскакивает на раскрывающийся экран.

— Во-первых, я хотел бы выразить свою признательность за эту возможность. Для нас было бы честью работать с таким ориентированным на клиента брендом, как Baby Box. — Слова слетают с моего языка, как рыбий жир, который моя мать заставляла меня принимать в детстве.

Доведи это до конца, Алистер.

— Я специалист по обработке данных. Как вы знаете, Fine Industries была основана на убеждении, что данные так же надежны, как человеческая интуиция. Может быть, даже больше, потому что так меньше места для ошибок. — Раздаются смешки. Я не хотел, чтобы эта реплика была смешной. — Давайте начнем с данных, а затем я объясню, почему Belle's Beauty и Baby Box — идеальное сочетание.

Команда Сазербурга делает заметки, пока я говорю, но это больше похоже на способ отвлечься, чем на проявление интереса. Сазербург ни на дюйм не сдвигается со своего стула. Выражение его лица остается неизменным на протяжении всей моей презентации, ничего не выдавая.

— В заключение, — я указываю на последний слайд, — Бэби Бокс и Belle's Beauty — это брак, заключенный на небесах.

Загорается свет.

Никто не двигается.

— Звучит… интересно, — говорит Сазербург.

Я изучаю его морщинистые черты. Это трудно интерпретировать. ‘Интересно’ — хороший знак или я просто провалил эту подачу?

Он трет глаза, как делает Белль, когда я бужу ее слишком рано.

Тогда это нехороший знак.

Большую часть своей жизни я работаю с компьютерами. Введите код, он либо выдаст результаты, либо нет. Промежуточного звена нет. Никаких оттенков серого.

Людей не так легко вычислить. Я не могу сказать, Сазербург просто обрабатывает информацию или он действительно отключен.

Проходит еще один такт.

Тревожные звоночки звенят у меня в голове.

Я изо всех сил пытаюсь сохранить то, что кажется угасающим интересом. — Благодаря полученным данным мы наблюдаем все больше и больше изменений в культурных нормах и ожиданиях. Каждое поколение вносит свой уникальный вклад в воспитание детей. Данные показывают, что у этого поколения дети появляются позже в жизни.

Сазербург смотрит вниз и теребит что-то на своей рубашке.

— Прошли те времена, когда матери коллективно откладывали заботу о себе в сторону в пользу воспитания семьи. В культурном плане женщины полны решимости иметь все. Они хотят выглядеть красиво, бегая за своими малышами. Почему они должны отказываться от самих себя, когда они выполнили работу по появлению человека на свет?

Сазербург зевает.

Черт возьми. Это моя доставка? Это данные?

Почему тишина? Почему нет вопросов?

Мне нужны тела, наклоняющиеся вперед. Мне нужны глаза, искрящиеся интригой.

Я бросаю взгляд на свою пиар-команду. Они ерзают на своих стульях. Кому-то придется написать чертовски хороший отчет, объясняющий, где мы пошли не так.

— Что вы думаете? — Я пытаюсь высказать свое мнение свободно. — Это гибкая концепция. Мы готовы работать с вами, чтобы сосредоточиться на ракурсе, который наилучшим образом подходит для бэби-бокса.

Сазербург встает и застегивает куртку. Улыбка на его лице напоминает мне о том, когда у Белль бывает запор.

Его команда тоже поднимается.

— Спасибо, что уделили мне время, мистер Алистер. — Человек, который говорит, — один из помощников в конце стола. — Мы ценим, что вы пришли сюда, и мы свяжемся с вами, если у нас возникнут какие-либо дополнительные вопросы.

Черт возьми.

Мне не нужен алгоритм, чтобы сказать мне, что у меня чертовски мало шансов заключить эту сделку. Но поднимать руки при первом же препятствии на дороге — это не то, как я действую. Если бы я останавливался каждый раз, когда кто-то захлопывал дверь у меня перед носом, Fine Industries никогда бы не существовала.

Черт, Белль никогда бы не существовала. Клэр не обращала на меня внимания в первые несколько раз, когда я пытался поговорить с ней.

Я знаю, что могу переломить ситуацию, если они скажут мне, где мы допустили ошибку на поле.

Моя команда по связям с общественностью начинает перешептываться между собой.

Кения выглядит взбешенной.

Я поворачиваюсь лицом к Сазербургу, который направляется к двери. — Мистер Сазербург.

Он останавливается.

— Baby Box является признанным брендом уже более десяти лет, но Belle's Beauty существует всего шесть. Мы хотели бы услышать ваши мысли, прежде чем вы уйдете.

— Мои мысли? — Он возвращается на свое место.

