Свидетельница Гора

Глава 23

— Вот именно здесь Ты и останешься! — рассмеялась Леди Констанция.

— Да, Госпожа, — сказала я, не скрывая своего раздражения.

Я стояла на коленях у того же самого рабского кольца, к которому прежде так часто приковывала ее. Моя голова удерживалась практически вплотную к кольцу. Поводок закрепили на кольце так, чтобы у меня не осталось ни дюйма свободного пространства.

— Уже сейчас, через мгновение! — добавила Леди Констанция и, окинув меня, прикованную так, что не могла даже шевельнуться в сторону от кольца, оценивающим взглядом, повернулась к молодому человеку, что снова и снова приходил к этому кольцу, для встреч с ней, и поинтересовалась: — Смазливая, правда ведь?

— Вполне, — одобрительно кивнул тот.

В этот раз я была одета точно так же, как была одета моя подопечная во время наших первых выходов на поверхность, то есть в тряпки, которые я же для нее и подбирала, и которые должны были стать моей маленькой местью свободной женщине. Я собиралась выставить ее напоказ, как самую низкую рабыню. Я хотела, чтобы она горела от позора и оскорбленного достоинства. Вместо этого она полюбила щеголять в них! И вот теперь мне самой пришлось носить их! И хотя это я была рабыней фактически, именно меня, несомненно, по причине того, что мне вспомнились мои прежние намерения, охватил тот самый позор и унижение, которые были предназначены для Леди Констанции, но которые она, к моему раздражению, просто отказывалась чувствовать. По крайней мере, я не думаю, что стала бы придавать такое значение подобной одежде, если бы не ее предыдущее назначение. Просто, в данной ситуации, это было своего роде дело принципа. Именно это было больше всего невыносимо для меня, а вовсе не факт того, что я была выставлена на всеобщее обозрение. В конце концов, мне случалось носить рабские полосы и даже меньше того. И вообще, рабыни быстро привыкают к таким вещам, и даже могут нахально наслаждаться ими. Просто меня бесило то, что я была теперь одета столь откровенно бесстыдным образом, который я сама же когда-то приготовила для свободной женщины.

— Не слишком туго? — осведомилась Констанция у меня.

— Туго! — недовольно воскликнула я в ответ.

Дело происходило в подземельях. Я стояла перед ней на коленях с закованными за спиной руками. В ответ на мое недовольство, она присела рядом и затянула узел еще туже, а потом, придирчиво осмотрев дело рук своих, бросила:

— Втяни живот.

И затянула узел на тряпке опоясывающей мою талии еще чуть-чуть.

— Как теперь? — поинтересовалась нахалка.

— Слишком туго, — простонала я и тут же вскрикнула: — О-оу!

Она снова дернула концы узла, затянув еще туже. Затем девушка подскочила на ноги и, окинув меня оценивающим взглядом, захлопала в ладоши от восхищения получившимся результатом.

— Ты просто соблазнительна, Дженис! — заявила она и, наклонившись, поцеловала меня.

Потом в ее руке появился поводок.

— Пойдем, — велела Леди Констанция нетерпеливо, пристегивая цепочку у моему ошейнику. — Нам надо поспешить наверх.

И вот теперь, я стояла на коленях у рабского кольца и раздраженно смотрела на нее, будучи не в состоянии даже опустить голову. Можете мне поверить, это крайне неудобно, находиться в такой позе.

