Тайны Фанкор-Зора

Глава 11

Волчий край, руины Фанкор-Зора, 2 глайфаста 1137 Эры Пророка, ближе к полудню.

Схватка с георсорой и потеря лошадей сильно замедлили передвижение рыцарей. Конраду теперь приходилось не только прокладывать путь, но и нести раненого Армина: Бертран категорически отказался ему в этом помогать. Ослабевший юноша висел мешком на плече рыцаря-лейтенанта и изредка тихо постанывал. Бертран же шел вперед, не зная сомнений и не останавливаясь ни на минуту. Со стороны худой старик напоминал заводного латунного богомола, которого Конрад один раз видел, когда ездил с отцом на ярмарку в столицу. Он двигался так же механически, как будто тоже был заведен ключом.

По настоянию рыцаря-капитана им пришлось идти всю ночь. К счастью, на небо вышла луна, и присыпанная снегом равнина выглядела светлой, так что Конрад ориентировался без особого труда. К утру на Волчий край опустился густой туман. Он был настолько плотным, что уже на расстоянии пары десятков футов путники ничего не видели. Ближе к полудню туман рассеялся, но вновь началась метель. Тем не менее, в снежной круговерти Конраду чудом удалось различить остатки дороги, которая когда-то, несомненно, вела в Фанкор-Зор: местные жители передвигались звериными тропами и сами дорог не строили. Рыцарь-лейтенант облегченно вздохнул: цель становилась все ближе и ближе.

Путь по остаткам дороги, как этого и следовало ожидать, оказался заметно легче, чем тот, который они уже проделали. Но бессонная ночь и раны, полученные рыцарями в схватке хищной рептилией, дали о себе знать. Обнаружив городские ворота с одной покосившейся створкой, Конрад, как командир их маленького отряда, объявил привал. Рядом с городскими стенами и внутри было удивительно тихо.

Рыцарь-лейтенант снова осмотрел раны своих товарищей. Правая рука Бертрана покоилась на перевязи и была жестко зафиксирована при помощи веток серебролиста. Ее всего лишь было нужно перевязать покрепче, что Конрад и сделал. Кроме этого, на теле своего старшего спутника рыцарь-лейтенант обнаружил несколько сильных ушибов, которые он сначала не увидел. Было похоже, что пострадали мышцы. Бертран, казалось, вовсе не замечал ни отеков, ни синяков, но ими тоже необходимо было заняться. Только вот лекарств у Конрада не было.

С Армином дела обстояли куда хуже. Несмотря на то, что его ободранная в клочья о мерзлую землю спина уже перестала кровоточить, раны на ногах, нанесенные ядовитыми шипами георсоры, теперь выглядели очень плохо. Края их начали чернеть и сильно распухли, а из самих ран стал сочиться гной. Больше всего Конрада беспокоило плечо юноши, куда пришелся укус ядовитых зубов. Слишком близко он пришелся к жизненно важным органам. Плечо тоже посинело и раздулось. Рыцарь-лейтенант покачал головой. Это означало только одно — медленную смерть.

Конрад развел небольшой костер и нагрел воды. Затем он снова промыл все раны оруженосца и аккуратно снял старые повязки и наложил чистые, мрачно отметив про себя, что по сравнению со вчерашним днем Армину стало намного хуже.

Из оставшихся припасов рыцарь-лейтенант сварил кашу на воде и предложил спутникам подкрепиться. Бертран отказался от помощи Конрада и решительно взял ложку левой рукой. Армина пришлось кормить, есть самостоятельно оруженосец уже не мог. Подкрепившись, юноша вскоре задремал тревожным сном, изредка дергаясь и вскрикивая.

Конрад присел рядом с Бертраном:

— Я видел следы, — задумчиво сказал рыцарь-лейтенант, — Они вошли в город. Теперь я понял, насколько ты был прав, брат Бертран, когда говорил, что нам надо спешить. Я очень надеюсь, что мы обнаружим беглецов живыми. Я бы не хотел этого говорить, но Армин умирает, и спасти его может только маг-целитель. Это наш единственный шанс сохранить его живым.

— Я лучше сам заколю мальчишку, чтобы не мучился! — злобно прошипел старый рыцарь, бросив испепеляющий взгляд на товарища, — Мы не будем пятнать себя сотрудничеством с преступниками и мятежниками! И унижаться, умоляя о лечении, тем более, прося об этом чародея, тоже не будем!