Я слышу, как моя команда по связям с общественностью издает коллективный вздох облегчения. Сазербург, может, и потешается надо мной, но, по крайней мере, он больше не в разъездах.

Он откидывается на спинку стула и, прищурившись, смотрит на проекции. — Мистер Алистер, я осведомлен о твоем опыте работы в области технологий и вижу, что ты применил его к своей презентации. Твоя подача была очень… технической. Наполненной данными. И мне стало смертельно скучно.

Это удар кинжалом в грудь.

— Смертельно скучно? — Бормочу я.

Пиар-команда гробово молчит. Если мы упустим эту возможность из-за невзрачной подачи, я возьму ответственность на себя. Как и должен. Но я также ожидаю, что пиар-команда также возьмет на себя ответственность.

— К сожалению, и я здесь стараюсь быть настолько добрым, насколько могу, — вздыхает Сазербург, — это бессердечно. Здесь нет жизни. Нет чувства связи с аудиторией. Я знаю, что все дело в деньгах и данных, мистер Алистер, но клиент этого не узнает. Мы должны подойти к этому с такой точки зрения, которая ставит их на первое место.

Выражение моего лица остается бесстрастным, но внутри я вся съеживаюсь. Вводимые данные были моим дополнением к презентации. Я подумал, что это верный способ убедить Baby Box в сотрудничестве. Люди могут отрицать чувства, но они не могут отрицать факты. Твердые цифры — единственная непреложная правда.

Сазербург изучает меня, как будто ждет, что я встану на колени и буду умолять дать ему еще один шанс. Я не собираюсь этого делать.

Моя подача была мусорной.

Прекрасно.

Я приму критику как мужчина, но я подвожу черту под пресмыкательством. Должно быть другое решение. Мне просто нужно немного больше времени, чтобы придумать что-нибудь одно.

Делая глубокий вдох, я постукиваю пальцами по штанам. Отчаяние делает людей глупыми. Паниковать — все равно что подбрасывать бензин в огонь мусорного бака. Мне нужен план Б, и мне нужен он сейчас.

Мой мозг гудит, пытаясь предотвратить почти неизбежный отказ от бэби-Бокса, когда я слышу скрип стула по плитке. Мягкий голос, который не должен быть даже близко к этой высоте, разносится по комнате.

— Я думаю, вы ошибаетесь, — говорит Кения.

У пиар-команды вырывается коллективный вздох.

Сазербург наклоняет голову, его глаза блестят от интриги.

— Belle's Beauty, как концепция и компания, является полной противоположностью бессердечности”.

Мой пристальный взгляд впивается в Кению. Я слегка качаю головой, чтобы сбить ее с тропинки, которая ведет прямо со скалы. К сожалению, моя помощница даже не смотрит на меня. Она стоит высокая и уверенная. Как будто у нее есть право высказаться.

Она что, сошла с ума? Даже команда по связям с общественностью знает, что лучше всего заткнуться, когда корабль идет ко дну. Почему второй помощник устраивает мятеж и вмешивается в столь важную подачу?

Глаза Сазербурга сверлят дыру в Кении. Его губы изгибаются. — Продолжайте, юная леди. — Он кладет локти на стол и наклоняется вперед.

Он собирается съесть ее и выплюнуть кости. Но, по крайней мере, ему интересно. Это то отвлечение, в котором я нуждался, даже если это не то, чего я хочу.

— Мистер Сазербург, — я плавно представляю вас, как будто мы это запланировали. — это Кения Джонс, новейшее пополнение в команде Belle's Beauty.

Я пристально смотрю на Кению. Эта встреча уже стремительно катится на юг. Если она ускорит наше скатывание к катастрофе…

Кения складывает руки перед собой. — Belle's beauty была основана женщиной, которая превыше всего верила в семью.

Мир становится размытым.

Мои глаза расширяются, и я резко поворачиваю голову.

Она туда не пойдет.

Черт возьми, нет.

Она говорит не о Клэр.

— Что, если мы включим ее историю в промо-материал? Что, если бы мы, в Belle's Beauty, открыли наши сердца точно так же, как все прекрасные, достойные матери открывают эти шкатулки?

Я так сильно стискиваю зубы, что слышу, как что-то хрустит.

— Мы можем напечатать историю происхождения красоты Belle на клапане. Это не только повысит осведомленность о людях, стоящих за компанией, но и тронет сердца всех покупателей бэби-боксов. Превратит компанию из безымянной корпорации в женщину, которую они встретят на улице. Друг. Мать.

— Мама? — Сазербург потирает свой щетинистый подбородок. Его глаза поворачиваются ко мне, танцуя от возбуждения. — Разве у вас с Клэр не было дочери, Алистер?