Сложно было не заметить тех значительных изменений, что произошли с Леди Констанцией за последние несколько дней. Ну а причин текущей перестановки в наших отношениях с ней, судя по всему, было две. Во-первых, хозяин подземелий, как выяснилось, отлично знал, и как мне кажется, гораздо лучше, чем я это понимала, о моих маленьких играх с Леди Констанцией, я имею в виду мои частые действия, по сути являвшиеся ничем иным, как мелкой местью рабыни свободной женщине. В действительности, он, пожалуй, знал об этом даже больше чем Леди Констанция, или, по крайней мере, склонялся к тому, чтобы возражать против моих действий, поскольку в данном случае сама девушка ничуть не возражала против этого, более того, чем больше к ней относились как к рабыне, тем больше ей это нравилось. Но ведь она оставалась свободной женщиной, не так ли? Таким образом, она была наделена правом более уважительного отношения, чем я ей предоставила. И с учетом этого, разве нельзя было считать меня, своего рода, нахальной рабской девкой? В любом случае, этим утром, Тарск решил, что именно я буду на поводке, и именно я буду одета в те тряпки, которые я же для нее и подбирала. А во-вторых, его решение имело отношение как раз к тем заметным изменениям, что произошли в Леди Констанции за последнее время. И хотя сама я в целом, отказывалась признать наличие этих изменений, но они были совершенно ясны хозяину подземелий. Похоже, с некоторых пор, в его глазах мы стали уже не компанией из свободной женщины и рабыни, как на это смотрела я сама, а скорее просто парой рабынь. А раз так, то почему только я должна быть той, кому всегда разрешали выступать в роли ее высокомерной попечительницы, если, по сути, в сложившейся ситуации на это место можно было выбирать любую из нас. В конце концов, разве моя дерзость не нуждалась в корректировке? Разве мне не следовало устроить экзекуцию, чтобы я могла извлечь урок из этого? Ну вот и замечательно. В результате, сегодня именно мне было назначено идти за своей бывшей подопечной на поводке. Как можно заметить, вопрос был не лишен некоторой парадоксальности. С одной стороны, поскольку Леди Констанция, по крайней мере, технически, оставалась свободной женщиной, разве нельзя было просто мне сделать выговор за то, что я, своей маленькой рабской местью, выказала ей определенное неуважение? А с другой стороны, что собственно и составляло парадокс этой ситуации, раз уж фактически она теперь не могла быть нечем иным кроме как рабыней, почему следовало меня, тоже простую рабыню, упрекать за то, что я рассматривала ее подобным образом, предполагая, что она могла быть даже ниже меня? В любом случае, сегодня, это именно мне предстояло тащиться за ней на поводке.

— Но она может убежать, Господин! — попыталась было протестовать я.

— Ты, действительно, думаешь, что у тебя есть хоть малейший шанс на побег? — поинтересовался надзиратель.

— У меня, Господин? — переспросила я.

— Да, — кивнул он.

— Нет, Господин, — признала я.

— И по какой же причине? — уточнил хозяин подземелий.

— Но ведь я рабыня, Господин, — сказала я.

— Леди Констанция, — обратился мужчина к моей подопечной.

— Да? — откликнулась та.

— На тебе единственный предмет одежды — рабская туника, и ошейник, — указал мужчина. — Как Ты думаешь, у тебя есть шансы на побег?

— Нет, — ответила она.

— Почему нет? — поинтересовался Тарск.

— Ну, я выгляжу, как рабыня, — пожала плечами пленница.

— Итак, сегодня, тебе держать на поводок, — заключил он.

— Как пожелаете, — озадаченно сказала девушка, и добавила, — Господин.

О да я уверена, что это должно было послужить мне уроком, но не исключаю и того, что хозяин подземелий счел сложившуюся ситуацию довольно забавной. Дело было не в том, что я ему не нравилась. Честно говоря, мне порой казалось, что он даже, по-своему, любил меня. Скорее его несколько раздражало, или, по крайней мере, напрягало, то, как я обращалась с Леди Констанцией, а точнее, с «рабыней» Тутой. В таком случае, это наказание казалось маленькой шуткой с его стороны. Я повела себя немного высокомерно, продемонстрировала каплю тщеславия? Тогда надо напомнить кейджере ее место, чтобы не забывала о том, что с ней можно делать все, что захочется. В конце концов, я была всего лишь невольницей. Рабыня выпрашивает, быть униженной? Ну что ж, мужчины этого мира имеют в этом большой опыт. Они знают как быстро вернуть нас на колени и напомнить о наших ошейниках.

— А теперь, — продолжила Леди Констанция, не сводя с меня взгляда, — пора сделать то, что мы обсуждали.

