Как-то раз, вечером, хозяин подземелий пришел к камере крестьянина вместе со мной.
Порой, заходя внутрь, меня охватывал ужас. Мне казалось, что узник умер, настолько он был недвижим. Но затем он открывал глаза, и все возвращалось на круги своя.
— Приветствую вас, Господин, — сказала я ему, поскольку это был свободный мужчина, и приступила к своим обязанностям в камере.
Позже, закончив здесь, я должна была вернуться в комнату хозяина подземелий. После того раза, я больше ни разу даже не пыталась дразнить этого узника.
В этот раз Тарск подошел крестьянину и сел перед со скрещенными ногами. Довольно долго они, узник и надзиратель просидели так, как равный с равным. Наверное, кто-нибудь, не знавший их, мог бы подумать, что это сидят два воина. Ни один из них так и не заговорил.
— Я закончила, Господин, — наконец, тихонько шепнула я хозяину подземелий, поскольку все мои работы по камере уже давно были выполнены.
Тарск тяжело вздохнул и поднялся на свои непропорционально короткие, скрюченные ноги. Крестьянин вдруг посмотрел на хозяина подземелий и спросил:
— Пришла ли пора сева?
— Нет, — покачал головой Тарск. — Еще нет.
И мы покинули камеру.