Мое сердце колотится о ребра.

Гнев прожигает дорожку прямо по моему позвоночнику и к задней части шеи.

— Дочь? — Шепчет Кения, ее глаза расширяются. Она бросает на меня удивленный взгляд.

О? Так она не знала? Она втянула мою семью в чертову деловую сделку, не подумав хорошенько?

Сазербург медленно кивает головой. Волнение. Одобрение. Интерес горит в глазах, которые большую часть презентации были безразличны.

Я останавливаю это, прежде чем поезд может сойти с рельсов еще быстрее. — Моя дочь, — рычу я, — это не реклама. Ее данные не являются достоянием общественности, и это по ее выбору. Я не хочу, чтобы что-либо о ней транслировалось.

Сазербург тычет в меня пальцем. — Ты уверен в этом?

— Абсолютно уверен, — рычу я. И я позволяю кому угодно — даже откровенной мисс Джонс — попробовать меня в этом.

Свет в глазах Сазербурга тускнеет. — Я вижу.

Он и его пиар-команда собирают свои вещи и встают, медленно направляясь к двери без дальнейших комментариев.

— Нам не обязательно использовать настоящие фотографии, — выпаливает Кения.

Я бросаю на нее уничтожающий взгляд. Заткнись.

Она либо не видит, либо не хочет видеть. Что, черт возьми, она пытается здесь доказать?

— Мы можем нанять модель. Кого-нибудь, кто будет лицом сотрудничества. Но мы все равно можем использовать реальные истории. Не только о происхождении Belle's Beauty, но и о многих отважных матерях, которые постепенно научились снова выбирать себя после того, как ребенок поглотил их мир. Это будет более уникально. На каждой коробке будет изображение одной и той же модели, но с другой историей. Мы можем провести конкурс. Таким образом повысить осведомленность о кампании. Мы даже можем пригласить людей проголосовать за истории, которые они хотели бы видеть опубликованными. Победитель может получить расходных материалов на год.

К этому моменту я уже покраснел и уверен, что из моих ушей идет пар. Может быть, я был слишком мягок с мисс Джонс. Или, может быть, я не говорю по-английски. Когда я нанимал ее, я был уверен, что оговорил, что ее работа не имеет ничего общего с проведением презентаций.

На собраниях, подобных этому, она должна быть молчалива как скала. Она должна приходить раньше всех, приносить напитки и распечатки и уходить после того, как все уйдут. Она не должна открывать рот и вмешиваться в дела, которые выше ее уровня оплаты.

Сазербург еще долго стоит в дверях. Пока я борюсь со своим гневом на Кению, я также борюсь с растущей надеждой, что он изменится.

Но он этого не делает.

Подняв руку на прощание, он и его компания уходят, не сказав больше ни слова.

Когда дверь захлопывается, никто из моей команды не двигается. Они словно превратились в статуи. Я чувствую, как пиар-команда присматривается ко мне, ожидая, что я сделаю. Как я отреагирую.

Сделав глубокий вдох, я поворачиваюсь лицом к своей команде. — Мы обсудим это в офисе. А пока возвращайся к Belle's Beauty и продолжай свою работу. — Мой взгляд падает на руководителя PR-группы. — Мне нужно объяснение этому.

— Да, сэр. — Его голос дрожит.

Команда уходит под испуганный ропот. Они записывают то, что только что произошло, чтобы повторить это остальным членам Belle's Beauty. Новость будет передана в Fine Industries к полудню. Я бы поставил на это деньги.

Кения выключает мой ноутбук и засовывает его в сумку. Она двигается медленными, вялыми движениями. Ее глаза устремлены в землю. Ее шаги замедляются.

Она расстроена из-за того, что Сазербург не откликнулся на ее предложение, или она знает, что ее ждет?

Она направляется к двери.

Мой голос разносится по воздуху, увлекая ее назад. — Мисс Джонс, мне нужно с вами поговорить.

Она делает резкий поворот и возвращается к столу.

— Садись.

Ее челюсти сжимаются. Борьба внутри нее хочет восстать против порядка. Наконец, она опускается на один из стульев.

В комнате воцаряется тишина, густая и удушающая. Слова, проносящиеся в моей голове, не могут быть произнесены здесь, в штаб-квартире Baby Box. Было бы безопаснее держать свои мысли при себе, пока мы не сможем вернуться к Красоте Белль.

Но я не думаю, что способен так долго держать себя в руках.

Кения Джонс поджимает губы. То, как она избегает моего взгляда, говорит о том, что она осознает, в какие неприятности попала.

— Мистер Алистер, я…

Я ударяю кулаками по столу и шиплю: — Что, черт возьми, с тобой не так?