И мужчина в алой тунике вынул их своего кошеля кляп. Это был кляп с замком. Знакомая конструкция, мне уже приходилось испытать на себе такой, один раз, еще во время моего первичного обучения. Рефлекторно я прижалась затылком к стене. Ни в какую другую сторону от рабского кольца я двинуться просто не могла, настолько близко к нему меня приковали.

Все что я смогла, это тихонько промычать в знак протеста, когда кожаный валик, основной элемент этой конструкции, втиснули мне в рот. Мгновением спустя, все устройство из кожи и металла, было закреплено и подогнано под меня. Все на что я теперь было способна, это бросать на них полные укоризны взгляды.

Изогнутые металлические стержни, вдвинувшись глубоко между зубами, откуда не могли выскользнуть, надежно удерживая валик на месте и исключая возможность его вытолкнуть, сомкнулись на затылке. Спереди к этим стержням крепились широкие ленты, сделанные из толстой мягкой кожи. Это ленты, будучи затянуты сзади, что собственно и было немедленно проделано, плотно облегают контуры рта и лица девушки. Именно таким способом носят эти устройства. И последний элемент конструкции, — металлические полосы, крепившиеся на шарнирах к стержням, так же, как и сами стержни, соединявшиеся на затылке. В конце вся конструкция, состоящая из стержней, вставленных глубоко между зубами, и удерживавших валик на месте, кожаные ленты и прикрывающие все это полосы металла закрывались на общий замок-защелку. Что и было сделано.

Глядя на них, я не могла не отметить того, насколько довольной выглядела Леди Констанция! Конечно, ведь это не в ее рот вставили тяжелый кожаный валик, это не ее зубы расперли металлическими стержнями. Это к моему, а не к ее лицу притиснули кожу, настолько плотно, что я едва могла пошевелить губами под ней. Это я не могла говорить, и даже начать делать это.

Но их, похоже, мое положение только развлекало. Конечно, ведь это я стояла перед ними на коленях, заставленная молчать. Какой беспомощной вдруг почувствовала я себя.

На меня надели замковый кляп, главным преимуществом которого является то, что девушка не может избавиться от него, точно так же, как от своего ошейника, даже если ее руки остаются свободными. Зато она может спокойно продолжать служить мужчине. Разумеется, если невольница уже достаточно выдрессирована, то в таком устройстве нет необходимости. Обычного кляпа, к которому ей запрещено прикоснуться, будет достаточно. Порой, ей можно просто «заткнуть рот желанием Господина», просто запретив говорить, и даже просить разрешения говорить. Помимо этого у замковых кляпов хватает и других преимуществ, которые очевидны, и заострять внимание на них нет особой нужды. Разве что можно добавить, что эти приспособления весьма полезны, когда имеешь дело со свободными пленницами или даже с рабынями, оказавшимися в неволе недавно, а потому склонными к истерике. Правда про еще одну полезность такого кляпа стоит упомянуть, особенно в свете того, что она, как я подозреваю, могла представлять интерес для Леди Констанция и ее товарища. Я имею в виду тот момент, что этот кляп не может быть удален без ключа или иного инструмента, вроде отмычки или ножовки, следовательно, исключалась вероятность того, что кто-то мог бы получить ответы на свои вопросы от пленницы или рабыни. Таким образом, пока кляп не снят, получить от меня информацию, скажем, о местонахождении одной соблазнительной рабыни и гостя города, незнакомца, одетого в алую тунику, становилось проблематично.

Сразу после того как мне заткнули рот, Леди Констанция дала слабину поводку, так что моя голова больше не была притянута к самому кольцу, и теперь я могла не только стоять на колени, но и сидеть или даже лежать под ним.

— Только никуда не уходи, Дженис, — усмехнулась девушка, и добавила: — Я люблю тебя!

Она даже присела рядом и поцеловала меня в лоб, а потом, выпрямившись, сияя словно золотая монета, положила свою руку на руку одетого в алую тунику молодого человека.