— Не будешь пятнать себя сотрудничеством с мятежниками?! — вскипел Конрад. Он твердо и даже с вызовом встретил преисполненный ненависти взгляд рыцаря-капитана, — То же самое говорил Венсан Де Брассар, комендант Рувена, и приор Тюремных островов, брат Маркус Виатор, его в этом всячески поддерживал. Когда в городе началась вспышка Ведьминой Хвори, этот Андри Мак Глейс, заключенный, приговоренный к смерти, умолял коменданта пустить его к больным. Под охраной, в цепях, как угодно — он был на все согласен. Что сделал комендант? Он бросил Андри в карцер, а больных просто велел запереть в жилищах, дождаться их смерти, а когда умрут, сжечь мертвые тела вместе с домами! И что мы получили? Мятеж. Восставшие удерживали Рувен чуть больше трех месяцев. Знаете, сколько погибло мирных жителей, когда Максимилиан Третий распорядился бросить в Рувен регулярную армию?

— Это было единственно правильное решение! — повысил голос Бертран, — Комендант поступил по закону. Чернь всегда должна знать свое место. Никаких переговоров с преступниками. Никаких уступок мятежникам!

— Комендант Де Брассар и командор Виатор сами подали повод к восстанию. Так же, как потом стали причиной смерти множества невинных людей. Которых сэр Маркус Виатор при посвящении клялся защищать, как и все мы, — с горечью произнес Конрад, — Я не говорю уже о том, что после такого решения эпидемия быстро разнеслась на соседние острова, а оттуда — на континент.

— Мы знаем, кто пустил слух о том, что комендант запретил лечить больных. Друзья Андри. Которые, к слову, планировали устроить ему побег. Эти люди тоже ответят по закону, — отрезал рыцарь-капитан. В голосе его звучало раздражение.

— Кто рассказал правду о том, что комендант распорядился оставить больных умирать, это ты имеешь в виду? — уточнил рыцарь-лейтенант.

— Кстати, все, что произошло потом, стало наилучшим подтверждением Святого Слова: низвергнув коменданта, восставшие провозгласили своим предводителем чародея! — раздраженно заявил Бертран, — Маги всегда стремятся захватить власть, и в этот раз произошло то же самое.

— Остров окружили флотом и отрезали от внешнего мира. Когда начался голод, зачинщики мятежа предлагали сдаться в обмен на помилование для остальных. Что сделали власти? Расстреляли остров из корабельных орудий. А потом высадились на берег, дотла сожгли город и добили остальных. Всех — и правых, и виноватых. Это, по-твоему, достойный выход из ситуации? Учитывая, что самого Андри Орден все-таки упустил?

— Они не должны были возмущаться и захватывать власть в Рувене. Комендант — лицо, назначенное королем, его приказы не оспариваются, — в голосе Бертрана звучала ненависть, — Решение дать Андри и остальным выбраться было стратегическим, и ты в этом участвовал, рыцарь-лейтенант. Всех их надо схватить и убрать по-тихому, не делая из них мучеников. События в Рувене, приведшие к эпидемии Ведьминой Хвори во всем Трезеньеле, разозлили простонародье. Мы найдем зачинщиков мятежа. И они пожалеют о том, что не погибли тогда, вместе со всеми бунтовщиками.

Конрад горько усмехнулся и покачал головой. С Бертраном было бесполезно спорить.

— Мы оба тоже выходцы из простонародья, — вздохнул он, — Я помню об этом каждую секунду. Как же так случилось, что ты забыл об этом, рыцарь-капитан?

— Я собственной кровью купил право быть рыцарем! — ледяным тоном произнес Бенарт, — И своим служением Вечному Ордену заработал право считаться одним из лучших! Все верно, я низкого происхождения и родился в грязи. Но я смог выбраться и заставить всех, и даже себя самого забыть о том, где я рожден. То, что ты этого не смог, сэр Конрад, говорит только о твоей слабости.

Рыцарь-лейтенант покачал головой, но ничего не ответил. Его старший товарищ расценил это как согласие и продолжал:

— Быть либертистом — еще большая слабость, сэр Конрад. Маги не заслуживают никакой другой участи, кроме уничтожения. Ты здесь затем, чтобы доказать свою преданность делу Ордена, а не для того, чтобы планировать вступить в сговор с врагом. На прошлом конклаве была речь о том, чтобы создать специальный отряд внутри Ордена, который будет выявлять и уничтожать либертистов. Но я надеюсь, их мало, и до этого не дойдет. Но лучше уж пусть дойдет до такого, чем до того, что последние создадут в самом сердце Ордена свою тайную организацию и продолжат, как крысы, подгрызать наши устои изнутри!