— Мы собираемся провести прекрасный день в городе! — сообщила мне Леди Констанция. — Мы хотим побывать всюду, и увидеть все! А еще мы собираемся зайти поесть! И если он мне разрешит, я принесу что-нибудь и тебе. Признаться, мне жаль, что Ты не сможешь пойти с нами, но, в действительности, это хорошо. Ведь я так хочу побыть с ним наедине. Чтобы мы были вместе, только он и я. Ну Ты меня понимаешь.

Девушка поцеловала кончики пальцев и дотронулась ими до моей щеки, и сказала:

— А теперь Ты останешься здесь и подождешь нас, не так ли, Дженис?

Я посмотрела на нее, а потом перевела взгляд на стоявшего рядом с ней мужчину и рефлекторно отпрянула к стене. Уже почувствовав спиной камни, я поняла, что меня так напугало. Его глаза. Я разглядела в них внезапно вспыхнувшую строгость. Моментально я проскулила один раз в знак согласия. Мне были знакомы такие сигналы еще со времени пребывания в загонах. А в голове билась единственная мысль, достаточно ли быстрым был мой ответ? С ужасом я смотрела на его поднимающуюся для замаха руку.

— Нет, не надо ее бить! — испуганно воскликнула девушка. — Это же моя подруга!

Зря она это. Теперь его раздражение перекинулось на нее. Мужчина с неожиданной злостью сгреб волосы Леди Констанция в кулак и потянул их назад и вниз, сгибая девушку в дугу, словно желая продемонстрировать красоту ее форм. Она взвизгнула от боли и задрожала.

— Конечно, конечно, Господин сделает все, чего ему хочется! — закричала Леди Констанция. — Простите меня, Господин! Но я прошу Вас не делать ей больно. Она — моя подруга.

Молодой человек все же отпустил ее волосы, и Леди Констанция, рухнув перед ним на колени, обняла в его ногу обеими руками и, прижавшись к ней всем телом, посмотрела на него снизу вверх.

— Пожалуйста, не причиняйте ей боль, — попросила она.

Мужчина строго посмотрел на меня и спросил:

— Ты просишь прощения?

Конечно, я тут же промычала один раз, и опустила голову да земли.

— А Ты, — осведомился он, обращаясь к вцепившейся в его ногу девушке, — Ты просишь прощения?

— Да, Господин, — не менее быстро ответила она.

Когда я подняла голову, она уже целовала его ноги. Конечно, это не могло не поразить меня, все же, я впервые увидела Леди Констанцию в ногах мужчины, да еще вытворяющую такое. Как пылко, кротко, покорно она это делала! Она что, решила, что он ее хозяин? Напрочь забыла, что она — свободная женщина? Но как рабски она выглядела у его ног, совсем как прекрасная покорная рабыня!

— Вы обе прощены, — сообщил нам мужчина.

— Спасибо, Господин! — выдохнула Леди Констанция.

Молодой человек повернулся, и она вскочила на ноги, явно намереваясь пристроиться к нему сбоку.

— Ты что, не знаешь, как следовать за мужчиной? — удивился он, и Леди Констанция немедленно снова опустилась на колени. — Ты точно нуждаешься в дрессировке под плетью.

— Как я была бы рада, — еле слышно проговорила она, — если бы это Вы были моим господином, который будет дрессировать меня под плетью!

— Что? — не расслышал мужчина.

— Ничего, Господин, — прошептала Леди Констанция.

— Есть ли какая-нибудь информация относительно того, когда Ты будешь выставлена на продажу? — поинтересовался он.

— Нет, Господин, — вздохнула девушка.

На его лицо словно легла тень от облака, хотя день был ясный. Судя по всему, срок разрешенного ему пребывания в городе подходил к концу, и оставаться здесь дольше он не мог.

— Тогда давай наслаждаться этим днем, — сказал он.

Леди Констанция снова вскочила на ноги, но на этот раз она не бросилась к нему, а выждала пока молодой человек не отойдет немного вперед и не обернется, давая ей понять, что требуемое расстояние, на котором она должна следовать за ним, достигнуто. Вот только обернувшись, он, к немалому моему удивлению, протянул ей свою руку и мягко сказал:

— Ты сможешь следовать за мной по всем правилам в другой раз, а сегодня, я хочу, чтобы Ты шла рядом со мной.

Леди Констанцию не было нужды просить дважды. Сияя счастливым лицом, она нетерпеливо подскочила к нему и взяла за руку. По сравнению с ней мужчина казался рослым и широкоплечим, а она на его фоне выглядела такой миниатюрной, такой нежной и непередаваемо прекрасной.

Так, вместе, рука об руку, они пошли через террасу. Девушка то и дела бросала на него влюбленные взгляды. Очень немногие из людей, прогуливавшихся здесь, обращали на них какое-либо внимание. Для всех они были всего лишь господин со своей рабыней.

А я осталась стоять на коленях у кольца, глядя им вслед, пока пара неспешно удалась от меня.

Нельзя сказать, что кляп был столь уж неудобен, хотя и сидел на мне плотно и эффективно. Очевидно, этот незнакомец знал, как правильно использовать такие аксессуары, надев его на меня довольно мягко, чтобы избежать болезненных ощущений, и тем более не причинить мне вреда. Фактически, это был обычный метод, которым используют такое устройство применительно к рабыне — не безжалостно и не причиняя вреда ее, просто аккуратно, но довольно плотно и необычайно эффективно.

Как-то на меня уже надевали такой же кляп во время дрессировки в рабских загонах. Так вот этот, ничем не отличался от того.

По правде говоря, найдется не так много вещей, столь же убедительно демонстрирующих женщине ее полную беспомощность, как кляп во рту. Еще сюда можно добавить завязанные глаза и связанные руки. А теперь только представьте, какой беспомощной чувствуешь себя, когда тебе затыкают рот, завязывают глаза и связывают по рукам и ногам. Думаю, представив себе это, уже нетрудно уяснить для себя кое-что относительно того, что это такое, оказаться в полной власти другого человека, как это и происходит с рабыней. А ведь такие страхи не просто являются обычным для нее делом, но и считаются полезными для ее контроля и доминирования.

Напомню, что в тот момент я была практически обнажена. Все, что на мне было надето, это две тряпки. Одна из них едва прикрывала мои груди, держа их высоко поднятыми. Другая, была повязана вокруг моей талии на манер юбки открытой слева. Запястья мне заковали в наручники за спиной еще в подземельях. И в завершение меня приковали за шею к рабскому кольцу и заткнули рот кляпом.