— Я не либертист, — холодно ответил рыцарь-лейтенант, — Я просто против бессмысленных жертв. И давай закончим на этом. В конце концов, кому нужны эти споры перед лицом общего врага?

Не дав Бертрану возразить, Конрад продолжил:

— Нам необходимо хоть немного восстановить силы. На отдых выделяю час. Советую вам поспать, рыцарь-капитан.

Но сэр Бертран не был бы сэром Бертраном, если бы не попытался любой ценой настоять на своем:

— Мы оставим мальчишку здесь, в таком состоянии он только будет нас задерживать.

— Нет, — твердо ответил Конрад, — Я донес его сюда, понесу и дальше, — и, не дожидаясь возражений от старого рыцаря, тут же добавил, — Под мою ответственность, сэр.

Бертран только отмахнулся и красноречиво отвернулся. Он надвинул глубоко на глаза капюшон теплого плаща, сложил руки на груди и вскоре задремал. Даже спящий, он сохранял идеально прямое положение. «Как будто жезл гроссмейстера проглотил», — вспомнил Конрад фразу, случайно подслушанную им у кого-то из молодых рыцарей, когда они, не без некоторой опаски, обсуждали Бертрана.

Сам Конрад не сомкнул глаз. Он прислушивался к тихому бессвязному шепоту Армина. Оруженосец впал в беспамятство, и это было очень плохим знаком, предвестником надвигающейся мучительной смерти.

Из-за городских стен до Конрада изредка доносились топот убегающих в панике ног, приглушенные испуганные вскрики и сдавленные рыдания, словно кто-то пытался заглушить всхлипы, зажимая плачущему рот. Казалось, что сам пустующий Фанкор-Зор испуган появлением рыцарей. Эти звуки, которые были слышны в необитаемом городе, который, судя по его виду, был пуст, и уже давно, заставляли что-то внутри рыцаря сжиматься от невольного ужаса.

Конрад попытался припомнить все, что когда-то читал или слышал про Фанкор-Зор и понял, что не знает об этом городе совсем ничего.

Через час рыцарь-лейтенант разбудил своего старшего товарища. Бертран сразу вскочил, готовый двигаться, как будто сон мгновенно оставил его. Старый рыцарь проверил оружие и, не обращая внимания на спутников, решительно зашагал к воротам. Конрад только покачал головой. Рыцарь-лейтенант наклонился над Армином и бережно поднял на руки оруженосца.

— Потерпи, Армин, — прошептал он, надеясь, что хотя бы звук его голоса пробьется к юноше сквозь забытье, — Мы найдем способ тебя вылечить, я обещаю.

Конрад поспешил вдогонку за Бертраном и нагнал его, когда тот уже входил в Фанкор-Зор.

Выйдя на площадь, расположенную перед городскими воротами, старый рыцарь встал и раздраженно покрутил головой:

— Я вижу целых три улицы, по которым могли пойти мятежники. Есть предположения, по какой именно? — недовольно проскрипел он.

— Я попробую найти их следы, сэр Бертран, — невозмутимо ответил Конрад и тоже осмотрелся.

Рыцарь-лейтенант сразу же заметил почти у самой стены небольшую кучку пепла, оставшегося неизвестно от чего. И вокруг нее… Конрад с удовлетворением отметил, что искать следы оказалось очень просто: в город, кроме мятежников, а теперь еще и рыцарей, вот уже более тысячи лет никто не входил.

— Они направились в сторону центральной городской площади, сэр Бертран, — сообщил он рыцарю-капитану, — Здесь мы найдем их без особого труда. Нам в ту сторону.

С этими словами рыцарь-лейтенант решительно направился в ближайший проулок, мимо хорошо сохранившихся домов с плотно закрытыми дверями. Над проемами были видны полустертые символы, значения которых теперь были известны только тем, кто когда-то их начертал. Но и тот, кто нарисовал эти знаки, сам очень давно ушел в небытие.

Звуки покинутого города — топот убегающих ног, испуганные вскрики и плач — исчезли. Наступившая тишина показалась Конраду обреченным молчанием, которое наступает в краткий миг после того, как осужденный на казнь произносит свое последнее слово, и палач уже готов привести приговор в исполнение. До этого, что бы ни происходило, рыцарь-лейтенант никогда не отождествлял Вечный Орден с палачами. Конраду стало не по себе. «Впрочем, если рассуждать со стороны, кто же мы, как не палачи?» — нахмурившись, подумал Конрад, пытаясь отогнать от себя неприятные воспоминания. Но они отказывались покидать его.