Я с тоской смотрела вслед одетой в алое фигуре и Леди Констанции, становящимся все меньше, по мере удаления от меня. Девушка двигалась изящно, надо признать, за последние дни, ее походка и манеры стали чрезвычайно женственными, словно она открыла саму себя и расцвела. Теперь она знала, что мужчины и женщины не были одинаковыми, а разительно отличались один от другого. Но при этом они не противопоставлялись, а дополняли друг от друга. И представители обоих полов не могли быть удовлетворены до тех пор, пока не станут верны своей природе, честно и полностью верны самим себе. Интересно, а понимал ли хозяин подземелий, к каким последствиям может привести его разрешение Леди Констанции свободно ходить по городу. Еще некоторое время я могла видеть ее стройную фигурку, удалившуюся от меня настолько, что стала теперь совсем крошечной. В этот раз на ней была короткая, довольно скромная рабская туника. И это был единственный позволенный ей предмет одежды, никакого нижнего белья под ней не имелось. Признаться, я не думала, что одетый в алую тунику молодой человек, казавшийся мне человеком чести, каковыми являются большинством гореан, собирался злоупотребить доверием прекрасного, так похожего на рабыню существа. В действительности, я подозревала, что это ему, а не ей придется накладывать на свои желания и действия жестокие ограничения. Почти наверняка это он будет вынужден сопротивляться желаниям и предложениям женщины, которая, находясь у его ног, выглядела так, что могла быть только рабыней. Пожалуй, в сложившейся ситуации я больше доверяла ему, чем Леди Констанции. Он принадлежал, насколько я разбираюсь в людях, к тому виду мужчин, которые никогда не станут использовать чью-либо рабыню без разрешения хозяина. Вот только сможет ли он сопротивляться любви в ее глазах, дрожи ее тела, столь готового к ошейнику? Не исключено, что ему придется в гневе накричать на нее, ударить по щеке или даже пинком отбросить от себя. В любом случае я была рада, что дала ей выпить рабского вина. Однако не давала покоя мыль, а что я вообще знала о нем? Что если, таков и был его план, втереться в доверие и похитить ее словно некую безделушку, рабыню, например. Вдруг она уже скоро обнаружит, что ее рот заткнут кляпом, руки и ноги связаны, а сама она упакована в плотно затянутый рабский мешок. Но сможет ли он вывезти женщину из города? Признаться в этом я очень сомневалась. Это же не был некий заурядный город. А что если они попытаются убежать вместе? Что если именно в этом и состоит их план? Что будет, если мы не вернемся в подземелья к пятнадцатому ану? Не в этом ли было значение замкового кляпа, с которым я, обнаруженная здесь после обнаружения нашей пропажи и поисков со слинами, все равно окажусь неспособна дать какую-либо вразумительную информацию, пока с меня не срежут кляп? Однако, на самом деле, я не думала всерьез, что они попытаются сбежать. Уверена, что он, будучи воином, если судить по цвету его одежды, конечно, понимал, насколько плотно контролируются подступы к городу. Тут и патрули на тарнах, и посты наблюдения, да и просто опасности, подстерегающие в горах. Мне вообще казалось маловероятным, что кто-либо смог бы выжить в них. А если девушка ему небезразлична, то станет ли рисковать ею, устраивая похищение? Стрелы преследователей не будут выбирать, кого поразить его или ее. Но не планировала ли сама Леди Констанция, ускользнуть от него и попытаться убежать самостоятельно? Тоже не вариант. Она уже не была такой наивной дурочкой, как прежде. Конечно, теперь она понимала значение столь откровенного предмета одежды позволенного ей, как и значение ошейника на своем горле. В конце концов, этим утром в разговоре с хозяином подземелий, она признала, что «выглядела как рабыня». Значит, она прекрасно сознавала, что у таких как она нет никаких шансов на побег. Кроме того, ее держали здесь куда более прочные цепи, выкованные из ее мягкости, женственности, желания служить, потребности в любви, зарождающегося осознании своей природы, приближающегося понимания того, кем она была на самом деле, кем должна быть, и кем хочет быть. Теперь, везде, где бы она ни оказалась, она будет знать, кто она такая, ибо она уже пришла к пониманию того, что она принадлежала к тому виду женщин, чья судьба босиком подняться на сцену рабского аукциона, и покорно стоять там, в ожидании максимального предложения.

Уже дойдя до самого края террасы, Леди Констанция обернулась и помахала мне рукой.

Я кивнула ей в ответ головой. Это было единственное доступное мне движение, и, честно говоря, я сомневалась, что она смогли рассмотреть его на таком расстоянии. Наконец, они скрылись из виду.

А ведь день только начинался. Я посмотрела вверх и по положению солнца прикинула, что еще не было девятого анна, то есть, оставалось еще больше ана до гореанского полудня. Вообще, сутки здесь принято делить на двадцать часов, по-местному — анов.

Сев спиной к стене, я вытянула и расслабила ноги, делая вид, что не замечаю того, какие заинтересованно оценивающие взгляды кидают на меня, проходившие мимо мужчины. В этом мире, мужчины вообще не испытывают особого смущения рассматривая рабынь.

Ближе к полудню к соседнему кольцу приковали еще одну рабыню, однако не прошло и ана, как вернулся ее хозяин и забрал ее. Глядя ей вслед, я не могла не признать того, что ноги ее были превосходны.

Становилось все теплее, вскоре воздух и камни прогрелись настолько, что я решила лечь под кольцом. Солнечный свет был так ярок, что волей-неволей пришлось закрыть глаза, но даже сквозь сомкнутые веки ставший красным свет оставался достаточно ярким. Тогда я перевернулась на бок, прислонившись спине к стене.

Я думала о Леди Констанции и одетом в алую тунику незнакомце. Так с мыслями о них, я не заметила, как заснула.